Лидия. Головная боль академии (СИ)

Глава 5. Про фанатов под окном и тайного умирающего клиента

В моей жизни всегда всё было «слишком».

Слишком непоседливая натура, втягивающая близких в неприятности. Слишком трясущиеся надо мной родители. Слишком длинный список параметров, какой я должна быть и какой становиться не хочу. Слишком высокие требования к окружающим, в том числе избранным в друзья и возлюбленные.

А ещё я слишком красива и умна, но это все уже поняли и так.

Ну, и скромность. Её мне, по мнению знакомых, катастрофически недостаёт. Ха! Да и в бездну! Если скромничать, можно прошляпить своё счастье.

Есть, правда, недалёкие личности, которые отважились пренебречь мной, но вскоре я проучу их. И, да, это будет жёстко. Возможно, даже слишком.

Терпеть не могу утро.

На рассвете в нашей с Кэт комнате открывается портал в преисподнюю. Точнее, на площадку, где обожаемый папенька тренирует меня, словно завтра мне идти в решающий бой.

Сонная я, как обычно, раз десять получаю по затылку плоской стороной меча, силясь дать отпор неуязвимому, как тень ласточки, и бодрому папуле.

Длится экзекуция минут сорок. Затем портал выплёвывает пожёванную меня обратно в комнату общаги, где я с завистью смотрю на мирно спящую подругу и тяжко вздыхаю.

Понимаю, что к будущей герцогине больше требований. Дисциплина поможет мне не развалить герцогство и обуздать внутренних демонов, которые у меня, по мнению родителей, бешеные.

Но всё равно обидно, что я люблю спать по утрам, а «спать» не любит меня.

Дисциплина и ещё триста раз дисциплина. Чтоб её…

Стоило мне прилюдно расстаться с парнем, как предложения встречаться посыпались на меня, как мусор в урну.

После ужина, когда мы с Кэт и Николеттой решили устроить посиделки в нашей комнате, нас ждал усыпанный бумажными и магическими весточками пол под дверью.

Герцогиня Николетта де Брауцвиг, к слову, в курсе моей конспирации. С ней мы дружим лет с семи. Когда-то в этой темноволосой кудрявой девице меня подкупил вечный дух авантюризма и уверенность в каждом шаге. Даже мне, редкостной оторве, было чему у неё поучиться.

Две маленькие герцогини сблизились с первых минут знакомства и пронесли свою слегка токсичную (а как иначе в высшем свете?) дружбу сквозь годы.

Мы почти ровесницы, но, в отличие от меня, Никки поступила в академию двумя годами раньше, так как за ней опасного и развязного поведения не водилось.

Поэтому Николетта сейчас училась на третьем курсе факультета бытовой магии и втайне жалела, что поступила сюда под своим настоящим именем.

— О-оу! Какая знакомая картина! — воскликнула герцогиня и, соорудив из своего платка узелок, скидала в него бумажки.

— С этим надо что-то делать… — вздохнула я и сгребла магические весточки, которые давались в руки только мне.

Николетта не была бы собой, если бы не зачитала парочку приглянувшихся записок. Одна была сложена в изящную розу на треугольном стебле, а вторая — банально сердечком.

— «Очаровательная Лия! Ты достойна лучшего мужчины на свете! Приходи сегодня в семь в парк к фонтану. Буду тебя ждать… Влюблённый в тебя Энтони», — зачитала Николетта послание из бумажной розы. — Какой практичный и экономный! Сразу после ужина позвал, чтобы на сытый желудок.

Тут посмеялись мы все, даже Кэт.

— А что? Я бы сходила, — высказалась Никки. — Или из окна посмотрела на них. Оно у вас как раз удачно выходит на парк с фонтаном.

— Сходи. Думаю, этот Энтони обрадуется твоему появлению куда больше, чем моему, — пожала я плечами.

Действительно. Ведь никто из адептов не знает, что я тоже герцогиня.

— У меня и своих поклонников хватает, — фыркнула подруга. — Зачем мне твои нищеброды? Отправь Катарину, — она кивнула в сторону скромно сидящей у окна Кэт.

С Кэт герцогиня никак не общалась. Брезговала, а может, считала её моей камеристкой под прикрытием. То ли из-за воспитания, то ли из-за природного высокомерия у Николетты не было друзей среди незнатных родов.

Но меня неконтакт между подругами мало задевал. Не моё это дело. Я-то дружу с обеими. Да и некогда мне переделывать других людей.

Тем временем Никки развернула сердечко:

— «Здравствуй, Лия. Я считаю, что ты поступила смело, проучив де Кальди. Если тебе нужна опора и поддержка, я готов прийти на помощь! Обещаю, со мной тебе не придётся страдать. Буду ждать тебя в семь возле статуи девы с кувшином (рядом с фонтаном). Рой Колетт, 4 курс, фак-т артефакторики», — дочитав, Николетта совершенно не по-герцогски заржала. — Как этот очкастый артефактор собирается тебе помогать? Умора! Конечно, тебе не придётся страдать из-за него, потому ты в его сторону даже не посмотришь!

— Ты его знаешь? — поинтересовалась у Никки.

— Он ухаживал за моей соседкой по комнате, — ответила та. — Дарил ей каждый раз вафельную конфету «Бурёнка»! По одной штуке! Представляешь? Тот ещё душнила и ботан. Да ты его знаешь! Он вечно таскается к тебе за бодрящим зельем, чтобы зубрить всю ночь. Такой высокий, костлявый.

— Возможно. Таких у меня много, всех не помню, — пожала я плечами.

— А, кстати, сколько сейчас времени? — воодушевилась происходящим Никки. — Без трёх минут семь? Давайте смотреть!

Я бегло прочитала оставшиеся пару десятков записок и выбросила их в урну. Разумеется, ни к кому на свидание идти не собиралась.

Тем временем под нашим окном развернулось действо. Парни, разодетые в парадные костюмы, нервно прогуливались вокруг фонтана. Кто в одиночку, кто группками.

С чего это они все назначили мне рандеву в одном месте и в одно и то же время? Если с фонтаном, единственной достопримечательностью, всё было более-менее логично, то почему именно в семь? Подозрительно это… как будто им кто-то подсказал. Интересно, кто?

— М-да, представляю, что творилось бы, если б ты поступила сюда под своим именем, — изрекла Никки.

— Лия у нас и без титула звезда, — неожиданно высказалась Кэт, хотя обычно старалась молчать при Николетте.

— Смотри, а вон тот, в чёрном, ничего так. И держится особняком от остальных, — герцогиня прищурилась, вглядываясь в лицо парня. — Вроде боевик, а утончённый. И волосы густые, что издалека видно.

— Это же Ромери! — воскликнула Кэт, у которой зрение было орлиное, что нехарактерно для адептки факультета артефакторики.

— Тьфу! — замахала руками Никки, открещиваясь от своих слов. — Урод! Как ещё посмел явиться! Лидия, лучше сама выбери себе фаворита! Ну? Скорее! Тебе, что, совсем не интересно?

Странно. Среди записок я не нашла ни одной от Ромери. Это он меня, получается, караулил?

А я вот возьму и приду!

Шучу.

Уйти мне всё же пришлось, но не к Ромери и не к женихам, а в лабораторию. Ибо самая большая любовь в моей жизни зовёт!

Иными словами, меня торкнуло. В голове вспыхнула идея экспериментального зелья, для которого уже есть подопытная скотинка.

О, это сладкое предчувствие фурора мне знакомо! Ноги несут в лабораторию, голова выстраивает очерёдность и дозировку ингредиентов… Красота! Кайф!

А посиделки подождут. Подругам не впервой наблюдать моё бегство.

Гениям прощают всё.

На следующий день я получила новую порцию записок и личных приглашений на свидание. Даже читать не стала, выбросила в урну.

Зачем читать о том, какая я классная, когда я и так знаю, что им всем хочется получить эликсир бодрости и веселья на халяву. Красотой моей сыт не будешь, а вот зелья — это уже весомый аргумент!

Быть кумиром молодёжи, признаться вам, утомительно. Когда вежливо отказываешь, а в ответ к тебе настырно лезут, чтобы добиться строптивую девицу, хочется жахнуть чем-нибудь увесистым по башке.

Похоже, Кэт права: я и без титула звезда. Вот только как их всех отшить? Я не Ромери, меня на всех не хватит.

Хотя… пожалуй, кое-кто из толпы поклонников мне пригодится. Скоро, очень скоро, даже скорее, чем рассчитывала, я проведу испытания своего нового зелья. Точнее, пластинки. И неплохо бы держать подопытного и ничего не подозревающего кролика перед глазами.

Хорошо, что мы с Ромери учимся на разных курсах и факультетах. Он боевик-третьекурсник, а я зельевар-первокурсница.

От лицезрения побитого жизнью бывшего в горле у меня встаёт горький ком, будто я выпила прокисшего вина.

И если видеть Ромери в столовой я привыкла, то его молчаливое преследование — это уже перебор. Он реально начал ходить за мной, как маньяк.

— Лия, поговорим? — наконец, настиг меня мрачный Ромери, коронным жестом взлохматив свою густую каштановую шевелюру.

Эх, когда-то я была наивная и глупая и представляла, какими красивыми у нас будут дети.

Конечно, у меня-то дети когда-нибудь будут, причём самые красивые и талантливые. А вот у Ромери — сильно сомневаюсь.

Теперь его обаяние видится мне тухлым, косым и несуразным. Всё потому, что раньше его украшала я. А теперь — нет. Он потерял лучшую половину своего блистательного образа.

— Вряд ли я услышу от тебя что-то новое, — отмахнулась я, а сама левитировала из кармана маленькую концентрированную пластинку зелья и прилепила Ромери под рубашку. Затем ещё одну… Он ничего не заметил.

— Если бы я женился на тебе, родители лишили бы меня содержания. Я бы стал нищим! На что бы мы жили? На твои нелегальные заработки? Так они до первой облавы! — отчаянно защищался он, хотя я и не нападала. — Ты не думала, что тебя посадят за продажу запрещённых зелий?

Ну-ну, конечно же, в его изменах виновата моя нелегальная работа. Отборный дебилизм!

— Это уже неважно, — отмахнулась от него. — Я бы и так за тебя замуж не пошла. Так что вместо того, чтобы бегать за мной, поищи себе родовитую невесту.

— Лия, я думать ни о чём не могу. Спать не могу! Ну, давай забудем? Да, я не сдержался, но только потому, что безумно хочу тебя! Как ты не понимаешь?

— Не понимаю, — сделала вид, что задумалась. — Трахать другую бабу, когда хочешь меня. Нет, однозначно не понимаю.

— Ты сама отказала мне! — и лицо такое обиженное состроил, будто я сама толкнула его в объятия сисястой шлюшки и насильно заставила снять штаны.

Ну, всё. Так можно бесконечно мусолить этот замкнутый бублик.

— И правильно сделала! Так что страдай! Мне всё равно.

— Лия!

Хвать! — но там, где секунду назад была моя рука, остался лишь воздух.

Звонок на занятия спас меня от повторного посягательства.

Ясно одно: с Ромери надо что-то делать. Ему это одновременно понравится и не понравится, но отказаться он уже не сможет.

Лидия

В конце последней пары меня срочно вызвали по громкой связи в кабинет профессора де Грасс.

Обычно она требовала меня к себе резким безапеляционным тоном, что остальные адепты бросали на меня сочувственные взгляды. Всё же это не тот случай, когда у преподавателя интрижка с адепткой. Ибо профессор Талиса де Грасс — почтенная дама в возрасте, всеми уважаемая и лично знакомая с императорской семьёй. Никто, даже сам ректор Юнери де Кастеляврест, не смел возражать ей.

Но сегодняшний вызов заставил вздрогнуть самых толстокожих и не эмпатичных.

— Адептка Лия Ферб! На кафедру зельеварения немедленно! — очень и очень зло отчеканил голос профессора.

Можно подумать, меня собираются исключить за незаконную деятельность.

Уверена, если бы это слышал Ромери, он подумал бы, что вот и сбылось его пророчество: дебоширку Лию Ферб исключат и бросят коченеть от холода в темницу с крысами.

Я хаотически скидала писчие принадлежности в сумку и, на бегу попрощавшись с преподавателем истории, скрылась за дверью.

Профессор Талиса де Грасс встретила меня вежливой улыбкой на тонких губах.

— Садись, дорогая, попробуй чай, который мне привезли с горных склонов Индоренги, — сказала она, наливая горячий, исходящий паром, тёмно-коричневый напиток во вторую чашечку.

— Добрый день, профессор, — я привычно плюхнулась в низенькое, похожее на унитаз, но поразительно удобное старое кресло, и взяла чай. Пах он прелыми листьями и молоком. Приятно. — Отличный, но явно выдержанный и с добавками, — похвалила я напиток и перешла к делу: — Мне показалось, или у вас что-то срочное?

И без того узкое, сухощавое лицо женщины приобрело крайне озабоченное выражение.

— Верно, девочка моя. Вопрос жизни и смерти. Если ты справишься, это будет чудо из чудес!

— Выкладывайте… — я заинтригованно подалась вперёд.

Невыполнимые задачки для меня вкуснее самого изысканного чая! Уж кто-кто, а профессор это знает.

— У одного моего хорошего знакомого заражение тьмой. Раньше я лично варила ему нейтрализующее зелье, но теперь… — она растерянно покачала головой. — Оно почти перестало работать. А увеличенная дозировка убивает его.

— Оу…

А наша вечно строгая капрал в платье умеет удивить!

Обычно заражённые тьмой долго не живут и заканчивают свои дни в изоляторах хосписов. После смерти их тела сжигаются, а прах закапывается в специальную яму либо рассеивается над жерлом вулкана. Родные, если таковые есть, не получают ни крупицы останков покойника.

И вот, где-то на свободе разгуливает заражённый.

Если тьма его поглотит, будет у нас по улицам разгуливать неконтролируемая и ненасытная машина для убийств, заражающая хаосом всё вокруг.

— Правильно ли я поняла, что ваш знакомый скрывается от закона? — я должна была об этом спросить. Ибо умышленно подвергать людей опасности не стану ни за какие деньги.

— О, нет-нет! — тонкая желтоватая кожа на высоком лбу профессора сложилась в гармошку, а строгая гулька на голове желеобразно мотнулась из стороны в сторону. — Он не опасен и в каком-то смысле уникален, так как родился с тьмой. Но тёмную силу необходимо сдерживать. Если не найти новое действенное зелье, мой знакомый лишится императорского дозволения жить и работать.

— Так дядя Ард в курсе?

— Ох, сколько сил мне стоила эта протекция! — устало потёрла переносицу профессор. — Да, разумеется, он в курсе, хоть и лично не знаком с моим клиентом, — она достала из ящика стола исписанный каллиграфическим мелким почерком лист. — Этот рецепт мы использовали тридцать с лишним лет подряд, постепенно увеличивая концентрацию и дозировку. И вот, наступил момент, когда зелье больше калечит, чем лечит.

Так-так-так… Раз профессор де Грасс лично просила протекции для заражённого бедолаги, значит, тот ей не чужой. Интересно, кто? Детей у неё, насколько я знаю, нет, внуков тоже.

Рецепт зелья, сложный и многоэтапный, мне был знаком. Сварить-то его я сварю без проблем, но мне-то нужно переделать.

Это будет непросто… И уж-жасно интересно! Люблю, когда мне бросают вызов.

— Мне понадобятся все ингредиенты с запасом. Если вдруг что-то взорвётся, вы спишете это на несчастный случай.

— Ну, разумеется, — махнула рукой профессор. — Значит, ты возьмёшься?

— Какая цена?

— Десять золотых за разработку, а дальше по злотню за каждую порцию, — ответила мадам де Грасс. — То есть около двухсот монет за бутыль.

— Устроит, — вздохнула я.

Цена, конечно, хорошая, но не так, чтобы прям вах! Но главное удовольствие не монеты, а азарт!

Интересно было бы посмотреть на этого заражённого бедолагу. Жаль, профессиональная этика не позволит. Профессор де Грасс получает заказы на сложнейшие зелья и сама же их выдаёт клиентам. Я лишь высокооплачиваемый зельевар-экспериментатор. Вытворяю, но остаюсь в тени.

Всю следующую ночь я провела над таблицей с ингредиентами для зелья. Анализировала, какие из них плохо контактируют друг с другом, чтобы заменить на более совместимые аналоги. Сдаётся мне, кое-что придётся выкинуть из рецепта, а кое-что добавить. Ибо составитель рецепта явно перемудрил с формулой.

Конечно, за ночь я не сотворю новый животворящий напиток, но направление задам однозначно.

В кипучей ночной работе есть ещё один жирнющий плюс: с утра не нужно на тренировку. В такие дни я отправляю папуле вестник, что у меня заказ от профессора де Грасс, и заботливый родитель меня не трогает.

Зелья — это святое!

Ах, как же я люблю творить невозможное! Кайф!

Вот что мне непонятно: на хрена в зелье мята? Да-да, мне не привиделось: самая обыкновенная мятная мята. Это вообще не зельевый ингредиент, её добавляют только для вкуса.

Мяту вычёркиваем. Идём дальше.

Аргенда. Эту милую травку обычно кладут в сонные зелья. Она неплохо расслабляет мышцы и убирает гипертонус. При нервных и физических перегрузах аргенда — самое то, но зачем нашему зелью усыпляющий момент?

Тоже вычёркиваем.

Синецвет дикий — выводит токсины. Ну, хоть один ингредиент, который я, пожалуй, оставлю. Он, хоть и горький, как концентрированный черёмуховый древесный сок, но эффект от него мощный.

Расторопша — чистящая травка, но с синецветом «конфликтует» так, что мама не горюй.

Представляю, какие дичайшие побочки словил наш клиент. Уф… Понос и рядом не стоял. Там либо истощение до состояния скелета, либо, наоборот, неконтролируемый аппетит из-за нехватки микроэлементов.

Долой расторопшу! Или всё-таки её оставить, а синецвет убрать?

Так я шла от травки к травке и помечала, что на что можно заменить.

Чую, вариантов зелья будет полсотни, не меньше.

М-да уж, бедные лабораторные мыши…

А ещё мне нужно много… Очень много времени!

Но тут профессор де Грасс подсуетилась и на ближайшие две недели освободила меня от физподготовки, истории и этикета с танцами. Как ей это удалось — отдельный вопрос. Видимо, у неё жгучий личный интерес.

Так что половину учебного дня я теперь торчала в преподавательской лаборатории, порхая от одного стола к другому и усиленно прислушиваясь к своей чуйке.

И знаете что?

Я счастлива! Вот, реально, с этими зельями я забыла про парней и самого неудачливого кобеля на свете. Погрузилась в родную стихию и кайфовала.

На этот раз моими подопытными стали заражённые тьмой мыши и крысы. Тестировать такое на людях — не наш вариант. Ибо полностью излечиться от тьмы пока не удалось никому. Точнее, лечит только смерть.

Первый тест показал, что зелье оттесняет тьму, но жировая ткань у крыс резко преобразовалась в мышечную, а сами они принялись пожирать всё подряд.

Ага, так и запишем: активным мышечный рост и зверский голод.

Тридцать один следующий опыт прошёл примерно с тем же результатом.

И тогда я задумалась: что, если добавить элементы, которых в рецепте не было? Потому что из того, что есть, ничего путного не выходит.

Например, вместо репея фигурного, успокаивающего и слегка дурманящего, добавить порошок гриба жугора, который славится мощным отбивающим аппетит эффектом и по совместительству лёгким нетоксичным наркотиком.

Нравится мне жугор. И девушкам, мечтающим похудеть, он ещё как нравится.

С грибным порошком крысы с мышами перестали ломать зубы в попытках сгрызть всё подряд. И тьма отступила.

Но эффект продержался пару дней. А должен месяц.

Не годится.

Судя по профессору да Грасс, навещавшей меня каждые пару часов и нервно заламывавшей руки, время поджимало.

— Лия, если ты не против, я отправлю клиенту зелье с краткосрочным эффектом. Иначе мы можем потерять… — она не договорила и отвернулась.

Оу… неужели у нашей ледяной Талисы на старости лет появился возлюбленный? Более тридцати лет заботиться о заражённом тьмой… Странно, что он до сих пор не сделал ей предложение. Или он боится, что скоро умрёт? В таком случае, почему бы не пожить остаток жизни в любви?

— Этот клиент… Кто он вам? — не удержалась от любопытства я.

— Мой наречённый сын, — развеяла она моё предположение. — Своих детей у меня нет, но его мать однажды спасла мне жизнь. Вот мы и подружились.

— Благодарю за ответ, — кивнула ей и снова взялась за работу. — Спасу я вашего наречённого, не сомневайтесь, — заявила с полной уверенностью.

Знала бы я, чем мне обернётся спасение неизвестного чувака, то не рвалась бы так рьяно его спасать. Увы, моя вечная тяга творить невозможное вскоре сыграла со мной злую шутку.