Мчась напролом

ГЛАВА ПЕРВАЯ

МАРГО

Тот, кто решил, что бег — это хорошая физическая нагрузка, может отправляться прямиком в ад.

У меня болят ноги и горят легкие, когда я кладу руки на бедра на оживленном перекрестке. Я хочу только одного — сидеть на тротуаре и вести сидячий образ жизни в течение следующих четырех-шести недель, но не успеваю перевести дыхание, как переход меняется. Неприятный звуковой сигнал дает мне понять, что настала моя очередь двигаться, и я все ненавижу.

— Черт возьми. — Я вытираю лоб тыльной стороной ладони. Вся унция решимости, которая была у меня в начале этой четырехмильной пробежки, распадается вместе по швам с боку. Я больше никогда не хочу зашнуровывать кроссовки. — Иди на хуй, Джереми.

Джереми Мэтисон, придурок, с которым я встречалась полгода и который говорил мне, что я никогда не смогу пробежать полумарафон.

Я должна была игнорировать его насмешки. Мне следовало бы посмеяться над ним, потому что я не могу пробежать полумарафон, но я упрямая сука, и нет ничего более любимого в жизни, чем доказывать мужчине, что он не прав.

Полумарафон «Джингл Джангл» должен был стать для меня шансом похвалиться всем, что я сделала за последние двенадцать недель, но единственное, что я вижу, когда мои ноги касаются асфальта, — это ухмыляющееся лицо моего бывшего, пока он говорил, что я недостаточно сильна, чтобы выполнить что-то настолько физически сложное.

Я гримасничаю и продолжаю бег с новой решимостью. Качаю руками и увеличиваю темп, пока три мили превращаются в три с половиной. Вскоре выхожу на финишную прямую, и усталость накатывает на меня как волна, когда мои часы вибрируют, сообщая мне, что я достигла конца тренировки.

Слава богу.

Я выдыхаю и прислоняюсь к фонарю, размышляя, как, черт возьми, я собираюсь пробежать тринадцать миль за два дня, когда после четырех едва могу стоять на ногах.

Математика сейчас не работает, и последнее, что я хочу сделать, — это опозориться.

— Эй, — кричит мне парень с велосипедной дорожки. — Ты в порядке?

— Это очень сложный вопрос. — Холодный декабрьский воздух Чикаго кусает меня за кожу. Я дрожу и вытираю лицо футболкой, пытаясь согреться. — Неужели тренировки всегда такие ужасные?

Велосипедист фыркает и ставит ноги на педали.

— Если это не похоже на пытку, значит, ты делаешь это неправильно, — говорит он, и я закатываю глаза.

Этот чувак, возможно, занимается кросс-фитом. Он, наверное, съедает на завтрак восемнадцать яичных белков и выпивает свой протеиновый коктейль, как воду. А я в это время каждый вечер ложусь спать обезвоженной, потому что не могу вспомнить, что нужно пить достаточно жидкости, пока у меня не заболит голова.

Мы не похожи.

Наконец почувствовав себя устойчиво на ногах, я копаюсь в своем спортивном бюстгальтере и достаю телефон. Звоню своей лучшей подруге, пока иду четверть мили обратно к своей квартире.

— Тебе больно? Тебя преследовал мужчина? — спрашивает Катарина, когда отвечает. — Я говорила тебе купить кольцо с ножом и использовать его, если кто-то подойдет слишком близко. Исследование, проведенное в Англии, показало, что почти семьдесят процентов женщин подвергались домогательствам во время бега. Я не позволю, чтобы мы стали статистикой.

— Мне пришлось столкнуться только с приставаниями и парнем, который сказал, что ему нравится моя задница. Разве не печально, что это считается хорошим днем? — Я останавливаюсь, чтобы размять бедро, и почти стону от напряжения в ноге. — Как, черт возьми, ты делаешь это каждое утро?

— Что делаю? Размышляю о необходимости существования мужчин? Это довольно просто; я думаю, общество прекрасно функционировало бы без них. Подумай о том, как хорошо работал бы мир, если бы женщины были у руля.

— Спасибо за ободряющую речь о патриархате, но я имела в виду физические упражнения. Это мучительно.

Наступает пауза. На другом конце линии раздается звук ее дорогой кофеварки, и мне так хочется свернуться калачиком в одеяле и выпить эспрессо.

— Что я говорю об отрицательных сплитах, Марго?

— Ты говоришь мне, что я должна начинать медленно и заканчивать быстро, — бурчу я. Ее мантра еще свежа в моей памяти, но ее исполнительская часть потерялась в переводе. — Я понимаю тебя, Кэт, понимаю, но моя мантра гласит: чем быстрее я бегу, тем быстрее я финиширую. И, черт возьми, как же я хочу финишировать и покончить со всем этим. О чем я думала, когда регистрировалась на полумарафон и 5 км перед Рождеством?

— Мести, — говорит она, и я хмыкаю в знак согласия. — И твоя мантра никогда не срабатывает, поэтому я и подгоняю тебя в субботу. Я посажу тебя на поводок и буду сдерживать, если понадобится.

— Извращенка. Но мы должны освободить бегущих на поводке, Кэт. Они просто хотят быть дикими.

— Дикими до тех пор, пока не причинишь себе боль, выйдя за свои пределы. Где ты? Если ты рядом, можешь зайти выпить кофе, чтобы согреться.

— Вот почему ты моя лучшая подруга. — Я нажимаю брелок на воротах своего комплекса, поворачиваю направо, а не налево и направляюсь к зданию Кэт. — Я в тридцати секундах пути и чертовски замерзла.

— Дверь будет открыта, когда ты придешь, детка.

Я вздрагиваю, поднимаясь по лестнице на третий этаж. Не стучусь, плечом открываю дверь в ее квартиру и снимаю грязные ботинки в фойе.

— Я здесь. — Смотрю на свое отражение в зеркале в прихожей и чуть не смеюсь. Мои щеки ярко-розовые и обветренные ветром. Моя рубашка влажная от пота, а хмурый вид делает меня похожей на самого большого гринча, несмотря на рождественские украшения вокруг. — Мне понадобится полотенце, чтобы не испортить твою мебель.

— Это ИКЕА. — Появляется Катарина в большой толстовке и леггинсах, которые обтягивают ее спортивное тело, как вторая кожа. Она протягивает мне кружку, и я делаю глоток кофе, благодарная за то, что кофеин омолаживает. — Пожалуйста, не думай, что это высший класс.

— Мне все равно, что это, потому что этот напиток дает мне жизнь. — Я счастливо вздыхаю и следую за ней в гостиную. — Почему у тебя коврик для йоги? Я что, прервала твою тренировку?

— Нет. Я заставлю тебя размяться. — Она показывает на меня, потом на коврик, и я стону. — На задницу, Эндрюс.

— Я люблю лежать на заднице, хочешь верь, хочешь нет. Я предпочитаю, когда получаю от этого что-то хорошее, например, оргазм. А не дополнительную боль.

— Ты закончила свой цикл тренировок, и это поможет тебе чувствовать себя лучше. Обещаю.

— Спорно. — Я допиваю остатки своего напитка и опускаюсь на коврик. Свожу ноги вместе в позе бабочки и растягиваю пах. — Я уже говорила тебе сегодня, как сильно ненавижу твои садистские замашки?

— Много раз. Сообщение, которое ты прислала мне перед бегом, было очень красочным. — Катарина улыбается и садится на диван. Она подтягивает бедра к груди и ставит кружку на колени. — Как ты себя чувствуешь после забега?

— Если учесть, что меня свело судорогой через две мили после пробежки, то не очень, если быть честной. — Я вытягиваю ноги перед собой и тянусь к пальцам. — Я думала, что бег должен становиться легче, чем дольше ты им занимаешься.

— Такое иногда случается. У тебя сейчас период восстановления, а значит, все будет болеть сильнее, чем обычно. А еще ты более ворчливая, потому что меньше тренируешься. Элль Вудс и эндорфины, помнишь? В день соревнований на твоей стороне будет адреналин.

— Надеюсь, что так. — Я поправляю носок и пожимаю плечами. — Я хочу выступить хорошо, понимаешь? Не только из-за Джереми, но и для себя. Я провела двенадцать недель, превращаясь из человека, который едва проходил две мили в день, в человека, который собирается пробежать чертов полумарафон. Я не хочу, чтобы все тренировки были напрасными.

— Я буду рядом с тобой всю дорогу, и в субботу утром ты пересечешь финишную черту. Даже если мне придется тащить тебя на себе.

— Это и есть дружба.

— Это твой победный круг, Марго. Шанс отпраздновать все, чего ты добилась, включая отказ от своего хренового бойфренда.

Я смеюсь.

— Он был довольно хреновым, не так ли?

— Не знаю, что хуже: когда он приставал ко мне, хотя знал, что я твоя подруга, или когда он заставил тебя идти домой из бара одну, потому что у него болела голова.

— Головная боль, определенно. Но это потому, что у него никогда не болела голова. — Я разминаю икры костяшками пальцев и шевелю пальцами ног. Мышцы чувствуют себя лучше, и я ненавижу то, что она была права насчет растяжки. — Спасибо, что выслушала все мои жалобы и нытье.

— Жалобы и нытье — это ритуал бегуна. Это и потеря ногтей на ногах.

— Вот почему я никогда не буду участвовать в марафоне. Это так противно. — Я ложусь на спину и поднимаю руки над головой. — Но я готова. Не могу дождаться, чтобы увидеть, как все пройдет.

— Все пройдет отлично, потому что ты крутая, Марго Эндрюс. — Катарина опускается на пол и кладет голову мне на плечо. — И я чертовски горжусь тобой.

Я улыбаюсь потолку, впервые за весь день чувствуя себя полной надежд и праздничного настроения.

— Я тоже чертовски горжусь собой.