Ловушка для Луны

ГЛАВА 18. ЛИЛИТ

***

Я замечаю их сразу, как только мы пересекаем границу негласной зоны отчуждения. Север — полупустой, с бедными городишками и вымирающими уже в начале осени холодными пустошами — никогда не интересовал ни одну крупную колдовскую банду, оставаясь местом, где весной и летом бродят своевольные одиночки. Юг же — лакомый кусочек — разделен на зоны влияния, расчерчен не хуже городских кварталов, и зона одного мастера сменяется зоной другого. Нигде ты не один, везде вторгаешься на чью-то территорию, нарушаешь чьи-то границы.

Глупо было бы думать, что разведчики не засекут меня. Если даже жалкая, только-только ушедшая с ярмарки ведьма не может ускользнуть от их внимания, что и говорить о Черной Луне. Моя магия, вернувшаяся после глубокого сна, должна ярко светиться даже здесь, в царстве сильных колдунов, ведь когда-то сам Черный Пепел делился со мной силой. И это оставило свой отпечаток — из тех, что не меркнут со временем.

Темные тени колдунов-разведчиков безмолвно следуют за мной, периодически сменяясь, когда мы пересекаем очередную границу, но есть среди них и тот, кто наблюдает за нами постоянно. Шанс, скаут Черного Пепла.

Воспоминания легким холодком скользят по коже.

Я ушла по своей воле. Никто не прогонял и не отпускал меня, просто однажды, на четвертый год в банде, я поняла: хватит. Все. Не могу сказать, что меня задевало быть ручной ведьмой Черного Пепла, девушкой, которая сидела возле знаменитого мастера, и вовсе не жестокость и цинизм южного колдовского сообщества подтолкнули меня к осознанию необходимости перемен. Нет, я ведь тоже была одной из них, циничной и жестокой Лилит, наложившей приворот не на одну сотню видных молодцев, устранившей не одну соперницу, вправившей мозги не одному неверному мужу. Я была именно такой, какой хотел видеть меня Черный Пепел — красивой, женственной и равнодушной ведьмой, успешно практикующей любовную магию на зло и зависть ярмарочных соперниц. Еще бы, ни одной городской заклинательнице не накопить столько силы, как равнинной ведьме, и не каждая сильная равнинная ведьма озаботилась достойным покровителем, чтобы не стать добычей другого главаря. Мир равнин всегда был жесток, и я принимала это как необходимое зло. Просто…

Просто в один момент мне захотелось ее. Свободы. Власть Черного Пепла, негласная и непреклонная, давила не хуже ошейника. И я ушла, потому что могла уйти. И не вернулась, потому что не хотела возвращаться. Сначала ушла на лето, отправившись в поисках сторонних заказов, не связанных с бандой, а потом, под осень, так и осталась среди безжизненных пустошей севера, кочуя от ярмарки к ярмарке, сопровождая бродячие караваны заклинателей, уклоняясь от настойчивого пограничника Теня. Ужаса.

Не могу сказать, что я боялась вернуться. Да, мастер мог желать наказать меня за дерзость, за самовольный уход, но месяцы сливались в годы, а никто так и не появился на пути, чтобы вонзить нож в спину. А я… Я отчего-то была счастлива. Свобода дурманила разум, а противник — как тогда казалось — разжигал в крови азарт. Я словно бы вновь стала живой, настоящей. Просто собой, Луной, а не Лилит, как любил называть меня мастер, отстраненно перебирая мои волосы, как шерсть послушной зверушки.

Казалось, Черный Пепел отпустил меня. Спокойно и равнодушно, как отпускают нелюбимую женщину — просто позволяют ей тихо уйти в ночь и даже не замечают, что под утро она не возвращается. Как отпускают прошлое, отжившее и ненужное.

Но нет, вот он, Шанс, правая рука Черного мастера. Держится поодаль, не подходя, не вмешиваясь, но все равно опасно близко. Уверена, он чувствует демона, моего молчаливого сторожа. Глубокий сон не только восстановил мое тело, он исправил и то, что словно бы оборвалось между мной и демоном. Починил нашу связь, вновь сделав ее правильной, загнал в далекий-далекий уголок разума страх, порожденный старой клятвой. Сейчас, вновь вернув себе привычную силу, я могу не думать о том, что меня когда-то обещали демону. Могу забыть об этом, сосредоточившись на важном — мне нужна сила Черной банды, мне нужна помощь, чтобы свергнуть Правителя.

Магия ведет меня к источнику. Капля энергии Черного Пепла, которой он поделился когда-то со мной, позволяет мне чувствовать его самого, и я иду прямиком к цели, не сворачивая, не тратя времени на расспросы и розыски. Я знаю, где искать колдовскую стоянку. Я чувствую бесконечно знакомый, но почему-то так и не ставший родным вкус остаточной магии Черного Пепла — этот странный вкус, который невозможно разобрать на нотки, не совсем привычный для колдовского мира. Но один такой, особенный.

Трое преграждают мне путь на входе в лагерь. Их лица, обветренные и огрубевшие, мне незнакомы, но магические татуировки, метки мастера, я узнаю сразу. Такими — пересыпающимися, перетекающими, меняющими форму — они могут быть только у колдунов Черной банды.

Чувствую жадные взгляды на своем теле. Я одета просто, не так, как привыкла одеваться, будучи любовницей мастера. С виду никто не узнал бы во мне женщину Черного Пепла — я другая, более свободная, более дикая. Темная блузка с руническим узором, вышитым черными заговоренными нитями. Темные брюки, покрытые песчаной пылью дорог. Я темная — словно бы слилась с тьмой, следующей за мной по пятам.

Они не чувствуют. Не ощущают той капли магии, делающей меня частью Черной банды, темной и жестокой мощи. Эти загорелые, заросшие лица озаряет радостное предвкушение легкой добычи, жертвы, и они даже не задумываются, как я пересекла черту лагеря, не зацепив ни одного сигнального заклинания. Колдуны тянут ко мне руки, тянут энергию в жадные пальцы, готовясь раз и навсегда подчинить себе чужачку — чтобы потом долго, медленно и со вкусом забавляться с ней, как с заблудшей демонической тварью. Или демонятами.

Бряк быстр как никогда. Черной молнией кидается на колдунов, впивается когтями в ненавистные рожи. И прежде, чем они успевают переключиться, ответить, отшвырнуть демоненка и накинуться на него со всей своей нечеловеческой силой, я тянусь к насыщенно-черной, пересыпающейся связи между колдунами Черной банды, подцепляю ее, как поводок, и дергаю. Раз, другой, третий. Связь, неподатливая поначалу, подстраивается под меня, становится гибкой, подчиняется силе, разделяемой мной с Черным Пеплом. Удавкой охватывает шеи колдунов и душит, пока они не падают на пыльную землю в отчаянной попытке сделать хоть глоток воздуха, пока не выставляют вперед скрюченные пальцы в мольбе о пощаде, о милосердии.

Они не заслуживают его.

Темная сила пульсирует в моей крови, могущественная и неудержимая. Черная Луна, Лилит, всегда была такой — собранной и жестокой. Это ощущение неукротимой силы наполняет безграничной уверенностью. Я могу уничтожить их, этих жалких колдунишек, бешеных псов на привязи, осмелившихся покуситься на меня…

— Луна, — знакомый голос отрезвляет. Останавливает. Я почти чувствую безумный огонь в глазах, от которого пятятся матерые равнинные призыватели, бледнеют опытные убийцы банды Черного Пепла. Отступают все, кроме Шанса. — Не ожидал снова увидеть тебя.

Темные глаза смотрят прямиком в мои, почти не моргая, спокойным, уверенным взглядом. Шанс останавливал не одного колдуна, вот так нагло вторгающегося на территорию банды. Ощущение силы пронизывает воздух вокруг него, острое и опасное для всех, кто достаточно опытен, чтобы его ощутить. Другим же сильная магия разведчика становилась внезапным и неприятным уроком.

— И я, — тоже не моргаю, не отвожу взгляда. Никакого страха, иначе разорвут, раздерут как новорожденную тварь. — Хочу поговорить с ним.

Шанс хмыкает. Взгляд перемещается за мою спину, к демону, тенью застывшему в ожидании. Знаю — Шанс ощущает всю его силу, всю мощь.

— Не стоило приходить вот так, — с легким нажимом говорит колдун, кивая на полубессознательных призывателей. — Если, конечно, ты пришла с миром.

— А смысл приходить с войной? — почти огрызаюсь я. — У меня есть информация, которая может быть ему интересна. А больше я ничего не хочу.

— Правда? — неясная улыбка кривит губы Шанса.

Он помнит меня — бессознательной, подчиненной и влюбленной. Помнит и другой, женщиной мастера. Мы иногда собирались вместе — у огня, в ночи. Там, где старожилы банды травили байки, раздавали ненужные им самим заказы. Шанс и мне пару раз предлагал работу, и пару раз я соглашалась. Несмотря на то, какой жалкой и подчиненной я была в начале, он смог увидеть во мне что-то еще, принять меня новой.

Перерожденной.

— Правда, — холодок пробегает по коже при этих словах, тонким ручейком сжимает горло. Я не до конца уверена, что избавилась от власти Черного Пепла, не до конца верю в побежденную зависимость. И одного коротенького слова хватает, чтобы…

Демон сжимает мое плечо. Легко, почти неощутимо, но темная сила проникает сквозь кожу, заполняет. Напоминает, что я уже не такая — одинокая, расколотая и сломленная. И не та, кто прятал все это под маской.

— Правда, — повторяю я. Теперь уже иначе, с уверенностью.

Демон следует за мной, когда я иду за Шансом к палатке Черного Пепла.

***

Палатка пуста, но хватает одного вдоха, одного глотка горячего, пропитанного благовониями воздуха, чтобы наполнить ее призрачными силуэтами воспоминаний.

— Ты боишься, — бесплотный голос Черного Пепла пробирает до дрожи, отзывается в теле тянущим чувством страха.

И она боится, маленькая ведьмочка из воспоминаний. Я вижу ее призрачный силуэт, огромные, наполненные плещущейся беспомощностью глаза, темные синяки на лице. Она качает головой в отчаянной попытке отрицать правду.

Я тоже боялась Черного Пепла. Когда-то, в украденных, вытертых воспоминаниях, и я, быть может, так же стояла в этой роскошной палатке, дрожа, но стараясь казаться сильной и смелой. Но себя я не помню. Помню только ее, маленькую ведьму-сомнамбулу, захваченную кем-то из банды. И как колдун мягким, плавным движением повернул ее лицо к свету. Ласково скользнул пальцем по щеке. И отпустил.

— Имя-то хоть у тебя есть? — голос мастера, пусть отстраненный, кажется почти мягким.

И я вижу, как шевелятся губы призрачной девчушки, когда она тихо-тихо, еле слышно отвечает:

— Солнце.

— Как ты мог украсть Солнце! — Вот и мой голос, несуществующий, полустертый временем, но не памятью, дополняет, расширяет границы сцены. Я тоже там была, молоденькая, наивная, еще не вспомнившая события страшного года небытия, через который мне пришлось пройти по воле мастера. Нет, тогда я еще не знала, каким может быть Черный Пепел. Я просто была с ним, не задумываясь о том, почему же не помню того, как решила быть с ним.

Вижу, как он закатывает глаза. Бледная тень, призрачная тень воспоминаний.

— Говорю тебе, злодей, отдай Солнышко скорей! — Луна из прошлого, дурачащаяся, забавляющаяся Луна, вычерчивает пальцем в воздухе некое подобие направляющей линии, но не успевает закончить. Холод обжигает ладонь, и я — настоящая я — ощущаю эту призрачную боль: сильную, резкую, от которой слезы могли бы навернуться на глаза, если бы равнинные ведьмы позволяли и прощали себе слабость. — Эй! Больно же!

— Повзрослей уже, а? — беззлобно советует воспоминание Черного Пепла.

И мы не стали вслух произносить то, что и так было ясно. Он не мог позволить мне закончить направляющую линию, острием нацеленную на него. Пусть шуточную, пусть несерьезную. Даже зная — а мастер знал все — что энергию из амулетов я не потянула. Но могла же ведь.

Черный Пепел никогда не оставлял ни единого шанса застать его врасплох. Даже предполагаемым союзникам. Даже его женщине, которой я тогда себя считала.

Вижу, как поблекшее воспоминание той Луны разглядывает глубокий морозный ожог на ладони, не говоря ни слова. Она была уверена, что не имеет права что-то говорить. Верила, что сама виновата, сама напросилась.

Крысеныш всегда виноват.

— И стать скучной букой вроде тебя? — Она только шутит, та Луна. Шутливый тон возвращается к ней легко, словно бы без усилий. Ей больно — и мне больно — боль пронзает руку до самого плеча, но она не дает улыбке на губах померкнуть. Притворяется. — Бу!

Он подходит ближе. Полупрозрачная тень воспоминаний, страшная полупрозрачная тень воспоминаний. Меня трясет от сдерживаемого гнева, от рвущейся наружу ненависти, от отвращения к той, прежней себе, притворщице. Она позволяла Пеплу вытворять с ней все то, что Светлый Человек вытворял с Ма. И она хотела еще, еще и еще…

— Скучные взрослые, Луна, иногда занимаются очень интересными вещами, — шелестит голос Черного Пепла.

И вот они — мы. Она — я — прячет раненую руку за спину, вытягивает вперед ногу. Нарочито сексуально, с вызовом, с приглашением. Она — я — сидит на его столе — этом рабочем столе, все так же стоящем на своем месте в углу палатки — спихнув на пол все мешавшие ей вещи. И Черный Пепел ловит ее — меня — за лодыжку, принимает вызов, соглашается поиграть. Подтягивает к краю стола, и она — я — обвивает ногами его бедра.

И их — нас — разделяет всего ничего. Какая-то жалкая полоска воздуха.

Вижу их тени, слышу их приглушенные, призрачные голоса. Они шутят, обмениваясь ничего не значащими, пустыми фразами. Играют в эту странную игру, в которой один из игроков не помнит, что никогда не соглашался играть, а второй притворяется, что это ему предложили. Она — я — смеется, а его холодные пальцы скользят по ее ноге выше — до ажурной резинки чулок, до обнаженного бедра. Чувствую эти прикосновения — здесь, сейчас — ледяными иглами по коже…

— Еще чуть-чуть? — эхом повторяет мастер какие-то мои слова, забытые, пропущенные. И эхо отдается в настоящем, от темного полога палатки, повисает в пропитанном благовониями воздухе. Кончики пальцев призрачного Пепла излучают темную, мощную энергию, сопротивляться которой я никогда не умела. И он касается ее — меня — ласкает, снова, снова и снова. И дрожь пронзает тело меня настоящей, меня теперешней, когда я чувствую все то же, все те же умелые прикосновения, так безошибочно, так точно приводящие туда, где…

Воспоминание распадается.

Я открываю глаза и понимаю, что даже не помню, как зажмурилась, как пыталась спрятаться, укрыться от нахлынувшего прошлого. Демон рядом со мной, и золотистые осколки магического амулета блестят на его ладони.

Демон уничтожил воспоминания.

— Колдун вытягивал из тебя силу, — просто говорит он.

Заклятие морока. Конечно.

Черный Пепел не позволял никому сохранять силу на его территории. Крошечная золотая безделушка над дверью погружала вошедшего в худшие воспоминания, высасывала магическую энергию. Да, когда-то талисманы Пепла не были направлены против меня. Сейчас же…

— Ты слишком сильна, — соглашается демон. — Представляешь для него угрозу.

Мы смотрим друг на друга. Он в очередной раз спас меня по собственной воле. Не позволил Черному Пеплу вытянуть силу, подавить разум. Выдернул из пучины худшего кошмара, того страшного момента, когда я поняла, кто же такой мой мастер.

И я все еще дрожу от возбуждения. И, вероятно, стыда.

— Ты был там, — тихо произношу я. Знаю, что это правда, что демон видел все, чувствовал все. — В моих воспоминаниях.

Демон кивает.

— Он убил ее, Солнце, — говорю. — Она была сомнамбулой, маленькой, не сознающей своей магии сомнамбулой, и она могла быть опасна. Она могла быть чьим-то оружием. И он просто…, — слова застревают в горле. — Он просто…

— Он ее убил, — заканчивает демон. — Свернул шею.

— Да. Колдовские банды решают, кому на равнинах жить, а кому умирать. И таких, как она, просто убивают. Бессознательных ведьм убивают.

— Таких, как твоя сестра.

Слова застывают в воздухе. Он прав, демон. Не зря зачарованный амулет погрузил меня именно в это воспоминание. Я нырнула в него не потому, что до сих пор боюсь неугасших чувств к Черному Пеплу, не потому, что та влюбленность слишком походила на противоестественную влюбленность Ма.

Нет.

Тот отвратительный звук, с которым ломаются кости, та секунда, вновь погрузившая меня в кошмар детства, та судьба, постигшая сомнамбулу-Солнце — все это ждет Бриз, если я не смогу отбить город у Правителя и его безвольных гвардейцев. Бегство на смертельные для сестры равнины… или виселица.

Тянусь рукой, почти бессознательно, машинально, и горячая ладонь демона сжимает мою.

“Ты не одна, Лу”.

***

— Луна, — Шанс не позволяет удивлению отразиться на его лице. — Черный Пепел готов встретиться с тобой.

Он хотел бы видеть меня на коленях и ожидал, наверное, что магия, пронизывающая убежище Черного мастера, подчинит меня. Но я сижу на удобном диване, закинув ноги на подлокотник, почесывая Бряка за ушком. Спокойная, как будто ничего и не происходило. Улыбаюсь, совсем как прежняя Черная Луна.

Скаут отодвигает в сторону тяжелый полог, предлагая мне пройти дальше, в купальню.

Горячая вода, маленькая слабость всесильного мастера. Было бы странно встретиться с ним где-то еще, не в пропитанной ароматами жаркой купальне, освещенной мерцающим светом зачарованных светильников.

— Лилит, — голос, густой, пронизывающий, пробирает до костей. — Оставь пса за дверью и присоединяйся.

Мастер сидит спиной к входу, погрузившись в голубоватую полупрозрачную воду. Длинные черные волосы лежат на подголовной подушке, обнаженные плечи бугрятся знакомыми рельефными мускулами. Он не меняется. Остается узнаваемым.

— Черный Пепел, — произношу я. Не хочу называть его мастером хотя бы вслух, не хочу подчеркивать некогда существовавшую между нами связь. Да, его магия навсегда наложила на меня отпечаток, но я не его, не принадлежу ему. — Демон останется со мной. И я предпочитаю говорить, не отвлекаясь.

Черный Пепел поворачивает голову. Глаза, полные темной силы, смотрят прямо в мои. Раньше казалось, что этот взгляд проникает вглубь, в душу, вскрывая все потаенное. Но сейчас я вспоминаю непроглядную черноту глаз демона, его потустороннюю мощь, и колдун кажется лишь бледной копией. Человеком.

— Раньше у тебя были другие приоритеты.

Прежняя Луна не отказалась бы от предложения — не посмела б, не захотела. На крошечную долю мгновения воспоминания о том, сколько же раз мы были с ним в этой купальне, захлестывают меня, затягивают. И теплая вода, подсвеченная сиянием магии, зовет, манит…

Я встряхиваю головой, но в волосах нет колокольчиков, которые отогнали бы лишние мысли.

Любовь — искусственная ли, настоящая ли — уходит, оставляя тянущую пустоту сомнений. Когда-то мне казалось, что я люблю его, этого страшного, могущественного человека, резко и жестко подчинившего меня себе. Когда-то я верила, что выбираю быть с ним, ведь потом он меня уже не держал, не вынуждал, не заставлял. А теперь я смотрю на когда-то любимые, жестко-красивые черты, на голубоватые блики света, играющие на острых скулах, в непроглядную тьму его глаз, и не чувствую ничего, кроме пустоты. Пустоты и пепла чего-то выгоревшего, ушедшего.

После Пепла был Ужас равнин, притворившийся светлым пограничником. И связь, зародившаяся между нами, пусть отрицаемая тогда, сейчас кажется намного реальнее, намного прочнее…

— А слова никогда не были твоей сильной стороной, — улыбка скользит по губам Черного Пепла. Многозначительная, приглашающая улыбка. — Присоединяйся, Луна.

Он поднимается. Капельки воды блестят на обнаженном теле, обращенном ко мне, и он все такой же — знакомый, привычный. Совершенный до невозможности, до неестественности, завернутый как любой сильный колдун в оболочку ненастоящего тела. Частички магии сияют в каждой крошечной капельке, легко скользящей по телу вниз, по рельефным мышцам груди, по плоскому животу, ниже, ниже. И я, как завороженная, слежу за ними взглядом, и жар разливается по моему телу, повторяя путь капелек, вниз, вниз, вниз.

Рука Пепла поднимается, и я почти чувствую пульсирующую на кончиках его пальцев магию. Почти чувствую ее отголоски на своем теле — ласкающие, зовущие. И в голове образы еще не до конца забытого прошлого, и отголоски смеха, и плеск воды, и укутывающая мягкость ложа. И лицо колдуна совсем близко, тепло его дыхания и неожиданная нежность губ.

— Лилит.

Магия проскальзывает по моему телу — чужая, инородная, мощная магия — собирается импульсом на кончиках пальцев.

Мастер протягивает ко мне руку — и отдергивает, обожженный. Ожог дымится на его ладони — глубокий, болезненный, портящий ровную кожу — и я почти точно знаю, что боль пронизывает руку Черного Пепла до самого плеча.

Когда-то он так же обжег меня.

Лицо Черного Пепла остается бесстрастным. В его крови достаточно демонов для обезболивания и быстрой регенерации. Но что-то в непроглядной черноте его глаз меняется, и мгла сгущается в углу купальни, материализуясь в демона-защитника.

Демоницу-защитницу.

Мне не доводилось видеть телохранителя Черного главаря. Я была не того уровня, не такая опасная, чтобы призывать его против меня, и не настолько посвященная, чтобы участвовать в серьезных делах банды. И я никогда не знала, что иллюзорное тело личной демоницы Черного Пепла так похоже на мое.

Усмешка кривит ее губы. Она похожа и вместе с тем не похожа на меня прежнюю — ту яркую, нарочито-броскую Черную Луну, которая заплетала волосы в замысловатые прически и носила странные одеяния. Глаза демоницы черны от потусторонней тьмы, искажены пульсирующей внутри силой, и взгляд ее прикован к демону за моей спиной.

Настороженный, внимательный взгляд.

— Тебе здесь некого ловить, Охотник, — произносит она. — Ты опоздал.

Демон не отвечает.

— Ты хоть понимаешь, девочка с бешеным псом, что не ты контролируешь его, — голос Черного Пепла ровный и бесстрастный. Исчезли многообещающие, приглашающие нотки, осталась лишь холодная сосредоточенность. Во взгляде темных глаз нет ни искорки узнавания. Мастер смотрит на меня как на пришлую чужачку — опасную, непредсказуемую.

— Ты вытягивал из меня силу, — говорю я, повторяя слова демона. — Не так приветствуют гонцов, пришедших с важными вестями.

— Не твою силу, Лилит, — качает головой Пепел. — Его. Твоего пса. Защитная магия причиняет ему боль, потому он так и стремится ее уничтожить.

— Твоя защитная магия, — фыркаю я, — внушает мне совершенно непотребные мысли.

— Непотребные для кого? Для него? Не обольщайся, Луна, он вовсе не стремится защитить тебя. Просто приберегает для себя.

Я почти задыхаюсь, не понимая, откуда он это знает. Как почувствовал старое обещание, данное моей матерью, как прочел мой подсознательный страх?

— Мне кажется, — хрипловато замечает демон за моей спиной, — что этот колдун слишком много лжет. А ответы можно получить иначе. Напрямую.

Все приходит в движение. Демон шагает вперед, заслоняя меня своим телом, загораживая. Белая вспышка магии, сорвавшаяся с пальцев Черного Пепла, попадает в него — и гаснет, исчезая в непроглядной тьме. Демоница, чуть помедлив, нерешительно выступает вперед. Прикрывает призвавшего ее колдуна.

Темная сила пульсирует между могущественными потусторонними существами, и на секунду я не уверена, кто же победит, кто же будет сильнее.

— Останови его, — приказывает Пепел. — Уничтожь!

Приказ мастера жжет кожу, находит путь вглубь, в самую душу, следуя за тонкой нитью остаточной магии. Я ведь когда-то была его, принадлежала ему. Не мне спорить, не мне сопротивляться…

Иллюзорная ладонь демона стискивает мои пальцы, вытягивает чужую черную энергию, поглощает. Потом он делает еще шаг, и демоница вдруг блекнет, а Черный Пепел хватается за горло в тщетной попытке разорвать невидимую удавку.

Темное, злое торжество вдруг вспыхивает в душе. Он, всесильный колдун, на долгий и страшный год выжегший разум из моего тела, подчинивший и покоривший меня, бессилен перед моим демоном. Его пальцы сжимаются в бесплотной попытке избежать удушья, и он — всемогущий мастер — цепляется за жизнь так, как я когда-то цеплялась за крошечные капельки сохранившихся воспоминаний. За человечность, за прошлое, за саму себя — Луну, не Лилит.

И вот он сейчас получает то, что заслужил. За всю ту боль, за весь тот страх. За ненужные, пустые смерти. И мне должно быть хорошо, легко…

Но только ее нет, этой легкости. Торжество медленно угасает, выгорая, оставляя тянущую, ноющую пустоту внутри. Как будто на самом деле я не хочу мести. И уж тем более такой.

— Стой, — вскрикиваю я. — Стой!

Демон останавливается — неохотно и не сразу. Но замирает, повинуясь оклику.

— Я пришла не затем, чтобы ссориться. И не затем, чтобы вспоминать прошлое, — говорю я Черному Пеплу. — Я пришла сказать то, что должно тебя заинтересовать. Потому что на севере собирается новая, опасная банда, и для нее не будет границ. В ее рядах монстры, которых почти невозможно убить.

— Это не имеет значения, — голос Пепла хриплый, надсадный. — Мне известно об этом достаточно… более, чем достаточно. А вот ты, Лилит… Что, тебе понадобилась помощь, и ты наивно решила, будто полубезумный пес на поводке дает тебе право требовать? Нет. Мой ответ — нет.

Он сжимает руку в кулак, и невидимая сила вышвыривает меня из палатки.

***