Лидия. Головная боль академии (СИ)

Глава 19. Злые вы. Уйду я от вас

Лидия

Каникулы у меня долгие, а я, знай, варю себе зелье, никуда не спешу…

Ага, размечталась!

Вставшие к полудню мама с папой чинно «обрадовали» меня списком дел на неделю.

— Что значит, оценка состояния зернохранилищ? — в ужасе вчиталась я в бумажку. — Сколько прошений? Пятьсот?! — ой, кажется, у меня голос пропал. От шока. — Я должна ответить на полтыщи прошений… в одиночку? — прошептала голоском умирающей нимфы.

А вот это «проверить целесообразность трат на нужды замка» меня вообще порадовало. То есть вместо того, чтобы заниматься делом жизни (и зарождения жизни), я должна разузнать, сколько стоят тарелки, цветы на клумбах и простыни, и посчитать, не подворовывают ли слуги.

Медленно поднимаю глаза на своих мучителей…

— Почему вы поручаете это мне, а не дяде Альбаргану?

— Мы отпустили его в отпуск на две недели, — с улыбкой, которая показалась мне издевательской, ответила мама.

Короче, любящие мать и отец скооперировались против общего вредителя — меня. И сидят такие, торжественно серьёзные, довольные местью.

Я мстительно прищурила глаза: «Н-ну, дорогие мои родители… Я вам не просто наследника обеспечу — тройню вам наворожу! А ещё лучше четверню!»

Короче, зелье я сварить так и не успела. Лишь записала результаты первых наработок себе в книгу.

На этом моя лафа кончилась.

И понеслось: рабочий кабинет, бумажки, поездка на зернохранилища, рейд по рынку, затем по замку… Каждый день новая разновидность издевательств надо мной. Под вечер я с языком на плече падала в кровать и спала без снов до побудки на тренировку, которую папуля любезно больше не пропускал.

Как, спрашивается, реализовывать мой коварный план в таких условиях?

Меня хватило на неделю. Вот, честно, я пахала, как лошадка, из чувства вины. А потом поняла, что опять занимаюсь хе… простите, нелюбимым делом, и меня бомбануло. За обедом я выдала:

— Надеюсь, вы хорошо отдохнули за эти дни? — поинтересовалась обманчиво вежливо.

Мама смерила меня холодным взглядом. Ага, значит, ещё злится.

Папин взгляд был тяжёлый, возмущённый, ожидающий очередной моей выходки.

— Лидия, — заговорил папуля, — мы должны быть уверены, что, когда ты примешь на себя управление герцогством, это будет тебе по силам.

— Вы, что, прямо сейчас собрались помирать?

— Не ёрничай! — властно прокатился по столовой мамин голос. — Тебе как раз хватит времени всему обучиться.

— А как же моя юность, самое прекрасное время? Я хочу яркой жизни, а не денной и нощной возни с бумажками! Я имею право на личное время!

— Твою неуёмную энергию необходимо направить в нужное русло, — оправдал моё рабство папа.

— Мама, папа, — я поднялась из-за стола. — Спасибо вам за такую честь, но вынуждена отказаться от титула. Ибо я недостойна гордого звания герцогини.

— Чего ты добиваешься, Лидия? — устало вздохнул папа.

— Это вы чего добиваетесь? Переломить меня? Посадить в тюрьму и контролировать каждый мой шаг? Сделать из меня личного секретаря?

— Лидия, сядь! — снова повысила голос мама, однако продолжила уже более спокойно: — В Зоте я узнала, что тебя похищали и едва не убили. И нас ты в известность не поставила! Лидия, ты у нас с Лиссом единственная дочь, и подумай, что станет с нами, если с тобой что-то случится?

Ха! Случится, если я мумифицируюсь, завернувшись в бумажки в пыльном кабинете.

— Напрасно волнуетесь. У меня всё под контролем, — ответила я, понимая, что прозвучало неубедительно.

— Каждый день я боюсь, что ты опять вытворишь что-то опасное! — упс, кажется, мама завелась. — Ты ничего не рассказываешь мне, не делишься тайнами. Ничего, Лидия! Нам остаётся только догадываться, чем забита твоя голова! Поэтому тебя вернули домой, чтобы ты была под присмотром.

— Возможно, стоит просто отпустить меня и дать мне самой строить своё счастье? И если вам с папой так хочется о ком-то заботиться, родите второго ребёнка. Вы ещё молодые. Уверена, при должном старании…

— Лидия! — прервала мои разглагольствования мама. — С тобой невозможно договориться! — со скрипом отодвинула стул и ушла.

Мы с мамой никогда особо не ладили. Мне «повезло» унаследовать её взрывной характер, и между нами всегда искрит. Конечно, мы помиримся, когда устанем конфликтовать, а потом всё начнётся по новой.

А пока мама удалилась, наверняка чтобы собрать заряд для нового боя.

За столом нас осталось двое. Папа как-то устало на меня посмотрел.

— Я понимаю тебя, — сказал явно с трудом.

— Сомневаюсь.

— Нет, правда, понимаю. Работа с документацией — это не твоё.

— Не моё. Я стану самым выдающимся в истории зельеваром, даже если вы с мамой будете против.

— Я бы на твоём месте пока не спешил отказываться от титула.

— Какой у меня выбор, если вы строите для меня тюрьму? Только бегство!

— Ладно, чего ты хочешь? — он сложил руки на груди и подпёр большим и указательным пальцами подбородок.

— Мне нужно свободное время. Много. А ещё хочу учиться в академии.

— Ежедневные утренние тренировки, четыре часа отработки по делам герцогства — и ты свободна. Устроит?

— А что насчёт учёбы?

Он цокнул языком и покачал головой:

— Домми ничего не желает слышать о твоём отъезде ни в какое учебное заведение.

— Тогда сбегу, — пригрозила.

— Лето длинное. Дай ей остыть. Сейчас она в шоке от твоих приключений.

— Что ж, я готова пойти на уступки и подождать, пока мама передумает. Тренировки каждый день, кроме выходных, и четыре часа отработки по будням. Идёт?

Папа неохотно согласился. Наверное, увидел в моих глазах жгучее желание сбежать.

Нежданно-негаданно мне снова приснился бугай в маске. Лез целоваться, козёл, но ту же отстранялся, рычал, будто злился на самого себя.

Псих. Как есть, псих.

— Как интересно… — он замер напротив, глядя на меня в упор. Я не видела, куда направлен его взгляд, но отчётливо ощущала. — То ты замолкаешь и блаженно замираешь от моих поцелуев, то уворачиваешься и вообще ведёшь себя по-другому.

Ага, значит, мой запрограммированный на ругань фантом обезвреживается поцелуями? Кося-я-як…

— Просто раньше была не настоящая я, а сейчас настоящая.

— Я догадался. Спасибо, — хмыкнул тот, чьего имени я не знала. — Дарси, ты как-то связана с тем зельеваром? — оу, надо же, даже имя моё запомнил!

Какой мне тип умный да догадливый попался!

— Каким таким зельеваром? — сделала вид, что удивлена.

Не знаем мы никаких зельеваров! Мы вообще девочки-припевочки, ленточки в косичках.

Но гора мышц развила мысль дальше:

— Ты ведь тоже его клиент?

— Э-э… Ну, было дело… — призналась будто бы виновато, а сама думала: не тот ли это больной умирающий чувак, для которого я варю зелье против тьмы? Если подумать, всё сходится: профессор де Грасс по ошибке передала ему зелье, предназначенное для Ромери, и незнакомому чуваку трижды должна была присниться я.

Ох, неужели я опять не рассчитала с концентрацией зелья? Вот и Ромери говорил, что я снюсь ему каждую ночь…

Засада.

А громила тем временем погладил мои волосы, причём я ощущала прикосновения, как наяву, и заговорил:

— Я подумал, что, раз ты не специально приходишь в мои сны и ничего обо мне не знаешь, значит, мне что-то подмешали в зелье.

Ой, чувак, лучше бы ты не думал, а забывал свои сны при пробуждении.

— А что за зелье? Зачем ты его пьёшь, раз оно такое вредное?

— Жизненная необходимость, — с горечью в голосе выдал он.

Если верить догадкам, то передо мной тот самый бедолага, который родился заражённым. А я ещё до кучи наградила его собственным фантомом, преследующим его во снах.

В общем, выпытывать из мужика подробности не стала. Страшный он какой-то. Дикий.

Меня ещё волнует вот что: почему вместо фантома в его сны приходит моё собственное подсознание? Как между двумя незнакомыми людьми могла образоваться связь? Надо будет почитать об этом. Ибо у бугаистого кадра, нависшего надо мной, спрашивать как-то не комильфо.

— Было бы здорово, если бы ты больше не лез ко мне целоваться. Я девушка приличная.

— Извини. Тянет, — и он нагло проигнорировал мою просьбу!

Нет, конечно, его напористость и мужественность мне импонировали, но… Чёрт! А если он заразит меня тьмой через сон?

Вопрос сорвался с моих губ прежде, чем я успела подумать:

— А ты точно не заразишь меня чем-нибудь?

Громила резко отстранился.

— Ты знаешь, — не спросил — констатировал факт.

— Знаю что? — выкрутилась ужом. — Ты сам сказал, что у тебя жизненная необходимость пить зелье. Мне хватает мозгов сделать вывод, что ты чем-то болен.

Он шумно выдохнул носом, что свидетельствовало о его с трудом сдерживаемых эмоциях.

— Нет, при контакте во сне это не опасно, — признался он.

— А не во сне?

Мужик резко отвернулся от меня и отошёл к противоположной стене тёмно-серой комнаты, в которой мы были заточены. А спустя пару мгновений он исчез вовсе.

Ой-ёй. Кажись, я проехалась ему по больному.

Проснулась я от того, что Дарси запрыгнул мне на живот. Между ног было заметно мокро. Как-то я забыла о наступлении регул.

Уф…

Пора вставать. Рассвело уже давно. На часах половина пятого, а мне к пяти на плац.

Пока собиралась, думала о загадочном чуваке в маске. И, что мне совершенно нехарактерно, жалела его.

Это же, получается, он, здоровенный лоб, никогда не знал женщины? Богиня… Тут от одного только недотраха поедет крыша.

Даже я вряд ли останусь девственницей до наступления девятнадцатилетия. Ибо мне уже хочется. И когда найду себе подходящего парня, смело и охотно окунусь в неизведанное.

Днём в библиотеке я искала всё о контактах во снах. Нашла мало. Почти ничего. Зато целый раздел был посвящён вещим снам.

Единственное, что мне удалось нарыть, это один документально неподтверждённый случай, когда жившая в далёкие-предалёкие времена герцогиня во сне передала мужу послание, что на их город надвигается вражеское войско. Отсутствующий в военном походе герцог воспринял видение всерьёз и направил своих людей обратно в родные края, чем переломил ход битвы.

Собственно, всё.

Про мой случай, когда два абсолютно незнакомых человека встречаются в общем сне, нет ни слова.

Может, в императорской библиотеке найдётся что-то ещё? Потому что я могу обратиться только к книге. Рассказывать об этом странном явлении родным я не собираюсь.

В тот день вернулись из отпуска дядя Альбарган с семьёй, а, стало быть, мне вернули мою верную Кэт.

Приехали они в карете дальнего следования, потому что для Аннабель, лишённой магического дара, путешествие порталом вредно для здоровья.

Катарина, как только привела себя в порядок с дороги, тут же побежала искать меня, и нашла в лаборатории.

Я была настолько рада её видеть, что мигом отложила дела и увела гулять.

Подруга во время нашей прогулки по территории замка была задумчива и молчалива. Вероятно, это кислое послевкусие от «отдыха» у родителей её отца.

— Что, и тебя ушастые загнобили? — спросила я.

— Ты бы видела, как они мамины косточки перемывали… И за собой-то она не следит, и платья, как у прислуги, и волосы похожи на паклю… — поделилась печалью Кэт.

— Ой, ну и пусть упиваются сами своим ядом! Пошли они все в задницу!

— Не говори так! Это же мои бабушка с дедушкой и дяди с тётями!

— Только по крови. В остальном они тебе никто. Любить и уважать ты их не обязана.

— Но… Но всё равно… Нельзя же так…

Ох, дорогая моя мягкосердечная Кэт, можно. Ещё как можно.

— Я видела Эмиля краем глаза. Правда, ему было не до меня, — сообщила она.

— И как он там? Что делал?

— Дрался на деревянных мечах. Ну, в смысле, пытался. Его били, то есть, отрабатывали удары.

— Ох… И это было прилюдно? — мне тут же стало дико жаль своего нежного, как воздушный творожок, дядюшку. Как бы он не сломался в процессе закалки.

— Ну, да, там же общий плац для тренировок. Мы ходили на показательные бои среди молодёжи.

М-да. Показательное избиение полукровки, чтобы всем остроухим было ясно, что от браков с людьми рождаются слабые дети.

Вопиющее неуважение к людям, благодаря которым Эльфийская империя устояла перед набегами нежити.

Эльфийский император Ридаготаэль нарочно ввёл пропаганду унижения человеческой нации. И это несмотря на то, что Оросской империей правит его родной брат Ардантариэль, женатый на человечке, и, следовательно, их дети — полукровки.

Эмилю тоже «повезло» с рождением: папа — эльфийский принц, мама — оросская принцесса. А он одержим идеей, что должен стать сильным воином и оправдать высокие ожидания ушастых родственников.

Бедняга. Ещё не понял, что он им только кукла для битья и предмет насмешек. Пора его вызволять оттуда.

Вернуться из размышлений в реальность меня заставил вопрос Катарины:

— А как у тебя дела? Чем занималась?

Я поморщилась:

— На меня повесили дела герцогства. Даже зельеварить было особо некогда.

— У-у-у… Ну, папа приехал, теперь будет не так тяжело.

— Я уже выбила себе льготные условия, и мы можем вернуться к нашим проектам.

— О… — подруга удивлённо уставилась на меня своими большими, чуть раскосыми, серыми глазищами. — И ты рассчитываешь вернуться в академию?

— Разумеется! — деловито ответила ей. — Правда, в Зот мне путь заказан. Придётся ехать на север.

— А меня ты возьмёшь с собой?

А вот тут я без притворства тяжко вздохнула:

— Я очень хочу взять тебя с собой, Кэт, но Северная академия — это заведение при гарнизоне, и там один из основных предметов — физподготовка. Боюсь, что ты не потянешь.

Глаза напротив наполнились слезами.

— Но… Но… — она опустила плечи и усиленно дышала, чтобы не разрыдаться прямо здесь.

— Но ты можешь начать тренироваться с сегодняшнего дня, чтобы сдать вступительные нормативы.

— Да! — воскликнула Катарина, как будто я принц, пригласивший её на первый танец.

Тут, как снег за шиворот, в отпуск приехал старший брат Катарины. Вот уж по кому я не скучала и от кого была намерена умело скрываться.

Увы…

Брендан выловил меня после утренней тренировки. Гад! Подгадал момент, когда рядом со мной нет папы. Специально ждал, пока я доделаю заминку, и схватил за плечо, чтобы не убежала.

— Я ненадолго, честно, — тут же отцепился от меня, пока я не оглушила его секретным приёмом или заклинанием. — Ты совсем избегаешь меня. Я настолько противен тебе?

— Я избегаю тебя, потому что ты не понимаешь слова «нет».

— Чем я плох тебе, а? — он выглядел серьёзным и даже несколько расстроенным. Объёмные мускулы не поигрывали кокетливо, как Бренди обычно делал это перед девчонками. — Давай поговорим нормально?

Так-с… Странно… Этому кадру я точно не давала никаких экспериментальных зелий. С чего это он, как приедет, вьётся за мной хвостом? Неужели и впрямь чувства?

Ах, не умею пока считывать ауры… Сейчас бы просканировала его от и до.

— А ты услышишь меня? — спрашиваю без особой надежды на честный ответ.

— Да.

— Тогда слушай: мы с тобой не можем быть вместе, потому что совершенно разные. У нас нет ничего общего. Нам будет неинтересно друг с другом. И я не намерена тратить свою жизненную энергию на человека, который мне не подходит.

— Я понял. Дело в том, что я не маг, да к тому же, хоть и признанный, но всё же бастард.

— Твоё происхождение здесь ни при чём, — вздохнула, не желая объяснять ему по второму кругу.

— Очень даже при чём! — раздулся от обиды или волнения Бренди.

Ох… Всё началось, когда мне стукнуло пятнадцать. Я тогда сварила прототип своего веселящего зелья и собрала всю местную молодёжку, чтобы опробовать его.

В тот вечер наша компания будто сошла с ума. Те, кто в обычной жизни скромный и сдержанный, оторвались так, что на следующий день было мучительно стыдно.

Ну, а я, никогда не отличавшаяся кротким нравом, до утра целовалась с Бренданом. Ему на тот момент был двадцать один год, и он ещё не уехал служить отечеству.

Это был первый парень, с которым я целовалась. Ничего серьёзного тогда, разумеется, не было, мы даже не раздевались, но с тех пор Брендан возомнил, что я его невеста.

Прости, дорогой Бренди, ты для меня лишь мужчина для опыта.

У скромницы Кэт, которая старше меня на три месяца, ночка была ещё жарче. Моя подруга познакомилась с парнем в маске. И, да, они целовались так самозабвенно, что не замечали никого и ничего вокруг. Даже имён друг у друга не спросили.

Наутро незнакомец исчез, а Катарина не просто плакала — она выла от обиды, думая, что, видимо, не понравилась парню, перед которым — о ужас! — сняла блузку, можно сказать, душу раскрыла.

Как посторонний чувак оказался на нашей вечеринке — загадка. Куда испарился — тоже. Да и вообще: как он мог бросить мою подругу после поцелуя длиной в целый вечер и ночь? Козёл!

Единственное, что запомнилось о нём, — это огненно-красные волосы до плеч. И всё.

Мы так и не нашли охальника-беглеца, чтобы ему отомстить.

В общем, с тех пор я значительно доработала рецепт зелья, чтобы с него ни у кого не съехала крыша. Ну, и ещё чтобы Кэт не плакала, жалея о пьяной раскрепощённости.

Зато братец Катарины вот уже три года подбивает ко мне клинья.

— Я тебе не нравлюсь из-за моего отца, — выдал он, продолжая неприятный для меня разговор.

— Он умер, когда меня ещё в проекте не было!

— Но ты же знаешь эту историю. Мне было всего пять, но я прекрасно помню тот день: отца заставили жениться на маме, и он, чтобы не позорить род де Грийе, отравил себя и маму прямо на церемонии. К счастью, маму тогда откачали, иначе я остался бы сиротой, а Катарина вообще бы не родилась. В старом мамином альбоме я видел фотокарточку отца и знаю, что похож на него внешне. Но я делаю всё, чтобы не быть таким, как он!

Бренди-Бренди, ты не просто на него похож — ты его копия.

— В некоторых случаях против наследственности не попрёшь, — сообщила ему неприятную правду. — Ты, как и твой батя, неразборчив в связях. Мне не нужен мужик, который гуляет направо и налево.

— Я лишь спасаюсь от одиночества, потому что со мной нет той самой — тебя.

Бла-бла-бла. Слова-слова…

— Что бы ты ни делал, Брендан, мы с тобой не будем вместе. Не трать моё и своё время, — и я, махнув рукой в знак того, что разговор окончен, пошла прочь.

— Я не настолько плох, как ты обо мне думаешь, Лидия! — крикнул он мне вслед.

Что ж, очередная попытка отшить его провалилась.

Внимание Бренди для меня вовсе не лестно. Что, скажите, может быть приятного в том, что ко мне клеятся неразборчивые кобели, которые лезут под каждую доступную юбку?

Мне бы их полную противоположность.

Лорена, слышишь меня? Убери изменщиков подальше от меня! Всё! Меня для них больше нет!

Бархатным июньским вечером мы с Кэт чаёвничали у меня в покоях, и я проговорилась про таинственного чела в маске, который лез ко мне целоваться во сне.

— Парни в масках — они к страданиям, — со вздохом и глубокой степенью прочувствованности изрекла моя подруга.

— Ну, тот, который от тебя сбежал, однозначно поступил подло, — кивнула я. — А мой чувак из сна — это чисто поразвлечься от скуки. Очень удобно: всё происходит не наяву, и я не трачу время на совершенно ненужные мне сейчас отношения.

По поводу ненужности я, конечно, слукавила. Моё тело вполне созрело для плотских утех, но кого попало я к нему в любом случае не подпущу.

— А я вот не умею с парнями знакомиться… Даже во сне, — пожаловалась моя застенчивая подруга.

— Научишься. Какие наши годы.

— Ты знаешь, порой я просыпаюсь, а внизу живота так сладко… — шёпотом поделилась она откровением.

Я понимающе улыбнулась.

— Говорят, во время секса ощущения ещё приятнее, — высказалась исключительно чтобы полюбоваться густым девичьим румянцем Кэт.

— К такому я точно не готова!

— А если бы явился тот тип в маске, встал перед тобой на колени и признался в любви?

— Такого точно не будет…

— Ну, а представь! Что тогда?

— Ох…

— О, а у меня идея! Давай погадаем на наших чувачков в масках?

— Как? Я не умею…

— Я тоже! — усмехнулась я. — Когда это нам мешало?

Кэт заёрзала в кресле в предвкушении.

О, понимаю её. Узнать, кто три года назад предал её доверие, и отыграться. Со вкусом так, со смаком.

— На чём гадать будем? — поинтересовалась воодушевлённая Кэт.

— Где-то на чердаке завалялись ведьмовские карты.

— Ого! Откуда они у тебя?

— Одна из гувернанток увлекалась ими, а я свиснула. Вот как знала, что сегодня они пригодятся.

Путешествие на чердак вылилось в то ещё приключение. Я словно окунулась в детство.

В закрытых деревянных ящиках под сантиметровым слоем пыли покоились мои детские игрушки, книжки и даже платьица.

В руки мне попался толстенный альбом-гербарий, который мы с папой сами насобирали в ближайшем лесу. Ох, как я гордилась тем, что знаю все произрастающие у нас травки! Это были мои первые шаги к зельеварению.

Эмиль, помню, с нами тоже таскался, но его больше интересовало «общение» с растениями, нежели их сбор.

На чердаке обнаружились и старые вещи Кэт, и всех, кто вырос в замке вместе с нами. Благо, пространство было громадное, и секций под дорогие сердцу безделушки хватало на всех.

Мы же наводили шмон в герцогской секции.

— Кэт, ищи ящик с синей крышкой. Там ещё лежит моя кукла Мария с синими губами на пол лица и тетради-анкеты.

— Да тут у всех ящиков крышки серые от пыли… кхе-кхе…

Что правда то правда. К тому же два ярких светлячка под крышей окрасили пространство в тёмно-жёлтый цвет.

— О, вот твоя ужасная Мария, а это… — тут Кэт всхлипнула и застонала.

Я подбежала, побросав обратно в ящик любимые некогда картонки с аппликациями из страз, и тоже застыла.

Между куклой и деревянной стенкой ящика был небрежно всунут кулёк, из которого торчали искусственные алые волосы и край чёрной маски.

Я вытащила кулёк, повертела в руке красный парик и заметила на нём длинный светлый волос.

И мне тут же всё стало ясно.

— Ли-ди-я… — оторопело посмотрела на меня подруга.

Увы, Кэт, я не расскажу тебе, кто целовался с тобой в тот вечер. Сама ты вряд ли способна даже помыслить о таком, а вот я догадалась.

Н-ну, я кому-то покажу! Тихушник патлатый! Казанова недоделанный! Вот уж чья-то задница будет болеть! И целовальник тебе начищу, чтоб не повадно было!

Не знаю, от чего меня распирало больше: от злости или от смеха. Одна лишь Лорена ведает, чего мне стоило удержать лицо.

К слову, карты обнаружились сразу под свёртком с париком, но гадать мне уже перехотелось.

— Это ведь не твой парик, — Катарина неотрывно смотрела на вещицу. — Кто мог его сюда подбросить?

— Кто угодно из персонала замка, — пожала я плечами. — Увы, мы этого уже не узнаем.

— То есть я могла целоваться с Ронни-конюхом? — сдавленно пропищала она.

— Да не. Он же толстый, — покачала головой.

— Три года назад он был худым…

— Ронни с нами тусил до утра, успокойся, — заверила я, припомнив, как мы с Бренди скрывались от конюха.

Ронни прославился на весь замок своим «убийственным» дыханием. Несколько раз парня лечили городские целители, и даже я пыталась, но Ронни пристрастился к самогонке, от которой его желудок в промышленных масштабах выделял миазмы.

В общем, те, кто знаком с Ронни, стараются не подходить к нему ближе, чем на пять метров. А уж целоваться — не родилась ещё на свете та прекрасная леди без обоняния.

— Тогда кто? — Кэт жалобно посмотрела на меня.

Растерянность — милейшее выражение на её хорошеньком кукольном личике.

— Может, Том? — очередное предположение.

Я пожала плечами. Уж лучше пусть думает, что это Том, сын второй поварихи.

В прошлом году Том утонул, спасая провалившегося под тонкий мартовский лёд мальчишку. Причём ребёнка-то он спас, вытолкнул на льдину, а сам не сумел вылезти, и его унесло течением под лёд.

Но нет, Том (кстати, жгучий брюнет) в тот вечер пытался разнять нас с Бренди и бдел, чтобы наши пьяные поцелуи не переросли в нечто большее. Его лицо мелькало возле нас так часто, что я запомнила, хотя остальные несколько десятков человек остались в памяти размытым пятном.

На Томе мы остановились. Некрасиво, конечно, осквернять светлую память о нём враньём, но, как говорится, ложь во спасение…

Кэт, как и я, перехотела гадать. Карты мы положили обратно в короб и молча ушли с чердака, фыркая чешущимися от пыли носами.

По дороге я фантазировала, каким образом буду проводить экзекуцию виновника Катарининого разбитого сердца. Готовь задницу, дружочек!