Любовь солдата Фреда

26

— Батарея! Внимание! — раздался громкий голос лейтенанта Бранского. Затем последовала команда на открытие огня. Я достал из зарядного ящика снаряд и тряпкой стер с него тонкий слой смазки. Дач начал наводить орудие в цель. Я передал снаряд в руки Паулю Кольбе, достал картузный заряд, а в голове сверлит одна и та же мысль: «У Анжелы будет ребенок!»

В этот момент Пауль передал снаряд Руди. Тот послал его в ствол. Потом послал в ствол заряд. Шлавинский закрыл затвор. А у меня в голове та же мысль: «У Анжелы будет ребенок».

Унтер-офицер Виденхёфт поднял флажок. Руди Эрмиш дернул за боевой шнур. Земля вокруг нас нервно вздрогнула, в уши ударила тугая волна воздуха, а в голове все та же мысль: «У Анжелы будет ребенок!»

Над позицией поднялось облачко дыма и пыли. Вот оно начало оседать на раскаленный ствол орудия, на станины, зарядные ящики и маскировочную сетку… Наконец где-то далеко за лесом раздался глухой звук разрыва.

Прошло несколько томительных секунд, прежде чем лейтенант Бранский закричал нам: «Молодцы, ребята! Снаряд лег прямо в цель!»

Руди Эрмиш дружески ударил Пауля Кольбе по плечу и закричал:

— Валяй так и дальше!

— Я чувствую, тут попахивает внеочередным отпуском! — заметил Шлавинский.

— Откуда командир взвода знает, что мы попали в цель? — с недоумением спросил Дач.

— Эх ты, простота, — ответил ему Руди. — Неужели ты не знаешь, что на НП сидит капитан Кернер со своим наблюдателем и следит за каждым нашим разрывом?

— А… значит, комбат передал результаты по рации.

— Наконец-то дошло!

Я сел на зарядный ящик и стал смотреть себе под ноги. «Радуйся и ты вместе со всеми, — пытался я уговорить себя. — Никакого письма от Анны не было. И вообще нет никакой Анжелы… Но ведь письмо существует. Оно шелестит в кармане, стоит только опустить туда руку…»

К действительности меня вернул голос лейтенанта Бранского:

— Рядовой Беренмейер, к рации!

«И нужно же, — подумал я, — послать именно меня».

Большими прыжками я побежал в укрытие, где находилась рация. Оказалось, что мне всего-навсего нужно было подменить радиста, которого, по словам посредника, «убили».

Я надел на голову наушники и проверил долготу волны. Меня оглушила какофония звуков и помех. Послышалась иностранная речь. Наконец, сначала очень тихо, потом громче, я услышал:

— «Колокольчик», я «Подсолнечник»! «Колокольчик», я «Подсолнечник»! Как меня слышите? Прием!

Я начал крутить ручку настройки. В какой-то момент потерял нужную станцию… Пока искал ее, драгоценные секунды бежали.

«…Прием!» — наконец услышал я голос «Колокольчика». Посмотрел на таблицу позывных. Несколько раз перелистал ее, пока не нашел нужную страницу.

— …«Колокольчик»! Почему вы не отвечаете?

Я глубоко вдохнул и доложил:

— «Подсолнечник», я «Колокольчик»! «Подсолнечник», я «Колокольчик»! Как меня слышите? Прием!

Последовала пауза. Я с нетерпением вслушивался в треск и думал: «Скорее бы все это кончалось. Вернуться бы в казармы, лечь на койку и заснуть…»

К действительности меня вернула передаваемая по рации команда. Я записал ее в журнал донесений. Неожиданно передача прервалась.

Все, что мне удалось принять, я передал лейтенанту Бранскому. Прошла минута, другая, третья… Наконец была передана вторая часть приказа. Я снова записал все слово в слово в журнал донесений и тотчас же доложил командиру взвода. На какой-то миг я представил себе Петера Хофа, который сидит в своем окопе и вычисляет, вычисляет… На позиции все ожило. Послышались слова команды. Снаряды с лязгом были посланы в стволы… Снова пауза. На этот раз она показалась мне ужасно долгой. Каждую секунду могла последовать команда: «Огонь!»

Я ждал команду, а в голове сверлило: «Что теперь будет? Что теперь будет?»

«Огонь!»

Все потонуло в грохоте. В воздух поднялись тучи пыли. Настали долгожданные секунды…

Наконец я принял следующую команду: «Прекратить огонь! Все в укрытие!»

«Что случилось? — пронеслось в мозгу. — Неужели мы ошиблись и стреляли не туда, куда нужно?»

Лейтенант Бранский собрал весь взвод на полянке. На огневых позициях не осталось ни одного человека. Минут через пятнадцать из-за дальнего леса показались две штабные машины, оставляя за собой длинный шлейф пыли.

Из первой машины вышли командир полка и капитан Кернер, из второй, — несколько офицеров штаба.

Капитан Кернер подошел к нам и сказал:

— Товарищи, стреляли вы плохо. Ни одного точного попадания. Перелет почти на тысячу метров.

Все мы оцепенели. На несколько минут я забыл все свои беды.

«Это ужасно! Как же нам не повезло!» — думал я.

Проверяющие тем временем сверяли записи в журнале командира взвода и командиров орудий. Все сходилось слово в слово, цифра в цифру. Проверили прицелы на орудиях — тоже все в порядке.

Значит, ошибку надо искать в другом месте.

Два офицера направились к окопу вычислителя. Петер Хоф пошел за ними.

«Бедный Петер, — думал я, — вот и случилось то, чего ты хотел избежать: ты ошибся в расчетах — и вся батарея стреляла с одной и той же ошибкой. Ну и попадет же тебе теперь! Ты ведь еще и секретарь Союза свободной немецкой молодежи…»

Прошло несколько минут. Проверяющие посмотрели расчеты Петера. В это время мое внимание привлекла штабная машина, которая ехала в нашу сторону. Из машины вылез офицер. Он подошел к командиру полка и доложил, что разрывы снарядов легли на самом краю стрельбища и никакого ущерба не причинили.

«Хорошо хоть, что ущерба не нанесено», — пронеслось у меня в голове.

Тем временем офицеры, которые проверяли расчеты Петера, вернулись и направились к командиру полка. Один из них громко доложил:

— Товарищ полковник, вычислитель никаких просчетов не допустил. Все данные совпадают!

На какую-то долю секунды меня охватила радость. «Ну, Петер, на этот раз ты не ошибся!.. Но если не у тебя, то где же тогда, черт возьми, кроется ошибка? Уж не я ли виноват?»

В этот момент я услышал свою фамилию.

— Рядовой Беренмейер, к рации!

Я пошел за офицером.

— Какие команды вы принимали с НП, товарищ рядовой?

Я перелистал журнал радиограмм и показал свои записи. Офицеры склонились над журналом. Нахмурились, но ничего не сказали.

— Скажите, все, что вам передавали с НП, вы записывали слово в слово?

— Так точно! — ответил я.

— Сейчас проверим. — Офицер сел к рации, вызвал НП и приказал повторить все команды, которые были переданы мне.

Меня охватила дрожь.

— У вас в журнале записаны все команды? — спросил офицер радиста с НП.

В наушниках послышался утвердительный ответ.

— Этот радист здесь, — проговорил офицер и посмотрел в мою сторону. — Вы верно записывали команды?

Снова утвердительный ответ.

— Спасибо! У вас все в порядке. Конец!

Офицер положил микрофон и выключил рацию.

— Ошибку надо искать здесь, — сказал он своему коллеге и показал рукой на журнал, который он только что закрыл. — Товарищ рядовой правильно принял команды и записал, но перепутал дистанцию до цели. Вместо тысячи двухсот метров, принятых от радиста с НП, он передал вычислителю цифру две тысячи сто. Вот почему вся батарея стреляла с перелетом на тысячу метров. Из-за вашей невнимательности, товарищ рядовой, вся батарея получит плохую оценку по стрельбе!