Измена. Без права на дочь (СИ)

Глава 26

— Опека? — с паникой внутри переспросила я и сделала неуверенный шаг назад. Сердце начало стучать так сильно, что из-за его шума я не могла расслышать, что там говорила строгая женщина. Я бросила мимолетный взгляд на мать. Она просто открывала рот, как будто ей воздуха не хватало. А потом прижалась спиной к двери комнаты и положила ладонь на грудь. В этом момент Ида как горная козочка прыгала вокруг Толички и пыталась коряво подпевать. Ей было безразлично, кто там пришёл и чего хотел.

У меня в глазах застыли слёзы. Как мать могла? Для чего? Она же видела, что мы съезжаем, вот ведь мои вещи стоят наполовину собранные. Всего недели две осталось до переезда.

Лицемерная предательница.

У меня самая жестокая мать, которая не побоялась замарать руки. Если сейчас встанет вопрос о моих обязанностях и прозвучит хотя бы намёк, что Аделаида не может жить здесь, со мной… Я не знаю, что сделаю с матерью.

Строгая женщина из опеки что-то говорила, но я из-за шума в голове с трудом разбирала ее речь. В висках долбило так сильно, что я только чудом оставалась стоять на ногах. К горлу подступил комок тошноты. Я сглатывала вязкую слюну и неотрывно смотрела на представителей государственных органов. Мне хотелось закричать, что я хорошая мать. Я правда хорошая. И мой ребёнок только мой. Я никому не позволю отобрать у меня Аделаиду. Я…

Меня качнуло в сторону. Подошла Валерия Ивановна, которая сама была бледнее мела, схватила меня за руку и тоже вслушалась в слова женщины. Она со своим коллегой зачем-то прошла в коридор.

— Какая талантливая девочка, — заметила женщина из опеки. Она кивнула в сторону танцующей Иды. Я почти уверилась, что все пропало. Все будет плохо. Настолько, насколько это может быть у матери-одиночки, когда к ней приходят из органов опеки.

Варвара первая разобралась в ситуации и выпорхнула из своей спальни. Варя влетела в самую гущу событий и утащила Толичку в его комнату. Аделаида заныла на одной ноте:

— Но я тоже хочу с вами! — у меня сердце попустило удар. Ида стукнула кулачком в закрывшуюся дверь и надула губы. Валерия Ивановна быстро подхватила Аделаиду на руки и закрылась с ней в ванной. А я осталась наедине с опекой. Ниночка предусмотрительно скрылась со своей кашей в комнате.

— Вы же понимаете, что при таком положении дел… — прогундела женщина, а я с трудом смогла успокоить гулкое сердцебиение. У меня по спине скатывались капли пота, и я уже три десятка раз пожалела, что вообще открыла дверь.

— Почему вы пришли без звонка? — припоминая что-то такое, спросила я. Вроде бы опека вообще не приходит. Они обычно к себе приглашают. Тогда чем я обязана столь пристальному вниманию.

Из-за дверей ванной послышался детский рёв, и через минуту оттуда вылетела Ида. Она пронеслась ураганом и вцепилась в меня, причитая:

— Мамочка, милая моя, не отдавай меня… мамочка…

Я подхватила Аделаиду на руки и прижала к себе. Обернулась на мать и прошелестела губами:

— Как ты могла?

Мама замотала головой и стала оседать на пол. Я поджала губы. Потому что с них рвалось только нецензурное, в то время как сердце просто заходилось быстрым бегом. Я уговаривала себя начать соображать и как-то выкручиваться из этого сюрреалистичного сна.

Господи, ну пусть все это будет не по-настоящему.

Пусть я сейчас проснусь и пойму, что это всего лишь жуткий кошмар.

Пожалуйста…

Аделаида заливалась горючими слезами. Из-за двери ванной было видно, как Валерия Ивановна пытается унять уже свои слёзы, Варвара приоткрыла дверь, и среди этого многоголосия четко, резко прозвучал хорошо поставленный баритон, от которого у меня мурашки пошли по телу:

— Какого черта тут творится? Почему ребёнок плачет, а его мать готовится упасть в обморок?