Ловушка для ведьмы

Глава 5

НЕСМОТРЯ на отрицательную энергию и силу, ведьма замка Пэкстон не представляла собой угрозы. Что само по себе было удивительно, потому что враждебность и противоречия, похоже, были ее визитной карточкой. Но, с другой стороны, Хармони чувствовала, что хотя бы однажды в этом месте все-таки жила любовь, пусть и недолго.

Черно-красная обстановка была такой же эклектичной и противоречивой, как и сама ведьма, и несмотря на пустые картинные рамы говорила о ее любви к искусству. Хармони осмотрелась, потом открыла китайский черный лакированный сундук, но не нашла в нем пары к найденному раньше кольцу. На сундуке стояла изящная этажерка, полки в которой были заняты коллекцией дельфинов, сделанных из оникса, нефрита, слоновой кости и других материалов.

Хармони прикоснулась к прохладному ониксу. Она тоже собирала кое-каких «дельфинов», только ее «дельфинчики» были сделаны из силикона и работали на батарейках, о который ей пришлось бы долго и нудно рассказывать привидению из девятнадцатого века. Из коллекции в замке среди остальных выделялись бронзовая фигурка дельфина, держащего раковину наутилуса[9], композиция из трех дельфинов, вырезанных из розового дерева и играющих в стилизованных брызгах воды, и малахитовая русалка, управляющая колесницей с запряженным в нее дельфином. Образ русалки, управляющей дельфином, был весьма распространенным сюжетом. Поэтому у Хармони появилась надежда на то, что она, у кого в качестве личного тотема была русалка, сможет иметь хоть какую-то власть над человеком, тотемом которого был дельфин. С точки зрения магии это предположение казалось слишком оптимистичным, но все же Хармони почувствовала, что в некоторой степени владеет ситуацией.

Еще раз осмотревшись, она заметила, что даже у кресла-качалки красного дерева на подлокотниках была резьба, изображающая дельфинов. И это навело ее на мысль: а не имеется ли у каждых двустворчатых дверей в замке молоточка в виде дельфина?

Согласно кельтской мифологии, дельфин символизировал энергию воды. Должно быть, это как-то связано с тем, что призрак ежедневно в течение многих лет умудрялся производить просто оглушительные вопли. Могло ли привидение даже сейчас получать энергию из окружавшего остров моря?

От одной мысли о призраке с неограниченным доступом к источнику энергии сносило крышу. Хармони очень надеялась, что догадка была неверной, потому что если ее магическим способностям предстояло иметь дело с такой ведьмой, то сама Хармони окажется глубоко-глубоко в… тех самых расцветущих бурных морях, которые предсказывала Дестини.

Вздохнув, Хармони примирилась с судьбой и стала рассматривать комнату на предмет подсказок, которые могли приблизить ее к выполнению мистической миссии. Или хотя бы каких-то ниточек, которые уже всплыли на поверхность и могли указать ей, с чего начать. Прежде всего, нужно было отыскать вторую половину кольца. А еще, похоже, Хармони должна была защитить замок. Но защитить от призрака или ради него? И кого защитить? Пэкстонов или рабочих? Так много вариантов, и так мало времени. Вполне вероятно, что она ни на шаг не приблизилась к тому, чтобы понять, с какой именно целью ее сюда занесло.

Вот если бы встретиться с этой ведьмой лицом к лицу, это могло бы помочь.

Под черным балдахином скрывалась кровать, с одной стороны от которой стояла черная лакированная прикроватная тумбочка. В одном из ящиков в тумбочке Хармони нашла костяной крючок для одежды, который сохранил энергетику своей хозяйки. Сжав его в кулаке, она села на кровать и поняла, что крючок был изготовлен специально для той самой женщины, которая сейчас пребывала в не меньшем замешательстве, чем сама Хармони. Возможно, расстроенное привидение слонялось тут бесцельно сотню лет, а это кого угодно заставило бы выть.

Вся эта сверхъестественная путаница уже должна была проясниться, но нет же!

Чтоб подохли все хрустальные шары, но Хармони сейчас как никогда была рада, что взяла ведьмовской мешочек и повесила его себе на шею. Прикоснувшись к нему, она попросила указать ей путь.

Положив крючок на тумбочку, Хармони сняла с пальца кольцо и положила его рядом с крючком, словно предлагая призраку трубку мира. Впрочем, без трубки, без дыма и без самого призрака.

И как только она это сделала, в комнату ворвался ледяной поток воздуха, как будто только и ждал приглашения. Пахнущий, как сирень, которая долго простояла в вазе, холодный порыв ветра зловеще покружил вокруг Хармони, словно оценивая ее со всех сторон, а ледяной воздух щипал щеки, уши, затылок.

Хармони дрожала, но все-таки смогла протянуть руку и снова надеть кольцо, одновременно сглотнув подступивший к горлу комок.

Холодный воздух больше не прикасался к лицу, как будто призрак отступил на шаг назад, а через секунду стекло в раме прямо напротив Хармони покрылось инеем и треснуло.

На несколько мгновений она снова почувствовала тепло, пока леденящий холод не пробежал по ее левой руке. Кольцо стало таким холодным, что даже носить его на пальце было больно, но Хармони изо всех сил сжала кулак, чтобы удержать его на месте. Она понимала, что, потеряй она кольцо, провалит свое задание. Очень возможно, что кольцо было своеобразной магической версией карточки «Освобождение из тюрьмы» в «Монополии»[10].

— Жаль, что я не надела пальто, — стуча зубами, проговорила Хармони, тем самым давая призрачной сущности понять, что она в курсе ее присутствия, и внося нотку реальности в нереальность происходящего, а потом открыла покрытый лаком сундук. — Надеюсь, ты не против, если я позаимствую кое-что из твоих вещей, чтобы не замерзнуть. К тому же мне стоит начать поиски старинной одежды, иначе тиранистый владелец этого замка вышвырнет меня вон.

Хармони достала из сундука бордовый стеганый халат, потуже затянула на себе пояс и надела капюшон. Шею обмотала сразу несколькими разноцветными шелковыми шарфами. Пришлось заменить туфли на шпильках парой теплых меховых ботинок, очень похожих на эскимосские, и натянуть на руки желтовато-зеленые кожаные перчатки.

— Ну вот, — снова заговорила она, потирая руки, — где же мне искать старинные платья? Вот блин, уже поздно. Сюда идет наш хозяин.

Хармони легко почувствовала Пэкстона в коридоре за закрытой дверью. Смешно, но она в упор не помнила, чтобы закрывала ее.

Дверь распахнулась раньше, чем кто-либо из них успел до нее дойти.

Хармони стояла, напевая саундтрек из сериала «Сумеречная зона»[11] достаточно громко, чтобы Пэкстон ее слышал. Открывшаяся словно сама по себе дверь была вполне достоверным доказательством жизни после смерти, существование которой он раньше отрицал. Войдя в комнату, Пэкстон уставился на то, во что была одета Хармони.

— Куда смотрит полиция моды? Уверен, твои фото в ориентировках по всему миру.

Хармони глянула на свои унты, безвкусные перчатки и халат.

— Неужели я уже в списке подозреваемых?

— Как и все мы. С кем ты разговаривала?

— С призраком.

— Нет тут никакого призрака, — сказал Пэкстон, и дверь за ним громко закрылась, вызвав прилив эха по замку. — Ладно, все равно, — добавил он. — Она нарядила тебя для Хэллоуина?

— Так значит, это женщина?

— Откуда, черт возьми, мне знать?

От одного взгляда, которым наградил ее Пэкстон, Хармони почувствовала, как горячее желание разливается вдоль позвоночника, любовно облизывает грудь и внутреннюю поверхность бедер — иными словами, все те места, к которым он прикасался губами в своих фантазиях. Вот блин!

Как олень, зачарованный светом фар, она молча и неподвижно стояла перед Кингом Пэкстоном, пока он представлял себе все, что хотел с ней сделать, и в его фантазиях Хармони упивалась его прикосновениями и просила — нет, умоляла — о большем. Когда у него в мыслях ее накрыл оргазм, она резко выдохнула, и этот звук вернул обоих в действительность. Трудно было сказать, кто из них был удивлен больше.

Пэкстон потер лоб тыльной стороной ладони, в то время как увеличившийся до гигантских размеров член активно пытался сломать молнию на штанах и вырваться на волю. Хармони подняла голову и поняла, что он заметил, куда именно она только что смотрела.

— По-твоему, такой нарядик заводит, да? — спросила она, зная, что его реакция ничего общего с тем, во что она одета, не имеет.

— Что я могу сказать? Мое воздержание несколько затянулось.

— Похоже, все работает, как надо.

— О да.

— Ну, теперь это проверено.

Морщинки вокруг его глаз стали чуть заметнее, как будто он вот-вот собирался улыбнуться.

— Ты всегда говоришь, что думаешь?

— Почти никогда, — отозвалась Хармони. — Это место странно на меня влияет.

— Я тоже, как видишь. Хотя некоторые вещи говорят громче слов.

— Намнооого громче, — протянула она и снова глянула на его ширинку.

Похоже, Пэкстон начал справляться с эрекцией, но кому это было надо? Точно не ей.

— Смотри-смотри, — сказал он, потирая затылок, — и он никогда не…

— Ой, прости-прости! — спохватилась Хармони и шагнула назад, вписавшись в здоровенный шифоньер и от души стукнувшись локтем. — Аааай! — тут же вырвалось у нее.

Она потерла локоть, удивляясь, что они оба, казалось бы, ничем не обкурились. Впрочем, она вообще не курила, но вся ситуация была очень похожа на какой-то дурман.

Пэкстон шагнул к Хармони и развернул ее к зеркалу в полный рост. Поверхность сильно потускнела, но все же отражала достаточно хорошо, чтобы Хармони передернуло от собственного вида. Тем не менее, она повернулась к Пэкстону, уперев руку в бок и вздернув нос.

— Лично я, — начала она, — называю такой вид «бомж в коробке тоже царь» или «цирк уехал, клоуны остались». А ты что думаешь?

Он взял концы одного из шарфов, обмотанных вокруг ее шеи, завязал их у нее на макушке и расправил, словно кроличьи уши.

«Твердый характер, твердое тело». Кажется, так сказала Дестини. И вот он, во плоти, стоит перед ней, и ни одна мышца не скрыта под стобаксовой футболкой, которая наощупь словно растопленное масло. Опаньки, когда она успела положить руку ему на грудь?

Хармони резко отдернула руку, но ощущение твердых мышц все еще грело ладонь.

— Все, что тебе нужно, — заключил Пэкстон, — это красный нос, и будет нам цирк.

Пошмыгав носом, будто проверяя, не появился ли насморк, она поинтересовалась:

— Уверен, что он уже не красный?

Он взял ее нос обеими руками, согревая его. Тепло разлилось по телу Хармони, как желе по горячему тосту, и все внутри нее разом отогрелось.

Чтобы как-то приглушить свое возбуждение, она свела глаза к носу, чтобы посмотреть на его руки.

Сэр Галахад[12], увидев это, зашелся в приступе кашля, как будто у него в горле застряла куриная кость. Хармони попыталась пощекотать его, отчего он закашлялся еще сильнее.

— Хватит, — выдавил он, отстраняясь. — Не могу больше.

— Ты надо мной смеешься?

— Я никогда… — Он еще раз откашлялся и, наконец, задышал ровнее. — Я… не смеюсь.

Она не удержалась и снова вошла в ментальный магический контакт с настоящим Кингом Пэкстоном, чья потребность в смехе угрожала внешнему по-военному холодному и резкому поведению, с человеком, который изо всех сил старался защитить сооруженную им вокруг себя стену от любого эмоционального штурма.

К хренам эту стену. В данный момент Хармони хотела сосредоточиться исключительно на его физиологии, скажем, на месячишко. Как минимум. Всего какой-то один день она провела здесь, а ей уже казалось, что это место… именно то, где ей и нужно быть, и ей очень хотелось задержаться здесь подольше.

К величайшему ее сожалению, разделение мира на реальный и магический поколебать или игнорировать трудно.

— В этой расцветущей комнате страшно холодно, — проговорила Хармони, стягивая у шеи воротник видавшего виды халата. — А этот наряд лучше все-таки назвать самосохранительным, — добавила она, мысленно сравнив его со стеной Пэкстона. — И ты кое-что об этом знаешь.

За шестьдесят секунд он превратился из человека в робота. Все эмоциональные системы дали сбой и заржавели. Хармони почувствовала исходящий от него холод и почти услышала, как крошечная дверь в его стене захлопнулась и в ней щелкнул замок.

— А ты крепкий орешек, — сказала она.

— Ты имела возможность в этом убедиться. Я снова могу стать крепким и твердым. Если хочешь.

Ура!!!

— Без шуток?

Такая возможность привела ее в настоящий восторг, который чуть не превратился в эйфорию, как только она глянула на доказательство его слов. Пэкстон был на полпути к тому, о чем говорил. «Ну же, песик, дай лапу. Молодец. Теперь проси».

Он внимательно смотрел на нее, и наконец-то до него дошло, что их влечение было взаимным. В комнате неожиданно стало жарко.

— Кажется, у меня жар, — сказала Хармони, обмахивая ладонями лицо.

— Тогда у нас обоих, — отозвался Пэкстон.

Но он никогда бы не пошел на поводу у своих желаний. Это все, чем оставалось довольствоваться Хармони, чтобы не спорить с мыслями в его голове.

Они одновременно отступили друг от друга, ища глазами, чем бы занять руки. Однако за секунду до того, как Хармони осознала, как это случилось, они снова были рядом, и она расцветала под каждым его прикосновением, несмотря на то, что была с ног до головы укутана в халат. Вспыхнула молния, но только в ее голове, посылая электрические разряды в кончики пальцев рук и ног и глубоко-глубоко в ее душу. Эти разряды чувствовал и Пэкстон.

Он приоткрыл рот, подчиняя себе ее губы. Поцелуй был таким, будто он умирал от жажды и собирался выпить ее до дня, а она таяла в его руках, превращаясь в очень счастливый глоток воды. Пэкстон целовался, как профессионал. Не то чтобы Хармони доводилось с профессионалами целоваться, но она узнавала сексуальную опытность, когда сталкивалась с ней.

Он уже начал развязывать пояс халата на Хармони, но потом вдруг отчаянно что-то прорычал, резко отстранился, вписавшись спиной в стену, сполз по стене на пол, усевшись на корточки, опустил голову и положил руки на колени. Затем потряс головой и встал на ноги. Хармони успела к этому моменту затянуть пояс заново.

К Пэкстону вернулось самообладание.

Жаль, что она не могла так же быстро вернуть свое.

Он откашлялся, чтобы прочистить горло.

— Так значит… это та самая одежда, которую ты хотела купить? Вообще-то у нас тут есть и кое-что получше. Например, женское нижнее белье двумя этажами выше.

— Откуда ты знаешь?

— Нашел, когда был мальчишкой.

— И, разумеется, совершенно случайно.

— Разумеется. — Лучики морщинок вокруг его глаз снова обозначились четче. Такая мелочь, но сердце Хармони опять на мгновение остановилось. — Мне было тринадцать. Его тоже собираешься примерить? — Пэкстон взял ее за руку так, будто делал это каждый день. — Пойдем.

Он потянул в одну сторону, она — в другую. Он отпустил ее первым.

— Прямо сейчас мне не кажется это разумным, — сказала Хармони, но что-то внутри нее отчаянно не хотело слушаться и жаждало пойти за ним хоть на край света. — Я здесь еще не успела поискать.

— Пятьдесят мужиков внизу, только разок взглянув на тебя, скажут, что успела и даже нашла.

— Елки-палки, говорю тебе, твое привидение меня заморозило.

Пэкстон посмотрел на покосившуюся раму с треснувшим стеклом.

— Нет у меня никакого привидения, — сказал он, поправляя раму.

О Боже! Просто расцветущий выравниватель картинных рам! С раздутым донельзя эго, стеной, в которую замуровал все свои эмоции, и властью заставлять людей подчиняться одним щелчком пальцев. И это с ним она хотела покувыркаться? Впрочем, это в очередной раз доказывает, что сексапильная внешность зачастую куда сильнее рациональности.

— Если женщина-привидение есть в замке, то она есть и у тебя. И мы оба знаем, что она настоящая. За всю свою жизнь ты наверняка насмотрелся доказательств существования потустороннего, не считая куска разбитого стекла и очень вовремя открывающейся и закрывающейся двери.

— А то. Взять хотя бы тебя, — сказал Пэкстон. — Ты самое потустороннее существо из всех, кого я встречал. Ты часом не грохнулась с какой-нибудь другой планеты?

— А если серьезно?

— Думаешь, я тут шутки шучу? Ты меня пугаешь.

— Сосредоточься на проблеме. Есть какие-нибудь идеи, кем может быть этот призрак?

Пэкстон развязал «кроличьи уши» на голове у Хармони, как будто этот жест мог придать ему человечности, и отступил на несколько шагов.

— Здесь нет никакого призрака, — в который раз повторил он.

— Ты как будто в стадии подросткового отрицания, мальчишка-ураган. Я точно знаю, что кое-какие мыслишки по этому поводу завалялись в твоей голове.

Пэкстон обвел взглядом комнату, задержался на пустых рамах и вздохнул.

— Только один человек провел здесь всю свою жизнь. Она умерла в этой постели. Августа Пэкстон, больше известная как Гасси. Как говорила моя мать, Гасси никогда не уходила и не уйдет отсюда, потому что у нее есть какие-то незаконченные дела.

— У тебя была мать? Разве тебя не исторгла из себя какая-нибудь пушка во время залпа из двадцати одного орудия[13], который был призван предупредить землю о твоем появлении на свет?

— Это все старые привычки. Военная школа. Устав. Я стараюсь от этого избавиться.

— Избавиться? Да ты весь из этого состоишь. То есть, секундочку, я перефразирую. Ты прячешься за всем этим, как за щитом.

Пэкстон приблизился. Слишком высокий. И слишком близко, но недостаточно близко.

— Ты ничего обо мне не знаешь, — процедил он, возвышаясь над Хармони, что вообще-то казалось невозможным, потому что они были почти одного роста.

Чтобы не казаться ошарашенной или напуганной и не дать ему почувствовать свое превосходство, Хармони шагнула к нему. Теперь между ними не влез бы и лист бумаги. Впрочем, даже если бы и влез, то тут же занялся бы пламенем.

— У вас, сэр, стальной стержень вместо хребта над задницей. Когда ты отдаешь приказ, меня так и тянет отсалютовать тебе. Тебе нужен кто-то такой, кто заставит тебя расслабиться, вытащит из тебя всю эту военную муть, расплавит к хренам этот стальной стержень и научит совершать спонтанные поступки. И я прямо до смерти хочу попробовать себя в этой роли.

— Придется сильно постараться, ведьма-выскочка.

— Ну что ж, это вызов, который я не могу проигнорировать. Не переживай. Когда я разрушу твои стены, больно не будет.

— Ты оставишь мои стены в поко… Нет у меня никаких стен. Расслабиться — это одно, а потерять контроль — совсем другое дело. И я никогда на это не пойду.

Пэкстон схватился за ручку двери у себя за спиной, и она осталась у него в руке. По другую сторону такая же ручка, близнец той, что он держал в руке, упала на пол и несколько раз подскочила. Глухой звук отдался по коридору неестественно долгим эхом, напоминая Пэкстону о его глупости. Наверное, это Гасси сделала так, чтобы ручка скакала по полу. Пэкстон бросил стеклянную прозрачную ручку на кровать. Она скатилась на пол и тоже запрыгала, как резиновый мячик. Пэкстон зарычал. Хармони живо представила, как рычание вырывается из его груди во время секса, а он глубоко внутри нее, а потом… Чтоб подохли все хрустальные шары! Ей надо, наконец, взять себя в руки.

— Давай еще разок, — сказала Хармони, когда ручка перестала прыгать по полу.

— Ты реально выводишь меня из себя и хорошо это знаешь!

Хармони с вызовом вскинула голову:

— Тогда зачем ты сюда притащился?

— Чтоб меня черти взяли, не помню. А! Точно. Я волн… думал, что тебе понадобится помощь и защита. Ха-ха три раза.

С этими словами он толкнул дверь плечом. Дверь резко распахнулась и громко стукнулась о стену. Пэкстон расправил плечи, сунул руки в карманы и, насвистывая что-то себе под нос, вышел из комнаты.

Лакомый кусочек, однако. Он выглядел таким, даже когда уходил. Ну просто катастрофа! Он казался сексуальным, когда входил в комнату и когда выходил из нее. О Боже! Хармони отчаянно хотела, чтобы эти слова можно было применить к ней, и еще больше хотела увидеть, как он дойдет, наконец, до финиша.

— Я заставлю тебя расслабиться, солдафон! — крикнула она вслед Пэкстону. — Так заставлю, что мало не покажется, хочешь ты этого или нет!!!