Кавказский отчим. Девочка монстра

Глава 8

Арина

Есть моменты, когда жизнь бьёт тебя так сильно, что ты начинаешь сомневаться в собственном восприятии реальности. Когда правда оказывается настолько уродливой, что хочется закрыть глаза и притвориться, что ничего не видела.

Но притворяться — удел слабых. А я не слабая.

После вчерашней сцены с Камраном я не сплю всю ночь. Лежу в кровати, смотрю в потолок и прокручиваю в голове каждое его слово, каждый взгляд, каждое прикосновение.

"Красивая игрушка, которой хочется поиграть."

Слова жгут больнее раскалённого железа. Неужели я для него действительно только это? Объект для удовлетворения похоти?

Но тогда почему его руки дрожали, когда он меня касался? Почему голос срывался, когда он говорил о желании? Почему он остановился, когда мог взять всё?

Мужчины не останавливаются из благородства. Не такие мужчины, как Камран Байрамов. Они останавливаются только тогда, когда чувствуют что-то большее, чем просто похоть.

И я это докажу. Только зачем это мне? Ведь я его ненавижу?….Только слово ненависть уже означает для меня гораздо большее. Я думаю о нем, я представляю себе его страстные карие глаза, его фигуру, осанку, его тело, его сумасводящие руки. Они касались меня, они дотронулись до моей груди, до моего соска и мне казалось я испытаю оргазм только от этого касания. Я никого так не хотела. Никогда и никого не любила…И сейчас мне ажется я влюбилась в Камрана. Боже, пусть мне это только кажется!

Утром, когда весь дом ещё спит, я спускаюсь на первый этаж. Мне нужно больше узнать о нём. О его прошлом. О том, что сделало его таким — холодным, жестоким, но одновременно способным на нежность.

Потому что в его глазах я видела не только желание. Видела боль. Старую, глубокую боль, которая превратила его в того, кем он стал.

Его кабинет заперт, но замок простой. Навыки, которым научила меня бабуля в детстве — "мало ли что в жизни пригодится" — не подводят. Через две минуты я внутри. Бабуля у меня круьая была. В детстве воровала когда голодно было. Замки вскрыть могла, украсть еду, деньги и даже отсидела несколько лет. А потом изменилась. Стала важнее другая жизнь. Деда встретила, полюбила. а дед строгий был, держал ее в ежовых рукавицах.

Кабинет Камрана — это отражение его души. Тёмный, строгий, без единой лишней детали. Массивный стол из чёрного дерева, кожаные кресла, стеллажи с книгами. На стенах висят карты, схемы, фотографии каких-то промышленных объектов.

Но меня интересует не это. Меня интересует сейф за картиной.

Ещё одно наследие бабулиных уроков — умение находить тайники. "Богатые люди всегда прячут самое важное за искусством," говорила она.

Сейф небольшой, но современный. Электронный замок, который мне не взломать. Но я знаю одну вещь о мужчинах — они всегда используют значимые даты как пароли.

Пробую дату его рождения — щелчок. Сейф открывается.

Внутри документы, деньги, пистолет, несколько старых фотографий и… блокнот. Чёрный кожаный блокнот, потёртый от времени.

Открываю его дрожащими руками.

На первой странице дата — пятнадцать лет назад. И список. Аккуратный, методичный список.

15 мая. Ахмед Гаджиев. Убил отца. Перерезал горло.

20 мая. Магомед Исламов. Помогал Ахмеду. Застрелил.

25 мая. Салман Курбанов. Свидетель. Утопил в реке.

Листаю дальше. Страница за страницей. Имена, даты, способы убийства. Причины — короткие, без эмоций.

2 июня. Рамазан Алиев. Изнасиловал Рину. Резал ножом 2 часа.

3 июня. Умар Магомедов. Держал Рину. Повесил.

4 июня. Ислам Абдулаев. Смотрел. Сжёг живьём.

Дальше список становится длиннее. Имена мелькают, как в кошмарном сне. Некоторые с пометками "предатель", "конкурент", "должник". Некоторые — просто "мешал".

Арсен Гасанов. Не заплатил долг. Застрелил в голову.

Тамерлан Исаев. Работал на конкурентов. Взорвал машину.

Казбек Мурадов. Знал слишком много. Отравил.

Листаю всё быстрее, мельком читая имена. Десятки имён. Сотни. И к каждому — дата, способ, причина.

Вагит Алибеков. Угрожал семье. Задушил руками.

Шамиль Расулов. Изнасиловал чужую жену. Кастрировал и оставил умирать.

Муслим Гаджиев. Убил ребёнка. Закопал живьём.

И в самом конце, на последней исписанной странице, свежая запись. Вчерашняя дата.

Арина Соколова. Заставляет меня чувствовать. Пока жива.

Руки трясутся так сильно, что блокнот выпадает на пол. Это не просто снимки. Это карта его падения в ад. Путь от четырнадцатилетнего мальчика, который отомстил за отца, до криминального авторитета, который убивает без эмоций.

И в конце этого пути — я. Единственная, кто заставил его почувствовать что-то, кроме пустоты.

— Что ты здесь делаешь?

Голос Камрана за спиной заставляет меня подпрыгнуть. Быстро поворачиваюсь, прижимая фотографии к груди.

Он стоит в дверном проёме в одних джинсах, торс голый, волосы растрёпаны. На теле шрамы — много шрамов. От ножей, пуль, ожогов. Карта его жизни, написанная болью. А у меня дух переватывает и кончики пальцев еемеют. Я так хочу его коснуться. С ума схожу.

— Я… — начинаю я, но голос предательски дрожит.

— Ты взломала мой сейф.

Это не вопрос. Констатация факта.

— Да.

— Зачем?

— Хотела узнать правду о том, кто вы такой.

— И что узнала?

Поднимаю фотографии, показываю ему.

— Что вы убили своего первого человека в четырнадцать лет.

Что-то меняется в его лице. Становится жёстче, опаснее.

— И что ты об этом думаешь?

— Думаю, что он заслуживал смерти.

— Почему?

— Потому что убил вашего отца.

— А остальные? Они тоже заслуживали?

— Если трогали Рину — да.

Он входит в кабинет, закрывает дверь за собой. Подходит ко мне медленно, как хищник к добыче.

— Ты не понимаешь, о ком говоришь, — тихо произносит он. — Я убийца, Арина. Не герой, который мстит за любовь. Убийца, которому нравится кровь.

— Не верю.

— Поверишь. Когда узнаешь, сколько людей умерло от моих рук.

— Сколько?

— Перестал считать после сотого.

Слова должны меня напугать. Должны заставить отшатнуться, убежать, закричать.

Вместо этого я подхожу к нему ближе.

— И что с того?

— Что с того? — он смотрит на меня, как на сумасшедшую. — Я убил больше ста человек!

— Плохих людей?

— Не всех.

— Но большинство?

— Большинство, но не всех!

— Тогда я могу с этим жить.

— НЕ МОЖЕШЬ!

Его крик эхом разносится по кабинету.

— Ты не можешь жить с монстром!

— Вы не монстр.

— Нет? Хочешь знать, что я делал с людьми, которые меня предавали?

— Хочу.

— Резал их на части. Живыми. Слушал, как они кричат.

— И получали удовольствие?

— Получал.

— От их боли или от справедливости?

Он замолкает, смотрит на меня с удивлением.

— Что?

— Получали удовольствие от того, что они страдают, или от того, что справедливость восторжествовала?

— Не знаю.

— Знаете. Просто боитесь признать.

— Что признать?

— Что вы не садист. Вы воин, который защищает свою территорию.

— Я преступник!

— Вы мужчина, который живёт по своим правилам в мире без правил.

Он хватает меня за плечи, встряхивает.

— Ты романтизируешь! Я торгую оружием! Убиваю невинных!

— Невинных не убиваете.

— Откуда ты знаешь?

— Потому что если бы убивали, то не мучились бы сейчас из-за меня.

— Не мучаюсь!

— Мучаетесь. Потому что боитесь причинить мне боль.

— Боюсь убить тебя!

— Не убьёте.

— Убью! Если останешься со мной, обязательно убью! Или кто-то убьет! Ты не знаешь меня, Арина. Я зверь. я рву на части все, чего касаюсь. Все что вижу погибает от моих рук. БЕГИ ДЕВОЧКА! Выходи замуж и молись, что тебя пронесло!

— Почему вы так говорите?

— Потому что убиваю всех, кого люблю!

Слово вырывается само собой. Опасное, запретное слово.

— Что вы сказали?

— Ничего.

— Сказали, что любите меня.

— НЕ ГОВОРИЛ!

— Говорили! Сейчас! Сказали "убиваю всех, кого люблю"!

Он отпускает мои плечи, отходит к окну.

— Оговорился.

— Не оговорились. Признались.

— Не признавался ни в чём.

— Признались, что любите меня.

— НЕ ЛЮБЛЮ! Я не умею любить, у меня нет сердца.

— Любите! И именно поэтому боитесь!

Поворачиваюсь к нему спиной, начинаю листать фотографии.

— Рину вы тоже любили. И что с ней случилось?

— Её убили.

— Из-за вас?

— Из-за меня.

— Почему?

— Потому что враги знали — она моя слабость.

— И теперь боитесь, что я стану вашей слабостью?

— Ты уже стала.

Оборачиваюсь к нему.

— Что?

— Ты уже моя слабость. И поэтому тебя убьют. Рано или поздно. Или убью я сам.

— Тогда почему не отпускаете меня сейчас? Почему настаиваете на свадьбе с Денисом?

— Потому что у него нет врагов. Он просто пацан. А я смогу уберчь вас обоих.

— От кого?

— От моих врагов.

— А если я не хочу его защиты?

— Захочешь, когда поймёшь, что альтернатива — смерть.

Подхожу к нему, кладу руку ему на грудь.

— А если я предпочту смерть рядом с вами жизни без вас?

— Тогда ты ещё глупее, чем я думал.

— Может быть. Но это мой выбор.

— Неправильный выбор.

— Мой.

Он смотрит на мою руку на своей груди, и я чувствую, как бешено колотится его сердце.

— Арина…

— Что?

— Уйди. Пока я ещё могу тебя отпустить.

— Не уйду.

— Тогда я сделаю так, что ты сама захочешь уйти.

— Как?

— Покажу, кто я на самом деле.

— Показывайте.

— Пожалеешь.

— Не пожалею.

Он хватает мою руку, убирает с груди.

— Хорошо. Завтра приедет Денис. И ты увидишь, что я сделаю с теми, кто осмеливается претендовать на то, что принадлежит мне. Хочешь быть моей? Значит я порежу на куски каждого, кто на тебя посмотрел!

— Зачем вам это?

— Чтобы ты увидела, как легко я убиваю даже невинных людей. Как мало мне нужно, чтобы решить — жить человеку или умереть.

— Вы не убьёте Дениса.

— Убью. Если ты скажешь ему правду о том, что между нами происходит. Если расскажешь ему о своих чувствах ко мне, придумаешь какую-то связь между нами — он умрёт. Медленно и болезненно.

— Это угроза?

— Это обещание.

Камран подходит ко мне вплотную.

— Хочешь спасти мальчишку? Выходи за него замуж и молчи о том, что чувствуешь ко мне. Молчи о своей похоти! Потому что ты слишком зеленая для любви, а я слишком переспелый для такой ягодки. Все! Закрыли тему!

— А если не выйду за него?

— Тогда на твоей совести будет его кровь.

Камран усмехается, но в этой улыбке нет тепла.

— Видишь? Ты уже начинаешь думать как я. Ещё немного — и станешь такой же, как я.

— И что в этом плохого?

— Всё. Потому что тогда я потеряю единственную причину быть лучше.

Он идёт к двери, останавливается на пороге.

— Завтра согласишься на свадьбу! Поняла?

Я молча глотнула горький воздух. Он убьет Дениса. У меня на глазах. Невинного мальчика. Животное! Животное, которое нравится мне настолько, что я еряю голову рядом с ним, а в моем животе порхают не бабочки, а бегают слоны. Если выйду за Дениса, то буду несчастной.