Майами

30

Лайза спешила в отель. У нее редко возникало чувство, что она что-то упускает, а на этот раз оно крепко засело в ней. Это был инстинкт. Вечер на Саут-Бич только разворачивался, и в каждый миг возникали новые повороты и изгибы драмы. Роб принадлежал ей, но только пока. Он втюрился в Кристу, и это приводило Лайзу в неистовство. Но ведь Криста была влюблена в Питера Стайна. И это выводило ее из конкуренции. Но в любую минуту должна была появиться мамаша Баксовна в облике Мери Уитни с золотым ключиком от такого будущего, о котором Роб мог только мечтать. Да еще Стив Питтс парил, словно гологоловый гриф над каньонами. Да еще жуткая Мона, которая способна уделать горбуна из Нотр-Дам, если понадобится увести его от другой женщины, тоже положила свой голодный взгляд на Роба. Лайза взглянула на свое платье. Она едва могла разглядеть пятнышко крови, но знала, что оно там сидело. Единственная вещь, которая имела значение. Совершенство должно оставаться совершенством. Ее правило номер один.

«Кардозо» стоял на берегу. Она ворвалась в холл, не утруждая себя ответом на «алло» девушки за столиком администратора. Лестница или лифт? Ее покои находились на верхнем, восьмом этаже, однако лифт пришлось бы дожидаться целую вечность. Она кинулась на лестницу, одолевая ступеньки, словно это была бегущая дорожка в гимнастическом зале. Какого дьявола Криста и Роб вообразили, что им нужно играть в биллиард? О'кей, это была подходящая забава для возраста Лайзы, но Криста уже слишком стара для подобных вещей, ну а Роб слишком молод. Она воткнула ключ в скважину и ворвалась в комнату. Она уже придумала, какое наденет платье — облегающую «Монтану», от которой — она гарантирует — весь город сойдет с ума.

Она бросилась к гардеробу и быстро влезла в космический стиль «Монтаны». Она разгладила платье на лучшем в мире теле и проверила у зеркала результат. Она покрутилась перед волшебным стеклом наподобие Марии из «Вестсайдской истории». Красивая женщина, да, да, да. Она одета так, что сразит всех наповал.

Лунный свет струился в комнату с балкона. Она подошла к французской двери. К чему спешить? Мир всегда подождет свою звезду. Она распахнула створки настежь. Соленый воздух ударил ей в лицо. Она шагнула на балкон и направилась к перилам. Стояла великолепная ночь. Лунные лучи окрасили волны серебром. Силуэты пальм выделялись на безоблачном небе. Ночь для влюбленных. Она почувствовала романтическое настроение в теплом ночном бризе. Она взглянула через пляж на мелководье и увидела там обнимающуюся парочку. Она не завидовала им, потому что скоро тоже будет на их месте, занимаясь любовью более умно, с гораздо более красивым мужчиной, чем тот жалкий неудачник с пляжа. Или она не Лайза Родригес, богиня девяностых, девушка, которая устанавливает любовные стандарты для простых смертных? Она засмеялась. Ей действительно было немного жаль тех юношу и девушку. Она с жалостью думала об их незначительности и о банальности их хилых, неумелых объятий, когда они ищут глупого единения в эту банальную ночь, напоминающую почтовую открытку. Пока она смотрела на них, любовники разомкнули объятья. И затем, держась за руки, они побрели назад по песку в сторону дороги, что проходила под ее отелем. Лайза наблюдала за ними, и ее губа искривилась от ощущения надменного превосходства. Глядя на них, ничтожных, она чувствовала себя замечательно. Девушка шла хорошо, как модель. Их здесь много, на пляжах СаБи. Она улыбнулась сама себе, глядя на них. Они шли, тесно прижавшись друг к другу. Он выглядел немного похожим на беднягу Роба. Сложен был, впрочем, хорошо. И девушка была высокой, с очень хорошей осанкой. Телом она слегка напоминала Кристу, но, разумеется, лицо окажется весьма разочаровывающим.

Невозможно указать точно тот момент, когда Лайза узнала правду. Понимание нахлынуло со всех сторон, словно стремительное облако, заслоняющее солнце. Еще секунду назад в настроении Лайзы преобладали добродушие, свет и самодовольная снисходительность. В следующий миг все это улетучилось. Они находились на углу Океанской дороги, все еще держась за руки, но теперь они предстали во всем своем сексуальном блеске при свете уличных фонарей. Сердце Лайзы забилось о ребра так сильно, словно хотело выскочить из груди, а дыхание застряло в глотке, когда ее гормоны хлынули таким потоком, о каком она прежде и не подозревала. Она видела все своими собственными глазами. Рок, судьба, дьявол соединились вместе, чтобы сыграть последнюю шутку. Криста и Роб целовались на пляже в присутствии одного единственного зрителя. Лайза стояла в своей собственной ложе и смотрела спектакль. Она даже покритиковала исполнителей. Жажда отомстить сексуальным предателям взяла верх над всем остальным. Ей захотелось вспорхнуть с балкона, подлететь к ним и уничтожить пулями своей ненависти, облить их напалмом своей злобы, прожечь им души снарядами своей ярости. Она схватилась за перила балкона так, что побелели суставы, пока пыталась взять свои чувства под контроль.

Затем, нечеловеческим усилием, она загнала свои чувства внутрь, подобно тому как маг набивает до отказа комнату демонами. Она не стала осыпать любовников проклятьями с верхнего этажа отеля «Кардозо». Она не швыряла в них никакими предметами. Она сделала другое. Она вернулась в комнату. Она тщательно прикрыла за собой двери, затем неподвижно застыла в темноте, общаясь с Люцифером.

— Вы, ублюдки! — прошипела она. — Никто не смеет так поступать с Лайзой Родригес.