Ловушка для ведьмы

Глава 31

ЧЕГО-ЧЕГО, а страсти у Хармони было хоть отбавляй. Она вмиг пришла в такое же возбуждение, в каком прибывал дьявол. Каждая клеточка ее тела превратилась в оголенный нерв. Одним прикосновением чуть дрожащих пальцев он доводил ее до исступления. Изголодавшиеся по ласке, они жадно пили друг друга, превращая обычный поцелуй в акт бешеной страсти.

Забравшись под футболку Хармони, Кинг провел ладонями по налившейся груди прямо поверх бюстгальтера, затем медленными, дразнящими движениями спустился к ее животу, но на этом не остановился — встал перед ней на колени, приподнял юбку и провел руками по длинным стройным ногам.

— Да, — выдохнула Хармони, закрывая глаза, — вот так…

От его прикосновений волнами накатывала дрожь.

Пэкстон поднялся на ноги и так крепко прижал ее к себе, что Хармони, во всей красе ощутив его возбуждение, не сдержалась и потерлась о низ его живота. Между ними не было ничего, кроме молнии его штанов, ее юбки и нарастающего с сумасшедшей скоростью желания.

Стащив с нее футболку, Кинг расстегнул застежку на оранжевом лифчике. От прохладного воздуха груди Хармони налились еще больше и болели от нетерпения, пока он, отодвинув в сторону мешочек с травами, прокладывал влажную дорожку из поцелуев к тугой вершинке. Стоило ему прикоснуться губами к соску, наслаждение пронзило все естество Хармони, как летние солнечные лучи пронзают густые кроны деревьев. Она уже предвкушала, как сделает с его членом то же самое, что он делал с ее губами и соском, и с удовольствием принимала его страсть.

Кинг поднял голову и всмотрелся в глаза Хармони. Выражение его лица сменилось удивлением, а затем и изумлением.

— Вожделение, — проговорил он. — Это и есть вожделение, да?

— О да…

Встав так, чтобы она облокотилась о панель управления, Кинг потянул вниз юбку, и к ногам Хармони упало облако оранжевого шелка. Воздух холодил нежную кожу сквозь влажную ткань трусиков. В полном потрясении она смотрела на то, как Пэкстон снова становится перед ней на колени и целует ее в том самом месте, куда успел добраться прохладный воздух. Внезапно трусики как будто испарились, и теперь Кинг рассматривал, пробовал на вкус, лизал, творил языком невероятные вещи, пока Хармони не стала умолять его остановиться… или, наоборот, продолжать эту восхитительную пытку.

Он держал ее так крепко, что в случае оргазма Хармони не грозила бы встреча с полом паровоза. Язык этого мужчины определенно заслуживал награды за технику. Он лизал и посасывал ее, пока она наконец не выплыла из собственного тела и не устремилась навстречу луне.

Когда Хармони всерьез забеспокоилась, что вот-вот потеряет сознание, Пэкстон каким-то чудесным образом вернул на место ее трусики, застегнул лифчик и, сняв ее почти бездыханное тело с панели управления, понес в вагон-салон.

Из чувственного тумана Хармони вырвалась только тогда, когда увидела в слабо освещенном вагоне настоящую спальню, главным акцентом которой была огромная кровать с балдахином, накрытая шелковым бронзового цвета покрывалом с бахромой.

— Прежде чем ты скажешь что-нибудь… Матрас абсолютно новый. И, похоже, он воплощает все, что только можно пожелать от матраса.

— Ты уговариваешь меня? Ты коварный соблазнитель, вот ты кто. Зуб даю, покупая этот матрас, ты преследовал отнюдь не благочестивые цели.

— А разве этот факт не приводит тебя в безумный восторг?

Хармони положила голову Кингу на грудь и принялась играть с нагрудным карманом на его рубашке.

— И почему мне казалось, что это я пытаюсь тебя соблазнить?

— Там, снаружи, так и было, но здесь… — Он пожал плечами. — Погоди, пока твоя кожа не ощутит прикосновение шелковых простыней.

— Сколько ты играл со мной?

— Играл? Или «играл»?

Хармони бросила словесные попытки сопротивляться ему. Она легко читала мысли Кинга, имевшие сейчас только одно направление, и заигрывать с его фантазиями было уже лишним.

— Плевать на простыни, — томно проговорила она. — Погоди, пока к твоей коже не прикоснется моя.

Глаза Пэкстона заблестели.

— Я более чем готов повторить старый как мир опыт.

— Тебе нравится знать, что в любой момент нас могут поймать на горячем?

— Нет. Мне крайне не понравилось, что нас так не вовремя нашли в пещере. Так что нет, солнышко. Все дело в теле. В твоем теле. Оно заводит меня так, как ничто и никогда.

Кинг посадил ее на кровать. Хармони попрыгала на ней, проверяя мягкость, а потом заявила:

— Прошу пардона, дорогуша, но есть еще два тела, в точности как мое.

Вскинув голову, Пэкстон тревожным взглядом изучил лицо Хармони, его брови сдвинулись.

— Надо было говорить о твоем сердце. Надо же! Я и подумать не мог, что узнаю тебя с первого раза.

— Кто бы знал! У чувака хороший вкус.

«Чувак» моргнул:

— Я хочу попробовать кое-что на вкус прямо сейчас.

— Еще рано, — поспешила ответить Хармони, активно избегая его ищущих рук. Тот факт, что он в восторге от тела, существующего аж в трех экземплярах, не на шутку растревожил ее. — Давай растянем удовольствие. Я тебе кое-что сыграю.

— Я сейчас не в настроении слушать музыку.

По-прежнему в одних оранжевых трусиках и бюстгальтере Хармони села на скамейку у пианино и начала играть и петь «Короля дорог»[40]. Получалось весьма неплохо, пока Кинг не сел у нее за спиной, заключив в ловушку из своих ног и рук.

— Продолжай петь, — прошептал он, засовывая руку в трусики Хармони спереди. — Это все для тебя, Хармони. Только для тебя.

Она честно пыталась петь и играть, но оргазм подбирался все ближе, пальцы двигались по клавишам медленнее, а слова и вовсе запутались:

— «В полночном поезде… третий вагон… за пятьдесят центов… король до…»

Экстаз показался неожиданным. Повернув голову, Хармони отчаянно поцеловала Кинга, как будто желая показать ему всю силу охватившего ее наслаждения.

Он дал ей передохнуть несколько минут, все время поглаживая ее по спине чуть ниже талии. Потом прикоснулся губами к виску и спросил, обдав чувствительную кожу горячим дыханием:

— Готова ко сну?

По венам заструилась новая порция желания. Еще ни один мужчина в ее жизни не был так неутомим в том, чтобы снова и снова доставлять ей удовольствие. Рука Хармони скользнула за пояс штанов Пэкстона, глаза цвета виски стали медовыми, а потом и вовсе карамельными с примесью горячего желания.

— Я голодна, — сказала Хармони.

У Кинга вырвался стон, быстро растворившийся в смехе.

Хармони с жадностью выпила этот звук до капли, припав к его губам. Сначала к верхней, потом к нижней, потом снова к верхней… Так продолжалось недолго: Пэкстон больше не мог сдерживаться и вихрем подхватил ее на руки. Острое предвкушение рассыпалось по телу Хармони тысячами мерцающих исцеляющих кристаллов. Он положил ее на кровать и в мгновение ока избавился от своей одежды. «Наряд» Хармони исчез еще быстрее.

Кинг навис над ней, большой, крепкий, твердый, готовый погрузиться в ее мягкое пульсирующее тепло, чтобы начать извечный танец страсти. Шелк каким-то непостижимым образом дарил совершенно новые ощущения, вознося удовольствие на новые высоты. Секс с Кингом. Наконец-то в постели.

— Потолок прозрачный, — неожиданно поняла Хармони.

— Это купол для осмотра местности.

— Жаль, что мы не видим звезды.

Усмехнувшись, Пэкстон начал чувственное путешествие по ее телу. Перевернув Хармони на живот, он прикоснулся губами к ее затылку и двинулся ниже. Волна трепетного наслаждения стирала на своем пути любые мысли. От Кинга Харомни нужно было больше, чем от любого другого мужчины. Осознав это, она изо всех сил пыталась сопротивляться всепоглощающей потребности в этом человеке.

— Войди в меня, — смогла она наконец сказать, едва не всхлипнув от отчаяния.

— Кричи от удовольствия, ведьмочка. Хочу еще немного послушать, как ты поешь.

Похоже, он гордился своей властью над ней, продолжая поглаживать внутреннюю поверхность ее бедер, но не приступая к самому желанному. Резко перевернувшись, Хармони схватила его за плечи, вонзив ногти в теплую кожу, и потянула на себя:

— Если ты не поимеешь меня сию же расцветущую секунду…

Приподнявшись на руках, Кинг одним длинным плавным движением заполнил ее изнутри, глубоко растягивая, даря умопомрачительные ощущения. О Господи… Вот это и называется полным удовлетворением. Хармони приподнялась ему навстречу, со стоном выдохнула и спела то, о чем он просил:

— Аллилуйя! — Она обвила ногами его бедра, чтобы он не вздумал выйти из нее, и серьезно сказала: — Грубо. Я хочу, чтобы это было грубо.

Он сделал так, как она хотела. Тело Хармони все еще подрагивало от нескольких яростных оргазмов, угрожавших затащить ее в блаженную тьму под хриплые несвязные стоны, а Пэкстон все не останавливался.

— Не могу насытиться, — отрывисто проговорил он, тяжело дыша. — Это сумасшествие, но мне… постоянно… мало…

Чувствуя неповторимый вкус победы, Хармони, не в силах отвести глаз, следила за тем, как Кинг пытается не сбиться с курса. И все-таки он проиграл в этой борьбе — на этот раз оргазм они испытали одновременно. Мириады крошечных горячих и в то же время ледяных звезд рассыпались в воздухе вокруг них.

Сполна насытившись подаренным наслаждением, Хармони с ликующей благодарностью целовала Кинга туда, куда могла дотянуться. Осыпав поцелуями его грудь и соски, она добралась, наконец, до губ. Она занималась любовью с его ртом, ощущая жгучую печаль от того, что так сильно нуждается в мужчине, который никогда не будет ей принадлежать.

Несмотря на это Хармони улыбалась, пока Пэкстон пытался укрыть ее и себя покрывалом. Как только это ему удалось, он лег рядом так, что теперь они напоминали две половинки кельтского кольца.

— Ты был великолепен, — проговорила Хармони, все глубже погружаясь в сонное марево.

Внезапно появилось странное ощущение, как будто кто-то выдернул ковер из-под ног, и она открыла глаза:

— Мы движемся?

— Это невозможно, — отозвался Кинг, крепче прижимая ее к себе.

— Кинг, мы катимся.

— Неа. Целая толпа здоровяков пыталась сдвинуть эти вагоны. Они ни за что не тронутся с места. — Он закрыл глаза.

— Мы ведь сцеплены с паровозом, чтобы оба вагона балансировали на возвышении и не скатились по склонам?

— Вовсе не обязательно.

— Гасси черпает энергию из моря, особенно когда бушуют такие грозы, как сейчас.

Глаза Кинга открылись:

— Так мы едем?

— А я тебе о чем!

Отпихнув его, Хармони вскочила на ноги, но вагон врезался во что-то твердое, и ее отбросило обратно на кровать. Вагон накренился, и со всех сторон посыпались деревянные щепки.

— Прорвемся через дверь, — решил Кинг, наваливаясь на Хармони.

— А ну-ка слезь с меня! — Она попыталась снова его оттолкнуть. — Сейчас не время для игрищ!

— Я же тебя защищаю!

Защита. Хорошая идея. Хармони успела сплести защитную сферу из белого света вокруг себя и Пэкстона за секунду до того, как треснули прикроватные столбики. Кружевной навес упал, и они запутались в нем, как мухи в паутине. А потом вагон вздыбился и как будто прогнулся, купол встретился с полом, пригвоздив их на месте, как тех же мух, но уже под стеклом. Под стеклом, которое даже не потрескалось?

— Уффф, — запыхтела Хармони, пытаясь сделать вдох. — Кинг, ты сильно на меня давишь.

— В куполе наверняка отпечатался мой зад. Мы с тобой, солнышко, мясная котлета в бутерброде из матраса и купола.

— Поверить не могу, что стекло не разбилось, — выдавила Хармони.

— Крепкая штука, — отозвался Пэкстон. — Это предшественник стекла, который использовали при строительстве аэропланов и первых самолетов.

— Великолепно. — Яркая молния высветила черное небо, и по куполу застучали капли дождя. — Мы в половине пути от двери в депо, но, похоже, конкретно застряли, — оценила ситуацию Хармони.

— Теперь тебе видны треклятые звезды? — резко спросил Кинг, но в этот момент, словно благословение, в небе блеснула луна, придав Хармони уверенности и сил. В тот же миг дверь депо отвалилась и упала на вагон. Возникло ощущение, что над ними захлопнулась крышка гроба, навсегда запечатавшая их в темноте. Вагон опять покатился.

Хармони начала читать молитву:

— Все в порядке, — начал увещевать Кинг. — Не бойся. Мы не скатимся со скалы. К тому же здесь песчаный пляж, а рельсы рано или поздно закончатся.

— Слава Богине.

— Сейчас прилив или отлив? — вдруг спросил он.

— Чего? — вопрос поставил Хармони в тупик, заставив почувствовать себя настоящей дурой.

— Рельсы идут… шли до самого Марблхэда. Я был уверен, что к нашему времени затопленная часть путей давным-давно ушла глубоко под воду, однако…

Решительно придушив на корню в который раз пытающуюся нахлынуть панику, Хармони воззвала ко всему, во что верила.

— Представь землю у себя под ногами, Кинг. Представь, что твои ноги в песке, что они пускают корни глубоко в землю. Представь и не отпускай этот образ. Корни удержат тебя на месте, а нервная энергетика укрепит их.

— Я бы съел резинового цыпленка[41], если бы это остановило вагон.

— Это не имеет ничего общего с верой, — разозлилась Хармони, — и отчаяньем делу не поможешь.

Казалось, их медленный спуск по холму приближается к концу. Грохот становился тише. Стало слышно, как позвякивают и потрескивают обломки и осколки вещей, составлявших обстановку спальни. Стук колес, замедляющих свой бег по рельсам, становился все размереннее. Так продолжалось какое-то время, но внезапно вагон остановился, как будто кто-то невероятно сильный потянул его обратно, зашатался и чуть не упал набок.

— Если нас перевернет, как блины на сковородке, — проговорила Хармони, — мы сможем выбраться из-под матраса.

— А еще из-под пружинного блока и тяжелой кроватной рамы, если не переломаем все кости. Ну или если не утонем.

— Позитив! — взвизгнула она. — Думай и говори только о хорошем!

— Сейчас нет времени впадать в истерику.

Хармони умудрилась схватить Пэкстона прямо за кожу и притянула к себе:

— Может быть, это наш последний шанс от души поистерить.

— Ай… Ой! Солнышко, ты мне плечи ногтями ковыряешь.

Она отпустила его и успокоилась. Вагон остановился. Стук сердца отдавался у Хармони в ушах, а грудью она чувствовала, как бешено колотится сердце Кинга.

— Мы спасены, — сказала она, и вагон, словно возражая, тут же закачался из стороны в сторону, а затем с рывком подался вперед.

— Какое счастье! — воскликнул Кинг, демонстрируя фальшивую радость, раз уж надо было быть позитивным. — Сейчас прилив. Океан всего-навсего пытается нас засосать.