Индульгенция. Без права на ненависть. Часть 5

Глава 2

Глава 2

О приближении людей я узнал где-то за полчаса — Пурген предупредил, что в лесу появились чужие. Описал, как они выглядят, и обрадованная Вивиан сразу сказала, что это свои. Но у меня режим паранойи выкручен на максимум, поэтому я попросил козла затаиться среди деревьев и быть готовым долбануть всем, чем только сможет.

Однако моя подруга совершенно не разделяла моих переживаний и даже как-то излишне расслабилась, что с моей точки зрения было большой ошибкой. С другой стороны, ей ранее никогда не приходилось сталкиваться с предательским ударом в спину или подлыми подставами, поэтому ей, наверное, простительно. На такой случай у нас в компании есть я, который считает, что лучше перебдеть, чем потом наивно хлопать глазами, жалуясь на жизнь.

Последний кусок шашлыка таял во рту, смешиваясь с дымком ольхи и диким медовым привкусом. Я потягивал терпкий чай из походной кружки, слушая, как ветер играет в вереске, а волны мерно бьются о скалы внизу. Мир. Настоящий, хрупкий, дарованный нам после ада. Вивиан расслабленно сидела рядом, ее плечо тепло прижималось к моему, лицо в отблесках костра казалось почти безмятежным. Мы, чтобы скоротать ожидание, неспешно говорили о пустяках — о том, как Изабелла обожает гладить лошадей, о том, что первым делом купим в ближайшем городе хорошие новые сапоги… Будто кошмар Пустоши, оставшийся позади, был лишь дурным сном.

И тут появились воины. Дали о себе знать не шумом. Не криком. Тишиной. Давящей, внезапной. Треск костра внезапно стал слишком громким в наступившей мгле. По периметру нашего маленького круга света из черных провалов между скалами и вереском выросли фигуры.

Двадцать. Ровно. Как по мерке. Не солдаты имперского легиона. Не ополченцы. Это были слуги Дома Лоррен. Я узнал их по вышитым на темно-синих плащах фамильным гербам — серебряная лилия на волнистой синей полосе. Такой же был и у Вивиан. Но эти гербы теперь казались не защитой, а печатью.

Доспехи — не обычные латы, а черная, матово блестящая «чешуя», поглощающая свет. Шлемы с опущенными забралами, скрывающими лица. В руках компактные арбалеты с магическими кристаллами на ложе и короткие мечи с клинками цвета воронова крыла. Рыцари Лорренов. Элита. Личная гвардия герцогов. Те, кого воспитывали для защиты крови рода с пеленок. Абсолютная преданность. Абсолютная смертоносность.

Их походка была бесшумной, движения — синхронными, как у хорошо смазанного механизма. Они возникли внезапно, будто из пустоты, и сразу окружили нас, взяв в кольцо. Каждый — на своей позиции. Без суеты. Без лишних слов. Воздух, казалось, сгустился от их сосредоточенной, холодной ярости.

Вивиан замерла. Ложка выскользнула из ее ослабевших пальцев, упав в золу с тихим плюхом. Ее лицо, еще секунду назад расслабленное, стало каменным. Глаза, широко открытые, метались от одного безликого шлема к другому в поисках знакомых черт, хоть какого-то намека на лояльность. Но они были напрасны.

Из окружившего нас строя шагнул вперед один. Его доспехи были чуть сложнее, на плече красовался серебряный эполет в виде стилизованной лилии. Он снял шлем. Под ним оказалось лицо мужчины лет сорока. Холодное. Жесткое. Со шрамом через бровь и глазами цвета промозглого норманнского моря. Капитан Рено. Вивиан рассказывала мне про него — начальник охраны поместий Лорренов. Верный пес. Теперь его взгляд, направленный на девушку, был лишен даже тени уважения. Только ледяное высокомерие и исполнение долга.

— Герцогиня Вивиан де Лоррен, — его голос был ровным, гулким, как удар колокола по мерзлому металлу. — И неизвестный спутник. По приказу Его Императорского Величества Отто Четвертого, подкрепленного вердиктом Тайного Консилиума, вы объявляетесь персоной вне закона. Так же обвиняетесь в государственной измене, в мятеже и принесении в жертву личного состава экспедиции «Гамма» ради обретения запретной власти над Пустошью.

Слова падали, как камни, в оглушительную тишину. Я не поверил своим ушам. Измена? Жертвоприношение отряда? Я собственными глазами видел, как Вивиан переживала за своих людей в Мертвом Граде! Видел ее неподдельное отчаяние, когда мы видели растерзанных! Это был бред!

— Рено! — голос Вивиан дрогнул, но она выпрямилась во весь рост, пытаясь вернуть себе достоинство. — Это чудовищная ошибка! Или подлость! Кто осмелился?..

— Доказательства представлены Консилиуму, герцогиня, — перебил ее капитан. Его лицо не дрогнуло. — Неопровержимые. Переписка с тайными культами светлых, найденная в ваших личных покоях. Свидетельства выживших из вспомогательного отряда, видевших, как вы направляли тварей на своих людей. Финансовые потоки с неизвестных счетов, совпадающие с датами экспедиции, — он сделал паузу, его холодный морской взгляд скользнул по мне с безразличной оценкой угрозы. — Вы использовали экспедицию как прикрытие личных дел. Вашей целью являлось не спасение Империи, а заключение союза с Тьмой. Император глубоко разочарован. Дом Лорренов опозорен.

Свидетельства выживших? Какие выжившие? Мы нашли только трупы! Переписка? Явно подделка!!! Я не мог в это поверить!!! Это была хитроумная ловушка. Кто-то очень могущественный и очень коварный жестко подставил Вивиан, пока она сражалась в том аду. Использовал ее отсутствие, чтобы выстроить непробиваемую стену лжи.

Вивиан стояла, как громом пораженная. Все краски сбежали с ее лица, оставив лишь мертвенную бледность. Ее губы были плотно сжаты, но в глазах бушевал ураган — негодование, ужас, горечь предательства. Она смотрела не на Рено. Она смотрела на своих людей. На стражей, которых знала с детства. Которые клялись в верности ее дому. И ни в одном взгляде, скрытом забралом или нет, она не нашла ни тени сомнения в ее виновности, ни жалости. Только слепое повиновение приказу. Преданность дому обернулась против нее.

— Изабелла… — вырвалось у нее хриплым шепотом. — Что с моей сестрой?

— Младшая герцогиня Изабелла де Лоррен находится под защитой Короны в Руане, — отчеканил Рено. — Для ее же безопасности. От вашего… пагубного влияния.

Под защитой⁈ Скорее, заложницей. Ключом к покорности Вивиан. Я почувствовал, как адреналин, казалось, навсегда покинувший мое тело, вновь хлынул в жилы. Холодный. Ясный. Моя рука инстинктивно потянулась к эфесу ножа. Но идти сейчас против двадцати Рыцарей Лорренов, свежих, вооруженных до зубов? Это было бы самоубийство. Мы были выжаты, изранены, наша магия — пусть и восстановилась, но все еще не до конца. Даже Серый Дар молчал, истощенный до предела. Нет, я, конечно, могу попытаться ударить, но вот исход для меня будет крайне сомнительным.

Рено заметил мое движение. Его рука тут же легла на эфес собственного меча. Остальные воины синхронно приготовили арбалеты. Двадцать смертоносных наконечников нацелились на нас. Тишина стала звенящей. Даже волны внизу затихли, будто затаив дыхание.

— Не усугубляйте свое положение, герцогиня, — голос капитана был ледяным. — И вы, незнакомец. Сопротивление бесполезно. Сложите оружие. Покорно проследуйте с нами. Император желает… выслушать вас лично. Перед вынесением окончательного приговора.

Выслушать? Я прекрасно понимал, что это значило в устах любого императора. Допросы. Пытки. Публичный суд. И смерть. Для нее. И, вероятно, для меня — как соучастника или свидетеля.

Тепло костра внезапно стало ощущаться как злая насмешка. Запах шашлыка теперь раздражал, казался тошнотворным. Мы прошли сквозь сердце Пустоши, победили невообразимые ужасы, чтобы оказаться в ловушке, расставленной людьми. Преданными своими же.

Я встретился взглядом с Вивиан. В ее глазах, полных боли и ярости, не было страха. Было решение. И бесконечная усталость. Она едва заметно покачала головой. Не сейчас. Не здесь.

Опустить оружие? Отдать себя в руки лжи и интриг? Зная, что Изабелла — заложница?

Я медленно поднял руки, показывая пустые ладони. Но внутри закипала ярость. Холодная, расчетливая. Они думают, что поведут двух загнанных зверей на убой? Они жестоко ошибаются. Мы вышли из Пустоши. И мы не сдадимся. Ни ей. Ни ее врагам.

— Хорошо, капитан, — голос Вивиан прозвучал неожиданно твердо, ледяным звоном, заглушающим дрожь. — Мы проследуем с вами. Но знайте — любая ложь рано или поздно встречается с правдой. И Император еще услышит правду. Из моих уст.

Рено кивнул, без тени эмоций. Его люди сомкнули кольцо. Костер догорал, отбрасывая последние, искаженные тени на лица преданных слуг и их объявленную вне закона госпожу. Дорога в Руан лежала перед нами. Дорога на эшафот. Или на новую битву. Только на этот раз — не с монстрами, а с людьми. И ставка в ней была еще выше — честь, свобода, жизнь невинной девушки и наше собственное право на правду.

Дорога в Руан. Какая ирония. Этот путь должен был быть триумфальным шествием — герои, победившие Пустошь, несущие спасение Империи. Вместо этого — позорный конвой. Двадцать безликих теней в черных доспехах ведут нас, как скот на бойню. Вивиан идет рядом, прямая, гордая, но я вижу — каждый шаг для нее словно пытка. Не физическая. Глубже.

Предательство. Со стороны тех, кого она знала с детства. Кому доверяла защищать спину задолго до встречи со мной. Ее взгляд, обычно живой, аналитический, теперь был абсолютно пуст. Устремлен куда-то внутрь, в прошлое, она перебирала в памяти лица стражей, ища возможную трещину в их железной верности приказу. Не находила. Это было хуже любого удара монстра.

Я же… чего я ожидал? Дворцовые интриги в Российской Империи — не подарок. Подлость, ложь, подставы — обычный инструментарий власть имущих. Когда Рено озвучил обвинения, во мне вспыхнула не столько ярость, сколько холодная ясность. Кто-то сыграл грязно. Очень грязно. И мы — пешки на доске. Но пешки, только что вернувшиеся из ада, имеют привычку ломать игроков. Главное — дождаться хода. Вычислить слабину. И спасти Изабеллу. А потом свалить отсюда, максимально нагадив всем. Последнее я умею лучше всего.

— Держись, — шепчу я ей под такт мерных шагов конвоя. Голос тише шелеста плащей стражников. — Это ловушка. Но мы внутри нее не первый раз. Ищем выход.

Она лишь едва заметно кивает, не отрывая взгляда от серой ленты дороги. Ее дух сломлен сильнее тела. Нужно время. И шанс.

Шанс приходит неожиданно. Дорога ныряет в старый буковый лес. Стволы — толстые, седые, покрытые мхом. Тени сгущаются даже днем. Идеальное место для засады.

Свист!

Не предупреждающий. Смертельный. Первая стрела впивается в горло впереди идущему стражнику с глухим чавкающим звуком. Он падает, не успев вскрикнуть. Хаос вспыхивает мгновенно.

— КРУГ! — ревет Рено, выхватывая меч. Его люди — профессионалы. Реагируют молниеносно. Щиты смыкаются вокруг нас, арбалеты щелкают, посылая ответные болты в чащу.

Но нападавшие не бандиты. Их движения быстры, точны, без лишнего шума. Они выскакивают из-за деревьев, как призраки, в темных, неброских одеждах без опознавательных знаков. Их оружие — короткие клинки, арбалеты, пара боевых посохов с мерцающими набалдашниками. Маги? Воины? Смесь? И их тактика — не убить всех, а посеять панику, прорваться к нам.

Короткая, яростная схватка. Металл звенит о металл. Крики раненых. Шипение магии — кто-то из нападавших бросает сгусток тьмы, ослепляющий группу стражников. Другой — стелющийся ледяной туман, сковывающий ноги. Рыцари Лорренов держатся стойко, но их стройность нарушена. Они отбиваются, но теряют людей.

Я толкаю Вивиан за толстый бук, пригибаясь сам. Ее глаза расширены не страхом, а яростью. Рука тянется к поясу — там спрятан ее маленький, но смертоносный кинжал. Готова рваться в бой. Отчаяние сменилось диким желанием драться.

— Не сейчас! — шиплю я, хватая ее за запястье. — Пусть режут друг друга!

И тут раздается звук. Не боевой клич. Не заклинание. Зловещее, протяжное блеяние!

Из кустов, как чертово исчадие, вылетает Пурген. Громадный, как боевой конь, с рогами, способными прошить латы, и взглядом демона в маленьких красных глазищах. Его черная шерсть сливается с тенью, только белая звезда на лбу мелькает, как прицельный маркер.

Не зря я его позвал. И не зря думал, что упрямый рогатый тайно шёл за нами — мозгов у него побольше, чем у некоторых людей будет.

— Пурген! Бей педиков! Особенно этого! — ору я, указывая на капитана, который как раз парировал удар одного из нападавших.

Пурген не просто бросается. Он превращается в черный метеор. Блеет как резаный, наводя первобытный ужас.

Стражи, и так дерущиеся на два фронта, в панике шарахаются от этого несущегося прямо на них кошмара. Пурген врезается в группу Рено, как таран. Рога бьют по щитам, копыта месят землю и ноги. Один стражник летит в кусты с криком. Сам Рено едва уворачивается, получая копытом по шлему — звон стоит такой, что аж в ушах заложило.

Хаос достигает апогея. Нападавшие, получив помощь неожиданного союзника (пусть и в виде беснующегося козла), усиливают натиск. Рыцари Лорренов дрогнули. Их строй рухнул. Бой распадается на отдельные схватки.

Именно в этот момент самый крупный из нападавших, мужчина в плаще с капюшоном, с посохом, из которого только что вырвался сгусток тьмы, делает рывок к нам. Он отбрасывает одного из оставшихся возле нас стражников ударом посоха в грудь — треск костей отчетливо слышен. Его рука тянется к Вивиан не для удара, а… чтобы схватить?

Вивиан инстинктивно замахивается кинжалом, но мужчина ловит ее запястье. Быстро. Твердо. Не причиняя боли. Он резко откидывает капюшон.

— Миледи! Быстро! За мной! — его голос хриплый, сдавленный, но знакомый.

Вивиан замирает. Ее глаза, полные ярости и готовности к смерти, вдруг расширяются до предела. В них — шок. Неверие. Потом — вспышка бешеной надежды.

— Рудольф⁈ — ее шепот больше похож на стон. — Но… ты же в Лотарингии! С Изабеллой! Как ты…?

— Нет времени, миледи! Уходим! Сейчас! Пока они в панике!

Он бросает короткий взгляд на меня, оценивающий, потом кивает. Ни слова вслух. Но в этом кивке — признание. И приказ. Я хватаю Вивиан за руку — она все еще ошеломлена — и мы кидаемся за Рудольфом вглубь леса. Пурген, закончив свой погром, с довольным блеянием следует за нами, ловко перепрыгивая через поваленные деревья.

Бежим. Не оглядываясь. Звуки боя быстро стихают позади. Рудольф ведет нас уверенно, по тропам, известным только ему. В глухую чащу. Где папоротники в рост человека и вековые буки скрывают все. Чуть позже нас нагоняют остатки его отряда.

Наконец, в глубокой лощине, завешанной плакучими ветвями ивы, он останавливается. Прислушивается. Тишина. Только наше тяжелое дыхание и фырканье Пургена, который тут же принялся жевать папоротник.

Вивиан отрывается от моей руки. Она подходит к Рудольфу. Не для объятий. Она стоит перед ним, дрожа всем телом, но ее голос — ледяная сталь:

— Рудольф. Говори. Где Изабелла? Что случилось? Почему ты здесь? — Ее взгляд буравит старого дворецкого. — Если с ней что-то случилось… если они…

— Она жива, миледи! — Рудольф быстро поднимает руки, как бы успокаивая. — Жива и… пока в безопасности. Но не в Руане! Не с Императором! — Он оглядывается по сторонам, его глаза полны паранойи. — Ложь, миледи… Ложь страшная. Они… они не все сказали вам. Ни Рено, ни те крысы в Консилиуме. Изабелла… она не заложница Короны. Она… беглянка. И ее ищут. Как и вас. Но по другой причине. Я все расскажу, но нам надо уйти подальше от этого места. Заводные кони в километре отсюда — поспешим же!

И вновь мы несемся через лес, уже в который раз. И почему мне опять кажется, что впереди нас ждет очередная ловушка?..