Мчась напролом

ГЛАВА ДВЕНАДЦАТАЯ

МАРГО

Я отправлюсь в ад.

Я ни за что не пройду через жемчужные ворота сейчас, не тогда, когда я здесь, внизу, собираюсь трахать себя рождественским украшением, а мужчина, которого я едва знаю, наблюдает за мной.

Иисус, наверное, катается в своей могиле из-за того, какая я хо-хо-хо.

Я официально сошла с ума, но пока плюю на кончик покрытого презервативом украшения и медленно ввожу его в себя, мне уже наплевать на то, что я в здравом уме.

— Блять, — стону я.

Украшение толще, чем любая другая игрушка, которую я использовала. Привыкание занимает несколько секунд, но вскоре я уже радуюсь необычным ощущениям, когда мои ноющие бедра раздвигаются шире, чтобы принять новое растяжение.

— Не слишком глубоко, — предупреждает Финн, и его голос звучит ближе, чем раньше. Я открываю глаза и вижу, что он стоит, положив руку на стол, и смотрит на меня. — Еще немного, Марго, а потом тебе нужно остановиться.

Каким бы приятным ни было это украшение, я хочу его член. Я хочу, чтобы он был во мне, как прошлой ночью, и я скучаю по его телу на моем.

Я сдвигаю елку еще на дюйм вперед и стону, чувствуя себя так хорошо, хотя делаю что-то неправильно.

— Положи телефон обратно на свой клитор, пока я заканчиваю запись, — говорит он, и мне нравится, как властно звучит его голос. Это побуждает меня к действию, и я опускаю телефон ниже живота, чувствуя, как по мне прокатывается вибрация.

— Это слишком. — Я закрываю глаза от перевозбуждения. — Почему ты не трахаешь меня?

— Будь хорошей девочкой и терпи, Марго. — Он прочищает горло и снова начинает читать. — Максин издает те же звуки, что и на прошлой неделе, когда я слышал, как она кончает, и я могу сказать, что она близка к этому. Она поворачивает запястье, чтобы найти новый угол, и поднимает спину с кровати. Ее ноги волочатся по простыням, а пальцы выгибаются. Интересно, как бы она выглядела на заднем сиденье моего мотоцикла? Как бы она выглядела на рукоятке ножа или стволе пистолета. Невероятно, наверняка. Она трахает себя сильнее, и я завороженно наблюдаю, когда она вскрикивает. Стонет так громко, что соседи наверняка слышат, и я поддаюсь искушению, поглаживая себя, пока она кончает на игрушке, которую я хотел бы заменить своим членом.

Мой собственный стон совпадает с тем, который, возможно, издает девушка из книги. Это умопомрачительно. Самое грязное и развратное, что я когда-либо делала, но мне все равно, потому что оргазм так хорош, так нов, что я распадаюсь на части.

Я не успеваю опомниться, как из меня вытаскивают импровизированную игрушку. Теплые руки ложатся на мое бедро, а большой палец надавливает на клитор. Я дергаю бедрами в поисках того трения, которое только что было, а когда открываю глаза, Финн поглаживает свой член.

— Трахни меня, — шепчу я. — Жестко. Грубо.

— У меня все еще идет запись.

— Неважно. — Я стягиваю его треники, пока они не падают на пол. — Пусть все слышат.

— Я знал, что ты мне нравишься. — Финн смеется, пока я тянусь к нему, и переплетает наши пальцы. — То, что мы делали прошлой ночью, было нормально, Марго? Тебе все понравилось? Хочешь, чтобы я попробовал что-то другое?

Я провела с ним меньше двадцати четырех часов, но мне кажется, что я его знаю. Как будто эта доброта — не притворство, которое он разыгрывает, чтобы получить какую-то выгоду. Он говорит искренне, и я провожу рукой по его щеке.

— Прошлая ночь была идеальной. — Я впиваюсь зубами в его нижнюю губу, и мне приятно слышать тихое ворчание, когда я сглаживаю укус кончиком языка. — Это твой последний шанс, Финн. Заставь меня запомнить тебя.

Это разжигает в нем огонь, потому что он надевает презерватив на свой член. Прижимается к моему входу и обхватывает мои бедра с той силой, которая мне в нем нравится. Наши взгляды встречаются, я слегка киваю, и он поворачивается щекой, чтобы поцеловать внутреннюю сторону моей ладони.

Он вводит головку своего члена в мою киску, и я стону.

— Мы оба знаем, что ты не собираешься забывать меня в ближайшее время.

Он чертовски прав, и я ненавижу его за это.

Без всяких фанфар прошлой ночи, без всяких прелюдий, которые мы делали в первый, второй и третий раз, когда были вместе, он входит в меня, погружается до конца, пока я не чувствую его везде.

— Боже, — выдавливаю я из себя. Его член самый длинный и толстый из всех, что у меня были, и говорить с ним трудно. — Ты так хорош в этом.

— Твои прозвища милые. Финн — это просто прекрасно. — Он упирается руками в изгиб кресла позади меня и покачивает бедрами. — Я трахаю женщин уже много лет, и никто не ощущался так хорошо, как ты.

Я почти сгибаюсь, как крендель, но его слова очаровывают.

Я знаю, что он использует эту фразу, чтобы сделать момент более интимным и личным. На самом деле он в это не верит, но на полсекунды я притворяюсь, что он верит.

Я притворяюсь, что это то, что мы делаем каждый день, и только поэтому провожу ладонями по его плечам и шепчу:

— Поцелуй меня, Финн.

Его губы захватывают мои, я вкладываю в наш поцелуй все, что у меня есть. Это компенсирует то дерьмо, которое я пережила с Джереми. За годы неудачных свиданий и глубоко укоренившийся страх, что я никогда не захочу остепениться, потому что могу быть недостаточно хороша.

Мы словно играем в игру, кто из нас агрессивнее, и я думаю, что Финн, возможно, выигрывает, потому что он обхватывает мою ягодицу. Входит в меня, в то же время его язык касается моего, и я никогда не думала, что грубый секс может быть таким сладким и чувственным.

Под этим углом он может проникнуть глубже, чем прошлой ночью. Он использует свой рост в своих интересах, толкаясь вперед, наши тела соединяются и находят ритм, которого я никогда не испытывала с другим партнером.

Шлепки нашей кожи эхом отдаются вокруг нас, но мои стоны заглушают их. Его пальцы движутся на мои бедра, удерживая меня, пока острые ногти оставляют полулунные следы на изгибах моего тела.

— Блять, как же я люблю твою пизду, — задыхаясь, говорит Финн. Он смотрит на меня сверху вниз, с лазерной точностью фокусируясь на моих подпрыгивающих сиськах. — Как я могу сделать это лучше для тебя, Марго?

— Не мог бы ты… — Я осекаюсь и беру его левую руку, направляя ее вверх по животу. Он щиплет мои соски, и я резко вдыхаю, тяну его прикосновения все выше. — Мое горло. Я хочу, чтобы ты сжал мое горло.

Его глаза вспыхивают от вожделения.

— Да?

— Да. — Я киваю, и его пальцы обвиваются вокруг моей шеи. — Сильнее.

— Если будет слишком сильно, постучи по моему бедру, поняла?

— Да, папочка, — шучу я, и не упускаю из виду, как сильно он в меня вжимается. Как его большой палец проводит вверх и вниз по моему горлу, пока удовольствие нарастает в моем животе. — Это так приятно.

Мы поддерживаем энтузиазм друг друга, толкаемся, и я поднимаю бедра навстречу его толчкам, хватка на моей шее становится чуть сильнее. Мы синхронно задыхаемся, и когда Финн сжимает меня достаточно сильно, чтобы размыть границы моего зрения, я понимаю, что близка к тому, чтобы развалиться на части.

— Я близко, — шепчу я. Моя энергия иссякает, и я чувствую, как двенадцать часов агрессивного траха настигают меня. — И когда я кончу, я хочу, чтобы ты наполнил меня.

— Черт возьми. — Он наваливается своим телом на мое. Его бедра ударяются о край кресла, а рука, лежащая у моего горла, перемещается к голове. Он тянет за концы моих волос достаточно сильно, чтобы я откинула шею назад и посмотрела на него. — Я могу поклоняться твоей киске весь день. Кончи для меня, Марго. Покажи мне, как хорошо ты умеешь доить мой член.

Этот глубокий голос заводит меня, и я вскрикиваю, оргазм обрушивается на меня, как волна. Он окутывает меня, охватывая все тело до самых пальцев ног. Я бьюсь в конвульсиях и трясусь, наслаждаясь кайфом дольше, чем когда-либо в своей жизни.

Движения Финна становятся небрежными. Его слова выходят невнятными, а глаза закатываются к затылку, когда я использую оставшиеся силы раздвинуть ноги, чтобы его член мог достичь новых мест. Еще один быстрый толчок бедрами — и он стонет. Разрядка подкрадывается к нему, когда я касаюсь его задницы и провожу пальцем по изгибу ягодиц.

— Черт, — задыхается он и замирает во мне. — Я никогда не делал этого раньше.

— Ты не думаешь, что это рай? — Я вздрагиваю, пока он выходит из меня, мои ноги болят и тяжелеют. — И, возможно, пришло время признать, что ты — человек-задница, мистер Мэтисон.

Он аккуратно стягивает презерватив по длине и завязывает его, выбрасывая в мусорное ведро в углу комнаты. Финн хватает забытое украшение, лежащее на его столе, и опускается на колени, прижимаясь горячими поцелуями к внутренней стороне моего бедра.

— Можешь дать мне еще один? — спрашивает он, проводя пальцем по верхушке елки вдоль моего входа. Он лижет мой клитор, и я скулю. — Еще один, прежде чем ты отправишься в путь.

Я не уверена, что у меня хватит сил, но все опасения по поводу недостатка энергии испаряются, когда Финн поклоняется мне, уговаривая довести меня до третьего оргазма, пока он нежно говорит мне о приливе адреналина, наполняющего мои вены.

Он быстрый и резкий, удивляя меня, когда он плюет на мою киску, а затем растирает слюну по украшению. Блаженство последних двадцати минут оседает в моих костях, и на глаза наворачиваются слезы.

— Я не могу… — умоляю я.

Это слишком.

Я слишком устала. Слишком измучена, чтобы делать что-то еще.

Финн роняет украшение на землю, и оно разбивается вдребезги. Он подхватывает меня на руки и меняет положение: садится в кресло и обнимает меня.

— Я держу тебя, — шепчет он, поглаживая мои волосы. — С тобой все в порядке.

Глубокая усталость сковывает мое тело, и из меня вырывается всхлип.

— Прости меня. Я не знаю, почему…

— Много стимуляции. Недостаточно сна. Это моя вина. Я должен был…

— Ты был идеален, — шепчу я, потому что так оно и было. Мои отношения на одну ночь еще никогда не были такими продуманными и приятными, и я хочу, чтобы он это знал. — Мне нужна минутка.

— Используй столько минут, сколько тебе нужно. — Финн целует меня в лоб и убирает с моей кожи мокрые от пота волосы. — Я здесь, когда ты будешь готова.

— Знаешь, ты просто замечательный. — Я закрываю глаза и прижимаюсь к нему, чувствуя нотки мятного запаха, который я ощущала прошлой ночью. — Спасибо.

— Спасибо. — Его пальцы танцуют по моему позвоночнику, и я вздыхаю, довольная и измученная. — Хотелось бы завернуть тебя в бант и положить под елку.

— Может быть, мы встретимся в следующем году в другом баре.

— Может, и встретимся. — Он встает и провожает нас до двери. — Готова принять ванну?

— Ты меня балуешь. — Мои глаза закрываются, и я уже наполовину сплю, пока он идет по коридору. — Очень, очень хороший парень.

Его смех теплый и глубокий. Этот звук я хотела бы запомнить, чтобы не забыть, насколько хорош был весь этот опыт.

— Сейчас сезон хороших парней, Марго Эндрюс.