Лидия. Головная боль академии (СИ)

Глава 12. Разбежался. Разбился. Труп

Лидия

Напрасно я обрадовалась, что избавилась от Ромери до следующего учебного года.

Припёрся, гад, в понедельник после пар. Ну, почему-у-у именно в этот день? И что ему дома не сидится?

Сегодня не мой день. Точно.

Я огляделась по сторонам, не мелькает ли где-нибудь поблизости белобрысая папулина шевелюра? Вот чую, что он где-то тут, в академии, пытает профессора де Грасс на предмет моих успехов в зельеварении.

Лорена, молю, пусть только Ромери не встретит моего папу… Не то полетят клочки по закоулочкам, а мне устроят очередную беседу на тему: «что такое хорошо, а что такое плохо».

Так, ладно, не паникуем. Просто отшиваем бывшего и дальше живём свою прекрасную жизнь.

Первое, что меня насторожило, — это новый щегольской костюм на Ромери. Что-то дороговато он приоделся. Не в долги ли залез? Второе — глазки так и бегают туда-сюда, что выдаёт его нервозность.

Так-так-так! Что-то тут нечисто.

— Что на этот раз? — закатила глаза и устало посмотрела на него.

— Для начала привет, — улыбнулся он. — Только не убегай, пожалуйста, ладно? В прошлый раз мы не очень-то хорошо поговорили, и мне не хотелось бы расставаться врагами.

— Конкретнее? — моя интуиция неприятно заворочалась, а я пыталась к ней прислушаться.

— Может быть, есть способ мне загладить свою вину? Пожалуйста, ответь? Я поругался с семьёй, заявив, что, кроме тебя, мне никто не нужен. Я спать нормально не могу. Чувствую себя живым только рядом с тобой…

— Бывают вещи, которые никак не загладить. Можешь хоть в монастырь уйти, но это не вернёт моего прежнего отношения к тебе. Так что зря ты… — договорить я не успела, Ромери меня перебил, выпалив:

— И всё же я попробую! — это было последнее, что я услышала от него, одновременно ощутив, как на моём запястье захлопнулся какой-то странный браслет, а всё тело прострелило невыносимой болью. А дальше — тьма.

Сознание вернулось ко мне, когда мы ехали куда-то в экипаже.

На удивление, я обнаружила, что сижу, причём сама, без чьей-либо помощи, и глаза мои открыты. Боль ушла, а взамен ей пришло ватное бесчувствие. Тело не слушалось. Даже пальцем пошевелить никак.

Поэтому я могла лишь смотреть впереди себя и слушать разговоры Ромери, сидящего рядом со мной, и отвратительного незнакомого мужика лет сорока пяти с сальными серыми волосами до плеч и гнилыми зубами, у которого изо рта воняло хуже, чем от конской задницы.

Буэ, какой смрад! Заклейте ему кто-нибудь рот!

— Я думаю, что это всё же плохая идея. Мне не хочется потом воевать с её семьёй… — голосом гимназиста, получившего низший балл по основному предмету и ждущего порку, заговорил Ромери.

— За место под солнцем всегда приходится бороться, — ответил ему вонючка.

— Это нечестно. В первую очередь, по отношению к Лии… к Лидии.

Ага! Так вот в чём дело! Ромери как-то узнал, кто я, рассказал родне, и они похитили меня, сковав артефактом, лишающим воли.

Умно. Но на самом деле не очень.

У папули на меня настроен маячок. То есть в любой момент может открыться портал, оттуда выйдет мой родитель и спасёт меня.

Правда, я предпочитаю самостоятельно разруливать проблемы. Надолго артефакта похитителей не хватит. Ибо я уже пришла в сознание и внаглую слушаю их разговоры. Скоро смогу пошевелиться, а там уже сниму с запястья вредную побрякушку. Делов на пару минут.

Так что мне не страшно. Просто интересно, куда и зачем меня везут?

Тут вонючка снова раскрыл пасть, и мне всё стало ясно:

— Почти на месте. В храме нас уже ждут.

Ох ты ж скунс!

— А может, не надо? Я не хочу, чтобы она всю жизнь была вот такой. Это не Лия! — откровенно запаниковал Ромери.

Я не видела его лица, но отлично представляла. Чем-то напоминает растерянность человека, которому срочно надо по большой нужде, а сходить некуда — вокруг громадная площадь и толпа людей.

«О, пупсик, не волнуйся за меня, — мысленно злорадствовала я. — «Такой» я точно не останусь! А вы, умники, у меня ещё попляшете!»

— Её свадебный кубок будет обработан мощным приворотным зельем, так что сразу после церемонии мы снимем с неё браслет, и ты снова получишь свою девчонку, до одури влюблённую в тебя, — вонючка обдал меня новой волной миазмов. — Вот видишь, дорогой племянник, сколько всего я делаю для тебя. Я же говорил, что всё устрою.

О, богиня, меня же сейчас вырвет! Ы-ы-ы… И тогда я выдам себя с потрохами.

Однако бурные эмоции пробили очередной блок артефакта, сковывающего волю, и я смогла пошевелить пальцем ноги.

Карета резко затормозила, и меня впечатало спиной в обшивку.

Отвратительный сервис! Будто дрова везут, а не наследную герцогиню!

Управлял мной дядя Ромери. А недоженишок с пришибленным лицом оконфузившегося на всю площадь неудачника плёлся следом.

Моему взору открылся старенький облезлый храм на окраине Зота, к которому вела вымощенная булыжником мостовая. Однако подход к зданию местами зарос юной апрельской травкой. Видимо, прихожане не балуют это место вниманием.

Нас никто не вышел встретить.

Кошмар! Это называется: «без меня меня женили», точнее, собираются выдать замуж. А на мне из кружевного только бельё. Ни платьица, ни фаты… Скукотища!

Даром мне такая свадьба не сдалась. Какое, вообще, замуж, когда на мне подпаленные фаерболом треники?! Окститесь!

— Дядя, — снова заскулил Ромери, — я уверен, что это плохая затея. Это преступление!

Вонючка, чьего имени я до сих пор не знала, резко остановился. Сейчас мы находились в мрачном малом зале храма, где не горели свечи, лишь солнечные лучи пробивались сквозь мелкие, как бойницы, окошки.

Богиня… Да это же заброшенный храм! Вон, пол усыпан хлопьями старой краски, веточками голубиных гнёзд и засохшими дохлыми птенцами! Бр-р! Так себе свадебный антураж, скажу я вам.

— Преступление? — зашипел дядя, но эхо по храму всё же расползлось. — Она! — он ткнул в моё безвольное (уже нет) тело пальцем. — Наш билет в безбедную жизнь! Ты, что, слизняк неблагодарный, удумал всё испортить? Хочешь, как я, барыжить запрещёнными веществами и скрываться от жандармов? Так я тебе быстро вправлю мозги! — дядька отвесил Ромери унизительный подзатыльник. — Только попробуй сорвать мой куш! Тогда я сам на ней женюсь! Всё понял?

— Да, — повесил голову мой бывший.

У меня в этот момент на языке крутилась одна лишь нецензурная брань. Это с кем же я встречалась… Вот уж отвело так отвело!

Лорена, смилуйся надо мной! Пусть папа не узнает, в какую стыдобищу я попала! Это будет дичайшее фиаско!

Сама разберусь.

— Пойду внесу плату за ритуал. Стереги девчонку! — бросил омерзительный дядька и, наконец, ушёл в главный зал, скрипнув массивной четырёхметровой створкой двери.

Ромери развернулся ко мне, еле сдерживаясь, чтобы не зареветь, и прижался своими губами к моим. Тут же отстранился, всхлипнул, закрыл рот рукой и дал волю чувствам.

— Лия, прости меня… Я не хотел так… — рыдал он. — Так нельзя! Я отпущу тебя, — он подхватил мою руку с блокирующим волю браслетом, но не успел нажать на рычажок, чтобы снять меня артефакт, как тот развалился на две части и пробрякал по полу. — Ох… — только и успел сказать мой бывший, прежде чем получил хлёсткую пощёчину по своей печальной физиономии.

Всё. Можно больше не притворяться.

— А ты думал, эта железяка сделает из меня покорную овцу? — ядовито и сердито усмехнулась я.

— Прости… Я не знал, что всё будет так. Просто мечтал, что мы снова будем вместе. Я так люблю тебя… Лия, прости! Беги отсюда, пока он…

— Что ты наделал, гадкий щенок?! — взревел вонючка, вынырнув из высоких створок большого зала, аки забытый на три дня любовник из мужниного шкафа. Он бросил в меня каким-то на вид каменным шариком.

Я среагировала молниеносно: отбила штуковину силовым щитом. Не на ту напали.

Шарик зашипел-заискрился в углу, затем хлопнул и затих. Даже если бы он попал прямиком в меня, мне от этой пукалки ничего бы не стало. Может, вырубило бы на минуту, да и то вряд ли.

— За такое вам обоим грозит пожизненная каторга, — озвучила похитителям перспективы.

— Это ещё надо доказать! — скривился дядя Ромери, а его рука снова потянулась к карману.

Вонючка выудил портсигар, неспешно сунул в рот сигариллу и ожидаемо обронил пакостливое:

— Ты просто копия своего папаши, жалкого безродного полукровки!

Пф! Вот не ведусь на оскорбления. Тем более от типа маргинальной наружности.

Не дождавшись от меня реакции, он продолжил:

— А характер, как погляжу, достался от матери. Доминика та ещё стерва. И выбрала себе лузера, который станет терпеть все её капризы.

Дядька, не сводя с меня масляного взгляда, полез во внутренний карман жилета за спичками, но вместо них достал самострел и пальнул мне в грудь.