Кавказский отчим. Девочка монстра

Глава 7

Камран

Есть особый вид пытки, когда тебя заставляют смотреть на то, что ты хочешь, но не можешь получить. Когда искушение живёт в твоём доме, ест за твоим столом, дышит твоим воздухом — и ты ничего не можешь с этим поделать.

Три дня прошло с тех пор, как я привёл этого мальчишку Дениса. Три дня ада, когда я наблюдаю, как он ухаживает за Ариной. Дарит цветы. Читает стихи. Смотрит на неё глазами влюблённого щенка.

А она… она играет роль благодарной невесты. Улыбается ему. Разговаривает. Позволяет держать себя за руку.

И каждый раз, когда вижу его руку на её коже, меня выворачивает наизнанку. До мурашек вдоль позвоночника. До звериной ярости, которая требует крови.

Потому что эти руки должны быть моими.

Сижу в кабинете, пью виски и пытаюсь убедить себя, что поступил правильно. Что защитил её от меня. От своих тёмных желаний, которые разорвали бы её на части.

Хуйня. Полная хуйня.

Я поступил как трус. Как слабак, который не смог взять то, что хотел.

А хочу я её. Хочу так сильно, что кости ломит от напряжения. Так сильно, что по ночам не сплю, представляя, как она стонет под мальчишкой.

И от этих мыслей хочется убивать.

Стук в дверь прерывает мои размышления.

— Войдите.

Заходит Максим, лицо мрачное.

— Камран, тут проблема.

— Какая?

— Арина. Упала в душе. Сильно ударилась.

Сердце пропускает удар. Стакан виски падает из рук, разбивается о пол.

— Где она?

— В своей комнате. Зарема сказала, что ушиб серьёзный.

Не дослушивая, выбегаю из кабинета. Поднимаюсь на второй этаж, врываюсь в её комнату.

Арина сидит на кровати, держится за бедро. Лицо бледное, глаза полны слёз. Рядом суетится Зарема с аптечкой.

— Что случилось? — спрашиваю я, подходя к кровати.

— Поскользнулась в душе, — отвечает Зарема. — Упала на кафель. Ушиб сильный.

Смотрю на Арину. Она в одном халате, волосы мокрые, прилипли к голове. Выглядит такой маленькой, беззащитной.

— Больно? — спрашиваю я.

— Немного, — шепчет она, не глядя в глаза.

— Зарема, принеси лёд.

— Уже принесла. Вот.

Беру пакет со льдом, подхожу к Арине.

— Покажи, где болит.

Она показывает на бедро. Через тонкую ткань халата вижу уже наливающийся синяк.

— Лежи, — приказываю я.

— Зачем?

— Лежи, чёрт возьми!

Она ложится на бок, поджимает ноги. Халат задирается, открывая длинные стройные ноги. На левом бедре уже красуется багровое пятно размером с кулак.

Что-то сжимается в груди при виде этого синяка. Она пострадала. Моя девочка пострадала.

Не твоя. Невеста другого.

Заткнись, совесть. Заткнись к чертям собачьим.

— Это будет холодно, — предупреждаю я, прикладывая лёд к ушибу.

Она вздрагивает от прикосновения, но не отстраняется. Лёд в моих руках, её кожа под пальцами. Мягкая, шёлковистая, горячая.

Господи, помоги мне. Не дай сделать что-то непоправимое.

— Лучше? — спрашиваю я хрипло.

— Да, — шепчет она.

Держу лёд, стараюсь не смотреть на её тело. Но это невозможно. Халат распахнулся, обнажая грудь. Соски розовые, твёрдые от холода. Между ног видна полоска светлых волос.

Член встаёт мгновенно. Болезненно напряжённо.

— Камран… — шепчет она моё имя так, что у меня пересыхает в горле.

— Что?

— Спасибо.

За что она меня благодарит? За то, что лечу ушиб, который мог предотвратить? За то, что смотрю на неё как голодный зверь? За то, что выдаю её замуж за мальчишку?

— Не за что, — отвечаю я.

Убираю лёд, но рука остаётся на её бедре. Поглаживаю кожу вокруг синяка, чувствую, как дрожит под моими пальцами.

— Не должно оставить шрамов, — говорю я.

— А если оставит?

— Тогда я найду лучшего пластического хирурга. Сделаю так, чтобы на твоём теле не было изъянов.

Слова срываются сами собой. Слишком личные. Слишком заботливые.

— Зачем вам это? — спрашивает она тихо. — Ведь я выхожу замуж за Дениса.

Вопрос бьёт в самое больное место. Да, блядь, выходит. За хорошего мальчика, который будет её любить. Который не сломает её, как сломал бы я.

— Потому что пока ты под моей крышей, я за тебя отвечаю, — отвечаю я.

— Только поэтому?

Смотрю в её зелёные глаза и вижу в них вопрос, на который не могу ответить честно.

Потому что ты сводишь меня с ума. Потому что хочу тебя больше жизни. Потому что готов убить любого, кто причинит тебе боль.

— Только поэтому, — лгу я.

Что-то гаснет в её взгляде. Она отворачивается.

— Понятно.

— Арина…

— Что?

— Ничего. Отдыхай.

Встаю, собираюсь уйти. У двери оборачиваюсь.

— Если боль усилится, позови.

— Позову Дениса.

Удар под дых. Она позовёт его. Своего жениха. А не меня.

— Как хочешь, — говорю я и выхожу.

В коридоре упираюсь спиной в стену, закрываю глаза. Руки до сих пор помнят тепло её кожи. Нос помнит запах её тела — чистый, женский, сводящий с ума.

А я… я как последний идиот упустил шанс. Мог прикоснуться к ней. Мог поцеловать. Мог сказать правду.

Вместо этого солгал. Снова.

Потому что правда страшнее лжи. Правда в том, что я схожу с ума от желания. Что готов на всё, лишь бы получить её.

Даже на то, чтобы отнять у неё жениха.

Иду в свой кабинет, достаю телефон.

— Максим? Отвези Дениса домой. Сегодня же.

— Но он же…

— Отвези, говорю!

— Слушаюсь.

Кладу трубку, наливаю ещё виски. Пью залпом, чувствую, как алкоголь жжёт горло.

Мальчишка уедет. Арина останется одна. И тогда…

Тогда что? Ворвусь к ней в комнату? Скажу, что не могу без неё жить? Изнасилую её, потому что не могу контролировать себя?

Нет. Не буду.

Но мальчишка всё равно уедет. Потому что не могу больше смотреть на них вместе. Потому что следующий раз, когда увижу его руки на ней, действительно убью.

А убивать из ревности — удел слабаков.

Хотя, может, я и есть слабак. Слабак, который влюбился в восемнадцатилетнюю девочку.

Час спустя слышу звук отъезжающей машины. Максим увёз Дениса. Хорошо.

Поднимаюсь наверх, стучу в дверь Арины.

— Войдите.

Вхожу. Она всё ещё лежит на кровати, но уже в ночной рубашке. Синяк на бедре стал ещё темнее.

— Как дела? — спрашиваю я.

— Лучше. А где Денис?

— Уехал домой.

— Почему?

— У него дела.

Ложь. У него никаких дел. Я просто не смог больше терпеть его присутствие.

— Когда вернётся?

— Не знаю.

Подхожу к кровати, сажусь на край.

— Как синяк?

— Болит. Но не сильно.

— Покажи.

Она приподнимает рубашку, обнажая бедро. Синяк стал багровым, отёчным. Выглядит болезненно.

— Нужен лёд, — говорю я.

— Принесу сама.

— Лежи.

Иду в ванную, набираю в полотенце лёд из морозилки мини-бара. Возвращаюсь, сажусь рядом с ней.

— Это будет холодно, — предупреждаю я, как и в прошлый раз.

Прикладываю импровизированный компресс к синяку. Она вздрагивает, но не отстраняется.

— Больно? — спрашиваю я.

— Нет. Хорошо.

Держу лёд, стараюсь думать о чём-то другом. О работе. О проблемах. О чём угодно, кроме того, что моя рука лежит на её обнажённом бедре.

Но это невозможно. Её кожа под моими пальцами, её дыхание, запах её волос — всё это сводит меня с ума.

— Камран?

— Что?

— Почему вы действительно отослали Дениса?

Вопрос, которого я ждал. И боялся.

— Сказал же. У него дела.

— Не верю.

— Тогда не верь.

— Скажите правду.

Смотрю в её глаза. Зелёные, искренние, доверчивые. И понимаю — не могу больше лгать.

— Потому что не выношу, когда он тебя трогает.

Слова вырываются сами собой. Честные, незащищённые.

— Почему?

— Потому что… — останавливаюсь, борюсь с собой. — Потому что хочу, чтобы тебя трогал только я.

Тишина. Она смотрит на меня, не мигая.

— Но вы же сказали, что я малолетка…

— Лгал.

— Сказали, что не трахаете детей…

— Лгал и в этом.

— Тогда почему…

— Потому что боюсь.

— Чего?

— Тебя. Того, что ты со мной делаешь.

Убираю лёд, но рука остаётся на её бедре. Поглаживаю кожу, чувствую, как она дрожит под моими пальцами.

— Ты заставляешь меня чувствовать то, что я никогда не чувствовал. Заставляешь хотеть то, чего не должен хотеть.

— А чего вы хотите?

— Тебя. Всю. Без остатка. Навсегда.

Наклоняюсь к ней, губы почти касаются её губ.

— Хочу, чтобы ты принадлежала только мне. Чтобы никто, кроме меня, не смел на тебя даже смотреть.

— Камран…

— Хочу слышать, как ты стонешь моё имя. Хочу видеть, как твоё тело выгибается подо мной.

Моя рука скользит выше, к её талии. Она не останавливает.

— Хочу сделать тебя своей так, чтобы ты никогда не смогла принадлежать другому.

— Тогда сделайте, — шепчет она.

Слова обжигают. Она дала разрешение. Сама попросила.

Наклоняюсь ниже, губы касаются её шеи. Она пахнет чистотой и молодостью. Пахнет искушением.

— Арина, — шепчу её имя, как молитву.

— Да?

— Ты не понимаешь, что говоришь.

— Понимаю.

— Нет. Если я начну, то не смогу остановиться.

— Не останавливайтесь.

Целую её шею, чувствую, как учащается её пульс. Моя рука скользит под рубашку, накрывает её грудь. Маленькая, упругая, идеально помещается в ладони.

— Боже, — стону я. — Ты такая…

— Какая?

— Совершенная.

Большим пальцем поглаживаю её сосок, чувствую, как он твердеет. Она выгибается, прижимается ко мне.

— Камран, пожалуйста…

— Что?

— Не останавливайтесь.

И тут меня осеняет. Осеняет, как ледяной душ.

Что я делаю? Лапаю восемнадцатилетнюю девочку, которая лежит с ушибом. Которая доверилась мне. Которая думает, что я хочу её любить, а не просто трахнуть.

Резко отстраняюсь, встаю с кровати.

— Нет, — говорю я.

— Что? — в её голосе паника.

— Не могу. Не должен.

— Почему?

— Потому что ты не знаешь, чего хочешь. Боль, лекарства, стресс — всё это влияет на твоё состояние.

— Я знаю, чего хочу! — она садится на кровати, глаза горят. — Хочу вас!

— Не хочешь. Думаешь, что хочешь.

— ХОЧУ! — кричит она. — И если это правда, если вы действительно меня хотите, то отмените эту чёртову свадьбу!

Вот оно. То, чего я боялся.

— Не отменю.

— ПОЧЕМУ?!

— Потому что Денис — хороший парень. Он будет тебя любить.

— Мне плевать на Дениса!

— А мне нет. Ты выйдешь за него замуж и будешь счастлива.

Она встаёт с кровати, подходит ко мне. В глазах ярость, отчаяние.

— Вы лицемер! — бросает она мне в лицо. — Только что говорили, что хотите меня, что не выносите, когда меня трогает другой, а теперь настаиваете на свадьбе!

— Потому что это правильно.

— Правильно?! — она смеётся истерично. — Правильно выдавать меня замуж за человека, которого я не хочу?

— Захочешь.

— НЕ ЗАХОЧУ! Никогда! Потому что хочу вас!

Слова бьют как пощёчина. Она хочет меня. Эта восемнадцатилетняя девочка хочет меня.

— Не хочешь, — хрипло говорю я. — Путаешь желание с благодарностью.

— Не путаю! — слёзы текут по её щекам. — Хочу! И вы хотите меня тоже!

— Хочу — да. Но этого недостаточно.

— Почему недостаточно?!

— Потому что желание проходит. А потом что? Что будет с тобой, когда я наиграюсь?

— ЛЖЁТЕ!

— Не лгу. Хочу — да. Очень сильно хочу. Но это не любовь. Это одержимость.

Удар ниже пояса. Вижу, как она бледнеет, как что-то ломается в её глазах.

— Значит, для вас я просто… объект желания?

— В принципе да. Красивая игрушка, которой хочется поиграть.

Ложь. Самая подлая ложь в моей жизни. Но нужная.

— Понятно, — шепчет она. — Всё понятно.

— Вот и хорошо. Тогда ты поймёшь, почему лучше выйти за Дениса.

— Лучше для кого? Для меня или для вас?

— Для тебя.

— А если я не хочу того, что для меня лучше?

— Захочешь. Со временем.

Она подходит ко мне вплотную, смотрит в глаза.

— А если не захочу? Если буду сопротивляться этой свадьбе?

— Не будешь.

— Буду! Сбегу в день свадьбы! Скажу всем правду!

— Какую правду?

— Что вы хотите меня! Что лапали меня! Что одержимы мной!

Не дав ей договорить, хватаю за плечи, трясу.

— Заткнись!

— Не заткнусь! Расскажу всем, что великий Камран Байрамов влюблён в восемнадцатилетнюю…

Заткни её единственным способом, который приходит в голову. Целую. Жёстко, грубо, требовательно.

Она сопротивляется секунду, потом отвечает с той же страстью. Наши языки сплетаются, зубы стучат. Вкус слёз на её губах делает поцелуй солёным.

Отрываюсь от неё, тяжело дышу.

— Вот видишь? — говорю я хрипло. — Это всё, что между нами есть. Физическое влечение. Ничего больше.

— Лжёте, — шепчет она. — В этом поцелуе было больше, чем просто желание.

— Не было.

— Было! И если вы не отмените свадьбу, я…

— Что ты сделаешь?

— Расскажу Денису правду. О том, что вы ко мне чувствуете.

— Рассказывай. Мне плевать.

— Неправда. Вам не плевать. Потому что тогда он откажется на мне жениться.

Хитрая сучка. Точно в цель.

— И что? Найду другого жениха.

— А я ему тоже расскажу. И следующему. И всем остальным.

— Тогда останешься старой девой.

— И прекрасно! Лучше быть одной, чем замужем за тем, кого не хочу!

Смотрю на неё и понимаю — она не блефует. Действительно готова разрушить все мои планы.

— Ты не можешь всю жизнь ждать того, чего не получишь, — говорю я.

— Могу. Буду ждать, пока вы не признаете правду.

— Какую правду?

— Что я вам не безразлична.

— Небезразлична — да. Но этого мало для совместной жизни.

— А что много?

— Много — это когда готов ради человека на всё. Когда его благополучие важнее твоего.

— И вы не готовы ради меня на всё?

— Нет. Готов только трахать тебя. Больше ничего.

Ложь. Конечно, готов. Готов убить и умереть за неё.

— Тогда объясните мне одну вещь, — говорит она, подходя ближе.

— Какую?

— Если вам на меня плевать, если я для вас просто объект желания, то почему не взяли меня прямо сейчас? Я же не сопротивлялась.

Вопрос, на который нет ответа. Который раскрывает всю мою ложь.

— Потому что не хочу проблем.

— Каких проблем? Я совершеннолетняя. Согласная.

— Потому что… — останавливаюсь, не зная, что сказать.

— Потому что не настолько безразлична, — тихо заканчивает она. — И не хотите причинить боль.

— Заткнись.

— Не заткнусь. Буду говорить правду, пока вы её не признаете.

— Хватит!

— НЕ ХВАТИТ! — кричит она. — Устала от ваших игр! Либо отменяйте свадьбу, либо я сделаю это сама!

Смотрю на неё — разъярённую, прекрасную, непокорную. И понимаю — проиграл. Она не сдастся. Будет бороться до конца.

Но я тоже не сдамся.

— Свадьба состоится, — говорю я железным тоном. — Нравится тебе это или нет.

— Посмотрим, — бросает она.

— Посмотрим.

Иду к двери, останавливаюсь на пороге.

— И если попытаешься сбежать снова, я найду тебя. И привезу обратно в наручниках.

— Попробуйте.

— Обязательно попробую.

Выхожу из комнаты, захлопываю дверь.

В коридоре упираюсь спиной в стену, тяжело дышу. Руки дрожат от напряжения. Член болезненно напряжён.

Она объявила мне войну. Маленькая сучка решила бороться за то, что считает своим.

И, блядь, я восхищаюсь её упорством. Восхищаюсь тем, как она меня разоблачила. Тем, как увидела сквозь всю мою ложь.

Она права. Я хочу её. Хочу так сильно, что схожу с ума. Хочу так, что готов на всё ради неё. Даже на то, чтобы отдать другому.

Но признать это — значит потерять остатки контроля. Значит сдаться. А я не могу себе этого позволить.

Потому что если сдамся, то заберу её. Сделаю своей. И тогда погублю.

А она не заслуживает такой судьбы.

Иду в свой кабинет, достаю телефон.

— Максим? Верни Дениса. Завтра же.

— Камран, ты уверен? Только что приказал отвезти…

— Уверен. И удвой охрану. Арина может попытаться сбежать.

— Понял.

— И ещё. Если она попробует с кем-то связаться, доложи мне.

— Слушаюсь.

Кладу трубку, наливаю виски. Пью залпом, но алкоголь не притупляет боль.

Завтра мальчишка вернётся. Арина будет сопротивляться. Может, даже попытается сбежать снова.

Но я не отступлю. Выдам её замуж за Дениса, даже если придётся тащить к алтарю силой.

Потому что это единственный способ спасти её от меня.

От моей одержимости, которая сожрёт её живьём.