Инъекция безумия

Глава 13. Пламя между нами

Элай

Я захлопнул дверь за спиной, прислонился к ледяной стене и зажмурился. Воздух в комнате загустел от невысказанных слов.

Разговор оставил после себя горький осадок, словно в горло насыпали пепла. Те слова... «Тебе не стоит мне доверять»... Я не должен был их произносить. Но как ещё я мог её оттолкнуть? Как защитить?

Кулаки сжались сами собой.Лгун. Трус.Я прятал её за стеной грубости, потому что не находил другого способа уберечь. Каждый резкий взгляд, каждое холодное слово — ещё один кирпич в баррикаде между нами. Стене, что должна была спасти её... от меня самого.

Ногти впились в ладони. Лэйн не заслужила этой лжи. Но правда была страшнее. Если б она знала, что творится у меня внутри... во что я медленно превращаюсь...

Я резко распахнул окно. Утренний воздух ударил в лёгкие лезвием холода. Где-то во тьме кричала птица — одинокий, надрывный звук, будто эхо моих мыслей.

Как долго мне придётся её обманывать? Сколько времени тьма позволит мне притворяться человеком?

Тихий скрип двери вырвал меня из раздумий. На пороге стояла Сиян, её тень удлинённо легла на пол в свете коридорных ламп.

— Вот ты где, — её голос звучал с усталой хрипотцой. В руках она держала знакомый медицинский контейнер, матовый и безликий. — Принесла стабилизаторы. На всякий... пожарный случай, — она положила контейнер на тумбу. — Учитывая твоё задание, не хватало ещё, чтобы тебя настиг приступ в самый неподходящий момент.

Я прищурился:

— Тот же состав, что и раньше?

— Увы, — она покачала головой, и тень от чёлки скользнула по скулам. — Новый стабилизатор пока что в разработке. Придётся обходиться тем, что есть.

Я фыркнул, но спорить не стал. Рука сама потянулась к шприцам — маленьким, хрупким цилиндрам, но таким опасным. Цена этой стабильности уже обжигала меня не один раз…

Рация на её поясе взорвалась треском помех, заполнив комнату статическим шипением. Сиян, не глядя, выдернула аппарат и сунула мне в руку. Я взял его, ощущая холодный пластик под пальцами.

— Выдвигаешься на два часа раньше, — голос Леона резал ухо, как лезвие по стеклу. — Обследуй территорию до нашего приезда.

Челюсть свело так, что в висках застучало.Опять эти игры. Опять я — всего лишь пешка на его шахматной доске.

— Ты знаешь, что искать, — продолжил он, и в голосе зазвучала стальная уверенность. — Глава «Феникса» будет там. Найди его.

Я швырнул рацию на кровать. Пластик глухо стукнул о матрас. Сиян молча подобрала аппарат, её тяжёлый и пронзительный взгляд сказал больше слов.

— Не буду тебя задерживать, — она сделала шаг к двери, замерла на пороге. — Элай... — губы её дрогнули, будто она боролась с собой, — помни: стабилизатор — только если совсем прижмёт. Ты ведь помнишь... — в её глазах мелькнуло что-то вроде боли, — что он калечит больше, чем лечит?

— Как не помнить, — я выдавил улыбку, больше похожую на оскал загнанного зверя. «Спасибо» застряло в горле комом — благодарить тут было не за что. Разве что за её упрямое желание спасать мою шкуру, которую я сам давно приговорил к гибели.

Через полчаса передо мной уже лежал полный комплект экипировки. Чёрный тактический костюм лег на плечи, как вторая кожа — материал был слегка шершавый под пальцами, но идеально подогнанный по моей фигуре, не стесняющий движений. Бронежилет оказался удивительно лёгким — от прямого попадания он вряд ли спасёт, но хоть какую-то защиту обеспечит. Балаклава из специального материала превращала лицо в безликую тень, сливающуюся с темнотой.

Также мне выдали стандартный набор вооружения. Пистолет с глушителем я закрепил в кобуре у бедра, проверив лёгкость извлечения. Тактический нож занял своё место в ножнах на голени. Дополнительные магазины привычным движением распределил по карманам разгрузочного жилета, где они легли под пальцами как естественное продолжение моих рук.

Мои пальцы скользнули по швам костюма, проверяя каждый стежок, каждую застежку с методичной тщательностью. Каждый предмет экипировки был ещё одним защитным слоем, ещё одной преградой между тем, кем я был раньше... и тем, во что постепенно превращался.

Последними были шприцы с мутноватой жидкостью, переливающейся в тусклом свете лампы. Они отправились во внутренний карман жилета. Это — на самый крайний случай.

Я щёлкнул выключателем, и комната мгновенно погрузилась в абсолютную темноту. В ту самую темноту, что уже давно поселилась во мне и стала частью меня.

* * *

Час спустя охранник Леона высадил меня в пятистах метрах от особняка на Весперовом холме. Последние указания — быть бдительным и не попасться — прозвучали как эхо в моей голове, когда машина скрылась в ночи.

Я пробирался сквозь густой подлесок, ветви цеплялись за костюм, словно пытались удержать. Особняк, наконец, показался между деревьев. Даже быстрый взгляд подтвердил, что территория кишела охраной. Моя скорость позволяла проскользнуть между ними, как тени. Бесшумные движения, сливающиеся с темнотой. Ни одно лицо, ни один жест не ускользнул от моего взгляда.

Я насчитал более двадцати человек охраны. И это только видимая часть. Остальные наверняка появятся ближе к началу бала.

Время было уже половина шестого. Территория была осмотрена ничего подозрительного. Только роскошная подготовка к вечеру: мерцающие факелы, белоснежные скатерти на столах, и суетящиеся вокруг слуги.

Выбрав самое высокое дерево у границы участка, я бесшумно взобрался на него. С этой высоты открывался идеальный обзор. Первые гости уже прибывали — маски, смокинги, вечерние платья. Весь этот маскарад превращал поиск в сложнейшую задачу. Как опознать нужного человека, если я даже не знал, как он должен выглядеть? Решил пока просто наблюдать, отмечая подозрительных, чтобы позже подобраться ближе.

Спустя пятнадцать минут к центральному входу подкатил черный Range Rover. Сердце замерло, когда из него вышел Леон. Он обернулся, протянул руку, и в ответ чьи-то пальцы легко сомкнулись с его. Вышла она. Лэйн.

Она была ослепительна. Тёмно-синее платье, как морская глубина, облегало фигуру, разрез открывал стройную ногу. Сапфировое ожерелье мерцало на шее, маска придавала загадочности. В горле пересохло. Никаких слов не хватило бы описать эту красоту.

Внутри меня возникло дикое желание украсть её и унести прочь, чтобы никто кроме меня больше не смел смотреть на неё. Но в тот же миг пальцы Леона впились в её талию, словно метка собственности. Челюсти свело так, что в висках застучало, зубы скрежетали, будто точильный камень о сталь. В глазах вспыхнул кровавый отсвет, и я резко отвернулся, сжимая ветку до хруста.

Они растворились в проходе, оставив меня наедине с яростью. Я мог только издали наблюдать за её удаляющимся силуэтом. После сделал несколько глубоких вдохов. Пора было действовать.

Проникнуть на второй этаж оказалось слишком легко, как и осмотреть комнаты. Большинство оказались пустыми. Внезапно из-за угла донёсся приглушенный голос охранника, отдающего распоряжение официанту:

— Отнеси этот набор в комнату 304. Южное крыло. И поспеши.

Это было подозрительно. Зачем доставлять напитки в отдельную комнату, когда внизу работал роскошный бар, а все гости собрались в главном зале? Каждая клеточка моего тела напряглась, предчувствуя важную зацепку. Я незаметно проследил за официантом.

На третьем этаже он постучал в указанную дверь:

— Здравствуйте, ваш заказ.

— Спасибо, можете идти, — ему ответил женский голос.

Ответный голос заставил меня буквально замереть на месте. Сиян… Но что она здесь делает? Леон ни словом не обмолвился об её участии в операции. Ледяные мурашки побежали по спине — слишком много нестыковок.

Любопытство пересилило осторожность. Дождавшись, когда официант скроется за поворотом, я приблизился к двери. Она оказалась плотно закрыта — ни звуков, ни щелей.

Тогда мой взгляд упал на окна, ведущие на балкон. Идеальная точка наблюдения.

Я бесшумно выскользнул наружу, подобрался к окну и наконец увидел силуэты. Женский профиль бросился в глаза сразу — даже сквозь маску я безошибочно узнал Сиян. Она стояла вполоборота, обращаясь к неясной фигуре напротив. В комнате находились ещё несколько человек.

Седовласый мужчина в дорогом костюме резко выделялся среди них. Леона не было — совершенно незнакомая компания. Я уже собирался подобраться ближе, как вдруг... ноздри уловили едва заметный, но отчетливый запах гари. С каждым вдохом он становился все сильнее, заполняя легкие едким дымом.

Я резко развернулся, и в тот же момент снизу донеслись первые крики:

— Пожар! На западной стороне здания пожар!

Что? Как? Мозг отказывался понимать. Адреналин ударил в кровь, превращаясь в ледяной укол.

Лэйн.

Я бросил взгляд обратно в комнату, но она уже была пуста. В какой момент я их упустил? Хотя сейчас мне было плевать на задание, мою голову заняли все мысли только о ней. Мне нужно было срочно оценить ситуацию и понять, где стражи, сколько их, куда смотрят. А что касается насчёт задания… то я постарался узнать всё что мог, хотя этого было недостаточно.

Взгляд упал на раскидистый дуб у стены — его ветви, как корявые лестницы, тянулись к самому балкону. Без раздумий перемахнул через перила, на мгновение завис в воздухе — и впился пальцами в шершавую кору. Три рывка — и я уже на земле, пригнувшись в тени, с гравием под коленями.

Мысль мелькнула сразу:Главный вход под наблюдением... Но с противоположной стороны — слепое пятно. Там и пройду. Во время разведки я отметил — там и окна пониже, и кусты для маскировки гуще. Идеальная точка для незаметного проникновения.

Особняк на Весперовом холме пылал, как факел. Огонь распространялся с пугающей скоростью, пожирая старинные деревянные панели и дорогие гобелены. Сквозь клубы дыма гости в панике выбегали через парадный вход, их нарядные костюмы и платья покрывались сажей.

Мои глаза выхватили Леона — он прикрывал рот платком, но рядом с ним... Рядом не было Лэйн. Ледяная волна паники поднялась от живота к горлу. Он что-то кричал своему охраннику, жестикулируя в сторону горящего крыла. Сквозь шум пожара мой обострённый слух выхватил обрывки фраз:

— ...она пошла... западное крыло... найди… немедленно! — его голос прерывался от кашля.

Этой информации мне хватило. Я рванул к левому крылу, где пламя бушевало особенно яростно. Крики людей смешивались с треском горящей древесины.

Не раздумывая, я бросился внутрь. Жар бил в лицо, дым щипал глаза, но мое усиленное зрение пробивало пелену, выхватывая детали. Первый этаж был уже практически пуст — лишь несколько запоздавших гостей метались в поисках выхода.

Я помчался к другому крылу на втором этаже — ничего. Лестница на третий этаж была почти полностью охвачена пламенем. Сжав зубы, я преодолел её за несколько прыжков, чувствуя, как огонь сжигает мои брюки. Она где-то здесь… Должна быть!..

Люди бежали мимо, не обращая внимания на мою тактическую экипировку. У всех в голове была только паника и мысль быстрее оказаться снаружи этого хаоса.

Если с ней что-то случится...я никогда себе этого не прощу,— эта мысль жгла сильнее окружающего пламени. Я должен был найти её.

Дым становился всё гуще, даже моё зрение начало подводить. И вдруг... едва уловимый кашель. Прерывистое, хриплое дыхание. Я бросился на звук, расталкивая горящие обломки.

И тогда я увидел её.

Лэйн лежала возле обрушившейся колонны, её прекрасное тёмно-синее платье, напоминающее морскую пучину, было покрыто пеплом и пылью. Полуприкрытые глаза теряли сознание.

— Нет! Нет, нет, нет! — мой голос сорвался на крик.

Я резко подхватил её тело на руки, и сердце сжалось от того, как безвольно обвисли её конечности. Её кожа пылала через ткань платья, дыхание было поверхностным, прерывистым. Перед тем как сознание окончательно покинуло её, губы Лэйн дрогнули, шепча моё имя. И в этом шёпоте сплелись такая надежда и такое отчаяние, что у меня перехватило дыхание.

Прижимая Лэйн к груди, я двинулся по коридору, стараясь закрыть её лицо от едкого дыма своим плечом. За спиной с грохотом рушились перекрытия, отрезая обратный путь. Внезапно горящая балка рухнула прямо передо мной, угодив мне в уже повреждённое пулей плечо. Я стиснул зубы, подавив крик боли — её вес в моих руках был важнее.

Добравшись до второго этажа, я оценил обстановку: основной выход был заблокирован стеной огня. Оставался только балкон — второй этаж, не смертельная высота. Несмотря на кровавое пятно, расползающееся по рубашке на плече, боль казалась далёкой — то ли адреналин, то ли проклятая вакцина делали своё дело.

Одной рукой продолжая прижимать Лэйн к груди, другой я с трудом достал тактический трос из поясного крепления. После зубами отстегнул карабин и дрожащими пальцами закрепил его на балконной решётке. Каждый резкий рывок сопровождался импульсом боли. Рана на плече раскрывалась всё шире. Наконец наши ноги коснулись холодной земли.

Я аккуратно опустил её на промёрзлую траву. Её лицо было белее снега, а губы приобрели пугающий синюшный оттенок.

—Лэйн! — вырвалось из горла, превратившись в хриплый вопль.

Ответа не последовало.

Сорвав балаклаву, я приник к её губам — ни тепла выдоха, ни привычного аромата её дыхания. Грудь оставалась неподвижной. В висках стучала кровь, когда я начал реанимацию: тридцать резких нажатий, два вдоха. Её грудь поднялась и опала. Ничего.

— Дыши, чёрт возьми! Лэйн! — каждый удар кулака по мерзлой земле отдавался в груди пустотой.

Внезапно её тело вздрогнуло, раздался хриплый кашель. Её глаза — такие знакомые, такие родные — открылись, на мгновение наполнившись ужасом, пока не встретились с моими.

— Элай... — её голос был тише шороха листьев. — Это... правда ты?

Я не смог ответить. Только прижал её к себе, уткнувшись лицом в её светлые волосы, пропахшие дымом и страхом, чтобы она не увидела, как у меня дрожат губы и катятся по щекам горячие слёзы.

— Всё хорошо, я рядом.

Её пальцы вцепились в мой жилет, как будто боялись, что я исчезну. Нам нужно было срочно укрыться.

Я поднял её на руки — как же она была легка, почти невесома — и направился к заброшенному домику, замеченному мной ранее. Лэйн снова потеряла сознание, но теперь её дыхание было ровным, а на щеках появился слабый румянец. Она была жива — а значит, всё остальное мы переживём. Вместе.

Спустя двадцать минут мы стояли перед покосившимся строением. Домик явно не использовался много месяцев — краска облупилась, окна были выбиты, но крыша оставалась целой. Пристроив Лэйн к старому дереву, я разбил оставшееся стекло локтем, забрался внутрь и открыл наружную дверь.

Гостиная встретила нас пылью и запахом плесени. Я бережно уложил Лэйн на потёртый диван, обтянутый выцветшей тканью. На кухне нашлись пара восковых свечей, зажигалка всегда была при мне. Тёплый свет заполнил комнату, создавая призрачное уютное пространство среди хаоса.

Мы словно были обречены вечно скитаться по таким временным убежищам — грязным, холодным, небезопасным. Но сейчас, в этом хрупком круге света, мне хотелось верить, что у нас есть хотя бы несколько часов покоя.

Я опустился рядом с ней на колени, снял перчатки и дрожащими пальцами отодвинул пряди волос с её лица. Несмотря на сажу, размазанную по щекам, несмотря на потрескавшиеся губы, она была прекрасна. Как луна, пробивающаяся сквозь тучи, освещающая комнату.

Лэйн отреагировала на мои прикосновения и резко очнулась. Её глаза метнулись по комнате, а пальцы впились в моё предплечье, слегка погружаясь в свежую рану. По коже пробежала горячая волна, но я даже не дрогнул. Её хватка была отчаянной.

— Где мы? — голос был хриплым от дыма, но твёрже, чем раньше.

— В заброшенном домике, недалеко от особняка, — ответил я, чувствуя, как тёплая струйка крови стекает по руке.

Лэйн замерла, её взгляд прилип к моему предплечью, где её пальцы уже окрасились алым. В расширенных зрачках отразилось нечто первобытное — смесь ужаса, вины и чего-то ещё, что заставило моё сердце сжаться.

— Элай… ты ранен…

Я выдавил подобие улыбки, стараясь разрядить обстановку:

— По сравнению с тем, что было, это царапина. Всё в порядке, мы в безопасности.

Ложь. Мы не были в безопасности. Скоро сюда нагрянет полиция, пожарные и люди Леона. Все мафиозные крысы уже разбежались по своим норам, а мы с Лэйн ничем не отличались от них. За нами также шла охота.

— Нас найдут. Надо уходить, — она попыталась приподняться.

Я мягко, но решительно прижал её плечи к продавленным пружинам дивана. В её глазах плескалось отчаяние, которое также хорошо было понятно и мне.

— Ты только что вернулась с того света, — мой голос прозвучал жёстче, чем я планировал. — Хоть немного отдохни.

— Но…

— Лэйн, пожалуйста... — мой голос сорвался, обнажая ту боль, что грызла меня изнутри. — Ты не дышала. Я думал...

Она замерла, и в её глазах промелькнула искра осознания. Глубина испытанного ею ужаса, казалось, на миг парализовала её. Затем её пальцы вдруг вцепились в меня, нежно, но настойчиво, и потянули к себе.

— Подожди, — я с трудом выдохнул, мягко, но неумолимо остановив её движение ко мне.

Мои пальцы обхватили её запястья, создавая хрупкий барьер. Её взгляд стал растерянным, почти раненым.

— Элай?..

Я отвёл глаза. Говорить это было больно, но молчать — невозможно. Сейчас или никогда.

— Лэйн... — мой голос звучал хрипло, будто пропущенный через тернии. — Я научился одной вещи после того, как Сиян ушла к одному парню из спецназа, — мои пальцы непроизвольно сжались. — Она сказала, что я слишком... зациклен на работе. Что не могу дать ей того, что даёт он. И знаешь что? Она была права.

Я провёл ладонью по лицу, чувствуя шрамы, которых не было видно.

— Я... никогда не заставляю людей выбирать себя. Никогда. — Каждое слово обжигало горло. — Если кто-то считает, что его счастье… его место... где-то ещё — чёрт возьми, пусть идёт. Я не буду удерживать. Не вижу смысла... — я сжал челюсть, глядя куда-то в пыльный угол комнаты, — ...цепляться за тех, кто колеблется.

Наконец у меня хватило смелости посмотреть на неё. В её глазах читалось смятение, но я видел и себя — бледного, в рваной, запачканной сажей и кровью экипировке. Не героя, не спасителя, а изуродованного полицейского с демоном внутри. Но я продолжал, теперь глядя прямо в них:

— После Сиян я дал себе слово — только честный выбор. Не из жалости, не из долга. Не потому, что рядом нет никого... — мой взгляд на миг скользнул в сторону окна, где вдалеке пылал особняк, — и уж точно не потому, что я вытащил тебя из огня. Если ты остаёшься... — мои ладони мягко сжали её запятье, — это должно быть потому, что ты так решила. Что это твоё место. Со мной. Я хочу быть... осознанным выбором. Не по умолчанию. Не единственным выходом из ада.

Я глубоко вдохнул, втягивая запах гари, пыли и её едва уловимый, знакомый аромат сквозь сажу. Голос дрогнул на последнем слове:

— Я заслуживаю того, кто видит... эту ценность. Кто понимает, что мы... можем дать друг другу. Не того, кто остаётся, потому что ему некуда идти. — Мои пальцы разжались, освобождая её руки. — Дверь... — я кивнул к выходу, — она открыта. Всегда. Как тогда для Сиян. Как сейчас для тебя.

Я замолчал. Это не был ультиматум. Я давал ей выход. Прямо сейчас. Зная, что она может им воспользоваться. Зная, что, возможно, должна им воспользоваться.

Она смотрела на меня. Её глаза, еще недавно полные отчаяния, теперь горели каким-то странным, непонятным мне огнем. Страх? Гнев? Жалость?

Тишина в заброшенном домике стала оглушительной, разрываемой только треском свечей и нашим неровным дыханием.

Она рванулась вперёд — не прочь от меня, а ко мне, с такой силой, что я едва удержал равновесие. Её горячие губы нашли мои.

Слова действительно были лишними. Я ответил с той же страстью, в котором растворились все запреты, все страхи, все те месяцы мучительного отдаления. Огонь особняка, Леон, задание — всё это перестало существовать. В этот момент существовала только она.

Всё, что копилось во мне месяцами — страх потерять её, злость на себя, эта проклятая нежность — вырвалось наружу. Я вцепился в её волосы, чувствуя под пальцами шелковистые пряди, пропахшие гарью и её неповторимым ароматом. И как её сердце бьётся под тонкой тканью платья, словно пойманная в клетку птица.

Она вздохнула мне в рот, и этот звук — хриплый, надломленный — заставил моё собственное сердце остановиться на мгновение. Её руки лихорадочно рвали застёжки моей куртки, а ногти царапали кожу, оставляя на ней невидимые метки. Каждое прикосновение обжигало мою кожу, словно клеймо, — жива, жива, жива.

Бронежилет упал с моих плеч. Её ноги обвили мои бедра с силой, которой я не ожидал от её обессиленного тела. Её кожа, несмотря на холод заброшенного дома, горела под моими пальцами, как будто тот самый пожар перекинулся на неё… на нас.

— Элай... — её голос сорвался на шёпот, губы коснулись моих в темноте, — Я хочу тебя.

Во мне всё перевернулось от этих слов, от той искренности, с которой они были сказаны.

— Ты уверена? — я прошептал, уже зная ответ, но всё ещё пытаясь дать ей последний шанс передумать.

Её ответ пришёл не словами — она резко прикусила мою нижнюю губу, заставив меня глухо застонать. Боль, сладкая и резкая, смешалась со вкусом её поцелуя.

— Да, — она выдохнула прямо мне в губы, и в этом одном слове была вся её решимость. — Ты — мой выбор. Мой единственный выбор.

И в этот момент все мои сомнения действительно испарились, как дым на ветру.

Везде было пыльно, но я не стал медлить, срывая с неё шёлковое платье. Ткань скользила под моими пальцами, открывая участки кожи, которые я жаждал исследовать. Глубокий разрез манил, открывая путь к её бедру. Я опустился на колени, снимая с неё эти проклятые каблуки, оставившие кровавые мозоли на её ногах. Мои губы прильнули к её щиколотке, затем начали медленный путь вверх по икрам, чувствуя, как напряжение в её теле сменяется томлением.

Когда последние лоскуты ткани соскользнули с её кожи, её плечи резко подались вперёд — тонкие ключицы выступили резче, а руки инстинктивно сомкнулись на груди. Но важнее было другое: зрачки расширились, затмив радужку почти полностью.

— Ты боишься? — спросил я, целуя внутреннюю сторону бедра.

— Нет… — её голос дрожал. — Это… меньшее из того, что я сейчас испытываю.

Её слова разожгли моё желание с небывалой силой. Я сбросил рубашку, открывая кожу её прикосновениям, оружие с грохотом упало на пол, исчезнув в темноте. Остались только мы — её запах, смешанный с дымом, мои руки на её теле, её ногти, впивающиеся в мои плечи.

Моё тело нависло над ней, а пальцы, скользнувшие между бёдер, сразу же утонули в горячей, трепещущей влаге. Лэйн... Вся такая мокрая... Из-за меня... —зубы впились в собственную губу, перехватывая её прерывистый вздох.

— Ах... — её стон, тёплый и влажный, обжёг мне щёку.

Ничто не звучало для меня слаще, чем этот сдавленный, беспомощный звук, вырвавшийся из её губ. Мне хотелось слышать его снова и снова.

Я медленно расстегнул пряжку ремня, давая свободу своему напряженному члену, который уже выпирал сквозь ткань, будто пытаясь прорваться к ней. Затем рывок, и он уже стоял перед ней, твёрдый и требовательный.

Я провел ладонью по всей длине, сдерживая стон, представляя, как эта же рука скоро будет сжимать её бедра. Но спешить было незачем. Мне хотелось насладиться ею вдоволь, изучить все её эрогенные зоны, прочувствовать всю её от макушки до кончиков пальцев. Мои пальцы скользнули по её внутренней поверхности бедра, поднимаясь всё выше, пока не достигли влажного тепла между её ног. Нежно проведя подушечкой пальца по её клитору, я наслаждался тем, как её тело вздрагивает в ответ.

Её стоны нарастали, превращаясь в прерывистые всхлипы — то высокие и звонкие, когда мои пальцы ускорялись, то низкие и хриплые, когда я замедлялся, заставляя её ждать.

Губы её сжались, кожа вокруг побелела от напряжения, но когда головка скользнула по её разгорячённым складкам, собирая капли её возбуждения, — зубы разжались, выпуская сдавленный стон. Наш сок смешался, липкий и терпкий, а её бёдра дёрнулись вверх, бессознательно ища большего контакта.

К такому я не был готов, ни сегодня, ни завтра. Моя милая Лэйн застала меня врасплох своим поведением.

Перед тем как войти, я ещё раз осмотрел её. Она была прекрасна — вся в синяках, в царапинах, с перепачканной сажей кожей. Настоящая. Не та Лэйн, что улыбалась мафиози в зале, а моя — упрямая, с искрами гнева в глазах, с сердцем, бьющимся в такт моему дыханию.

Когда я вошёл в неё, она закинула голову назад, обнажив горло. Я не удержался — зубы коснулись её шеи, ощущая бешеный пульс под кожей. Каждый удар её сердца отзывался во мне, как эхо в пещере.

— Чёрт, какая же ты узкая, — вырвалось у меня, когда она приняла меня полностью.

Её ногти впились мне в спину, а ноги обхватили меня, словно в плен.

Мы двигались медленно, словно боялись, что всё это рассыплется, как дым. Её мышцы сжимались вокруг моего члена, бёдра приподнимались навстречу каждому толчку, а пальцы цеплялись то за край дивана, то за мои плечи.

— Элай… — моё имя на её губах звучало как молитва, как признание.

Я поймал её губы в поцелуй, когда волна наслаждения накрыла нас обоих. Я кончил в неё. Её тело сжалось вокруг меня, ногти впились в плечи, оставляя полумесяцы. Мы теряли себя друг в друге, как будто этот пожар сжёг всё, что было между нами раньше. Я провалился в это ощущение, в этот момент, где не было ни заданий, ни кланов, ни прошлого.

Только мы. Здесь и сейчас.

Когда мы наконец разъединились, она прижалась лбом к моей груди. Я обнял её, чувствуя, как её дыхание выравнивается, и поцеловал в макушку.

— Это уже второй раз, когда ты первая целуешь меня, — мои губы едва коснулись её уха, голос сорвался на шёпот, наполненный годами подавленного желания.

Она замерла. В полумраке заброшенного домика я видел, как расширяются её зрачки, как дрожит нижняя губа.

— На том корпоративе... — я медленно провёл пальцами по её щеке, вспоминая тот вечер. — Ты была пьяна. Сказала, что я "слишком правильный". А потом... — Мой голос предательски дрогнул. — Ты сделала вид, что не помнишь.

Она приподняла свою голову и шокированными глазами посмотрела на меня.

— Я думала… ты не хотел этого, — её пальцы дрожали, когда она касалась моей груди. — Так ты всё помнил?

Я поймал её руку, прижал ладонь к своему сердцу, чтобы она почувствовала его бешеный ритм.

— Каждый миг, — прошептал я, глядя прямо в её глаза. — Каждую секунду. Каждый твой вздох. Я помнил всё. С тех пор только и мечтал о тебе...

Что-то вспыхнуло в её взгляде, и она снова потянулась ко мне, целуя с новой силой, с каким-то отчаянным, почти яростным желанием. Её губы на моих губах были как откровение, как мольба, как последнее "прости" и "люблю" в одном флаконе.

Она касалась меня так, будто боялась, что я исчезну, будто пыталась впитать в себя сам факт моего существования, словно я — последняя нить, связывающая её с реальностью.

— Ты… — она оторвалась на секунду, её дыхание обжигало мои губы, — Ты идиот. Месяцы. Месяцы я думала…

Я не дал ей договорить, перевернув её и прижав к дивану. Наши тела слились вновь, на этот раз без прелюдий, без нежностей — только животная страсть, смешанная с годами невысказанных чувств. Это было не просто желание, это была потребность, голод, который копился годами и теперь вырвался на свободу.

За окном мелькнули синие огни. Полиция. Где-то вдали слышались крики, нарастающий гул сирен. Мир за пределами этой комнаты рушился.

— Нас найдут, — прошептала она, но её бёдра сами приподнялись навстречу мне, словно бросая вызов всему миру.

Я вошёл в неё снова, глубоко, чувствуя, как её тело сжимается вокруг меня, принимая, приветствуя. Мы стали единым целым, игнорируя опасность, витавшую в воздухе.

— Пусть попробуют, — прошептал я ей в ухо, начиная медленно двигаться, вкладывая в каждый толчок всю свою любовь, всю свою боль, всю свою решимость.

Мы не сдерживали стонов. Не прятали звуков. Пусть весь мир знает. Пусть слышит, как мы боремся за себя, за наше право быть вместе.

Она — моя.

Я — её.

И никакой огонь, никакая опасность, никакая мафия не сможет это изменить. Это было наше заявление, наш протест, наше последнее "да" друг другу, прозвучавшее в тишине горящего мира.