Лидия. Головная боль академии (СИ)

Глава 20. Горяченькое на ночь

Лидия

По дороге к себе я краем уха услышала, что папа с мамой направились в погреб за винишком.

Ага, значит, у кого-то сегодня намечается веселье. Ужин при свечах, романтика, потр… кхм! Потрясающая возможность узнать, какими контрацептивами пользуются мои родители.

Нет-нет, мне ни в коем случае не хочется подглядывать за ними, я же не извращенка.

Но придётся. Ради всеобщего блага и размножения.

Ибо в кои-то веки моя работа над зельем плодородия застопорилась из-за внешних помех. Каким бы действенным ни было зелье, противозачаточные артефакты и заклинания сведут на нет его животворящие свойства. А значит, я должна посмотреть, против каких примочек бороться.

Артефакты, на самом деле, не проблема: их всегда можно испортить, и тут Катарина мне в помощь. А вот чтобы обойти действие заклинания, произносимого каждый раз перед сексом, придётся попотеть.

Тут я вспомнила, что для меня нет ничего невозможного, и коварно улыбнулась. Если уж зелье против тьмы сотворила, значит, и зелье плодородия сварганю. Делов-то!

Я, не теряя времени даром, нырнула себе в покои, переоделась в удобный брючный костюм, сменила обувь на мягкую без каблука, нашла мантию-невидимку и надела её. К шпионажу готова!

Дальше дело техники: выждать, пока родители уединятся, наговорятся и перейдут к делу.

А пока я прогуливалась по коридору и прислушалась, не хлопнула ли дверь в мамину спальню. Как только хлопнет, приступлю к взлому папиных покоев, чтобы тайным ходом проникнуть через его спальню в мамину.

Идеальный план.

Папа на постоянной основе жил в маминых бледно-розовых с белым покоях, а у себя оставался исключительно в дни ссор, когда мама лютовала и кидалась вазами. В остальное время его покои стояли запертыми.

Фаза «разговорчики под винишко» продлилась полтора часа. К этому времени я исходила весь коридор и уже расстроилась, что, по ходу, трах-тибидох-тибидох отменяется, но внезапно стулья в гостиной маминых покоев заскрипели ножками по полу, послышался неровный стук высоких каблуков, в которых мама была чуть выше папы, а следом хлопнула дверь в спальню.

Ура!

Я проворно взломала запирающее заклинание на дверях папиных покоев, на цыпочках прокралась через гостиную в спальню, затем ювелирно аккуратно приоткрыла дверцу потайного хода и выглянула через щёлку.

В маминой спальне горел арома светильник с говорящим названием «интим». Свет от него исходил приглушённо-оранжевый, а запах — кофе с ванилью, мамин любимый.

Ну, всё, сейчас я точно увижу разврат.

Не то чтобы меня шокирует сие зрелище, но… как-то малость неловко, ведь эти люди когда-то сделали меня.

О неловкости я забыла, как только услышала мамин блаженный стон — это папа освободил мамину спину от корсетного плена и теперь легонько царапал коготками ей между лопаток.

— Ох-х… Кайф… Ещё повыше, левее. Вот здесь, да-а-а…

— У меня создаётся впечатление, что ты любишь массаж больше, чем секс.

— Секс — это тоже массаж, только внутренний, и я всё жду, когда же ты снимешь с меня остатки одежды, — немножко капризно ответила мама.

В поле моего зрения попала оттоманка, на которую полетели сначала мамины тряпки, а потом папины.

Зашуршало постельное бельё, слегка скрипнул матрас.

— Идём освежимся перед сном, — сказал папа.

— Мне ле-е-ень, — пьяненьким голосом отозвалась мама, но её тут же подхватили на руки и унесли в ванную.

Я проскользнула в спальню.

Пока родители настраивают водичку, я проверю кровать на наличие артефактов.

Ага! Один есть. Стандартный «Гард». Висит под пологом, замаскировавшись под ловец снов.

Так-с, ищем дальше…

Оп-ля! «Экстра-чайлд фри»! Дорогая и сердитая штуковина. Реально он! Этот красный витой жгутик, привязанный к ножке кровати, я узнаю из тысячи (предварительно порылась в Катаринином справочнике артефактов из раздела «Контрацептивы»).

Как они детей не хотят, однако…

Поискала ещё — больше, вроде бы, нет.

Трогать ничего не стала. Ломать прикроватные штучки сейчас опасно. Во-первых, пока не готово зелье. Во-вторых, надо проследить, насколько часто папуля (сомневаюсь, что этим занимается мама) проверяет исправность артефактов.

Тем временем в ванной папа намыливал маму, а она возмущалась, что он слишком долго её возбуждает, и она, скорей, уснёт, чем кончит.

В общем, мама договорилась, и уже через минуту, политая душиком, вскрикивала от охрененно частых влажных шлепков.

Я не удержалась и на секунду приоткрыла дверцу…

О! А тыл у папы ничего такой. Да и телом он владеет виртуозно, и своим, и маминым.

Мне, конечно, нравятся мужики покрупнее, помясистее, но… как он двигается, однако! М-м-м…

Всё, не смотрю! И вообще, моя цель — определить, какими контрацептивами пользуются родители. Так что не подглядываю.

«Бульк!» — похоже, это мама, сотрясаясь от сладких судорог и шумно глотая воздух, упала в воду.

— Куда? — коварно поинтересовался папа и, судя по всплеску, вытащил её обратно из воды.

Мама что-то лепетала и казалась изрядно пьяной. То ли от вина, то ли от испытанного только что оргазма. Вообще весь её характер утратил привычную строгость, уступив место юношеской бесшабашности.

Да-а-а… Я-то думала, у них скучный трах в миссионерской позе, а оказалось… есть ещё порох в пороховницах.

Хорошо быть магом: живёшь и не стареешь.

Под мамины бесстыжие крики я стояла под дверью ванной комнаты с ехидной улыбочкой и слушала, так сказать, просвещалась. На самом деле я ждала, когда уже прозвучит нужное мне заклинание, но так и не дождалась.

А потом жаркие любовники, укутанные в махровые халаты, переместились в спальню. Папа заколол свои длинные, до бёдер, волосы двумя острыми палочками на восточный манер, чтобы не мешали. Затем подозрительно посмотрел туда, откуда они с мамой только что вышли.

— Странно… Точно помню, что плотно закрывал дверь в ванную… — отвлёкся от любовной игры папа. — Кажется, здесь кто-то был.

«Да твою ж…» — напряглась я и отошла поближе к потайной дверце, которая находилась справа от изголовья кровати с балдахином. Высокий столбик с прикреплёнными к нему шёлковыми занавесочками закрывал мне теперь поле видимости, зато я готова была сбежать прямо сейчас.

Если меня обнаружат, я… даже боюсь представить, что со мной будет.

Но тут я услышала мамино:

— Лисс, если ты сейчас же не трахнешь меня, я пойду насиловать всех подряд! — и сказано это было с таким чувством, что папа натурально зарычал и набросился на неё.

Как бы любопытно мне не было, я осталась стоять за кроватным столбиком, разглядывая выразительные тени на полу и вслушиваясь в звуки.

Стою. Знаю, что поступаю нехорошо. Личная жизнь, она на то и личная. Но ничего не могу с собой поделать. Чувствую себя при этом маленькой девочкой, но… Понимаю, что хочу так же. Чтобы меня любили в разных местах и позах, а я многократно кончала и чувствовала себя, как в раю.

Мама, вконец одурманенная и с трудом осознающая реальность, вытащила палочки из папиной причёски и выбросила их на пол.

— Эй! — возмутился он.

— Ты же любишь, когда я распускаю волосы… — томно и запредельно сексуально произнесла мама. — Вот и я твои… в отместку.

Уж не знаю, в отместку или нет, но мама, судя по папулиным ругательствам, придавила ему густые локоны, а затем и вовсе запуталась в его шевелюре.

Папе пришлось остановить внутренний массаж мамы и, шипя и айкая, освобождать волосы из плена.

Я стояла сбоку от родительского ложа и беззвучно хохотала, закрыв себе рот рукой.

Вдруг папа спрыгнул с кровати, поднял с пола палочки и, остановившись в полуметре от меня, махнул рукой, пытаясь схватить невидимую меня.

Я едва успела присесть, чтобы он меня не задел. Перестала дышать, затаилась.

Папа гневно сжал губы, посмотрел будто бы на меня, затем, на ходу закручивая волосы, запрыгнул обратно в постель.

Фух!

Не заметил ведь? Нет? Если бы заметил, прикрыл бы пах или вдарил каким-нибудь заклинанием.

Но папа просто вернулся к маме, к тому, на чём закончил, а именно к миссионерской позе. Любовные игры продолжились с той же энергичностью.

Под крики, охи-вздохи и прочие сопутствующие звуки я нырнула в потайную дверцу и была такова.

Да, интересные у меня каникулы, однако.

Итак, что мы имеем? Два противозачаточных артефакта… И всё! Никаких заклинаний я не слышала. Конечно, надо будет ещё раз понаблюдать за их любовными утехами, но зелье начну варить на основе полученных данных, не вплетая в него никаких дополнительных магических матриц.

Мелким — быть!

Утром невыспавшаяся я, позёвывая, выползла на плац, надеясь, что папуля проспит тренировку.

Увы! Бодрый и явно довольный жизнью родитель явился, чтобы с особым усердием навалять мне и в конце, с высоты своего роста глядя на меня, уложенную на обе лопатки, поинтересоваться:

— Ну как, понравилось?

Э-э… Это ведь он явно не про тренировку, да?

Перед глазами промелькнули картинки вчерашних жарких сцен.

Так! Не думать об этом! Кыш-кыш, мысли! Меня там не было!

И я на голубом глазу, без тени смущения, ответила папуле:

— Улёт!