Как по книге

Глава 6

— НЕ МОГУ ПОВЕРИТЬ, ЧТО ТЫ ЗНАКОМА с Джеком Линдси. — Ларри возбужденно хлопнул в ладоши. Мы направлялись на собрание книжного клуба Лорен, и я старалась не пропустить выезд на Сансет с четыреста пятого шоссе.

— Я смотрел абсолютно все серии «Дней нашей жизни» только из-за него. Он такой горячий.

— Да, знакома, но сомневаюсь, что он меня помнит. — Опустила я себя с небес на землю. — Мы только пару раз посещали общие занятия, но предупреждаю — он не семи пядей во лбу.

— Кого волнует ум, если выглядишь как бог?

Я знала Джека Линдси еще со времен колледжа, когда он был очередным симпатичным мальчиком-бейсболистом со Среднего Запада. Все девушки были влюблены в него. Он был красив, спортивен, с густыми каштановыми волосами, загорелой кожей, ямочками на щеках и сильным подбородком. Тот факт, что он был глуп, как булыжник, казалось, не умалял его привлекательности. Он был похож на золотистого ретривера или лабрадора — добродушный, дружелюбный, такого невозможно ненавидеть.

— А какая у него жена? — спросил Ларри.

— Бекс? Ну, она очень красивая. И очень умная.

Джек и Бекс встречались на протяжении всего обучения в колледже. Бекс была высокой и гибкой, с белокурыми волосами, которые выглядели так, будто были сотканы из золота. Одно из зданий кампуса было названо в честь ее прадеда, который был попечителем во времена президентства Вудро Вильсона. На занятиях создавалось ощущение, что она прочитала все и побывала везде, а иногда казалось, что они с профессором беседуют наедине, в то время как остальные слушают. Я бы хотела ненавидеть ее, но это невозможно — я хотела быть ею.

— Как давно они женаты? — Продолжал допрос Ларри.

— Вечность. Я помню, как видела их свадебные фотографии в журнале выпускников. Кажется, они поженились в Нантакете. Это выглядело, как свадьба от Марты Стюарт.

Я вздохнула. Трудно было не завидовать Джеку и Бекс. Я знала, что после окончания колледжа Джек отправился в Голливуд, чтобы стать актером, хотя он никогда в жизни не брал уроков актерского мастерства, не участвовал в студенческих спектаклях и не занимался ничем, кроме игры в бейсбол. В течение двух недель после прибытия в Лос-Анджелес он получил роль второго плана в мыле и быстро перешел к ролям плейбоев и сердцеедов в различных телевизионных шоу. Время от времени я, переключая каналы, останавливалась, когда видела лицо Джека на экране, то играющего качка на шоу СиВи, то горячего резидента в «Анатомии Грея», то молодого Кеннеди в мини-сериале канала Хистори.

Я проехала мимо кампуса Калифорнийского университета в Лос-Анджелесе, затем свернула налево через белые ворота Бел-Эйра. Далее мы поднялись на холмы, минуя особняки с огромными участками, скрытые стеной деревьев и живых изгородей.

— Ты прочитал книгу? — спросила я у Ларри.

— О, боже, нет, — возмутился он. — Ты же знаешь, что я не читаю ничего опубликованного после 1920 года. Я просто подожду экранизацию. Не могу дождаться, когда увижу Джека в роли Рочестера!

Высоко на холмах я свернула на подъездную дорожку с массивными воротами. Я нажала кнопку интеркома, представилась и подождала, пока ворота медленно распахнутся. Машина стояла на крутом склоне, который огибал холм, густо заросший бугенвиллеями и оливковыми деревьями. Я нажала на газ, и нас откинуло на спинки сидений, когда моя машина рванулась вверх по холму. Подъездная дорожка извивалась, как праздничная лента, а затем выровнялась, когда мы подъехали к круглой автомобильной площадке с каменным фонтаном, журчащим в центре.

— Это место похоже на отель, — прошептала я, когда мы подъехали к дому.

— Нет, похоже на особняк Плейбой, — тихо пробормотал в ответ Ларри.

Мы держали наш путь в дом по длинному прохладному коридору, выложенному глиняными изразцами с ручной росписью и выходящему в красивый ландшафтный сад, густо заросший фиолетовым Агапантусом. В гостиной высокие потолки венчал огромный витражный купол из цветного стекла, который светился оранжевым и желтым. На полу лежали мягкие ковры, стояли удобные кресла и современная мебель, которая перемежалась антиквариатом. Это место было гармоничным и не выглядело, как музей. Ларри вгляделся в портрет женщины в полный рост в опаловом шелковом платье с огромными пышными рукавами и ниткой жемчуга, пересекающей лиф.

— Господи, неужели это подлинный Джон Сингер Сарджент? — Восхитился Ларри.

— Идите на кухню! — окликнули нас издалека.

Мы последовали за голосом через торжественную столовую, еще одну гостиную и оказались в большой, светлой кухне, которая выходила на вымощенный камнем внутренний дворик. Бекс сидела за кухонным столом, нарезая помидоры и оживленно беседуя с Лорен и ее друзьями. Все они пили белое вино и выглядели невероятно расслабленными.

— Энн! Ларри! — приветствовала Лорен. Ее голос был выше обычного, когда она быстро представила нас группе. Я узнала ее подруг — Марни и Селесту, знакомых по пляжному клубу и родительскому комитету, которые впервые пригласили ее присоединиться к ним. Двух других женщин я не знала. Одна из них была очень высокая брюнетка с волосами, зачесанными назад в низкий хвостик, которую Лорен представила как Куинси, пиарщика одной из студий. Другую женщину, бледно-рыжую, с множеством браслетов и колец, звали Шайлер, она занималась дизайном ювелирных изделий и была замужем за кинопродюсером.

А потом появилась Бекс. Хотела бы я сказать, что та подурнела с возрастом, но она выглядела так же естественно красивой, как и в колледже. Во всяком случае, она немного расслабилась, стала менее чопорной и опрятной. Она была одета в белую майку, которая демонстрировала ее загорелые руки, и шелковые брюки, которые делали ее ноги еще длиннее, чем я помнила. Ее волосы были распущены и струились волнами с золотыми всполохами, а лицо — свежее и молодое, без единого грамма косметики.

— Я так рада, что вы смогли прийти, — сказала Бекс, вытирая руки кухонным полотенцем и целуя нас обоих в щеку. Я почувствовала запах ее духов или шампуня: смесь белых цветов и грейпфрута.

— Как продвигается работа? — поинтересовалась Марни. — Я слышала, ты пишешь книгу! Когда мы сможем ее прочесть?

— Это не художественная книга, — объяснила я. — Она научная.

— О! Значит, это не роман?

— Нет, речь идет о романах, но это не роман. — Я почувствовала, что у меня заплетается язык. — Это научное исследование нескольких романистов девятнадцатого века, таких как Остин, Бронте и Элиот.

— Элиот? Я люблю его! Что это за стихотворение? Где женщины говорят о Микеланджело?

— Это Т. С. Элиот, я работаю над Джордж Элиот.

Марни выглядела разочарованной. Я не писала роман, который она могла бы купить в книжном магазине, и даже не писала об авторе, который ей нравился. Она все еще приветливо улыбалась мне, но ей явно нечего было сказать.

Внезапно Джек выглянул из-за угла.

— Привет, дамы! — сказал он, показывая ямочки на щеках. — Просто хотел быстро поздороваться.

— Джек! — окликнула его Бекс. — Я хотела познакомить тебя с гостями.

Джек вошел на кухню босиком, в обтягивающей футболке, подчеркивающей его спортивное телосложение, и дизайнерских джинсах. Время, проведенное в Голливуде, сгладило все те братанские деревенские замашки, которые у него когда-то были. Лицо лощеное, волосы уложены гелем, на запястье — огромные часы. Он прошелся по комнате, получая воздушные поцелуи от всех друзей Бекс, а затем нежно поцеловал ее в щеку. Я взглянула на Ларри — он был совершенно ошарашен.

— Я Джек Линдси, — представился он, протягивая мне руку. — Очень приятно с вами познакомиться.

— Энн училась с нами в Принстоне, дорогой, — сказала Бекс.

— Правда? В каком году? — спросил Джек.

— В 2003, — ответила я.

— И я тоже! — воскликнул Джек, словно не мог поверить в такое совпадение.

— Это мой коллега, Ларри, — представила я друга. — Он преподает со мной в Фэрфаксе.

— Вы профессор? — Джек пожал Ларри руку.

— Да, — пробормотал Ларри. — В основном специализируюсь на Генри Джеймсе.

— Вы учите какому-нибудь Твену? Он свой парень. Я читал все его произведения.

— Я люблю Твена, — согласился Ларри.

Я недоверчиво посмотрела на него, но он не обратил на меня внимания.

— Вы знали, что его настоящее имя Сэмюэл Клеменс? — спросил Джек.

— Не может быть, — выдохнул Ларри.

— И он был лоцманом речного парохода на Миссисипи?

— Нет… Правда?

— И он родился и умер с приходом кометы Галлея?

— Я этого не знал!

— Ага! У меня есть книга, которую я хочу тебе показать. — Джек повернулся к Бекс. — Ничего, если я украду Ларри на минутку? Пока вы, дамы, располагаетесь?

— Ну, конечно! — Просияла Бекс. — Мы будем во внутреннем дворике.

Ларри практически выбежал из комнаты вместе с Джеком. Бекс провела нас через французские двери в свой затененный внутренний дворик. Он выглядел, как продолжение ее дома: с плюшевой садовой мебелью, большим обеденным столом с маленькими букетами полевых цветов и большим количеством ковров, покрывающих каменную дорожку. Из внутреннего дворика открывался потрясающий вид на раскинувшийся во все стороны город с ощетинившимися выступами, отмечавшими Сенчури-Сити и центр Лос-Анджелеса вдалеке. С того места, где я стояла, можно было различить туманную голубую дымку океана. Я подошла к краю патио и увидела встроенный в лужайку бассейн в форме восьмерки, символизирующей бесконечность, бортик украшала современная скульптура из матовой стали. Справа виднелся ярко-зеленый прямоугольник теннисного корта.

Срань господня. Моя квартира могла бы поместиться в патио Бекс. Все было тщательно продумано и ухожено, от светильников до бархатистого мха, который рос в расщелинах мощеной дорожки. В моей же квартире была старая сантехника и так много слоев толстой, липкой белой краски Навахо на стенах, что, когда шел дождь, можно было снять слои, как кору с дерева.

— Ты получала от папы электронные письма? — прошептала я Лорен, когда мы уселись на диван.

Мы перевезли моего отца в небольшой дом престарелых «Фэрфакс», рядом с моей квартирой. Это было единственное место, где его могли принять так быстро. Лорен проинструктировала меня, что, поскольку она занимается счетами, я буду следить за отцом и регулярно навещать его.

— Да. Они полны солнечного света, не так ли? — Скорчила она гримасу.

— Может быть, ты приедешь в следующие выходные? Это могло бы поднять ему настроение. В кампусе будет осенний фестиваль, и мы могли бы сходить туда вместе. Детям это очень понравится — будут аттракционы, игры и живые выступления.

— Ух, ты хоть представляешь, насколько огромны пробки на выезде из Лос-Анджелеса? — Лорен вздохнула. Она считала, что все, что находится к востоку от Ла Бреа, не стоит поездки с Запада. — Сначала я должна посоветоваться с Бреттом.

Она услышала, как Бекс звякнула вилкой по бокалу, призывая Книжный клуб к порядку. Наклонившись ко мне, она прошептала:

— Постарайся не затягивать слишком долго. Это книжный клуб, а не Лит 101. И, пожалуйста, не ставь меня в неловкое положение.

Шайлер начала первой.

— Когда Джейсон, миллион лет назад, купил права на фильм «вампир Джейн», мы понятия не имели, что в дальнейшем это будет такое большое событие! Я предполагала, что это просто какая-то подростковая литература, это было похоже на «Сумерки» — все мамочки начали читать книгу и рекомендовать ее своим книжным клубам, и теперь это переросло в явление.

— Не могу дождаться, когда увижу фильм, — сказал кто-то. — Кто играет Джейн?

— Эта британская актриса, Рейчел… Рэйчел…

— Рэйчел Эванс, — подсказала Бекс. — Джек сказал мне, что она рассталась со своим парнем и два дня не выходила из трейлера. Это сбило весь график съемок.

Прозвучало несколько сочувственных кудахтаний, за которыми последовала небольшая сплетня о Рейчел Эванс — с кем она сейчас встречается, какой у нее типаж и почему она не может встречаться ни с кем дольше трех месяцев.

— Как себя чувствует Джек, раз уж он сейчас в посте? — спросила Куинси.

— Что такое «пост»? — прошептала я Лорен. — Это что, рехаб такой?

— Тихо! — прошипела Лорен. — Она имеет в виду постпродакшн, тупица.

— Отлично! — ответила Бекс. — После съемок мы быстро съездили во Францию. Это было так прекрасно — мы получили возможность посетить музей Марселя Пруста в Илье-Комбре.

Слова «музей Марселя Пруста» и «Илье-Комбре» слетели с языка Бекс, как пузырьки шампанского. Я вспомнила, что Бекс была не только очень красива и умна, но и прекрасно говорила по-французски — результат года, проведенного в Париже за работой в художественной галерее.

— Я люблю Пруста, — сказала я. — Хотя мой французский недостаточно хорош, чтобы прочитать его в оригинале.

— Я написала свою дипломную работу на тему «à La Recherche du Temps Perdu», — сказала Бекс. Она помедлила, ее взгляд стал отстраненным, потом пробормотала: — Autrefois on rêvait de posséder le cœur de la femme dont on était amoureux; плюс tard sentir qu'on possède le cœur d'une femme peut suffire à vous en rendre amoureux.

Пока все ошеломленно смотрели на нее («Я понятия не имею, что ты только что сказала, но это звучало потрясающе», — выпалила Марни), я неуклюже попыталась перевести цитату у себя в голове. «В прошлом мужчина мечтал завладеть сердцем любимой женщины» или что-то подобное. Я поразилась тому, как легко Бекс процитировала этот отрывок. Из нее вышел бы отличный профессор.

— Так что же такое «Джейн Эйр»? — спросила Лорен, внезапно повернувшись ко мне. — Это книга, на которой основана «вампир Джейн», верно?

— Гм, ну… — пробормотала я. С чего бы мне начать? — Джейн Эйр-гувернантка.

— А что такое гувернантка? — спросил кто-то.

— Это вроде, как учитель, но и няня тоже. Бронте работала гувернанткой, как и ее сестры. Она ненавидела это занятие.

— Почему же? — Шайлер выглядела озадаченной. — Я немного завидую своей няне. Она ходит в парк с детьми и берет их на игры, и ей за это платят!

— А гувернантки убирали в доме, готовили здоровую пищу и занимались легкой стиркой? — спросил кто-то еще. — Если так, то, возможно, мне придется нанять гувернантку.

— Так трудно найти хорошую няню, — пожаловалась Куинси. — Они такие ненадежные. И они могут быть капризными.

— Мы заставляем наших подписать соглашение о конфиденциальности, — сказала Марни. — Осторожность никогда не помешает.

— Вот именно, — согласилась Шайлер. — Я сказала в агентстве, чтобы они присылали только «зрелых» дам, то есть, старше пятидесяти лет.

Женщины постепенно пьянели, и вскоре всякое обсуждение книги было оставлено, и все просто сплетничали, наполняли свои бокалы вином и слонялись по патио. Я глубоко вздохнула, радуясь, что, по крайней мере, моя роль закончилась. Когда я встала, чтобы наполнить свой бокал вином, ко мне подошла Бекс с экземпляром «Еженедельника Выпускников Принстона» в руках.

— Ты получила журнал на этой неделе? — спросила она.

— О, я давно сменила адрес так что…, — пробормотала я. На самом деле я перестала читать его много лет назад, когда головокружительные новости о свадьбах, детях и продвижении по службе стали для меня непереносимы.

— Я хотела спросить, не знаешь ли что-нибудь о новом президенте Фэрфакса. Он производит впечатление.

Она протянула мне журнал. На обложке была огромная фотография Адама, одетого в костюм и галстук, со скрещенными руками на груди.

«Адам Мартинес' 03, Президент колледжа Фэрфакс, освещает новый путь», — гласила надпись.

— Ух ты, — восхитилась я, листая журнал. — Не знала, что он попал на обложку.

Внутри была еще одна фотография Адама, на этот раз со времен выпускного курса. Он стоял в профиль, широко улыбаясь, в рубашке с воротничком и галстуке, который я купила ему по случаю в Джос. А. Банк на Нассау-стрит. На галстук я истратила все деньги, которые скопила на подработке. Боже, какими мы были детьми… Я бегло просмотрела статью.

«Адам Мартинес ' 03, Президент Фэрфакс Колледж, освещает новый путь»

Адам Мартинес ’03 помнит первый раз, когда он ступил на территорию кампуса Принстона.

«Я только что совершил свой первый полет на самолете, и мне казалось, что я попал в совершенно новый мир», — говорит он.

Он родился в Гватемале и воспитывался в Лос-Анджелесе матерью-одиночкой, которая бежала от Гражданской войны на родине. Мартинес и его мать поселились в латиноамериканской общине к востоку от центра города. Адам был не по годам развитым ребенком и талантливым спортсменом, и вскоре он привлек внимание работодателя своей матери, который предложил помочь оплатить его обучение в местной католической школе для мальчиков. Адам преуспевал во всем: успешно играл в футбол, был добровольным судебным переводчиком и президентом своего класса в средней школе.

Когда пришло время подавать документы в колледж, Мартинес решил, что останется дома.

«Моя мать не хотела, чтобы я уезжал далеко, — рассказывает он. — Я ее единственный сын, и, если бы это зависело от нее, я бы, наверное, до сих пор жил с ней!».

Случайная встреча с адвокатом во время работы волонтером в суде познакомила его с Принстоном.

«Этот молодой парень, помощник окружного прокурора, спросил меня, где я собираюсь учиться. Я ответил, что не думал об этом, и он посоветовал мне поступить в Принстон, его альма-матер. Он считал важным познать мир за пределами Лос-Анджелеса и заставил меня поверить, что Принстон вполне достижим для такого как я».

Мартинес подал заявление и был принят на полную стипендию. Он прибыл в кампус взволнованный и полный планов.

«Оглядываясь назад, я понятия не имел, во что ввязываюсь, — продолжает он. — На мой взгляд, Принстон был окутан огромным количеством мифов. Я читал «Великого Гэтсби» в средней школе и знал, что Ф. Скотт Фицджеральд учился в Принстоне, поэтому я пошел в библиотеку и изучил каждую книгу, написанную им. Я прочитал «Эта сторона рая», по меньшей мере, три раза и посчитал, что готов. Но как же я ошибался».

Мартинес описывает одинокий первый год обучения, полный тоски по дому и неуверенности в себе. В конце года он решил взять академический отпуск, не зная, вернется ли обратно.

«Я думал, что Принстон совершил ошибку, приняв меня, — сказал он. — Я знал, что люди относились ко мне с предубеждением, и чувствовал невероятное давление, чтобы доказать им, что они ошибаются. Я старался быть лучшим, но, в конце концов, сдался».

Свободное время помогло Мартинесу обрести перспективу.

«Мне нужно было немного повзрослеть. В свободное от учебы время я подрабатывал на разных работах, но продолжал читать все, что только мог найти в библиотеке: историю, экономику, литературу, газеты. Я понял, что пропустил школу».

После почти пятилетнего перерыва Мартинес вернулся в Принстон, присоединившись к классу 2003 года в качестве второкурсника. Во второй раз его опыт был совсем другим.

«Я был более открытым и принял решение достигать большего, не бояться рисковать» — признался он.

Мне казалось, что я читаю о незнакомце. Вся эта информация была мне знакома — я была там, в конце концов, но все казалось странно обезличенным и не полным. Как будто я никогда не существовала в жизни Адама, как будто меня вычеркнули из его биографии, потому что я, в конечном счете, не имела большого значения. Оцепенев, я пролистала сопутствующие фотографии — вот Адам, позирует со своим наставником в юридической школе, вот он получает почетную награду от города Хьюстон, а вот репортажный снимок, где он читает лекцию на занятии. Его жизнь после меня. Я быстро перескочила к концу статьи.

Некоторые выразили удивление относительной молодостью Мартинеса. В свои тридцать восемь лет он является одним из самых молодых президентов колледжей в Соединенных Штатах и одним из немногих латиноамериканцев — президентов колледжей. Когда его спрашивают об этом, Мартинес смеется. «Вудро Вильсону было сорок пять, когда он стал президентом Принстона», — говорит он. — Я знаю, что меня считают молодым по некоторым стандартам, но я не новичок в управлении университетом».

Член совета директоров Ахмансон соглашается: «У Мартинеса есть богатый опыт, и мы надеемся, что он также принесет свежую энергию в кампус». Фактически, для Совета попечителей возраст Мартинеса был одной из причин его избрания. «Мы хотели, чтобы новый президент был в начале своей карьеры, а не без пяти минут пенсионером», — говорит Аннет Фаулер, давний спонсор и член совета директоров.

Мартинес только недавно прибыл в кампус, но уже заработал высшую похвалу от преподавателей и администраторов за его видимое присутствие в кампусе. Он заядлый бегун — Мартинеса часто можно увидеть на пробежке рано утром с его собакой-спасателем Чарли. В течение многих лет он также был активен в «Старшие Братья и Старшие Сестры Америки», наставляя молодежь из группы риска, которая, как и он в прошлом, растет без влияния отца. Другие его увлечения включают чтение и путешествия. Доказательства этого можно увидеть в его офисе, в книжных шкафах, полных классики, таких как «Большие надежды» и «Моби Дик», и во множестве фотографий отдаленных уголков планеты.

«В некотором смысле, я чувствую, что вновь начинаю учиться в колледже. Я новичок, не знаю многих людей и взволнован, нервничаю».

Он откидывается на спинку кресла, указывая на стены с книгами, внушительный письменный стол, декоративный камин, старинный портрет первого президента Фэрфакса Теодора Хаббарда. Он удивленно качает головой.

«Я все еще не могу поверить, что я действительно здесь».

Я закрыла журнал и вернула его Бекс. От чтения статьи у меня закружилась голова. С одной стороны, мне казалось, что я слишком много знаю об Адаме. С другой стороны, оказалось, что я вообще ничего не знаю о нем. Да, это все еще был он, но только заранее сглаженная версия.

— Я читала, что осенью в школе стартует новая кампания, — сказала мне Бекс. — Я бы хотела принять участие. Моя кузина ездила в Фэрфакс, и она всегда говорила о том, как ей там нравится.

— Я могу дать тебе контакты кого-нибудь из отдела развития, — предложила я, думая о Тиффани.

— О чем вы, ребята, говорите? — спросила Лорен, подходя ближе.

— О новом президенте Фэрфакса, — ответила Бекс.

— Дай-ка я посмотрю, — заинтересовалась Лорен, выхватывая журнал у меня из рук. — Это тот, о ком я думаю?

— Его зовут Адам Мартинес, — пропела Бекс. — Он окончил университет в наш год выпуска, но я не думаю, что наши пути пересекались. Я спрашивала Энн, не знала ли она его.

— Знала его? — Лорен фыркнула. — Энн встречалась с ним. Однажды он даже посетил нас на День Благодарения.

— Неужели? — Удивилась Бекс.

— Это было очень давно. — Я бросила на Лорен неприязненный взгляд. Во время его визита она относилась к Адаму с презрением и даже с враждебностью, то засыпая его вопросами, то игнорируя. Теперь, однако, Лорен просматривала статью и одобрительно кивала.

— Ого, он и сам неплохо устроился. Там сказано, что он один из самых молодых президентов колледжа в стране. Кто бы мог подумать? — хмыкнула Лорен и повернулась ко мне. — И как давно ты об этом знаешь? И вообще, ты собиралась мне рассказать?

— О, все это случилось совсем недавно. — Оправдалась я, пожимая плечами. — Сама узнала об этом на днях.

— Он знает, что ты в Фэрфаксе? — спросила Лорен, сузив глаза.

— Да, ничего страшного. Мы сталкиваемся друг с другом время от времени.

— И ты поддерживала с ним связь все это время?

— Нет! — огрызнулась я. — Прошло уже больше десяти лет, Лорен. Это давняя история.

— Как забавно, — перебила Бекс, ее голос был таким тихим, что я едва расслышала. — Я вышла замуж за любимого из колледжа. Наступило неловкое молчание, и Бекс немного смущенно рассмеялась. — Но ты права. Это похоже на древнюю историю.

— Кто-нибудь знает, где Ларри? — Я оглянулась по сторонам. — Мне, наверное, пора идти.

— Ох, Энн, — простонала Лорен. — Ты оставила Ларри с Джеком на такое время? Как ты могла? Я же говорила тебе не позволять докучать ему! — Она возмущенно развернулась и зашагала в дом, чтобы спасти Джека.

— Бьюсь об заклад, Джек заболтал Ларри насмерть, — извиняющимся тоном сказала Бекс. — Я помогу твоей сестре найти их. — Она наклонилась, чтобы поцеловать меня. — Было замечательно увидеть тебя. Спасибо, что пришли поговорить с нами о книге. — Она помолчала, а потом почти застенчиво призналась: — Знаешь, я немного завидую. Я всегда хотела быть профессором — сдавала тест в аспирантуру и все такое.

— Неужели! Я просто подумала, что из тебя получился бы замечательный профессор.

— О, нет, — Бекс скромно отмахнулась от меня. — Это очень любезно с твоей стороны, но это просто невозможно. Вся эта лекционная деятельность, писанина…

— Для тебя это не составило бы проблем. Ты всегда была такой замечательной студенткой. И ты так хорошо разбираешься в языках, посмотри, как ты только что выдала эту цитату Пруста!

Бекс покачала головой.

— Нет. Я не могла, я должна была сделать выбор. Когда мы с Джеком поженились и переехали в Лос-Анджелес, его карьера пошла в гору, а потом я, конечно, забеременела и, ну, ты знаешь, как это бывает.

Бекс избегала смотреть мне в глаза, и меня вдруг осенило. Она была смущена. Она думала, что я осуждаю ее.

— Еще не поздно, — начала я, но Бекс уже отгородилась.

От кого: инфо

Кому: Энн Кори

Тема: запрос

Дата: 26 Сентября

Ашгейт Публишинг была приобретена Тейлор & Фрэнсис, дочерней компанией Роутледж. Мы закрыли наш отдел академических книг.

Пожалуйста, перейдите по ссылке http://www.routledge.com для получения дополнительной информации о наших публикациях, для начала вашего проекта, текущих авторах и продвижении вашей работы.

От Кого: Эмили Янг

Кому: Энн Кори

Тема: письмо отдых

Дата: 27 Сентября

Дорогая Доктор Кори,

Я хотела спросить, могу ли я заглянуть к вам в рабочее время, чтобы посоветоваться насчет аспирантуры. Мои родители хотят, чтобы я пошла в медицинскую школу (конечно же), но я не хочу. Я собираюсь сдавать проходной тест в медицинский, чтобы избавиться от них, но я также хотела бы сдать тест в аспирантуру и подать заявку на программы английского языка. Если вы согласитесь написать мне рекомендательное письмо, я буду очень благодарена.

С любовью,

Эмили.

От Кого: Тиффани Аллен

Кому: Энн Кори

Тема: Элизабет Бекингтон Линдси

Дата: 28 Сентября

Дорогая Анна,

Спасибо за твое письмо, касающееся Элизабет Бекингтон Линдси и ее интереса к сотрудничеству с колледжем Фэрфакс. Это отличная новость, я связалась с помощником Миссис Линдси, чтобы организовать нашу встречу с президентом Мартинесом. Я буду держать тебя в курсе всех событий.

Увидимся на нашем первом собрании на следующей неделе!

Вперед, Росомахи!

Тифф.

От Кого: Рик Чейзен

Кому: Энн Кори

Тема: [нет]

Дата: 28 Сентября

Я оставил кое-что для тебя в почтовом ящике деканата…

Ричард Форбс Чейзен

Куратор, Писатель, Критик

От Кого: Исаак Джонс

Кому: Энн Кори

Тема: заявка на издание книги

Дата: 29 Сентября

Дорогая Энн Кори,

Большое спасибо за Вашу заявку на издание. Прежде чем я запрошу полную рукопись, я хотел бы спросить о рефрейминге проекта по нескольким направлениям.

— Зачем сосредотачиваться только на женщинах-писательницах? У писателей-мужчин тоже есть личная жизнь, так ведь?

Не могли бы вы расширить фокус своей книги, включив в нее таких романистов, как Диккенс, Теккерей и Троллоп? В настоящее время это выглядит, как довольно старомодная феминистская критика.

— Почему Маргарет Фуллер включена в исследование? У вас есть пять британских романистов и один американский. Может быть, убрать Фуллер или добавить еще несколько американцев, таких как Эмерсон и Торо?

— Вы повествуете обо всех трех сестрах Бронте. Разве это не излишне? Не могли бы Вы ограничиться обсуждением только Эмили? Или, может быть, вырезать их полностью? На мой взгляд, Бронте немного переусердствовали.

— Главы книги в настоящее время организованы по авторам. Не могли бы вы реорганизовать главы так, чтобы следовать тематическим линиям?

Если Вы можете внести эти изменения, я был бы рад взглянуть на переработанную рукопись.

Айзек Джонс

Старший редактор

Палгрейв Макмиллан