Ловушка для Луны

ГЛАВА 2. ВОСХОД ЧЕРНОЙ ЛУНЫ

***

Равнинных ведьм редко заносит в города. В этих последних оплотах цивилизации нам интересно только одно — люди. Вернее, деньги, которые эти самые люди готовы заплатить за простенькое заклинание.

Да, ведьм называют аморальными и бездушными, но ведь у каждого своя голова на плечах — сам может решить, что ему хорошо, а что плохо. И если одна моя клиентка не родилась красивой, я тут ни при чем. Совершенно. И завороженный красавчик тоже на ее счету — вместе со всеми вытекающими последствиями, между прочим, которые вызывают демоны, даже самые мелкие, побывав у человека в голове. Не моя вина, что ей так захотелось. О побочных эффектах я всегда предупреждаю. Но что ж поделаешь, если желание быть любимой перевесило все доводы рассудка? А отказалась бы я, согласилась бы другая. Ведьм же все-таки много.

С пограничниками наши мнения разошлись бы. Конкретно с пограничником Тенем они расходились всегда — он сказал бы, что раз уж мы боремся с демонами во всех демонических проявлениях, то и призывать их для своей выгоды не дело. Да и верить в то, что демонов можно полностью контролировать, он отказывался. Отчасти, конечно, это верно — хотя при нем я бы и под пытками так не сказала.

Нет, я тоже не люблю демонов. Как любой выживший на планете человек — а ведьмы тоже люди, только одаренные — я демонов ненавижу. За уничтоженный мир, который мне довелось увидеть лишь на картинках. За зараженные территории, где один глубокий вдох равносилен смерти, потому что большие, красные и необыкновенно красивые, но от этого не менее смертоносные дьявольские цветы убивают одним своим ароматом. За темноту, в которой тебя разрывают на куски в считанные секунды, и за всех сведенных с ума, выпитых до дна, извращенных до неузнаваемости когда-то людей, которых принято называть “пустышками”. Когда демоническая реальность столкнулась с нашей, демоны захватили и уничтожили все, что можно было захватить и уничтожить, сделав нас пленниками беспрестанно сокращающихся осколков цивилизации. Они нагадили в нашем мире — так почему же и нам нельзя в отместку пользоваться их силами себе во благо?

Как говорят — у меня дурная кровь и дурная наследственность. Кто его знает, откуда изначально пошли ведьмы, но если слова о кровном наследии правда, то у меня с этим все в порядке. Говорят, среди предков моей матери была та самая ведьма, которая выпустила чертей из банки. Конечно, не ее вина, что черти на наших вольных хлебах отъелись, разжирели, да еще и расплодились так, что в банку обратно не влезали. И не ее вина, что обстоятельства заставили эту банку открыть. Она, может, и не хотела — но ведь в отчаянных ситуациях решаешься на отчаянные вещи, да?

Помните историю про Еву и Змея? В школах любят ее рассказывать — уж больно она поучительная. Тут и соблазн, и слабость. И даже демон, принявший облик змея. “Глупая Ева”, - осуждают учителя. — “Невольно стала прародительницей ведьм”. Но мы ведь не свидетели, нам неизвестно — может, обстоятельства были исключительные.

Так же и с Первой ведьмой. Почему бы не обвинить тех, кто развязал Последнюю войну, разрушил нашу планету до неузнаваемости, отравил воду и воздух, стер с лица земли большую часть тогда еще чистого человечества? И это были вовсе не ведьмы, и даже не демоны. Может, если б банка не была открыта, мы бы вымерли подчистую еще тогда — чистыми от демонического вмешательства, но грязными от творений наших же собственных рук. А так человечеству хотя бы дали отсрочку.

Да, я верю, что наша история еще не закончена. Заметьте, в этом я вполне себе патриотична. Где-нибудь когда-нибудь найдется герой, способный спрессовать всех чертей обратно в банку, и тогда чистое человечество снова восстанет из пепла и отстроит города вроде тех, что сохранились лишь на картинках. А лично я намерена дожить до этого момента, продираясь сквозь дни настоящего с максимальным комфортом, который может принести только совершенно не героическая жизнь равнинной ведьмы. Жертвовать собой? С этим, пожалуйста, к городским магам.

Пограничники проповедуют, что жить надо в чистоте — не касаться грязной магии. За высокими городскими стенами так, может, и можно — стена удержит не переносящих света тварей, а сами пограничники защитят от остальных. Отгонят прочь огнем и заговоренным оружием, отпугнут амулетами и талисманами. Да-да, теми самыми треклятыми магическими вещичками, которые они, якобы, ненавидят. А все потому, что демонов и их демонических тварей ничем другим не проймешь. Так или иначе, но магия нужна.

Вот городских магов и терпят.

Ярмарка, квартал легальных заклинателей, раскинулась на отшибе. Энергии здесь нет — город экономит драгоценные ресурсы; свет — только от чадящих факелов. Защиты, в общем-то, никакой — пограничники решили, что зараза к заразе не липнет, и на ярмарку силы не тратят. Но магам подачки не нужны, они не первый день на свете живут. Сами справляются. Заговоренная ткань разноцветных шатров от тварей спасает лучше любого городского дома — так просто ни зубами не прогрызть, ни когтями не прорвать, да и на голову обвалиться не грозит, не в пример некоторым древним строениям. А уж амулетов и оберегов у городского мага больше, чем у самого воинственного пограничника — они этим, как-никак, на жизнь зарабатывают. К тому же свое — оно как-то ближе к телу и защищает надежнее.

На месте гильдии городских магов я бы давно снялась с места, помахала городу ручкой и перебралась на дикие равнины. Да, неизведанное пугает, но батрачить бесплатно на пограничников, безмолвно снося оскорбления, насмешки и полные презрения взгляды городских — увольте! Хотя нельзя не признать, что не было бы ярмарок, не стало б и черного рынка, а без него не видать мне ни клиентов, ни денег. Так что я даже рада, что маги терпят.

Ведьмы в магических кварталах гости желанные. С братьями нашими меньшими у нас симбиотическая связь — взаимовыгодный союз то есть. Почему-то простой городской обыватель скорее носки свои сжует, чем обратится к равнинной ведьме напрямую — проповедники не зря хлеб едят и ужастики хорошо рассказывают. Но вот через ярмарочного мага — пожалуйста. И за определенный процент те подыскивают нам желающих сделать приворот, отворот и все вплоть до заворота кишок конкурентам. А мы, в свою очередь, сбываем на ярмарках всякие разные куски убитых тварей — кожу, кости, зубы, внутренности… все, что может пригодиться для изготовления амулетов. По весьма божеским ценам, если учесть, сколько среднестатистический маг сдирает с городского жителя за простенький талисманчик.

— Ищете человека честного и надежного, Принцесса, не проходите мимо, — голос мага еле слышен на фоне неумолкающего ярмарочного шума. Очень высокий и очень тощий, заклинатель устроился в старом облезлом кресле, вытянув длинные ноги поперек узкого прохода между шатрами. Разноцветные лохмотья болтаются на нем, как одежка на огородном пугале, а вылинявшая и потерявшая форму широкополая шляпа закрывает большую часть лица. Я не остановилась бы, если б не боялась споткнуться, не обратив внимания ни на старое школьное прозвище, которое знали лишь немногие, ни на знакомый выговор.

Тонкие губы растягиваются в улыбке.

— Ты все не меняешься, Лу.

С одной стороны, изменить внешность для призывающей легче легкого. Надо только демона подходящего найти — покрупнее и посильнее. Он тебя сделает и миниатюрной блондинкой, и пышногрудой брюнеткой, и вообще хоть мужчиной. Самим-то демонам все равно, в какую обертку тебя оборачивать. Но вот будет ли цель оправдывать средства? Прикиньте сами — мелким демонам манипуляции с физической материей не под силу. А крупные, цельные, неделимые — это как раз те, после которых от человека остается пустышка. Высшие демоны поголовно существа опасные, какими бы услужливыми, покорными и безобидными поначалу ни казались. Только и ждут, когда ты расслабишься, чтобы подчинить себе, вытянуть разум, забрать силу. Эти демоны — мастера жестоких игр. А сломить ведьму для них редкостное удовольствие.

В нашем мире “не меняешься” значит “остаешься узнаваемой”. Владеешь лишь тем, что дала тебе мать-природа, и вмешиваешься, только чтобы залечить раны или придать себе естественный лоск. Да, я без проблем могу сделать кожу чистой, ровной и гладкой на зависть всем городским красоткам, а отвратительный рубец от удара ножом сойдет, не оставив и следа. Но рост, черты лица, строение костей — все это и многое другое лежит за пределами моих возможностей. Здесь нужны сильные демоны.

Бытует мнение, что равнинные ведьмы меняются утром, днем и вечером. Дескать, сменить внешность для них то же, что для городской модницы одежду. Еще говорят, что мы пьем кровь младенцев и приносим в жертву девственниц, чтобы сохранять дьявольские таланты. А городских магов в то же время считают безобидными торговцами, шутами и шарлатанами. Стоит ли говорить, что все это досужие россказни? Опытные ведьмы меняют внешность крайне редко, в особых случаях, а городские маги — любые, кстати говоря — очень даже опасны.

— Ты тоже, — отмечаю я. Другой бы хоть мяса на костях нарастил, раз уж изменить великанский рост не под силу. Хотя бы суповой набор получился, а то кости одни — только холодец варить. Костяная погремушка ходячая.

— Так не я широко известен в узких кругах под именем Черная Луна, Принцесса, — парирует он. — Мы, маленькие паразиты, такой славы недостойны. Живем, так сказать, в тени, — он лукавит. Быть может, не проведи я немало часов среди ярмарочных магов, фальшь и укрылась бы от меня. Но городские маги — известные лжецы, а привычка принижать себя, чтобы возвысить собеседника, у них в крови. Так, говорят, торговля лучше идет. Всем же хочется, чтобы их считали всемирно известными и всемогущими.

Только вот когда-то давно мы были друзьями. А когда старый друг готов изворачиваться, лебезить и лгать тебе в глаза — это всегда неприятно.

— Не Принцесса, — поправляю я. — Просто Луна.

— И даже без титула? Без присказки? — смешок неловкий, наигранный. — Хорошо. Ну а я как обычно — все еще старый добрый Тухля.

Он совсем не старый и, конечно же, не добрый. Запредельная худоба, цветные лохмотья и выговор простоватого дурачка не могут обмануть того, кто вырос с ним на одной улице. Передо мной не безобидный ярмарочный шут, отнюдь. Тухля всегда умел обращать свои недостатки в достоинства. Тощий, с выпирающими ребрами и острыми коленками, он легко умудрялся разжалобить поварих на раздаче и получить дополнительную порцию. Пойманные за какой-нибудь шалостью, мы с Шутом всегда получали по полной программе, тогда как Тухля прикидывался простачком и мямлил что-то в духе “все побежали, и я побежал”. А на крайний случай у него в кармане была припасена слезливая история о том, как маму убили твари.

Никчемное недоразумение с виду, внутри мой дорогой друг всегда представлял собой нечто очень темное и очень хитрое.

— Поговаривали, что Черная Луна избегает родных трущоб, — как ни в чем не бывало, продолжает он. — Конечно, ловить у нас особо нечего, но пару-тройку стоящих клиентов я тебе подберу. В память о былых временах, так сказать.

Былые времена тут совершенно ни при чем. Одно только упоминание о том, что он работал с Черной Луной, сделает ему неплохую рекламу в узких кругах людей знающих. И да, я охотно помогла бы, если не в честь давно забытой дружбы, то хотя бы в счет неоплаченных пока долгов, но последнее, что мне сейчас надо, так это дошедшие до пограничников слухи о блуждающей неподалеку Черной Луне. Потом, на обратном пути, когда убийца Теня получит заслуженное, а Последнее Желание перестанет жечь кожу, все может быть. Да.

Смотрю на протянутую мне узкую руку в черной перчатке без пальцев, и медленно качаю головой.

— Я не клиентов ищу. Не сейчас.

Дежурная улыбка на губах тускнеет. Рука снова опускается на костлявое колено.

— А что тогда, Принцесса? Не навестить же старого друга зашла?

Я пропускаю обращение мимо ушей. Что толку скрипеть зубами? Даже начинающая ведьма знает — нельзя раздражаться по мелочам. Равно как и радоваться. Когда имеешь дело с демонами, любые эмоции одинаково опасны.

— Мне нужен знак гильдии.

Улыбка исчезает совсем. Наклонившись вперед, ко мне, якобы для того, чтобы снять мерку для заговоренного пояса, Тухля обегает окрестности цепким взглядом. Это лишь для меня, чужой, ярмарка кажется настолько спокойной, насколько данное слово может быть применимо к ярмаркам. Обычная суета, шум, запахи. Маги громкими голосами зазывают случайно забредших в неурочное время покупателей, нахваливают товар. Переругиваются друг с другом, обмениваются сплетнями. Ветер колышет разноцветные полотняные вывески, позвякивает свисающими на длинных нитках амулетами. Пахнет дымом, готовящейся на кострах пищей и обжигаемыми до черноты костями. Да и помойная яма, до которой отсюда рукой подать, распространяет характерные гнилостные ароматы.

Неудивительно, что Тухля выбрал эту точку. На самом краю ярмарки, у невысокого заборчика, отделяющего ее от городской свалки. Вот не надо было так часто твердить, что он испорченный, с гнильцой, тогда и гниль нельзя было бы назвать его тотемом. А теперь только представьте, на что способен маг, чьи силы подпитывает выгребная яма. Особенно в городе, где мусора немеряно.

Пограничники правы, когда говорят, что монстры рукотворны. Но творят их не ведьмы при помощи грязной магии, а само хваленое чистое человечество. Учителя, призванные порицать любое проявление магического таланта. Строгие родители, всегда готовые выбить дурь вместе с самой жизнью, и участливые родственнички, притворно-сочувственно вздыхающие: “Ой, ну в кого же он такой, порченный, уродился?” А сверстники, без устали травящие тех, кто хоть чем-то отличен от других? И после этого кто-то еще удивляется, что подавляющее большинство магов озлоблено на весь мир, а слова “доброта”, “бескорыстие”, “участие” и “понимание” для них просто бессмысленные наборы букв.

Из Тухли запросто вышел бы злой колдун наподобие Черного Пепла или Безмолвного Ужаса. Нам было семь или восемь, когда мы впервые оказались в одной команде в “демонах и пограничниках”, и в нем уже тогда скопилось столько злобы, что хватило бы и одного легкого толчка, чтобы она выплеснулась наружу. Не будь нас: сначала первой беспроигрышной команды “демонов”, а потом просто неразлучной троицы друзей — Тухли, Луны и Шута — он давно ушел бы на равнины. Не знаю насчет таланта, но ненависти ему уж точно бы хватило, чтобы выжечь напоследок пару кварталов негостеприимного города, разом перечеркнув эти страницы жизни. Может быть, мы бы точно так же встретились несколько лет спустя — только призывающим была бы не я. А, может, старый добрый Тухля действительно стал бы Безмолвным Ужасом — одним из тех колдунов, у которых и не разберешь, где кончается демон и начинается человек, настолько все одинаково черное и злое.

Неудивительно, что раз уж в конечном итоге его сослали на ярмарку, то дела он тут проворачивает далеко не легальные. Хорошо, закроем глаза на то, что Тухля, которого я знаю, охотнее удавится, чем сделает что-то хорошее для тех, кто все детские годы издевался над ним — за исключением разве что избавления от бессмысленного и бесполезного прожигания жизни, если включить это в стройные ряды хорошего. Но даже взглянув на его обитель со стороны, увидишь: для торговой палатки его шатер слишком невзрачен, место не лучшее, а уж про одежду хозяина что и говорить — в таких лохмотьях на преуспевающего торговца он не похож. Да и первое предложение подыскать мне клиентов говорит само за себя — мой добрый друг давным-давно переметнулся на другую сторону закона. Значит, мне можно расслабиться и позволить ему самому отслеживать окружение: когда кону не простое взыскание, а кое-что посерьезнее — смертная казнь — Тухля не пропустит ни тяжелого ботинка пограничника, выглядывающего из-под пестрого занавеса, ни любопытных глаз своего же коллеги и конкурента.

— Ты не городской маг, — отстраняясь, произносит Тухля. Не знаю, какую мерку можно снять, прикладывая измерительную ленту к животу наискось, но явно не ту, что надо, потому что его вывод до чертиков абсурден.

— А я и не знала, — огрызаюсь в ответ. — Спасибо, мистер очевидность, без тебя никак не догадалась бы. Что, животом не вышла?

— Кто бы мог подумать? — заклинатель раздраженно мотает головой. В тон мне он отвечает скорее машинально, по привычке, потому что вопреки ожиданиям, сарказм не разряжает обстановку, а напротив — обостряет до предела. — Да, не вышла. И не только животом. Здесь живут сорок три мага, а их палатки нашпигованы амулетами и талисманами, но я чувствую твою ауру так же ясно, как если бы мы были вдвоем в мертвой степи. Ты хоть представляешь, насколько зашкаливает твое силовое поле по сравнению с полями среднестатистических ярмарцев? Я бы предположил, что передо мной молоденькая забывчивая ведьма, не умеющая гасить ауру и отсекать лишние связи, но я знаю тебя, Лу, ты не упускаешь таких мелочей. Конечно, тогда я решил бы, что ты одержима, но на тебе столько защиты, что демон должен быть законченным мазохистом. К тому же, твои глаза по-прежнему зеленые, как и в старые добрые времена, которые тебе явно не хочется вспоминать, так что и сей вариант отпадает. Остается последнее — даже максимально пригасив силовое поле, ты все равно светишься на фоне всех нас. Со стороны, верно, кажется, что над нашей ярмаркой взошла луна. Как думаешь, сколько потребуется отряду пограничников, чтобы засечь энергетический всплеск и заявиться сюда с оружием наперевес? И что от ярмарки останется? — его голос звучит тихо и зло, разочаровано и устало. Рассчитывал поднять рейтинг при помощи талантливой подружки детства, а получил одни проблемы на голову. Обидно, действительно.

Пограничники не оставляют равнинным ведьмам ни единого шанса затеряться в толпе. Можно было и не спрашивать, что будет с ярмаркой после их визита. Пеньки обгорелые, вот что. Ну и трупов парочка, если кто не сгорит в огне.

— Я не собираюсь задерживаться, Тух. Ярмарочная жизнь меня совершенно не привлекает — скучно, да и соседи не лучшие. Мне надо в город.

Тухля вглядывается в мое лицо долго и напряженно. Потом в профессионально бесстрастных серых глазах проскальзывает что-то знакомое, и он коротко усмехается.

— Смотрю, ты все такая же шутница. Почти поверил — как в первый раз.

Ждет, что я рассмеюсь. Поддержу его расползающуюся по швам надежду.

— Я не шучу, — негромко возражаю я. — Мне действительно надо в город.

— Тогда тебе черти в голову ударили, Лу. Надо! — передразнивает он. — Восемь лет было не надо, а тут вдруг понадобилось. И зачем, позволь спросить? Когда мать в лечебницу забирали, ты и не подумала объявиться. А она все повторяла: “Мою дочь забрали демоны, мою дочь забрали демоны, мою дочь забрали демоны”. Сутки напролет. Как заклинило. Раскачивалась из стороны в сторону и повторяла одно и то же. Пока не охрипла. Думаешь, маленькая Бриз могла с ней справиться? Да-да, не отворачивайся. Маленькая Бриз. Помнишь, сколько ей тогда было? Так давай напомню — двенадцать. Много она могла сделать, когда у них не было ни света, ни еды, ни денег? А знаешь, что она говорила? “Луна обязательно вернется, и у нас все наладится”. Все надеялась…

— И зачем ты мне это рассказываешь? — обрываю его я. — Думаешь, я не знаю, что тебе их печальная судьба как черту фонарь? Тебя только и волнует, как бы содрать с меня побольше в расчет за старую услугу. Так давай-ка ближе к делу.

Городской маг качает головой.

— Это тебе нет дела ни до кого, кроме самой себя. Да и не было.

Он и сам-то не лучше. Можно подумать, его когда-либо волновала чья-то судьба. Кроме себя любимого, разумеется. Он городской маг, в конце концов, живет на ярмарке и продает наивным простачкам смертельно опасные услуги равнинных ведьм. Знает же, чем обернется безобидный приворот. А идеальные спутники жизни — это и вовсе ходячая бомба с часовым механизмом. А он, видите ли, меня обвиняет в бессердечности!

Нет, конечно, я далеко не положительный персонаж. Не принцесса, непорочная душой и телом, заточенная в башню жестоким драконом-демоном. Но и Тухля не странствующий рыцарь, готовый не задумываясь отдать жизнь во имя спасения мира. Мы с ним похожи. Одинаково отрицательны.

Это в детстве я была упрямой девчонкой в художественно продранных чулках и неприлично укороченной юбке. Это в детстве он был вечно избитым тощим пареньком из соседнего дома. Но Принцесса обернулась ведьмой, а мальчик для битья — змеей подколодной.

Я встряхиваю головой, и дьявольский перезвон уносит с собой все лишние мысли. Я готова достать главный козырь из рукава.

— Не приплетай кого ни попадя, Тух. Моя мать и мелкая — не твои проблемы.

— Почему же? — обманчиво мягко переспрашивает он. — Ты мертвая, Лу, не забывай об этом. Пограничники до сих пор верят, что ты погибла в том пожаре. Тебя и похоронили, и оплакали. Где-то даже твоя могилка есть, глянь, как в следующий раз на кладбище будешь. Пока немногие в курсе, что ты и злобная ведьма Черная Луна — это одно и то же. Но сестрица твоя мигом сложит два и два — она сообразительная и нежных чувств к тебе давно не питает. Тогда все это станет моей проблемой — потому что именно у меня ты хочешь раздобыть знак нашей гильдии.

— А я могу достать его где-нибудь еще?

— Нет, — признает он после минутной заминки.

— Вот именно. Тогда у меня нет выбора. И у тебя тоже нет, если ты не хочешь, чтобы я начала распускать слухи о “том пожаре”. Как думаешь, хватит пограничникам слухов, чтобы забрать тебя в места не столь отдаленные?

Тонкие губы мага кривятся в мрачноватой усмешке.

— Да, — медленно произносит он. — Я тоже рад тебя видеть, подружка.

***