Измена. Ты разбил мне сердце

Глава 4

Первого числа я просыпаюсь с тяжестью в груди. Лена еще спит рядом, дышит ровно, спокойно, и я некоторое время просто смотрю на нее. Волосы рассыпаны по подушке, ресницы бросают тени на щеки, губы слегка приоткрыты. Она выглядит таким ребенком во сне, таким беззащитным и доверчивым.

Доверчивым.

Это слово застревает в горле, как кость.

Я тихо встаю, беру телефон и иду в ванную. Закрываю дверь, сажусь на край ванны. Открываю банковское приложение, нахожу реквизиты, которые Вика прислала. Сто тысяч рублей. Моя рука дрожит, когда я ввожу сумму. Нажимаю «Отправить».

Деньги уходят. Сто тысяч. Просто так. В один клик.

Я сижу на холодном кафеле и смотрю на экран, где высвечивается «Операция выполнена успешно». Успешно. Какая ирония.

Телефон вибрирует почти сразу. Сообщение от Вики: «Получила».

Всего одно слово. Никаких эмоций, никакой благодарности. Просто факт. Она получила деньги, и теперь я должен ждать следующего первого числа, чтобы повторить это снова.

Я возвращаюсь в спальню. Лена уже проснулась, тянется, зевает.

— Доброе утро, — она улыбается мне сонной улыбкой. — Ты куда исчезал?

— В туалет, — отвечаю я, стараясь, чтобы голос звучал естественно. — Ты рано сегодня.

— Дежурство. Нужно быть в клинике к восьми, — она садится, откидывает одеяло. — Ты составишь мне компанию за завтраком?

— Конечно, — говорю я и иду на кухню.

Варю кофе, делаю тосты, нарезаю фрукты. Механические движения, которые не требуют мыслей. Но мысли все равно лезут в голову. Сто тысяч. Каждый месяц. Деньги, которые я должен как-то объяснить, если Лена вдруг спросит.

Она не должна спросить. У нас раздельные карты, каждый управляет своими финансами. Но что, если она случайно увидит выписку? Что, если захочет обсудить общий бюджет?

— Кирилл, ты в порядке? — голос Лены вырывает меня из мыслей.

Я поворачиваюсь к ней. Она стоит в дверях кухни, одетая в легкий халат, и смотрит на меня с легким беспокойством.

— Да, конечно, — я улыбаюсь. — Просто задумался о работе.

— Проект на Приморском? — она подходит, целует меня в щёку, берет чашку с кофе.

— Ага, — киваю я, цепляясь за эту отговорку. — Там сложности с подрядчиками. Приходится вкладывать больше, чем планировали.

Это не совсем ложь. На проекте действительно есть сложности. Но они не стоят ста тысяч в месяц.

— Ты справишься, — Лена сжимает мою руку. — Ты всегда справляешься.

Я смотрю на ее доверчивые глаза и чувствую, как внутри что-то скручивается узлом.

Она верит в меня.

Полностью, безоговорочно.

А я... я плачу деньги ее сестре, чтобы она молчала о нашем ребенке.

Мы завтракаем, болтаем о всякой ерунде. Лена рассказывает о новом случае в клинике — пятилетний мальчик с аллергией на все подряд. Я киваю, вставляю комментарии в нужных местах, но мысли где-то далеко.

Сто тысяч. Каждый месяц. Девять месяцев беременности, потом роды, потом... что? Она сказала «на первое время». Что такое «первое время»? Год? Два? Пять?

Я понимаю, что попал в капкан, из которого нет выхода.

Проходит неделя. Я работаю как проклятый, беру дополнительные проекты, задерживаюсь в офисе допоздна. Не из-за денег — их хватает. Просто не хочу быть дома наедине со своими мыслями и Лениным доверием.

Андрей замечает изменения.

— Ты спятил? — он заходит в мой кабинет в девять вечера и видит меня за компьютером. — Кирилл, уже девятый час. Иди домой.

— Доделаю смету, — не поднимая головы, отвечаю я. — Завтра утром нужно отправить.

— Завтра утром ты отправишь. Сейчас иди к жене, — Андрей подходит, закрывает мой ноутбук. — Что с тобой? Ты последнюю неделю как одержимый.

Я откидываюсь на спинку кресла, устало потираю лицо.

— Просто много работы.

— Много работы было всегда. Но ты раньше не оставался здесь до ночи каждый день, — Андрей садится на край стола, скрещивает руки на груди. — Проблемы дома?

— Нет, — отвечаю я быстро. Слишком быстро. — Все нормально.

Андрей смотрит на меня долго, изучающе, потом вздыхает.

— Ладно. Не мое дело. Но если что — ты знаешь, где меня найти.

Он уходит, и я остаюсь один в пустом офисе. Смотрю на закрытый ноутбук и понимаю, что Андрей прав.

Я убегаю.

От дома, от Лены, от реальности того, что я сделал.

Телефон вибрирует.

Сообщение от Вики: «Привет. Мне нужны деньги на УЗИ. 15 000. Можешь перевести?»

Я смотрю на экран, чувствуя, как внутри закипает злость. Мы же договорились — сто тысяч в месяц. Первого числа. А сейчас только восьмое.

Набираю ответ: «Мы договаривались о ста тысячах раз в месяц».

Ответ приходит почти мгновенно: «Я знаю. Но УЗИ нужно сделать срочно. Врач настаивает. Или ты хочешь, чтобы с ребенком что-то случилось?».

Ребенок. Она давит на это слово, как на кнопку. Мой ребенок. Как я могу отказать?

«Хорошо. Переведу завтра».

«Спасибо! Ты лучший!».

Я швыряю телефон на стол и хватаюсь руками за голову. Так, значит? Сто тысяч — это только начало? Теперь она будет выдаивать из меня деньги каждый раз, когда ей что-то понадобится?

Но что я могу сделать? Отказать? И что тогда? Она расскажет Лене. Все рухнет.

Я встаю, собираю вещи, выхожу из офиса. На улице темно и холодно, идет снег. Я иду к машине, сажусь, завожу двигатель.

Еду домой медленно, растягивая время. Не хочу приезжать, не хочу видеть Лену, не хочу притворяться, что все хорошо.

Дома горит свет. Лена еще не спит. Я поднимаюсь по лестнице, открываю дверь. Она сидит на диване с книгой, но когда я вхожу, откладывает ее в сторону.

— Ты так поздно, — говорит она, и в ее голосе не упрек, просто констатация факта. — Ужинал?

— Да, заказывал в офисе, — вру я. Я вообще ничего не ел с обеда, но не хочу садиться с ней за стол, болтать, притворяться.

— Кирилл, — она встает, подходит ко мне. — Что происходит?

— Ничего, — отвечаю я, снимая куртку. — Просто много работы.

— Ты это повторяешь уже неделю, — она обнимает меня сзади, прижимается щекой к спине. — Но я вижу, что это не только работа. Ты какой-то... отстраненный. Будто тебя нет рядом, даже когда ты дома.

Я застываю. Она чувствует. Конечно, она чувствует.

— Извини, — говорю я тихо. — Просто устал. Проект сложный, приходится вкладывать больше сил и денег, чем планировали. Подрядчики косячат, сроки срываются.

Она отпускает меня, обходит, смотрит в лицо.

— Если это из-за денег — мы можем урезать расходы.

— Нет! — я перебиваю ее резче, чем хотел. Она вздрагивает. Я беру себя в руки, смягчаю тон. — Не нужно. С деньгами все нормально. Просто... мне нужно время. Закончу этот проект, и все наладится.

Лена смотрит на меня долго, и я вижу в ее глазах сомнение. Она не верит мне полностью. Но она хочет верить. Хочет, чтобы все было так, как я говорю.

— Ладно, — говорит она наконец. — Но обещай, что если будет совсем плохо — ты скажешь. Мы справимся вместе. С любой проблемой.

— Обещаю, — говорю я и ненавижу себя за эту ложь.

Мы идем спать. Лена быстро засыпает, прижавшись ко мне. А я лежу с открытыми глазами, смотрю в потолок и считаю деньги в уме. Сто тысяч первого числа. Пятнадцать тысяч на УЗИ. Что дальше? Анализы? Витамины? Одежда для беременных?

Где граница? Когда она перестанет просить?

Ответ приходит сам собой: никогда. Она не перестанет. Потому что я дал слабину. Согласился один раз — значит, соглашусь и второй, и третий.

Я попал в капкан.

Проходит еще две недели. Вика пишет три раза.

Один раз — деньги на витамины. Второй — на специальную подушку для беременных. Третий — просто так, «немного на еду, пока не получила зарплату». Каждый раз я перевожу. Каждый раз злюсь на себя, на нее, на ситуацию. Но ничего не могу поделать.

Я начинаю придумывать отговорки для Лены. Говорю, что нужно закупить новое оборудование для офиса. Что подрядчики требуют предоплату. Что застройщик задерживает платежи, и приходится вкладывать собственные средства.

Лена верит. Или делает вид, что верит.

Отношения между нами начинают трещать по швам. Я задерживаюсь в офисе все чаще и чаще. Прихожу поздно, ухожу рано. Избегаю разговоров, избегаю близости. Не потому что не люблю ее — просто не могу смотреть ей в глаза, зная, что обманываю.

Однажды вечером она взрывается.

— Кирилл, что, черт возьми, происходит?! — она кричит.

Лена никогда не кричит. За семь лет я видел ее сердитой может раз пять. Но сейчас она кричит, и в ее голосе такая боль, что мне хочется провалиться сквозь землю.

Мы на кухне. Я пришел домой в одиннадцать вечера, молча прошел мимо нее, полез в холодильник. Она встала, подошла, развернула меня к себе.

— Что происходит? — повторяет она, и по ее щекам текут слезы. — Ты меня избегаешь. Неделями. Приходишь поздно, уходишь рано. Мы почти не разговариваем. Ты даже не притрагиваешься ко мне!

— Лена... — начинаю я, но не знаю, что сказать.

— У тебя кто-то есть? — она задает этот вопрос тихо, и в нем столько страха, что мне хочется закричать. — Ты встречаешься с другой?

Есть ли у меня другая?

Технически нет. Но ребенок от другой женщины — это считается?

— Нет, — говорю я твердо. — никого нет. Я люблю тебя. Только тебя.

— Тогда что?! — она бьет меня кулаками в грудь. Не больно, скорее отчаянно. — Что с нами? Что с тобой?

Я хватаю ее за запястья, прижимаю к себе.

— Прости, — шепчу я в ее волосы. — Прости. Просто проект съедает меня. Слишком много стресса, слишком много проблем. Но это не твоя вина. Это я... я справлюсь. Обещаю.

Она рыдает мне в грудь, и я чувствую, как ее слезы пропитывают мою рубашку. Я глажу ее по спине, целую в макушку, шепчу утешения. Но внутри меня пустота. Потому что я знаю — это не закончится. Это только начало.

В ту ночь мы занимаемся любовью. Отчаянно, почти яростно. Лена цепляется за меня, словно боится, что я исчезну. Я целую ее, ласкаю, стараюсь показать, что люблю. И это правда. Я люблю ее. Несмотря на все. Несмотря на Вику, на ребенка, на ложь.

Но после, когда она засыпает у меня на груди, я лежу с открытыми глазами и понимаю: так больше нельзя. Я разрушаю нас. Медленно, но верно.

Телефон вибрирует на тумбочке. Я тянусь, смотрю на экран. Сообщение от Вики: «Забыла сказать — мне нужно купить коляску. Хорошие стоят от 40 000. Переведешь на следующей неделе?».

Сорок тысяч.

На коляску.

Для ребенка, который еще не родился.

Я смотрю на это сообщение, потом на спящую Лену. Ее лицо спокойное, умиротворенное. Она верит, что мы справимся. Что все наладится.

Но я-то знаю правду.

Правда в том, что я не контролирую ситуацию. Вика контролирует. Она дергает за ниточки, а я танцую, как марионетка. Каждый ее запрос — это еще одна петля на моей шее. Еще один шаг в пропасть.

Я набираю ответ: «Хорошо»

Что еще я могу ответить?

Кладу телефон обратно, обнимаю Лену покрепче. Она что-то бормочет во сне, прижимается ближе. Я целую ее в висок и закрываю глаза.

Завтра начну искать выход. Как-то поговорю с Викой, объясню, что так нельзя. Что у всего должна быть граница.

Завтра.

Но завтра превращается в послезавтра, а послезавтра — в следующую неделю. И я продолжаю переводить деньги. Продолжаю лгать Лене. Продолжаю разрушать свою жизнь.

Потому что капкан уже захлопнулся.

И выхода из него нет.