Между нами ничего не было

«Мандарин»

Кира

У Эмиля есть одна очень странная особенность. Каждый раз, когда он принимает пищу — то есть завтракает, обедает или ужинает, он съедает по одному мандарину.

Еще на этапе, когда мы только начинали совместную работу, я это заметила. Помню, как-то раз мы приехали на переговоры в один из московских ресторанов (а это были мои первые переговоры, поэтому я так детально отложила в памяти буквально каждый момент), и он первым делом спросил, а есть ли у них мандарины. Официант уточнил, но, к сожалению, столько желанные цитрусовые вышли из чата.

«Закончились, но мы можем предложить вам апельсины. Они очень сладкие…»

Это предложение было встречено, мягко говоря, прохладно. А если честно, то откровенно плохо. Эмиль сморщился, отказался и весь обед сидел с таким выражением лица, будто время сломалось и вот-вот случится апокалипсис. Сначала я не поняла прикола и решила уточнить у Кристины, но она сказала, что я придумываю. Мол, человеку просто в моменте захотелось. Однако это было не так. Я стала наблюдать и выяснила, что Эмиль действительно, прежде чем съесть основную еду, первым должен употребить мандарин. Иначе все. День испорчен и вообще, гори все синим пламенем.

Долго я не решалась спросить, а почему так? Что-то вроде слишком интимного и личного, о чем задавать вопросы просто…ну, не комильфо как-то. Все, что я делала — это носила с собой три мандарина в контейнере. Везде. И всегда. Передавала даже «под партой», в качестве запрещенной контрабанды. А потом, когда наши отношения перешли…ну, кхм, на другой уровень, однажды я все-таки задала этот вопрос, который столько лет меня мучил. Ответ был поразительно…простым.

Оказалось, что мандарин — это его любимый фрукт, и стопора в этом вопросе у него не было. Я его в этом понимаю, конечно. Если мне что-то нравится, я тоже могу съесть сразу очень много. Взять хотя бы вишню, которая росла в огороде у моей бабули. Как-то я съела слишком много, и потом меня тошнило ей же всю ночь. Не очень звучит, согласитесь.

Так вот. У Эмиля стопора не было тоже. Родители не могли его остановить, и доходило даже до аллергии. Тогда, чтобы избежать плачевных последствий, отец хитро поспорил с ним. Мол, ты не сможешь целый месяц есть по одному мандарину за прием пищи. Ну, не сможешь. Слабенько у тебя, сынок, по самоконтролю. Так бывает. Тогда он, как самый настоящий, юный мужчина, решил доказать обратное. Целый месяц он ел по одному фрукту за прием пищи и… да, вот так сложно и одновременно просто выработал у себя привычку.

С-самоконтроль. Д-дисциплина.

Сейчас он продолжает вести эту привычку дальше и работать над собой. Вполне себе крутая практика, которую, кстати, с учетом на то, что у нас скоро появится ребенок, неплохо было бы взять на вооружение. Я имею в виду, такую ловкую, родительскую хитрость.

Но пока я только чищу мандарин и кладу на тарелку Эмиля, а сама улыбаюсь. Его отец рассказывает интересную историю о том, как они привыкали к жизни в Италии.

- А я никогда не была в Италии, - говорю с легкой грустью, - Но всегда мечтала увидеть Колизей. Мне кажется, что там ты себя чувствуешь, как будто бы внутри истории…

- Так не беда! Что говорит доктор про беременность?

- М?

- Все хорошо проходит?

- А. Да! Да, конечно, - киваю и слегка краснею из-за собственной глупости, - Она говорит, что ребенок в порядке, никаких патологий нет, и если все будет продолжаться дальше в таком же темпе, то мы родим здорового малыша.

Рамзан Ильясович мягко улыбается в ответ.

- Ну, слава богу. Значит, вы можете прилететь к нам в гости.

- Ой, что вы. Я просто так сказала и...

- Ничего не хочу слышать. Ждем!

Бросаю взгляд на Эмиля, который уже прикончил половину мандарина, а теперь сидит и сияет.

Он вообще…все время такой. Сияющий. Когда я действительно попыталась отбросить в сторону весь свой негатив, то стала часто замечать его состояние. Оно ему идет. Глупо, конечно. Счастье всем идет, но оно ему особенно к лицу.

Ох, боже. Только не опять…

Иногда на меня накатывает какая-то раздражающая нежность. В основном она бесит из-за того, что я себя в ней чувствую дико дискомфортно. Будто право не имею и вообще…он со мной плохо, а я, как влюбленная идиотка, язык набок и побежала.

Стоп.

Ментально ударяю себя по рукам и снова смотрю на Рамзана Ильясовича, а потом на Марису Эльмировну.

- А почему вы вообще переехали в Италию? - выпаливаю первый пришедший в голову вопрос, но тут же краснею.

Черт. Это слишком…вольный вопрос, что ли. Мое какое дело?! Дура…

- В смысле…почему именно Италия? Вы сразу туда хотели, или были какие-то еще варианты?

Лучше я не сделала, но хотя бы немного вышла из ситуации. А может быть, нет?

В столовой повисает очень неприятная тишина. Батаевы все замирают как вкопанные, и воздух…знаете, как бывает? Когда ты спрашиваешь явно не то, что хотели бы услышать, он всегда становится вот таким. Неприятным. То есть слишком густым…

Острожно смотрю на родителей Эмиля, потом на самого Эмиля и хмурюсь. Они странно переглядываются.

Черт…

- П-простите…я…неважно. Полезла не в свое дело, я не…

- Нет-нет, - успокаивает меня его мама, бережно сжимая мою руку, - Не волнуйся. Дело не в тебе.

- Да, Кира, все хорошо, - кивает Рамзан Ильясович, а Эмиль наконец-то поясняет.

- Все дело в моей младшей сестре Айше.

Его голос звучит тихо, а взгляд…в нем отражается боль и волнение. Я сразу это вижу, стоит мне только заглянуть ему в глаза…

- У нее…кхм, очень проблемный брак. Когда ее муж получил должность в Италии, родители поехали следом. Чтобы быть рядом.

Объяснение короткое, но достаточно емкое, чтобы я поняла. Не спрашивай больше об этом. Тема не из приятных, и что там за проблемы с мужем — остается только догадываться. В кошмарах.

Хочется еще раз извиниться, но я не успеваю. Отец Эмиля усмехается и хлопает в ладоши.

- Так, дети, ну, рассказывайте.

Эмиль натягивает на губы улыбку и поддерживает этот шанс соскочить с неприятной темы.

- О чем именно?

- Как это о чем? Да обо всем! Ваши планы, конечно же! Свадьба, роды. Я все хочу знать! Кто будет?

- Па-ап…еще же рано совсем. Мы не знаем и…

Они начинают разговаривать, отшучиваться. Воздух постепенно становится таким, какой он был.

И только Мариса Эмильевна притихла…

Черт…нет, все-таки зря я открыла свой рот…

***

Ужин проходит замечательно. Уже на этапе свадьбы и нашего решения подождать, мама Эмиля отбросила в сторону свои печали и стала принимать активное участие. Она обещала мне во всем помогать. Это хорошо. Кажется, у нас получилось, по крайней мере, начать выстраивать теплые отношения. Надеюсь, по крайней мере, что в своих ощущениях я не ошибаюсь.

Об этом я думаю, пока мою посуду. Мужчины удалились в кабинет. Эмиль хочет показать какой-то проект, но, наверно, больше хочет просто поговорить с отцом. Я не против. Мариса Эмильевна ушла в комнату.

Спокойно.

Волнение мое прошло, и я себя чувствую почти комфортно. Журчит вода, я тихо напеваю песню под нос и не слышу, как в комнату входят…

- Это что такое?!

Вздрагиваю и резко поворачиваюсь. Мама Эмиля застывает с огромными глазами, а через мгновение тихо прыскает и тихо извиняется.

- Прости, пожалуйста. Я не хотела тебя напугать…

- Да я…думала, что вы решили отдохнуть…и…не ожидала просто.

- Сама виновата. Хотела пошутить, не получилось. Ты почему посуду моешь, Кира?

- Эээ…

Странный вопрос, который поставит любого человека в тупик. Озадаченно смотрю на свои руки, потом на нее. Что в таких ситуациях нужно отвечать?

Я отвечаю правду.

- Если честно…я как-то растерялась и не знаю, что на это ответить.

Мама Эмиля улыбается мне и кивает, а потом обходит кухонный гарнитур.

- Ясно. Тоже не любишь посудомойки все эти дурацкие?

- Просто не вижу смысла включать ее из-за пары тарелок и бокалов.

- Да, - усмехается она, - Понимаю. Можно?

Она кивает на губку в моих руках, но я мотаю головой.

- Да нет, не нужно. Мне несложно, а вам бы отдохнуть. Перелет все-таки…

- У нас в доме действует правило, дорогая. Кто готовил, посуду не моет. Давай мне.

Это звучит не командным тоном, а очень мягким голосом, от которого внутри все-таки вибрирует. Таким тоном обычно признают одну хозяйку на кухне, и мама Эмиля явно не на себя намекает.

Приятно. Она отмечает мою значимость, даже если я ее пока сама не особо ощущаю.

Сдаюсь.

Передаю ей губку, но встаю рядом.

- Тогда я буду вытирать.

Она дарит мне улыбку, и мы принимаемся за работу. Мне нравится…все так просто и спокойно. И с ней — просто и спокойно. Нет абсолютно никакого напряжения…

- Могу быть с тобой откровенна?

Твою мать. Накаркала…

Еле успеваю схватить тяжелый вздох за хвост, чтобы он не выпал ненароком и не испортил идиллию. Киваю. Она бросает на меня взгляд и опускает его на свои руки.

- Эмиль очень обтекаемо рассказал нам про ваши отношения, но…я буду с тобой честна.

Бле-а-а…это очень дурное начало…

- …Я тебя узнала.

Бам! Бух! Бдыщ!

У меня внутри все несется прочь… Моментально краснею и теперь не знаю, что должно произойти, чтобы я подняла глаза. Мариса Эмильевна не настаивает. Она тоже на меня не смотрит, продолжая равномерно и спокойно намывать тарелки.

Ну, блин…все-таки я хреново разбираюсь в людях, да? Не могло же быть все настолько хорошо. Сейчас меня ждет длинная, грубая речь, благодаря которой я снова почувствую себя дерьмом…

Замечательно. И…

- Я рада, что он развелся с этой девчонкой, - неожиданное, тихое заставляет замереть.

Я вся обращаюсь вслух, расширила глаза и гляжу на нее. Чего ожидать...да без понятия совершенно! Мариса Эмильевна еле заметно улыбается.

- Ты скоро поймешь сама, как…сильно каждый родитель хочет, чтобы его ребенок был счастливым. Когда Эмиль привел домой эту Кристину…я сразу поняла, что с ней он счастлив не будет. Знаю, ты, скорее всего, думаешь, что наше "резко-негативное-отношение" к ней было основано исключительно на предубеждениях, но…это не совсем правда. Мы с Рамзаном реалисты. Мы знаем, что так как жили почти всю жизнь в России и воспитывали своих детей в уважении к этой стране, шанс того, что кто-то из них пойдет…другой дорогой, качественно возрастал. Конечно, Мадина нам была ближе. Я отрицать этого не буду. Когда Эмиль сказал, что у них ничего не получается, и что они вместе несчастны — мы…смирились. Не сразу, но смирились. Это ты тоже скоро поймешь, когда родится твой малыш. В конце концов, никакие предрассудки не могут быть важнее его счастья. Ничего не может.

- Почему тогда? - срывается еле слышное с губ.

Мариса Эмильевна грустно улыбается.

- Ты всегда чувствуешь человека, которого любят твои дети. Не знаю, как это получается, но как только ты даешь жизнь, у тебя открывается какой-то…третий глаз, что ли. Не знаю, - она поднимает на меня взгляд и чуть хмурит брови, - Но ты это чувствуешь. Ты знаешь, какой человек искренне относится к твоему ребенку, а какой только играет в эту искренность.

Наверно, мне нужно что-то ответить? Только я не могу. Мне страшно узнать, что она увидела во мне, и вообще…нужно ли говорить хоть что-то? Кажется, это будет лишним…

Мариса Эмильевна улыбается.

- Кристина была…я не хочу ничего плохого говорить про нее, правда. Но она…как женщина...просто глупая. Девочка застряла на каком-то подростковом этапе, словно тогда что-то в ней надломилось и не позволило ей вырасти.

- В смысле…

- Она неправильно понимает любовь. Для нее любовь — это страсть, и она намеренно и с большим трудом не позволяет ей вырасти и стать глубоким чувством. Пока этого с ней не произойдет, она никогда не изменится. В этом плане мне всегда было ее жалко. Кристина намеренно взрывает воздух вокруг себя, создает конфликты. Дело тут даже не в капризах, хотя так может показаться изначально...нет. Это просто...детство. Для нее любовь — это яркие эмоции и вечная жизнь на вулкане. Как только становится тихо, ей кажется, что и любви никакой нет. А дальше все по новой. Да...мне было ее жалко, однако…это не значит, что ради жалости я была готова пожертвовать своим ребенком. Ты никогда и не будешь…

- Конечно.

- Я знала, что этот союз не будет вечным. Эмиль другой человек. Наверно, так скажет каждый родитель. Мы все...смотрим на ситуацию через призму своих собственных чувств. Я люблю всех своих детей. Для меня они всегда будут самыми лучшими, только...на этот раз все дело было в другом. Моой сын давно вырос. Бурные отношения с Мадиной, ну и вообще...Для него тот провал с их браком...многое значил и изменил. Возможно, так сразу и не скажешь, но он переживал. Эмиль искал спокойствия, семьи. Он всегда хотел семьи. Кристина ему не дала бы этого ощущения никогда, и я знала, что рано или поздно все закочнится. Только не знала...как это будет и сколько она отнимет у Эмиля, когда они поймут, что вместе им быть не по судьбе. Так что, когда он должен был приехать к нам, после того, что мы услышали…я была до ужаса напугана. Я боялась, что это его разрушит. И знаешь?

- М?

- Я была еще больше удивлена, когда вместо разбитого мужчины, на пороге появился решительный, уверенный в себе…мой Эмиль.

Кажется…я знаю, куда идет этот разговор, поэтому густо и сильно краснею. Мариса Эмильевна нежно мне улыбается.

- Поначалу я даже думала, что он притворялся, но когда Эмиль рассказал о тебе и о ребенке, все сложилось. Все было так просто…нужен был лишь правильный человек.

От последней фразы меня и вовсе дергает. Я тут же опускаю глаза на свои руки и хмурюсь. Такие слова — приятные слова, это да! Но…мне их слышать слишком...больно, что ли. Ведь это неправда…

- Я не думаю, что заслуживаю таких комплиментов, - говорю тихо.

Мариса Эмильевна берет меня за руку и чуть наклоняется так, чтобы словить мой взгляд. Она снова мягкая, нежная. Как мама…готовая помочь или успокоить. Просто быть рядом…

- Понимаю, почему ты так волновалась. Не стоит. Никто не знает о том, что было раньше. Только я, но я мать — моя задача помнить все окружение моих детей. Это останется между нами. Если ты будешь готова рассказать кому-то из моих дочерей, чтобы…ну, просто, знаешь? Иметь возможность с кем-то поговорить, ты знай, что всегда можешь это сделать. Они у меня очень добрые и станут для тебя поддержкой. Как и я.

- Вы ко мне все равно слишком добры…

- И ты переживаешь, что этого не заслуживаешь?

- А разве заслуживаю? Она была моей подругой, а я...ну...вы понимаете.

Повисает короткая пауза. Мариса Эмильевна пристально смотрит на меня, пока не смягчается...словно услышала или нашла в моих глазах что-то, что хотела там найти.

Или мне показалось?...

- Знаешь? Возможно, твой поступок кто-то бы и осудил, но на самом деле, пути судьбы ни у кого из них нет права осуждать. Помни это.

- Вы думаете, что это судьба? - тихо, горько усмехаюсь.

Мама Эмиля усмехается.

- Ты почистила ему мандарин.

- Что?

- Я заметила. И Рамзан это тоже заметил. Первым, что ты сделала — это почистила ему мандарин.

- Ну…эм…у него же традиция и…

- Ты его любишь.

Звучит, как удар под дых. Я опять застываю и не знаю, как мне себя защитить, вместе с тем не понимаю, нужно ли защищаться в принципе. Мама Эмиля кивает пару раз, снова принимаясь за мытье посуды.

- Спасибо тебе, что была с ним рядом, Кира. Теперь я за сына своего спокойна. Рядом с ним правильная женщина, и рядом с тобой он становится таким, каким был всегда. Мягким и нежным. Ребенком он всегда именно таким и был. Знаешь? Старшие дети часто недовольны, если им нужно следить за младшими, а Эмиль никогда не жаловался. Даже если он был занят своими делами, он никогда не отказывал мне в помощи. Он всегда шел на контакт. Сейчас, когда он вырос, конечно же, что-то изменилось. Он много масок на себя навешал, многое погасил внутри, но...рядом с тобой это меняется. Ему спокойно. Это самое важное по итогу — только рядом со своим человеком ты становишься по-настоящему спокойным. Зачем куда-то бежать и что-то делать? Обороняться? Ты чувствуешь себя в безопасности, и в этом больше нет необходимости. Теперь ты дома…

Хорошо, что отвечать на это у меня необходимости нет, ведь я совсем теряюсь и не знаю, что сказать в принципе.

Звучат шаги, смех, а через мгновение уже притворно-недовольный голос Эмиля.

- Кира, господи! Ты опять за свое?!

Тихо цыкаю и смотрю ему в глаза. Хмурится. Идет ко мне, забирает у меня из рук тряпку и кивает в сторону дивана.

- Ты уже много сделала, давай. На диван. Я сам все закончу.

- Ух ты, какой император! - смеется его отец, который тоже подходит к своей жене и забирает у нее губку.

В ответ на саркастично-усталый взгляд дергает плечами и парирует.

- И что ты так смотришь, любовь моя? Не хочу отставать от сына. Идите. Посидите, отдохните. Поболтайте. Мы сами справимся.

Вот так это и бывает, да? Мостик из теплых отношений с родителями супруга…у меня так просто не было никогда. Родители Саши…ай, в принципе сейчас уже не имеют значения. Ладно. Я просто ловлю какой-то приступ счастья и слишком эмоционально реагирую тихим всхлипом. Эмиль сразу смотрит на меня, делает шаг и касается слегка руки.

- Все нормально? - спрашивает тихо.

Я киваю.

Все очень хорошо, и мне даже не хочется отдернуться от него даже на рациональном плане собственной души. В этот момент мне просто плевать на обиды — я счастлива.