Идеалы мисс Райт. Дилогия

Глава 8

Наверное, способность бесследно исчезать являлась неотъемлемой частью мышиной натуры – сколько я ни бродила по площадке и куда ни заглядывала, ассистентки звезды нигде не было. Более того, неприметную – в самом буквальном смысле этого слова – девушку никто не видел. Разумеется, она могла юркнуть в свою нору, то есть спрятаться в фургончике Феррана, но брести к походному логову кандидата в маньяки через погрузившийся в сумерки лес я, признаться, просто побоялась. Хватит! Уже нагулялась вчера. Оставалось только устроить засаду, что я и сделала, расположившись неподалеку от декорации, изображавшей комнату. На фоне этого свежеиспеченного, еще благоухающего краской и клеем фанерного «интерьера» полуэльф обпивался заваркой, имитирующей крепкий алкоголь, и всячески изображал неимоверные страдания по своей погибшей любви. Его тонкие артистичные пальцы меланхолично оглаживали пузатый бок вазы, привлекая внимание зрителей к узору из шагающих в никуда ежиков. А прекрасные зеленые очи с неподдельной тоской взирали то на нависающую прямо над столом камеру, то на угрюмую физиономию оператора. Со стороны смотрелось очень глупо. И цинично. Ведь числившаяся возлюбленной актера Далинда умерла по-настоящему.

После зелья, которым заставил надышаться Руперт, спать мне уже совершенно не хотелось, но усталость никуда не делась. Сил на еще один забег в поисках Ди попросту не было. Сцен с моим участием до завтрашнего дня не предполагалось, если они вообще наличествовали в новой версии сценария. Разумнее всего было отправиться домой, но упрямство и, что важнее, ускользающий шанс на победу в пари, были куда весомее здравого смысла. Должна же была мышка выползти из своего укрытия поближе к любимому начальнику! В ожидании источника новой информации я пыталась записать уже имеющуюся, но получалось плохо. Вместо строк будущей статьи на листы блокнота ложились какие-то непонятные каракули, больше всего напоминающие клубок змей. В итоге, совсем расстроившись, я пририсовала одной из загогулин голову с двумя гипертрофированными клыками, с которых капал яд. Голова эта чем-то неуловимо напоминала Дайану, а лужица растекалась кляксой в форме буквы «А». Картинка получилась, мягко говоря, специфическая. Не символизировала ли она попытку отравить меня сомнениями?

Увы, прототип змеищи для сличения с портретом и допроса так и не явился.

Общий перерыв был объявлен, когда уже совсем стемнело. Старые и новые, сонные и подозрительно бодрые участники съемочного процесса дружно потянулись к водопою – то есть под тент, где сегодня кроме еды и привычных напитков предлагали такой густой кофе, что размешать в нем сахар было затруднительно. Едва пригубив эту мазутообразную жидкость, я отставила чашку и принялась сосредоточенно изучать узор на скатерти.

Один завиток, второй, пятнышко от соуса – я пыталась сосредоточиться и поймать мысль назойливой мухой жужжавшую где-то на периферии сознания. Что-то не давало мне покоя, но что? Смерть Далинды Кайс, ее обстоятельства и наиболее вероятных убийц я обдумывала все время. Не забывала ни о рыжей оленихе, ни о Дайане, ни о ноже, ни о разговоре Руперта и Феррана. Помнила о нетипичном поведении соседа и обещанной ему статье.

Статья…

Вот! Вот, что я упустила из виду! Еще несколько часов и будут ровно сутки, с того момента, как оборвалась жизнь одиннадцатой жертвы, принесенной на алтарь популярности «Неуловимого Джима». Почти сутки! Целых двадцать часов после ошеломляющего убийства! И где? Где они, будущие коллеги? Где отряды самоотверженных репортеров, примчавшихся за сенсацией из столицы? Где хотя бы представители наших захолустных «Летописей»? Прячутся, коварно маскируясь под кусты и втихаря собирая улики?

Я окинула подозрительным взглядом окружавшую тент-столовую растительность. Неужели прямо сейчас вон за тем терновником сидит мистер Ридли и впопыхах, заляпывая страницу кляксами, чиркает в своем блокноте: «Аманда Райт, одна из привлеченных к съемкам жительниц Лайтхорроу, кажется особенно подозрительной – ковыряет пальцем скатерть, что совсем не к лицу воспитанной мисс, неприлично зевает и косится по сторонам»? Да нет, не может быть! Я бы наверняка заметила. Или нет?

В любом случае, по всем законам журналистики, да и просто по логике съемочную площадку должны были заполонить многочисленные репортеры. Или хотя бы любопытные горожане. Но не было никого постороннего – даже девушек, которых привлекли для участия в массовке.

Более того – не было и полиции. Ни терпеливого опытного детектива Трулли, ни назойливого констебля Доунса. Будто и не случилось никакого убийства. Будто Далинда Кайс нагрянула в морг с экскурсией, а не лежала c дырой в груди на столе, прикрытая простыней.

Была уже полночь, когда наконец-то объявили финал трудового дня и разрешили всем отправиться по домам. Правда, для некоторых недальновидных мисс этот банальный процесс представлял собой определенную сложность. На съемки меня привезла специально отправленная Рупертом машина, но об обратной доставке любимой «пастушки» режиссер не позаботился. Попросить папу заехать за мной я не догадалась – после слишком короткого сна я вообще плоховато соображала. Лишенная даже своего верного двухколесного друга, я могла рассчитывать только на то, что кто-то из команды не поленится сделать крюк в сторону «Сизой вишни». Тот факт, что среди киношников скрывается убийца, привносил в выбор попутчиков особую пикантность, но шагать пешком в компании луны, комаров и зловещих теней было еще более рискованным занятием. Даже в нашем провинциальном захолустье подобные прогулки граничили с самоубийственным идиотизмом.

Пока я топталась на подступах к выделенной для съемок территории, озиралась в поисках помощников оператора, которых хотя бы немного знала, и печально размышляла, не привести ли в исполнение свой вчерашний план с ночевкой где-нибудь среди реквизита, решение проблемы подкралось ко мне само.

– Мисс Райт! – Раздавшийся вдруг за спиной оклик едва не превратил меня в заику. Обернувшись, я обнаружила знакомое лицо – шофера, который привозил Румиту Фрэйл. Я в ужасе принялась вертеть головой, высматривая это ходячее наказание. – Вы уже намереваетесь отправиться домой? – Вежливо продолжил мужчина. Я настороженно кивнула. – Тогда прошу! – Махнул он рукой в сторону стоявшего неподалеку автомобиля.

– А Руми где? – Пытаясь разглядеть темное нутро машины, спросила я.

– Полагаю, в «Жасминовом венке», мисс.

– А вы?

– А мне было поручено отвезти вас домой. Мистер Фрэйл очень обеспокоен вашей безопасностью в связи со вчерашним печальным событием и распорядился, чтобы я возил вас на съемки и со съемок. – Отрапортовал шофер и снова жестом предложил пройти к автомобилю.

Капризничать я не стала. Неожиданная забота дяди Рихарда была очень приятна и более чем очень – своевременна. Благодаря проявленной покладистости дома оказалась очень быстро. Еще быстрее отделалась от расспросов семейства и отправилась спать.

Ночь выдалась тяжелая, беспокойная – то ли из-за собственных переживаний, то ли из-за зелья Руперта я то и дело просыпалась и таращилась в потолок, перебирая в голове события, гипотезы и планы на ближайшее будущее. Если точнее – то на те жалкие два дня, что оставались до обозначенного Алексом срока. Всего два, а у меня лишь бездна ничем не подкрепленных догадок, несколько основных версий, из которых я сама не могу выбрать единственно верную, и ни единого стоящего доказательства. Так может все зря? Может никакая я не звезда журналистики? Может стоит сразу признать поражение и записаться в кружок художественного вязания?

В перерывах между приступами самобичевания я проваливалась в липкий, вязкий словно переваренное повидло, противный, как молоко с пенками, и бессмысленный, как каракули малыша, сон, в котором бегала вокруг стопки из газет, пытаясь поймать сачком крылатый конверт с надписью «сенсация». Под утро я его все же поймала, чтобы обнаружить внутри карточку, лаконично сообщающую, что убийца – садовник.

На этой сцене я и проснулась, тиская в руке спрятанный под подушку блокнот. Стоит ли говорить, что новый день я встретила мертвенной бледностью, залегшими под глазами тенями и мигренью?

Больше всего хотелось остаться в постели и забыть обо всем, но воображение, судя по всему, ничуть не устало – образ злорадно хохочущего соседа оно нарисовало мгновенно и с и правдоподобием достойным куда лучшего применения.

К сожалению трупоподобным отражением в зеркале неприятные сюрпризы не ограничились. Кое-как спустившись вниз, я обнаружила, что меня уже дожидается вчерашний шофер. И, как оказалось, вовсе не для того, чтобы отвезти на съемки. В руках мужчина держал конверт до боли похожий на тот, за которым я охотилась полночи. И уж лучше бы в нем пряталось такое же, как во сне, содержимое, ибо реальность превзошла самые кошмарные предположения.

Некоторым дано творить волшебство безо всякого магического дара. Всего несколькими строками Руперт Малиформ превратил два дня в ничто. В пустоту, в катастрофу. Этот злодей, маскировавшийся под безобидного режиссера, отменил съемки! Вернее, перенес их в столичную студию. Одним махом он лишил меня доступа к источникам информации. Подобного коварства я никак не ожидала.

Разумеется, я могла оседлать своего двухколесного друга и отправиться в «Жасминовый венок», в надежде застать там Феррана Великолепного, если он не укатил в Вэллар еще на рассвете. Или нагрянуть на съемочную площадку, где кто-то наверняка занимается разбором декораций и упаковкой оборудования. Но шансов действительно что-то разузнать практически не осталось.

Кое-как попрощавшись с шофером, я медленно сползла по стенке на пол и уткнулась лбом в колени. Хотелось плакать, но слез не было. А воображаемый Фрэйл-младший в моей голове хохотал все громче и все злораднее. Я подскочила, растерзала письмо на мелкие кусочки и схватила со столика конверт, намереваясь и из него соорудить горстку белых хлопьев. Плотная бумага так легко рваться не хотела, я заглянула внутрь и вытащила толстую, покрытую глянцем карточку.

«Леди Манола и Рихард Фрэйлы, а так же мистер Руперт Малиформ приглашают вас на бал-маскарад в честь окончания съемок» гласила золоченая надпись, выполненная в типографии. Ниже была от руки зачеркнута дата – начало следующего месяца – и указана новая. Сегодняшняя!

На вопль, который сам по себе вырвался из моего горла, сбежались все домочадцы. Папа даже прихватил пра-прадедушкин меч со стены кабинета, а Эльвира – самый большой половник. Объясняться я не стала, лишь сунула перепуганной маме приглашение и, приплясывая на ходу, понеслась на чердак – искать себе наряд на вечер.

Я знала, чувствовала, что этот бал станет решающим! Что именно на нем я добьюсь желаемого или окончательно поставлю крест на своей мечте. Впрочем, разве может быть это гадкое или?

Днем, в солнечном свете, проникающем через узкие окна, ориентироваться в залежах хлама было значительно проще, чем ночью, но едва ли быстрее. Я точно знала, что в одном из сундуков хранится то, что мне нужно. Но в каком? Пришлось открывать их один за другим и, осторожно вынимая наряды, добираться до самого дна. В другое время я бы с удовольствием полюбовалась старинной вышивкой и кружевами, погладила мягкий бархат, оценила переливы шелка, теперь же меня лишь пугала ветхость некоторых платьев. Что если и мой маскарадный костюм обзавелся дырой на боку, стойким запахом плесени и лохмотьями полуистлевших ниток?

От раскопок меня не сумели оторвать ни Эльвира, явившаяся с предложением позавтракать, ни Бонни, притащившая поднос с чайником и булочками прямо на чердак и закатившая восторженно-завистливый монолог на тему моего невероятного везения, ни мама, потребовавшая зачем-то спуститься вниз. Зато следующего визитера проигнорировать не удалось. Его в принципе было невозможно игнорировать.

– Я за тобой! – Еще даже не зайдя, радостно возвестила Фрэйл-младшая.

Я вздрогнула и обернулась – как раз вовремя, чтобы лицезреть показавшуюся в дверном проеме любопытную мордашку, но, к сожалению, слишком поздно, чтобы успеть эту дверь закрыть и забаррикадировать парочкой сундуков.

– Что ты здесь делаешь? – Буркнула я неприветливо, проигнорировав нормы вежливости так же, как это сделала незваная гостья.

– Ух ты! – Восхитилась Румита. Она даже отодвинула в сторону челку, чтобы оценить великолепие и размах залежей хлама двумя глазами. – За лопатой сбегать? – Добавила она, бесцеремонно плюхнувшись на коробку с книгами и ухватив с нетронутого мною подноса плюшку с корицей.

– Зачем? – Не поняла я.

– Не знаю, что ты тут ищешь, но с лопатой будет быстрее! – Деловито сообщила Руми. – А времени у нас в обрез.

– Какого времени? – Прикидывая, сумею ли силой вытолкать настырную девчонку, спросила я.

– Как это какого? До бала! – воскликнула она, подскакивая и возбужденно всплескивая руками. Надкушенная булочка вырвалась из девичьих пальцев и, описав дугу, плюхнулась в чашку с остывшим чаем. Энтузиазм, плещущийся в голубых глазах мисс Фрэйл откровенно пугал. А стоило мысленно помножить его на ее характер, как невольно возникала мысль бежать куда-нибудь подальше и не оглядываться.

– Ты на него идешь? – На всякий случай уточнила я – вдруг мне да и всей округе повезет, и ходячая катастрофа вовсе не собирается почтить своим явлением бал.

– Разумеется! – Широко улыбнувшись, убила последнюю надежду Румита. – Поэтому бросай этот мусор и пойдем скорее!

– Куда?

– Да что же ты сегодня такая глупая?! – Возмутилась моей недогадливостью Руми и, ухватив меня за руку, буквально потащила к выходу. – За костюмами, разумеется! Пока ты тут вяло шевелишь мозгами и ногами, в городе все наряды расхватают. Если, конечно, у наших портних вообще есть что-то маскарадное.

– У тебя нет платья? – Вырвав конечность из цепких пальцев соседки, удивилась я.

– Есть! – Подтвердила мои подозрения мисс Фрэйл, но тут же скорчила скорбную мину и обиженно буркнула: – Но недошитое и в столице! Кто же знал, что этот бал сделают на две недели раньше, чем должны были. Хватит прикидываться тупой, Мэнди! – Топнув ногой, как капризный ребенок, воскликнула Руми. У меня нет платья, у тебя нет платья, у нас обеих нет времени! А ты топчешься на месте, как корова у кормушки.

– Я никуда не пойду.

– Ты не пойдешь на бал? – Глаза и рот Румиты приобрели очертания идеальных кругов.

– На бал пойду, если ты сейчас от меня отстанешь и не будешь мешать. А в Лайтхорроу отправляйся без меня. Я вообще понять не могу, с чего ты взяла, что я должна с тобой туда ехать.

– Но без костюма на маскарад не пустят! – Просветила меня Руми и, обиженно надувшись, спросила: – У тебя он уже есть, да?

– Еще нет! – вздохнув, ответила я и с тоской покосилась на оставшиеся необследованными сундуки.

– Тогда идем! – Просияла соседка и снова потянулась к моей ладони, явно вознамерившись тащить в магазины силой.

– И денег, чтобы что-то покупать, у меня тоже нет. – Спрятав руки за спину, отрезала я.

– Ерунда! – Отмахнулась самая младшая Фрэйл. – У меня их достаточно. Он так и сказал, что…

– Нет! – Жестко перебила я. Одно дело, когда дядя Рихард заботится о моей безопасности, и совсем другое, когда он разрешает дочери оплатить для меня наряд. Даже будь он настоящим дядей, это напоминало бы милостыню. А уж при реальном положении дел и вовсе было неприемлемо.

– Но Мэнди! – Заныла Румита.

– Я сказала «нет»!

Хорошенькое личико соседки скривилось, сморщилось, в глазах заблестели слезы, а руки сжались в кулачки.

– Хотя… – Осенившая меня вдруг идея была определенно достойна рассмотрения. – Мы можем договориться!

Вечером в «Жасминовом венке»…

В ярко освещенный хрустальными люстрами парадный зал, украшенный иллюзорными бабочками, порхающими среди гостей, скользнули две практически одинаковые фигуры. Некоторая разница в росте и телосложении, конечно, была, но, чтобы ее обнаружить, нужно было основательно присмотреться.

– Ты направо, а я налево! – прошептала я своему двойнику.

Тот понятливо кивнул и так же тихо уточнил:

– Встречаемся через полчаса в кладовой под черной лестницей?

Я кивнула и юркнула в толпу. Предстоявшие поиски среди масок Руперта, Феррана и Дайаны не казались мне слишком сложным делом – все трое обладали достаточно специфической внешностью, которая трудно поддавалась маскировке, – но требовали времени. А его у меня было крайне мало.

Вопрос с костюмами решился очень просто, как и все гениальное. Наряд, который я искала и в итоге нашла, имел дубликат. У пра-прабабушки была сестра-близняшка, и историю о том, как на таком же вот бал-маскараде они разбивали сердца, я слышала не раз и не два. Платья нашлись и, как я и опасалась, в удручающем состоянии. Но у Руми были деньги, а обменять один из костюмов на срочную починку обоих – это ведь уже не милостыня, а сделка!

Разумеется, портниха была не слишком довольна свалившимся на нее счастьем, но отказать представительнице семейства Фрэйл не решилась. И пусть на полноценную реставрацию не было времени, но мы были довольны и тем, что получилось. Кроме того, у мастерицы нашлись одинаковые плащи, дополнившие образ, и кружевные полумаски, взамен истлевших. В результате на торжество явились сразу два лесных духа. Полосы прозрачной золотисто-изумрудной органзы струились поверх чехлов телесного цвета, наслаиваясь друг на друга и создавая обманчивый эффект едва прикрытой наготы, а сверху все это безобразие целомудренно прикрывал темный, почти в черноту, зеленый бархат накидки. На плащах настояла я. Ходячая неприятность была просто в восхищении от провокационного фасона платьев и горела желанием покрасоваться. Я же, представив, как мне откручивают голову мои родители, родители девчонки и ее старший братец, предпочла максимально закамуфлироваться. Было непросто убедить Румиту проявить скромность и сознательность, но мне удалось. Отдельным плюсом в пользу плащей шло то, что глубокие капюшоны надежно прятали разницу в цвете волос. Увы, но зеленокосые парики, изначально прилагавшиеся к облику лесного духа, воскрешению не подлежали.

Я поручила Руми разыскать Дайану и присмотреть за ней. Объект для наблюдения намеренно выделила самый безобидный. Рассчитывая не на то, что соседка выяснит что-то интересное, а на то, что полученное задание убережет ее от глупостей. Жаль, что некому было уберечь от них меня!

Никогда прежде я не бывала на маскараде – детские праздники с наряженными зайчиками и снежинками соседскими детьми не в счет – и наивно полагала, что кусок раскрашенного картона, кожи или ткани нисколько не помешает мне разобраться, кто есть кто. Многие действительно были легко опознаваемы – дородная фигура супруги мэра легко угадывалась в русалке, несмотря на накладные локоны ярко-рыжего цвета, спускающиеся до обтянутых узкой чешуйчатой юбкой бедер. Сам глава нашего городка обрядился пиратом и явно чувствовал себя не слишком комфортно в традиционном для флибустьера одноглазом виде. Он то и дело приподнимал повязку, за что тут же получал по рукам веером, похожим на плавник, от разгневанной морской девы.

Телосложение, рост, характерные жесты – я выхватывала в толпе приметные черты и мысленно составляла список гостей. По всему выходило, что из местных присутствовали лишь члены семей тех девушек, которых задействовали в съемках. Мои родители тоже были приглашены, но, к счастью, решили не идти – приобретение двух костюмов могло основательно пошатнуть наш и без того шаткий семейный бюджет. Да и вряд ли им удалось бы что-то найти.

Старшее поколение жителей Лайтхорроу я легко определила под масками, но с остальными было куда хуже. Я без труда отличила группку наших провинциальных мисс от прочих, но угадать, кто из этой стайки щебечущих феечек кто, не сумела. Впрочем, подойди я поближе и присмотрись, вероятнее всего сумела бы определиться, но девушки меня нисколько не интересовали. С членами съемочной команды же все обстояло совсем печально – я не узнавала почти никого. То ли они имели больше опыта в подборе нарядов, то ли просто я слишком мало их знала, но результат был удручающим.

Если бы я была простой гостьей, а не журналистом на задании, я бы, несомненно, получила огромное удовольствие просто от разглядывания образов, созданных при помощи грима и костюмов. Сейчас же я невольно сочувствовала инквизиторам. На балу в «Венке» развлекался самый настоящий паноптикум – сборище всех истребленных видов. Дриады и нимфы, гоблины и орки, горгульи и лешие – кого тут только не было. Кто-то даже драконом нарядился – под длинным телом из светло-зеленого бархата топтались целых шесть ног, а из пасти чудовища выглядывала довольно ухмыляющаяся физиономия одного из помощников оператора.

Приходилось надеяться, что две другие пары конечностей принадлежат его собратьям по должности, а не Руперту и Феррану, которые решили укрыться от меня в брюхе тряпичного ящера.

Из-за хлопот с починкой платьев мы с Руми опоздали на ужин. Гости как раз только-только перебрались из столовой в бальный зал и бестолково бродили туда-сюда, а струйный квартет на балкончике, настраивал инструменты. Следовало ловить момент, пока не начались танцы – перемещаться исключительно вдоль стен было бы куда сложнее. И я торопилась – носилась по всему помещению, лавируя между приглашенными и пытаясь как можно незаметнее присмотреться к каждому высокому мужчине и к каждой хрупкой девушке. Как ни странно, на меня не обращали никакого внимания, словно я не металась, как сумасшедшая, а чинно, как подобает воспитанной мисс, проплывала, едва заметно перебирая ногами. Горожане судачили о неуместности веселья ввиду смерти бедняжки Далинды, нисколько не смущаясь своим присутствием на этом кощунственном празднике жизни. Киношники же обсуждали исключительно возвращение в столицу, намеченное на послезавтра, и сборы, которые должны предшествовать отъезду. Словом, ничего интересного!

Я уже почти отчаялась и решила, что напрасно пришла – для режиссера и звезды экрана маскарад был отменным шансом проигнорировать вечер. Ведь никто не смог бы с уверенностью сказать, были они на нем или нет. А что, если как раз сейчас, пока я высматриваю их, прячась за колонной, Ферран или Руперт, или оба сразу где-нибудь в лесу убивают очередную жертву? А может, один из них – тот, что маньяк, – душит другого возле заранее вырытой могилки? Или свежие трупы брата и бывше-нынешнего возлюбленного, злодейски хихикая, подтаскивает к пруду рыжая Фелисьена? Впрочем, ее-то я уже видела в толпе. Вряд ли кто-то еще додумался бы смастерить наряд дриады в подобных тонах – лиловая «кора» платья и нежно-сиреневая «листва» боа смотрелись диковато и резко выделялись на фоне прочих, банальных коричнево-зеленых древообразных дев.

Воображение рисовало мне одну картину за другой, градус абсурда в этих видениях все повышался и грозил дойти до раскладывания мышкой Ди взрывчатой смеси по периметру города. Скромной ассистентки звезды тоже нигде не было, и Руми, проскользнувшая мимо, лишь развела руками в ответ на мой вопросительный взгляд. Следовательно, она тоже не обнаружила выделенный ей объект. Это была катастрофа! Тщательно возводимый замок последней надежды рухнул, погребя под собой остатки оптимизма. Я уже просто слышала голос несносного соседа, с деланным сочувствием, плохо скрывающим злорадство, произносящий…

– Потанцуем?

– Что? – Прозвучавший вопрос так не вязался с моими размышлениями, что не сразу дошел до сознания. Я и опомниться не успела, как уже оказалась в центре зала, бесцеремонно выдернутая из укрытия и представленная на обозрение публике.

Грянула музыка, и мне пришлось послушно сделать шаг, следуя нажиму водруженной на талию ладони. От идеи немедленно выцарапать глаза незваному партнеру пришлось отказаться. Хотя повод был более чем веский, а в дополнительных причинах я не нуждалась. Их и без того накопилось достаточно.

– Вы так и будете молчать, прекрасная незнакомка? – Крутанув меня в танце и вновь ухватив за талию, поинтересовался «вампир».

Следовало признать, что костюм себе Фрэйл-младший подобрал отменный. Он как ни один другой соответствовал его упыриной натуре. Хотя следовало признать, что выкрашенные в черный брови и ресницы и темноволосый парик отменно оттеняли светлые радужки. Насмешливая улыбка удачно обнажала небольшие, искусно прилаженные клычки, а слегка выбеленная кожа вопреки ожиданиям не придавала лицу Алекса болезненности. Подбитый алым шелком короткий черный плащ, взмывавший при поворотах словно крылья, черная рубашка, черные бархатные брюки и высокие сапоги – выглядел мистер доставучесть до отвращения хорошо. Настолько, что просто мечталось о немедленной вырубке парочки осин.

Стоп! Как он меня назвал? Неужели повезло, и Фрэйл-младший меня не узнал? Я прокашлялась и произнесла, намеренно исказив голос:

– Простите, я немного простыла – больно говорить.

Зачерненная бровь соседа выгнулась дугой – то ли вместе с костюмом он примерил и соответствующую кровососу злодейскую мимику, то ли темный цвет придавал ей театрального драматизма, но смотрелось непривычно.

– Как досадно! – Отозвался Алекс и, хмыкнув, снова крутанул меня, после чего вернул ладонь на талию. Только вот не как прежде – поверх плаща, а нагло скользнув под него. Я вздрогнула от неожиданности и возмущенно уставилась на соседа, у которого вторая бровь присоединилась к первой, придав бледному лицу комично-демонический вид. Обнаружив под прикрытием бархата вместо ткани голую кожу, он даже с шага на миг сбился.

Увы, пострадавшую от времени кружевную вставку, треугольником спускавшуюся от плеч почти до ягодиц, восстанавливать было некогда, и вместо нее платье держалось на честном слове и паре ленточек, которые пришили на уровне плеч и лопаток и завязали бантиками. Фасон весьма скандальный для нашего захолустья и совсем не подходящий для особы моего возраста и положения.

Удивление на вампирской физиономии сменилось заинтересованностью, а взгляд заскользил вниз по моему телу. В попытке рассмотреть еще что-нибудь пикантное, Алекс даже отодвинул меня от себя. Мелькнувшая между полами плаща «голая» нога, едва прикрытая золотисто-зеленой органзой, ему почему-то не понравилась. Брови съехались к переносице, а клыкастая улыбка сменилась недовольно поджатыми губами.

– Как же так получилось, что вы простудились летом? – Справившись с лицом, то есть, вернув ему обычное выражение счастливого идиотизма, продолжил светскую беседу Фрэйл-младший. С очередным па он выудил руку из-под моего плаща и водрузил ее, как прежде, поверх него, а заодно и притянул меня ближе. Вторая конечность соседа, вместо того, чтобы чинно сжимать мою ладошку, скользнула к запястью и принялась кончиком пальца выписывать на нем восьмерки и круги.

Никогда прежде Алекс не применял ко мне свои навыки охотника за юбками. Оказаться вдруг в роли объекта соблазнения было забавно. И интригующе.

– Много гуляла прохладными темными ночами?! – С нежданным кокетством предположила я, поддержав игру. Правда, в сочетании с напускной хрипотцой игривые интонации воспринимались странновато.

– В одиночестве? – «Ужаснулся» Алекс.

– А вы хотели бы составить мне компанию? – Сахара в моем голосе хватило бы на банку варенья. Да что там на банку – на целую бочку!

– А вы хотели бы, чтобы составил?

– А вы умеете бороться с комарами и холодом?

Продолжить этот обмен бессмысленными репликами нам не удалось. Музыка оборвалась, ознаменовав окончание танца, и рядом с нашей странной парой тут же возник мужчина в кожаной полумаске и костюме «инкуба». Крылья из черного шифона, натянутого на проволочный каркас и прицепленный к поясу длинный хвост с кисточкой, которым «демон сладострастия» небрежно помахивал, позволяли легко идентифицировать выбранный образ. Еще проще было определить личность того, кто скрывался под маской. Обмотанный вокруг шеи режиссера шелковый шарф выдавал его не хуже, чем предъявление документов. Впрочем, эти пронзительно-синие глаза я бы узнала и без подсказок.

– Вы позволите? – Приглашающе протянул увенчанную накладными когтями ладонь Руперт.

Пальцы Алекса на миг сильнее сжались на моей талии – провинциальному бабнику явно не хотелось уступать столичному конкуренту легкомысленную, а потому перспективную в плане совращения, добычу. Но воспитание победило, и сосед, снова поджав губы, отступил. И очень вовремя – не прояви он благоразумие, непременно получил бы каблуком по ноге. Упускать зверя, добровольно пожаловавшего в капкан, я не собиралась.

С балкончика полилась следующая мелодия, и я закружилась по залу с объектом своих поисков и планов.

– Мисс Аманда, вы очаровательно выглядите! Зеленое вам очень к лицу. – С первых же тактов осчастливил меня и комплиментом, и идентификацией личности режиссер.

– Как вы меня узнали? – Я действительно удивилась. Мне казалось, что я достаточно надежно спряталась под прикрытием кружева и капюшона.

– О, это было совсем не сложно! – Продолжил «радовать» меня Руперт. – Ни у кого больше я не видел таких прекрасных глаз, похожих на два шоколадных озера. А эта улыбка! Такая солнечная, светлая, невинная и соблазнительная… – Мурлыкал интимным шепотом режиссер. Топорность комплиментов и непривычное, несколько протяжное проговаривание слов навевали подозрение, что за ужином он выпил больше, чем следовало.

Тем лучше! Пьяный – значит болтливый, а что может быть лучше для моих целей? Оставалось найти какой-нибудь укромный уголок, завлечь туда жертву и допросить по всем правилам журналистского расследования. Я окинула взглядом зал в поисках пути к будущему месту допроса и наткнулась на преисполненную недовольства вампирскую физиономию. Сосед танцевал с леди Манолой и совершенно неприлично, не уделяя партнерше и толики положенного по этикету внимания, сверлил меня пристальным взором.

Сама не ведая, зачем, я кокетливо похлопала ресницами, так непринужденно, словно упражнялась во флирте с утра до вечера лет десять подряд, подарила Фрэйлу-младшему лукавую усмешку, после чего равнодушно отвернулась, как ни в чем не бывало.

– А еще вас выдало вот это. – Добавил вдруг режиссер и, выпустив мою ладонь, ухватил выскользнувший из-под капюшона светлый локон. – У вас очень редкий цвет волос.

Я похолодела и невольно покосилась на насупленного «вампира». Видел или не видел? Узнал или не узнал? Поймав еще один мрачный взгляд захолустного покорителя сердец, оскорбленного в самых лучших чувствах, выдохнула с облегчением. Нет! Не узнал! Несносный Алекс никогда не стал бы так вести себя со мной. С кем угодно, но не со мной! Тот факт, что Руперт, с которым мы были знакомы чуть больше недели, легко угадал под маской свою любимую пастушку, а Фрэйл-младший принял Одуванчик из соседнего дома за розу из чужого сада, лишний раз убедил меня, что умственные способности некоторых изрядно преувеличены. Получать подтверждение своей правоты всегда приятно и, просияв счастливой улыбкой, я вновь обратила все свое внимание на «инкуба». Танец вскоре должен был закончиться и, если я действительно собиралась увлечь добычу в нору, следовало поторопиться с подготовительным этапом.

Я поддакивала и кивала, почти не слушая словоизлияния режиссера – благо он совершенно не нуждался в более содержательном отклике. И незаметно корректировала направление движения нашей пары в сторону портьеры, за которой скрывался выход в служебный коридор. Конечно, оставаться наедине с подвыпившим мужчиной, проявлявшим ко мне недвусмысленный интерес, было несколько рискованно, но стремительно надвигавшийся крайний срок пари нивелировал любые опасения. Да и не получалось у меня всерьез бояться Руперта. Не в этой ситуации, когда я собиралась всего лишь задать ему пару десятков осторожных вопросов. Не в этом доме, где мной был изучен каждый уголок.

Штора все приближалась, и я уже предвкушала, как отдерну тяжелую ткань и вытолкну «инкуба» в темноту. Небольшие опасения вызывали лишь его шифоновые крылья, которые вполне могли застрять в довольно узком проеме. Буквально за несколько шагов до цели дорогу преградила другая пара и, не успела я моргнуть, как сменила партнера и вдруг оказалась за дверью с наглым, гадким упырем Алексом!

– Мы не договорили! – оттеснив меня подальше от спасительного выхода в зал, заявил сосед.

В полумраке, освещенном единственной тусклой лампой, его выбеленное гримом лицо и вампирьи клыки вдруг стали казаться не забавными, а по-настоящему зловещими. Я растерянно молчала. Все произошло так быстро, так внезапно, что с трудом доходило до моего мозга, уже основательно настроившегося на допрос режиссера.

– О чем не договорили? – Лишь в последний момент вспомнив о необходимости изменить голос, прохрипела я.

– О прогулках под луной, прохладе и комарах. – Напомнил Фрэйл-младший.

– Не люблю кровососов! – Намек был на редкость прозрачен, но все равно проигнорирован.

– Предпочитаете другую разновидность паразитов? – Парировал сосед. – В меню демонов сладострастия, знаете ли, юные мисс идут основным блюдом.

– А что, если предпочитаю? – Отрезала я.

Пора было прекращать этот балаган и возвращаться к Руперту, если, конечно, он еще не сбежал куда-нибудь от леди Манолы. Попытка обогнуть Алекса была ошибкой. Я не успела сделать и шага, как оказалась загнанной в угол в самом буквальном смысле этого выражения. Одна ладонь соседа перехватила мою занесенную для пощечины руку, вторая – проникла под плащ, легла на спину и заскользила по обнаженной коже, вынуждая прогнуться, прижаться к нему.

– Тогда мой долг развеять опасное заблуждение, – шепнул он и оборвал мой возмущенный возглас.

Первый поцелуй – это событие. Очень важное, сокровенное. Это то, что запоминается навсегда. Думала ли я, что мой превратится в фарс? Достанется безмозглому избалованному бабнику давно и без права на помилование возглавляющему список личных врагов? Подобное не приснилось бы мне в самом страшном сне. Теплые сухие губы всего лишь на миг прижались к моим, легко, почти целомудренно, но я готова была немедленно убить жалкого вора, походя похитившего такой значимый для каждой девушки момент. Я рванулась, попытавшись высвободить зажатую между нами руку, но добилась лишь того, что сосед буквально распластал меня своим телом по стене. Его голубые глаза, обведенные черной краской, заглянули в мои с какой-то непонятной настойчивостью, словно искали что-то и не могли найти. Окончательно рассвирепев, я попыталась цапнуть Алекса за губу. Он хмыкнул и, одарив еще одним странным взглядом, поцеловал иначе – по-настоящему.

Возмущение, злость, обида – все потонуло в мареве незнакомых ощущений. Очнувшись от боли в языке, оцарапанном о накладной клык, я потрясенно застыла, пытаясь понять, как так вышло, что к стене прижата уже не я, а сосед, что мои ладони обвивают шею Алекса, а его плащ валяется на полу вместе с моим. Правая рука Фрэйла теребила удерживавшую платье ленточку на моей спине, как-то робко, будто не решаясь потянуть за кончик банта, а левая – перебирала пряди на моем же затылке.

Я качнулась назад, отстраняясь, и Алекс не стал удерживать, позволив сделать шаг, потом другой.

– Прости, – тихо произнес он. – Не думал, что дойдет до реального кровопролития.

– Хам! – выкрикнула я, подхватывая с пола накидку. Солоноватый привкус во рту стал последней каплей, последним гвоздем в крышку гроба соседа. Отныне его ждала не просто неприязнь, а самая настоящая война на уничтожение. – Упырь! – Спешно упаковываясь в бархат плаща, добавила я и, оттолкнув попытавшегося помочь с застежкой Алекса, рванула прочь по темному коридору.

Ураган эмоций, бушевавший во мне, превратил, казалось бы, знакомую до мелочей планировку дома в сложнейший лабиринт. Я умудрилась не туда свернуть и заблудиться. Разумеется, если бы я заставила себя остановиться, оглядеться и хотя бы полминутки подумать, то непременно сообразила бы, где нахожусь. Но я не могла не двигаться. Больше всего хотелось вернуться и устроить ненавистному соседу безобразнейшую сцену. Вот только делать это было ни в коем случае нельзя. Во-первых, скандал показал бы мою уязвимость, продемонстрировал, что произошедшее меня зацепило, задело за живое. И вероятная реакция Алекса, а ожидать от него следовало в лучшем случае насмешки, лишь присыпало бы свежую рану солью. А во-вторых, подобный компромат стоило приберечь и использовать с умом. Ведь если отринуть собственные чувства, успокоиться и подойти к ситуации с точки зрения холодной логики, идиотом выставил себя он. Это Фрэйл-младший среди толпы девиц разнообразной степени привлекательности и доступности умудрился выбрать единственную совершенно неподходящую. Это же надо было так промахнуться?

А вдруг именно сегодня у золотого мальчика, избалованного судьбой, началась полоса невезения? Мысль согрела душу ласковым теплом и я, наконец-то, сумела притормозить возле перекрестия коридоров. И очень своевременно. Невдалеке послышались голоса и звук шагов. Я прильнула к стене в надежде, что полумрак и темная ткань плаща скроют меня от мимолетного взгляда, и прислушалась.

– Ты зачем ему еще порцию в бокал плеснула, Минни? – Возмущался знакомый женский голос.

– Так первая же не подействовала!

– Дура, я же сказала, что надо подождать!

– Девочки, не ссорьтесь! – Вмешалась в диалог третья из неразлучных гримерш. – Нам еще до второго этажа как-то добираться и в карты играть.

– Ну почему в карты? – Заныла Минни. – Так нечестно, я играю хуже вас. Давайте лучше кости бросим! Или жеребьевку на спичках устроим.

– Ты бы лучше вообще помолчала! За твою выходку, тебя надо вообще из дела исключить.

– Как исключить?

– А вот так! Из-за тебя, идиотки, мы тут надрываемся. И разыгрывать будем уже не ночь, а только утро!

– Но я же не знала, что такой эффект будет.

Троица мастериц пудры и помады поравнялась со мной и я, наконец, поняла предмет их спора. Наряженные охотницами девушки, кряхтя от натуги, тащили свой трофей. Двое поддерживали его под руки, третья – продолжающая жаловаться на несправедливость Минни – несла ноги. Шифоновые крылья и хвост жалкими лохмотьями волочились по полу в компании полуразмотанного шарфа. Запрокинутая голова Руперта покачивалась из стороны в сторону в такт шагам охотниц. Режиссера вполне можно бы было принять за труп, если бы не похожие на храп звуки, то и дело вносящие свою нотку в незатихающий спор, как именно будут определять, с кем проснется опоенный зельем «инкуб».

Не разрушить свою конспирацию было очень трудно, но я справилась и расхохоталась, зажав рот ладонями, лишь когда компания скрылась за дверью, ведущей на служебную лестницу.

Смех смехом, но эти мисс предприимчивость лишили меня подозреваемого. Судя по их репликам, режиссеру предстояло проспать мертвым сном как минимум до утра. Исправить что-либо я была не в силах, зато могла сосредоточиться на оставшемся кандидате в маньяки. Следовало немедленно найти Феррана Истэна. Под любой маской угадать, из драконьего брюха достать, да даже из-под земли вырыть!