Из сумрака веков

Глава 12. Собирайся!

Он остановился под знакомым балконом и, крепко сжимая руль, глянул сквозь лобовое стекло наверх. Дверь открыта, значит, Катя в номере. Мотель — до леденящего мороза зловещий и до отчаяния притягательный, с тех пор, как ведьма явилась в город. С ним столько связано! Самые обжигающие и, в тоже время, болезненные воспоминания. Уверен, Катя уже знала, что приехал. Интересно, каково ей? Переживала? Ждала? Вспоминала ли? О другом даже думать не хотелось. Отец сказал, что она нуждалась в помощи — без сомнения, так оно и есть! Как же приятно осознать, что появился реальный шанс увидеться. Достоин его или нет — неважно, главное, теперь не упустить. Даже если нет будущего с Катей, по крайне мере, узнать, что случилось. Если причина не в нем, то все решаемо — просто нужно знать, в чем именно.

На секунду замявшись перед дверью — постучал. Она приоткрылась с легким скрипом. Неистовое сердце подвело, загрохотало так, что уши заложило. Милые, заострившиеся черты лица лишили слов. Хуже выглядеть, чем она сейчас, вряд ли возможно. Бледная, осунувшаяся, с синяками под невероятно большими глазами. Изумрудный свет то вспыхивал, то тускнел — она опустила голову, и темные пряди обстриженных волос заструились волнами едва доставая плеч. Катя нервно заправила локон за ухо. Она волновалась! Ее рука подрагивала. Радость переполняла опустевшую душу — сжать ведьму в объятиях и сказать, что простил. Расцеловать, пусть знает, что не злиться — больше не может без нее. Пусть как слюнтяй! Пусть засмеет! Скрываться нет смысла. Ведь любил ее, что бы ни выкинула, что бы ни совершила!

— Что сказать нечего? — рык потонул в глубине коридора — Катя вздрогнула и вскинула испуганный взгляд. — Так и будешь смотреть? — по побледневшему лицу скользнуло недоумение и Варгр, опешив от собственного хамства, открыл рот, извиняясь: — Марш собираться!

Перегнул палку, идиоту ясно, но сказанного уже не вернешь. Девичьи щеки окрасились пунцовым, полные губы задрожали. Сейчас эмоции Кати читались как на ладони — смущение смешивалось с возмущением, но она отступила:

— Драгор говорил, что ты завтра приедешь…

Варгр замер:

— Ты делаешь только то, что Вулф говорит? — шагнув к ней, еле сдерживался, чтобы не упасть на колени, умоляя о прощении. Она нервно дернулась к стене, глаза пылали гневом. Дьявол! Как себя заткнуть? Откуда столько грубости? — Не знал, что отец настолько много для тебя значит. Уж прости за навязчивость, но придется меня чуть потерпеть. Я постараюсь тебя не обременять своей компанией долго.

Она испепеляла взглядом несколько мучительно долгих секунд, развернулась и, хлопнув дверью, скрылась в комнате. Варгр шумно выдохнул и ударил кулаком в стену. Такого ругательства еще не придумали, каким нужно себя назвать. Что говорил? Как говорил? И после этого еще жив? Да у Кати ангельское терпение. Ангельское… Воспоминания последнего утра хлынули в голову, вытесняя переживания. Три дня назад, проснувшись, рассматривал самое прекрасное создание на планете. Светлые пряди обрамляли ее лицо с мягкими чертами и плавными линиями. Ничего красивее не видел, и тогда она принадлежала ему! Ощущение власти над ведьмой давало необъяснимую силу — мир преображался и сверкал всеми красками жизни. Она внезапно подарила счастье и точно так же легко его отобрала, низвергнув в ад. Катя может сбежать, прогнать, но воспоминаний не лишит. Это награда или проклятие останется до конца жизни, и дай бог, жизни с ней!

Дверь в комнату со стуком распахнулась, Катя вышла и, не удосужив взглядом, покинула номер с рюкзаком на плечах. Вот же дрянь! Игнорировать решила? Варгр, пыхтя от негодования, бросился следом, не упуская из виду двигающуюся стройную фигуру. В душе щенячья радость смешивалась со звериной злостью. Надменная ведьма с величественной осанкой и стремительной походкой. Пусть, лучше так, чем полное неведение. Теперь хоть ясно, что она взбешена и причина — его поведение.

Погода разительно изменилась — моросящий дождь уничтожал и без того упавшее настроение. Лес, преображающийся в солнечную погоду, расцветая насыщенными цветами, сейчас давил серостью и угрюмостью. Забиться подальше в угол и грустить, тосковать, плакать…

За всю дорогу оборотень не проронили ни слова. Но его жар согревал на расстоянии, близость давала чувство защищенности и покоя. Почему с ним? Издевка природы?

Он рядом, вот только пышет гневом и плюется ядом. Многое придется ему рассказать — рано или поздно, но лучше первое. Молчать долго не получится, ведь подвергать Варгра большей опасности, чем уже — просто неприлично. Он должен решить, нужно ли ему столько чужих проблем? Проще сидеть в закостенелом мирке — городе Кренсберг, погрязая в однообразии будней, чем ожидать расшифровки от Марешей и колесить по миру, ища то, не зная что. Рисковать собой, семьей… Вон, как грубил, когда заявился. Он ненавидел, презирал, да к тому же намекнул на абсурдность — связь с Драгором. Как вообще посмел такое предположить? Ни разу не давала повода. Видимо, он как всегда не услышал, что говорила ему перед отъездом: «Ни один мужчина меня больше не тронет. И ты помни, что я твоя навсегда, что бы ни случилось. Верь мне…»

Клятва улетела в пустоту.

Катя раздосадовано отвернулась, глядя на мелькающую темную полосу леса.

Это и понятно, оборотня интересовало тело, а она ему душу обнажила. Лишнее, да и звучало глупо. Решено! Приедут в дом Драгора на границе с Россией, там и расскажет то, что касается Варгра, а потом со спокойной душой уедет. Он сам говорил, что у оборотней с ламиями, как таковой, нет вражды.

Катя распахнула глаза от резкого толчка. Перед глазами сфокусировалось очертание сурового леса. Приехали! Деревянный дом с мансардой. Прямоугольные окна зашторены. Массивная дверь с замком. Крытое крыльцо с невысокой лестницей. Вокруг цементный сток. Ничего себе! Перевалочный пункт… Как еще стоял? В России бы давно уже по дощечкам разобрали — в хозяйстве все пригодится. А тут к нему вроде и не приближались. Однозначно, есть плюсы в жизни за границей.

Мурашки, побежавшие по телу — недобрый знак. Катя бросила взгляд на Варгра. Он облокотился на руль и рассматривал ее из-под прищура черных глаз. Ни злости, ни ненависти, но вопросы, так и витали сгущаясь, холодя кровь и давя неподъемностью. В горле пересохло — подкатывала тошнота. Катя нервно дернула за ручку и дверца распахнулась. Шумно вдохнув свежего воздуха, спрыгнула на землю — тишину леса нарушил шорох листьев под ногами. Сложила руки на груди и медленно побрела к дому. Так лучше! Подальше от Варгра.

Прохлада играла на руку — охлаждала разыгравшееся воображение, успокаивала носившиеся мысли. Плохая идея остаться наедине с оборотнем. Сколько выдержит его гнетущее молчание, задумчивый вид и гипнотический взгляд? Ладно, вид и взгляд — отвернулась и, вроде, все отлично. Плевать на подкашивающиеся ноги, сильно бьющее сердце и вечную нехватку кислорода в компании оборотня. Чаще выходить на улицу — вот решение проблемы. И даже все равно до убийственного молчания, а вот как справиться с нескончаемым потоком вопросов, начни она рассказ… Пошло все! Просто слинять, пока Варгра не будет рядом. Так проще, меньше оправдываться, а что важнее — нет соблазна прижаться к его груди.

Позади хлопнула дверца машины, и приближались тяжелые шуршащие шаги. Варгр обогнал, держа сумку и рюкзак, перекинутый через плечо. Остановившись, выудил из кармана золотистый ключ. Недолго поковырявшись, прозвучал щелчок — оборотень снял замок и открыл дверь.

В доме холодно и пусто. Катя поморщилась — запах сырости вызвал новый приступ тошноты.

С этим нужно что-то делать — желудок все чаще подводил. Как только спазмы прошли, пошла вглубь. Почти вся мебель из дерева, кроме дивана и кресла, окружающих стол напротив камина с металлическими резными решетками. Сервант с керамической и стеклянной посудой, рядом пара книжных шкафов, заставленных книгами и журналами. Все покрыто слоем пыли, в углах свисали хлопья паутины. Чтобы привести в порядок зал нужно время — значит, потом. Взяв оставленный Варгром на столе пакет с продуктами, Катя направилась на кухню. Война — войной, а кушать по расписанию!

Из зала еле слышно потрескивал огонь, и вскоре потянуло теплом — Варгр растопил камин. Ура! Промерзлость дома ознобом давала о себе знать. Самочувствие ухудшалось — мучили постоянные головокружительные приступы тошноты и холодные приливы, пробегавшие по телу. Сейчас раннее утро. В журнале вычитала, что токсикоз при беременности в основном происходит в это время суток. Мерзость! Даже, казалось бы, в таком пустяке и то не везет, ведь там еще написано, что не у всех — кого-то природа пожалела. Катя расстроено открыла духовку. Оттуда вылетел божественный аромат — мясо готово, покрылось золотистой корочкой. Появлялись силы, просыпался аппетит. Ради детей можно пережить все невзгоды и неприятности. Главное, не суетиться и не делать очередных глупостей.

Спокойствие всколыхнулось, сердце предательски екнуло — Катя обернулась. Варгр, сложив руки на груди, подпирал дверной косяк. Пристальный взгляд прикован к ней. Возмущение, оправдания, правда и ложь — все застряло в пересохшем горле. Слишком много эмоций, а нужны правильные слова для грамотного начала разговора. К тому же, нет уверенности, что время подходящее. Может, стоить остынуть?

Скрыть неудобство и растерянность сложно — Катя отвернулась. Дрожащими руками разложила по тарелкам картофель, мясо и присела напротив Варгра. В той же, до неприличия громкой тишине позавтракали. Насилу убравшись и, помыв посуду, Катя прошла в зал. Оказалось, что оборотень здесь похозяйничал, по крайней мере, смахнул основную грязь — это уже что-то. Катя бросила взгляд наверх — там раздавалось громыхания, сменявшиеся шорохами — Варгр приводил в порядок мансарду. Присела на диван напротив разгоряченного камина и укрылась теплым пледом, аккуратно лежавшим на кресле.

Языки пламени весело плясали по почерневшим поленьям. Огненные всполохи обвивали их и, охватывая сильнее, доказывали власть над бездушным куском дерева. Завораживающая игра одной природной стихии над другой умиротворяла, а потрескивание углей убаюкивало. Веки слипались, подкрадывался сон…