Франция. Париж. Дом на Итальянской площади
25 июля 3 часа ночи
Виктория Лукрезе
Я и не заметила, как оказалась в незнакомой мне квартире на третьем этаже типичного парижского дома.
Судя по испуганному лицу Эшфорд, которая сидела на корточках передо мной, я нахожусь в ее квартире. В гостиной, если быть точнее. Или в какой-то другой комнате похожей на гостиную и склад музея одновременно.
Энн что-то спрашивала, сжимая мою ладонь, но я не понимала. Просто смотрела сквозь нее, ничего не видя и не слыша.
Сандро вылетел из Нью-Йорка в Париж и… И не прилетел.
Он погиб?
Попал в Бермудский треугольник или что-то подобное?
А может быть это просто какая-то ошибка?
Связи с моим мужем нет. Нонно находится в больнице без сознания в Ричмонде. Свекровь и остальные тоже не знают, что случилось с Сандро.
— Нет, этого не может быть… — пробормотала я.
Нет… Мой муж не мог погибнуть… Я не верю. Не могу поверить.
Он же встает каждый день ни свет ни заря на тренировки. Дерется, как Джеки Чан. Стреляет, как эльф из Властелина Колец. А сколько раз он прыгал с парашютом? Или гонял на гоночных тачках по трассе для «Формулы 1»?
А еще будит меня поцелуями и приносит кофе в постель… Отпускает едкие шуточки по любому поводу… Докапывается до каждой мелочи и никогда не опаздывает на ужин.
Нет, я отказываюсь верить, что моя семейная жизнь только началась и тут же закончилась. Так нельзя!
Неожиданно Эшфорд села рядом со мной на диван и ласково обняла меня.
— Девочка моя… Ох, как же мне жаль, что ты все это переживаешь… — искренне произнесла она. — Поплачь… Тебе станет легче.
Она прижала меня к своей груди и гладила по спине, как ребенка, но, как бы мне не хотелось разрыдаться, я не могла выдавить из себя ни слезинки.
— Я знаю, как тебе тяжело… — прошептала Энн. — Как страшно и больно… И что никакие слова тут не помогут… Но чтобы не случилось, Вики, ты не одна со своими бедами… У тебя есть и всегда будем мы… И мы с Мигелем тебя любим…
Она продолжала что-то шептать, но сердцем я вернулась в самый страшный день в моей жизни.
День, когда после похорон родителей и поминок, я осталась в пустой квартире одна. Не понимая, почему вещи лежат, как обычно, но дома по-настоящему гробовая тишина.
Как это вообще возможно? Вещи есть, а людей — нет.
Два дня я лежала на диване в гостиной.
Не ела. Не плакала. Даже не шевелилась.
Вероятно, я спала, но этого не замечала. Просто открывала глаза и снова закрывала, фиксируя лишь, что в гостиной темно или светло. И неотрывно смотрела как тикают часы висящие над охотничьим ружьем папы.
Вспоминая, как он брал его с собой, когда ездил с дядей Мишей на рыбалку в какую-нибудь глухомань. А потом с гордостью хвастался передо мной и мамой своей добычей.
И не знаю сколько бы я так горевала, погрузившись в оцепенение… Если бы ночью к нам не нагрянули незваные гости.
Воры.
Обыкновенные, бессовестные домушники.
До сих пор помню, как ужас пополз коже, парализуя. Я слышала мужские голоса коридоре и возненавидела родных за то, что они все меня бросили. И защитить меня от мерзавцев, слоняющихся по нашей квартире было просто некому.
Никогда не забуду слова, заставившие очнуться:
«Я тут главный и она — моя. Ты понял?»
Пока они спорили, кому достанется мамина норковая шуба, я сняла папино ружье со стены, достала патроны из ящика и выстрелила сквозь стеклянную дверь ведущую в коридор.
Раздался звон битой посуды где-то в квартире Эшфорд, а у меня сами по себе вырвались те же слова, что и десять лет назад:
— Ну, и кто теперь главный?
Дядя Миша и Рино, беседующие в противоположном углу гостиной, мягко говоря опешили из-за моего тона.
— Рино, я задала вопрос, — жестко произнесла я. — Кто сейчас по факту главный?
— Пока синьоры Лукрезе не в состоянии… — осторожно произнес он. — Принимает решения синьор Бернардо Манчини.
— И где он сейчас?
— Вместе с синьором Лукрезе старшим в Ричмонде. Как и Фабио Манчини с супругой. Они летели в Палермо на одном самолете.
— Угу… И если с нонно что-то случится, Бернардо Манчини станет следующим Крестным Отцом?
— Только если его выберут на совете, где соберутся главы всех семей, входящих в клан Лукрезе, — неоднозначно произнес Рино.
— Альтернативы? — шевельнула я бровью.
— Синьор Джиротти. Он входит в совет директоров «Интер-Транс».
— Ну, у вас и без Джиротти, есть еще кандидаты, — мрачно произнесла Эшфорд.
Вспомнив толстяка, который на нашей свадьбе вел себя весьма вызывающе по отношению к нам с Сандро, я задумчиво закивала.
— Короче у нас бардак и все будут делить все, что плохо лежит.
— Солнышко, — ласково погладила меня по волосам Эшфорд, до боли напоминая мне мою маму. — Давай об этом вы поговорите утром? Чтобы твой ребенок был здоров, тебе нужно поспать, а не горевать раньше времени.
Зеленые глаза искрились заботой и теплотой и, проглотив ком в горле, я тихо спросила:
— Я могу сегодня остаться у вас?
— Конечно, — спохватилась Энн. — Наш дом — твой дом. Живи с нами сколько хочешь.
Лежа под одеялом, я все время ворочалась. Даже после успокоительного сон не шел и я никак не могла прогнать страхи, что мне придется хоронить кого-то из родных в ближайшее время еще раз.
Только теперь я не могу впасть в оцепенение и безволие. У меня будет ребенок и ему нужна мама.
И папа тоже…
В душе я себя проклинала, ведь нельзя даже в мыслях хоронить мужа раньше времени. Я даже новости специально не смотрю, чтобы не верить в плохое. Просто жду звонка от мужа. Но я не могу не думать о том, как мне защитить своего ребенка, если я останусь одна?
Если Сандро не станет, наш ребенок все унаследует. Контрольный пакет акций «Интер-Транс» и других предприятий Лукрезе. А я буду его опекуном, но буду иметь право лишь на доходы от акций. Грубо говоря, как от вклада.
И где гарантии, что мы не станем пленниками следующего Крестного Отца?
Или что у меня не отберут моего ребенка?
Слезы стекали по щекам и, отчаянно всхлипнув, я зарылась лицом в подушку. Как вдруг на тумбочке зазвонил телефон.
— Нонно? — не поверила я, видя имя входящего.
Взяв трубку, я чуть не выкрикнула на весь дом:
— Слава Богу, вы живы!
По видеозвонку было видно старика в больничной пижаме и край капельницы, а я громко шмыгнула носом.
— Да, живой я, живой… — слабо кряхтел синьор Лукрезе.
— А Сандро⁈ — выпалила я. — Нонно, с ним все в порядке? Он же жив, да?
Включив светильник на тумбочке, я села в постели и с неистовой надеждой смотрела на деда. Однако он лишь хмурился и с горечью поджал губы.
А после, будто сжалился надо мной, и подмигнул.
Я непонимающе нахмурилась, а старик подмигнул мне еще раз. Даже пушистой бровью пошевелил, чтобы я уж наверняка догадалась, что мой муж живой, но спрашивать по телефону подробности не стоит.
— Виктория, я знаю, как тяжело это принять, а смириться и вовсе невозможно… — театрально-трагично вздохнул нонно. — Судьба синьоры Лукрезе невыносимо тяжкое бремя…
Дедушка грустно поджал губы:
— Дольчеза, все пошло не по плану. Прости, сердце у меня барахлит и я не могу тебя утешить, как должен… Надеюсь, что родные смогут тебя поддержать в это непростое время.
Дедушка поморщился и стало ясно, что его нахождение в больнице совсем не симуляция.
— Мне ввели успокоительное, — быстро слабея пробормотал он. — Я позвоню тебе, когда проснусь. Береги себя и малыша, дольчеза… Хорошо кушай, как бы не было плохо на душе… Спи побольше… Здоровье — самое главное…
Проглотив ком в горле, я кивнула, а старик просто отключился.
Не дав мне сказать ни слова.
Ни спросить хоть что-то про Сандро. Ни пожелать нонно выздоравливать. Ни узнать, что мне делать.
И все-таки на душе мне стало значительно легче.
Живой!
Мой муж не погиб!
Это уже внушает надежду, что все будет хорошо. Правда не слишком яркую. Слова нонно «все пошло не плану» — не сулят ничего хорошего.
Понимая, что уснуть пока не получится, я решила пробраться на кухню. Еда лучшее лекарство от стресса. А я сегодня не ужинала.
Однако едва я открыла дверь, как чуть не закричала от ужаса.
А кого бы не напугало лежащее на полу за дверью тело?
Зажав рот рукой, я с трудом прикрыла дверь. Слава Богу, она не скрипит. Невольно я взяла с тумбочки маленький револьвер от деда. Я стреляю плохо, но это лучше, чем ничего.
Моя комната почти пустая.
Кровать, шкаф, шторы и зеркало.
Осторожно прижавшись к стене за дверью, как показывал мне когда-то Сандро, я посмотрела сквозь щель в коридор. Какой-то свет приближается в сторону моей спальни.
Бесшумно, как киллер из фильмов.
А вскоре появилась и внушительная мужская фигура в черной экипировке.
Мужчина озадаченно рассматривал коридор и встал у дверей, спиной ко мне. А я тихонько взвела курок и прицелилась. Стрелять? Или может быть это моя охрана?
Тогда что это за тело лежит у моих дверей?
Как вдруг в коридоре раздался неприлично громкий храп.
А мужчина резко развернулся и замер, видя меня в дверную щель. К счастью, для нас обоих на его лицо падал свет от телефона и я без труда узнала своего телохранителя Луку.
— Барыня… Все нормально… — нервно прошептал он, с округлившимися глазами. — Опустите револьвер, пожалуйста. Простите, что напугал. Я на дежурстве.
Лука виновато улыбнулся. Правда, когда на лицо светят снизу, это больше похоже на гримасу из фильма ужасов. Осознав, что так просто я пистолет не опущу, он пнул «тело» ногой.
— Эй, ты чего… — простонал кто-то в коридоре по-итальянски. — Больно же…
Однако заметив меня с револьвером, «труп» тут же вскочил на ноги и это оказался один из наших парней по имени Матео.
— Твою мать! — шепотом выкрикнула я, резко открывая дверь. — Какого черта ты улегся перед моей дверью⁈
Вот же придурки… Один улегся в футболке и спортивках под дверь. Второй сменил обычный костюм на черную футболку и военные брюки. Еще и без обуви крадется, как убийца!
— Синьора, простите… — простонал Матео. — Я никогда не сплю на посту.
— Угу… Я вижу!
— Синьора, Матео уже отработал свою смену, — виновато произнес Лука. — Ему положено по графику спать, но не хватило места на персидском коврике. Квартира-то маленькая.
Держа в руках револьвер, я невольно прошлась по коридору и заглянула сквозь открытую дверь в гостиную.
И правда.
Из пятнадцати человек в моей охране, пятеро сейчас спит на полу на том самом пушистом коврике. А начальник моей службы безопасности, как старший по званию, дрыхнет на диване.
Остальные же на дежурстве внутри или снаружи.
А в квартире есть лишь гостиная, две спальни, коридор и кухня.
И вроде бы хочется наорать на Луку и Матео, но, постояв десять секунд на голом паркете, я смягчилась. На коврике спать явно теплее, чем на полу.
Чувствуя, как быстро мерзнут босые стопы, я пожалела, что решила остаться у дяди, а не поехать в дом Лукрезе в Париже. Нужно было подумать о том, чтобы и моя охрана могла нормально отдохнуть.
По долгу службы они не оставят меня одну.
Парни работают круглосуточно. И конечно, они не роботы и ничто человеческое им не чуждо.
— В моем шкафу есть одеяла и подушки, — все еще злясь, прошипела я. — Возьмите на всех и раздайте парням. Три подушки на моей кровати тоже можете забрать, как и покрывало.
Не глядя на парней, я направилась на кухню.
Правда не успела я и дойти до конца коридора, как встретила Эшфорд в халате. От нее невообразимо вкусно пахло едой и невольно я начала принюхиваться в поисках источника аромата.
Точно… Два больших пакета из доставки еды.
Что же там у нее так вкусно пахнет?
Посмотрев на револьвер в моих руках, Энн кашлянула и ногой отодвинула пакеты подальше себе за спину.
— Разбой — это святое, — мелодично произнесла она. — Но за шелковую курочку я тоже готова сражаться.
— Ой, извините, — спохватилась я, убирая пистолет в карман. — Охрана меня напугала.
— Я видела, — вдруг рассмеялась Энн. — Надеюсь, ты сможешь осилить порцию своего дяди? Он лег спать раньше, чем приехала доставка.
Пройдя пару метров по коридору, она отодвинула дверь в восточном стиле, а я изумленно рассматривала комнату значительно больше гостиной. Такое ощущение, будто я попала в исторический сериал.
Китайский, конечно.
Даже большой и низкий стол и стулья без ножек были как в кино. Единственное, что не соответствовало обстановке, это халатик Эшфорд. Мне кажется, что это не китайский ханьфу, а самое настоящее японское кимоно.
Но самое удивительное то, что весь пол был устелен открытыми книгами, каталогами, а еще заставлен коробками и самыми разными ящиками. Деревянными, пластиковыми и металлическими.
— Уже так поздно… А вы до сих пор работаете? — изумленно произнесла я.
— Найти подарок для Цзяо Ю, не так-то просто, — слегка пожала Энн плечами. — Вот и перебираю варианты, что у меня есть или у кого я могу что-то перекупить для тебя завтра утром.
Проглотив ком в горле, я со всем уважением поклонилась ей по-китайски, как она меня научила.
— Спасибо, — взяв у нее один пакет с едой, я принялась помогать накрывать на стол. — Думаете, в текущей ситуации нам есть смысл идти на встречу?
— Думаю, что не пойти на встречу — это тоже самое, что поставить крест на хороших отношениях с Ю в будущем, — распаковывала Энн контейнеры. — А будет ли в этом смысл — покажет время. Надеюсь, ты умеешь пользоваться палочками?
— Да, немного, — кивнула я, несколько неуклюже садясь за непривычно низкий стол и на стул без ножек.
Эшфорд шустро открывала контейнеры, а я мягко говоря обалдела от количества еды на двоих.
Две большие порции супа. Пять контейнеров с маринованными овощами или салатами. Жареный рис с овощами. Креветки в панировке. Паровые булочки. Жаренные дим-самы. Ну, или какие-то другие жареные китайские пельмешки.
И самое главное — шелковая курочка с подливой.
Целая тушка.
Выглядит черная курица, конечно, не очень аппетитно, но пахнет… Господи, я не помню, чтобы хоть одна тушеная курица в моей жизни была столь ароматной. А на вкус просто сказка.
— Я рада, что твой муж жив, — улыбнулась Энн, заботливо подкладывая мне куриное бедрышко.
— Откуда вы знаете? — изумилась я.
— Пускай твои глаза грустные, но они снова сверкают, — усмехнулась она. — И ты проголодалась. Значит надежда есть и жизнь продолжается.
Она положила мне в тарелку с рисом какой-то салат.
— Как говорят в Китае: «Ешь больше». Это и вкусно, и очень полезно.
— И вам приятного аппетита, тетя Энн, — тепло улыбнулась я, тоже подкладывая ей лучшие кусочки курицы в знак заботы и уважения.
Довольно долго мы ели молча, особенно живо поглощая целую курицу, а я с горечью осознала, что даже если бы мой муж погиб, жизнь бы продолжалась.
Охрана бы спала по графику смен. Эшфорд бы также села ужинать. Бальдини бы делал все, чтобы взыскать с Лукрезе долг по полной программе. Фабио с Мариной готовились бы «спасти бы семейный бизнес», а Джиротти и остальные бороться за шанс стать Крестным Отцом.
И даже мне пришлось бы жить дальше.
— Надеюсь, тебя успокоит, что смерть твоего мужа и его деда никому не принесет выгоды, — ободряюще произнесла Энн. — Твоя и твоего ребенка тоже. Всем будет удобнее, если Александр просто сядет в тюрьму.
— Это не особо подбадривает… — пробормотала я, громко похрустывая куриным хрящиком.
Сама не знаю зачем, я достала телефон из кармана халата и проверила стоимость акций.
— Ну, что же это за люди такие, а… — зло выдохнула я, слегка отшвырнув телефон в сторону. — Дед в больнице… Сандро исчез… А они побежали, как крысы с корабля.
— Ну, я бы так не сказала… — задумчиво произнесла Энн. — Скорее крысы завтра сбегутся в одну нору на пир. Бальдини, Градиано, Джиротти, итальянский прокурор по борьбе с мафией, кто-то из Интерпола…
— А вы знаете место и время? — мгновенно наклонилась я к ней через стол.
Зеленые глаза Эшфорд лукаво блеснули, а губы расплылись в хищной улыбке.
— Зависит от того, что ты собираешься сделать.
Закусив губу, я задумалась.
Действительно… А как на моем месте должна поступить любящая жена и будущая мать?