Между нами ничего не было

«Ша-ла-ла»

Эмиль

Прежде чем приехать домой, я еще долго нарезаю круги по ближайшему Подмосковью. Думаю. Мне есть много над чем подумать, много что вспомнить. Мне нужно время, чтобы сложить полную картину, и пока я это делаю, время неустанно мчит вперед. Приезжаю домой ближе к одиннадцати. Елена моет посуду, в квартире стоит теплый запах свежей выпечки и спокойная, мягкая тишина.

- Явился, - констатирует факт моя «милая» теща, бросив взгляд через плечо.

Я улыбаюсь.

Кого-то могла бы смутить ее резкость. Некоторых мужчин могла бы раздражать ее грубость. Нам вообще сложно встречать сильных женщин. Внутри нарастает какой-то протест, из-за которого ты начинаешь злиться. Конечно, «протест» — это скорее про банальный страх. Да. Каждый мужчина в той или иной степени опасается сильную женщину. Они ведь слишком независимые, умные. Может быть, слишком хорошо видят, кем ты являешься на самом деле. Будто бы читают тебя, как открытую книгу, а не всем нравится быть открытыми. Помню, Саша свою тещу терпеть не мог. Он всегда рассказывал истории, где она предстается неким монстром с клыками и когтями, но я не вижу ни клыков, ни когтей. Наоборот. Елена — очень прозорливая, умная женщина, и все дело именно в этом. Один ее взгляд, а ты как будто весь прочитан от корки до корки. Саше это очень не нравилось. Она ведь видела его суть и его обман. Мне скрывать нечего. Пусть читает. Я даже надеюсь, что она прочитает! Потому что не знаю, как уложить в обыкновенные слова все то, что есть у меня внутри.

- Явился.

Елена издает тихий смешок, медленно намыливая тарелку губкой.

- Счастливый.

- Да.

- Мне начинать волноваться?

- Вы же уже знаете ответ на этот вопрос.

Елена снова смотрит на меня, но на этот раз это длится чуть дольше, и ответа никакого не следует. Лишь тихая, еле заметная улыбка в уголке губ…

Я знаю, что она ничего не скажет. И я не жду. Меня тянет в другое место…

- Спокойной ночи.

- Спокойной.

Разворачиваюсь и иду в сторону коридора. С каждым шагом у меня душа звенит и вибрирует сильнее, и это очень странно, но это так.

Каждый момент.

Каждый наш момент сейчас всплывает перед глазами…

Смех Киры отдается внутри. Это подъем. С каждым шагом моя душа становится больше, и она сейчас похожа на меня самого в детстве, когда я бежал по лужам и был…так бесконечно, объемно счастлив…тогда и не нужно было ничего для счастья иметь. Родители подарили мне крутой, желтый дождевик, а еще сегодня они будут очень мной гордиться. Недавно я прошел олимпиаду по математике, пощелкал все задачки как орешки. Даже со звездочкой! И сегодня пришли результаты. Первое место. Я занял первое место! Представляю себе лицо отца, мамы. Меня самого распирает от гордости, но родители…они будут очень довольны. И этот день! Он похож на бриллиант. Переливается разными гранями, но переливается чисто, ярко и потрясающе. Такие дни, несомненно, взрослые называют «своими» — это когда все сходится к одному. К тебе. Просто все складывается так, как ты бы хотел видеть в своем-личном-идеальном-мире. В такие моменты душа твоя громко поет ША-ЛА-ЛА-ЛА!

Нараспашку.

И ширится, множится, пульсирует. Бьется…

Я прыгаю в лужу, брызги поднимаются искрящимся фонтаном вокруг, и каждая из них — прекрасна.

Такие дни ты хранишь в своей памяти до конца отпущенного срока. И я помню этот день посекундно, а еще я знаю, что сегодня у меня появился еще один похожий день, который я никогда не забуду…

Моя душа снова громко поет «ша-ла-ла», и она ширится, множится и пульсирует. По венам идет ток…

Я открываю дверь тихо, хотя знаю, что Кира еще не спит. Она ждет меня…

Такое потрясающее ощущение — знать, что тебя ждут…

Это действительно так. Моя жена лежит в постели, читает книгу под лампой с теплым светом, и когда я ее вижу — она сразу же видит меня. Не делает вид, будто меня здесь нет, чтобы разыграть обиду на позднее возвращение домой. Она не прячется. Кира смотрит мне в глаза и слегка улыбается.

Я знаю, что ей страшно. Появление Кристины в нашей жизни заставило ее поволноваться, и ей до сих пор страшно, что я не сдержу своего слова. Что буду ее обманывать, возможно? Ведь по ее мнению, я все еще испытываю что-то к бывшей жене, но…Кира не акцентирует на этом внимания. Она доверяет мне, тянется и сейчас слабо улыбается…

- Привет…

Я на мгновение замираю. Да, моя душа поет громкое «ша-ла-ла», пока я подмечаю все детали ее красоты, но вместе с тем эту самую душу давит стыд и сожаления. В попытках выбраться со дна, я допустил слишком много ошибок…

- Привет, - говорю тихо.

Облизываю пересохшие губы.

Да, я допустил очень много ошибок, пока бился в агонии собственной, ущемленной гордости, но сегодня…сегодня я не собираюсь врать или увиливать. Я хочу все это исправить, хотя знаю, что исправить все не получиться за одну ночь. Но сказать правду…кхм, это хорошее начало, правда?

Делаю шаг в комнату, прикрываю за собой дверь. Я знаю, что Кира не спросит меня, где я был и почему так поздно вернулся. Не уверен, что она ощущает…свое право на такие вопросы в полной мере, и это неприятно, конечно. Кира имеет право задавать мне любые вопросы! И она может спрашивать с меня по полной во всех аспектах нашей жизни, но такое, полагаю, тоже не строится за одну ночь.

Усмехаюсь тихо.

Какой же я мудак все-таки, да? Сам себя загнал в ловушку, из которой теперь выходить придется очень аккуратно. Медленно. Оценивая каждый свой шаг и каждое свое движение, чтобы не наломать больше дров. Ну, это ничего. Я справлюсь. Когда у тебя есть причина справиться — ты всегда найдешь на это силы.

- Что смешного? - спрашивает она, я только жму плечами.

Вообще-то, все. Я мнил себя гребаным гением, а по факту…факты из-под моего носа ускользали и прятались. Вот так бывает, да? Математический ли это склад ума? Или просто природная близорукость к эмоциям? Я не знаю, да и неважно уже. Из песни слов не выкинешь, историю не перепишешь. Единственное, что дается в нашу полную власть — это то, как будет выглядеть твое будущее.

Подхожу к постели с ее стороны, присаживаюсь на край, а потом поднимаю глаза. Мое будущее будет выглядеть честным. И с тобой.

- Я был у Кристины.

Кира замирает. Ее пальцы, держащие толстый томик какого-то классика, чуть подрагивают. В глазах рождается страх…

Не надо бояться…

Кладу руку поверх ее, чуть сжимаю теплую ладонь. Смешок снова срывается с губ, и сейчас я знаю, почему мне смешно. Я собираюсь открыть перед Кирой душу и не могу посмотреть ей в глаза. Мне дико-дико стыдно за все то, что я сделал…

- Мы с тобой не говорили о том, каким был наш развод, - начинаю тихо с глубокого вдоха, потом киваю.

Решил? Так говори все до конца. Можно было бы чуть приукрасить факты и что-то опустить. Ну, конечно же, можно! Да! Я бы мог утаить, как выгнал бывшую жену и чем ей угрожал, но я не стану этого делать. В любви, как мне кажется, главное — это доверие. Чтобы заслужить доверие — нужно быть честным. Сегодня я собираюсь показать Кире всех своих демонов без утайки и драпировки. Она должна знать. Она должна чувствовать, что у меня нет от нее никаких тайн, ведь только так я смогу снова построить доверие, которое так грубо разрушил…

Кринж, конечно.

Я не хочу это рассказывать! Стыд пульсирует сильнее, и что-то в моей голове шепчет: ты мудак?! Это не лучшая твоя идея! Она же сбежит! Как только она поймет, какой тварью ты можешь быть на самом деле — она от тебя сбежит. Это самое «что-то» еще сверху накидывает аргументов в виде воспоминаний о том самом моменте из моего офиса. Когда я был несправедливо жесток к единственному человеку в этой истории, который этого не заслужил:

«Ты монстр» — прошептала она тогда, и сейчас ты просто берешь и подтверждаешь это определение! Совсем, да?! Ебнутый…

Но.

Это малодушие, я знаю, а в любви нет места не только обману, но и трусости. Нельзя строить отношения на гнилом фундаменте. Нельзя ничего скрывать, тем самым задницу свою обнося забором. У твоего человека всегда должен быть выбор, а правильный выбор можно сделать, исключительно исходя из всего набора фактов, а не только из выгодных тебе условий.

Улыбаюсь, поглаживая кожу на ее ладони. Голос мой звучит тихо…

- Если честно, я бы безумно хотел это скрыть, чтобы ты никогда не узнала, до чего я дошел, но…ты имеешь право знать. Когда ты рассказала о ее измене, меня дико накрыло. О том, чтобы продолжать играть в брак, речи не шло. Я сразу решил — это развод. Но мне нужно было время переварить, и я уехал в бар, где сильно нажрался. В какой-то момент мне пришла гениальная идея: нужно получить юридическую консультацию! И я поехал получать эту самую консультацию там, где мне бы ее дали в любое время суток.

- К Мадине.

Киваю.

- Да. К Мадине. Она не знала, что я был настолько тупым мудаком и не заключил брачный договор, а когда узнала…наутро голова у меня болела не только из-за похмелья, но и из-за ее мата и крика. Конечно, я был виноват сам. Никого не послушал из чистого упрямства и какого-то мальчишества. А надо было.

- Зачем ты мне все это рассказываешь? - спрашивает она тихо, я усмехаюсь еще раз и жму плечами, а потом поднимаю глаза.

- Ты должна знать, как мне кажется. На что я…способен.

Кира чуть хмурится. Я вздыхаю и продолжаю, снова опустив глаза.

- Помнишь? Накануне всего этого, я улетал? Конечно, ты помнишь… - чуть морщусь, - Я никому не рассказал, куда именно я лечу. Только Бодров знал.

- И где же ты был?

- У родителей. Я позвонил им и все рассказал, но я поехал не для того, чтобы залечить раны.

- Зачем тогда?

- Чтобы переписать на отца все свое имущество, - отвечаю тихо и снова смотрю ей в глаза.

Как мне кажется, по крайней мере, на этом моменте, я обязан смотреть ей в глаза. Раз мне хватило духу все это дерьмо провернуть…

- То, что я сделал с тобой — не было местью. Точнее…как бы это обозначить? Мой поступок стал вишенкой на торте, но я всегда знал, что по-настоящему он ее не заденет. Ты тут ни при чём. Тут дело, скорее, во мне. Кристина меня никогда не любила, чтобы страдать от факта моей неверности, но ее эго? Оно бы пострадало.

Кире неприятно это слышать, но еще больше ей неприятно вспоминать. Она опускает глаза, чуть отодвигается, только я знаю, что именно так и будет, поэтому двигаюсь, напротив, ближе.

- Я знаю, что оправдаться никогда не смогу. То, что я сделал…ты не имела отношения к этой история, а я втянул тебя и поступил жестоко. Единственное, что я могу теперь — это объясниться с тобой. Если ты хочешь это услышать.

Я снова даю выбор Кире. Она может согласиться, а может отказаться, и на это решение влиять я уже не стану. Конечно, мне бы хотелось, чтобы она ответила положительно. Тогда появляется призрачная надежда, что меня услышат и поймут. Но. Я не стану…Если ей по-прежнему лучше молчать на эту тему, значит, мы будем молчать. В любом случае совокупность обстоятельств — это тоже не оправдание. Смягчающий фактор? Возможно немного. Но не полноценный «душ от грязи». Я все равно буду запачканным, потому что я это сделал. Так или иначе, были у меня причины или нет — не имеет значения. Я. Это. Сделал. Как фактофилу, этот момент для меня — база.

Кира молчит еще пару секунд, которые больше похожи на несколько маленьких жизней. Их я провожу с замиранием сердца и дыхания, в ожидании вердикта…

Наконец-то она поднимает глаза и кивает.

- Я хочу услышать.

С души падает гиря. Я все еще знаю, что не смогу стать чище и белее, чем я есть, но это возможность…объяснить все как было. И я ей пользуюсь.

- Я не стану врать и говорить, что начал это по какой-то другой причине, кроме той, которая действительно была.

- Хорошо.

Слегка киваю.

- В тот вечер в Башне…меня вдруг озарило стопроцентная уверенность в том, что ты в меня влюблена. Я раньше старался об этом не думать, отмахивался и…вообще, размышлять на эту тему было неуместно в принципе. Я был женат, и я хотел нормальной семьи. По моим меркам, в нормальных семьях муж не думает о подруге своей жены в таком контексте, но…в тот вечер все уже изменилось. Моя жена оказалась сукой, а человек, которому я верил, об этом знал.

Кира открывает рот, но я не даю ей сказать. Не сейчас. Потом все правки и комментарии, пока я решился говорить — дай мне сказать…

- Я очень сильно на тебя разозлился. Очень сильно! Мне даже казалось, что я в тот момент тебя ненавижу сильнее, чем Кристину. И так оно и было…

- Замечательно, - иронично вставляет она, а я улыбаюсь.

Глупая…ты ведь не понимаешь, да? Сильнее всего нас ранит обман тех, кто нам дороже всего...

- Прости.

- Судя по твоей улыбочке, тебе действительно "очень жаль".

- Я уже тебе говорил, что не жалею ни о чем.

Чтобы уколоть меня еще раз, Кира опять открывает свой чудный ротик, но сейчас этому не время. Потом. Все потом…

- Я безумно злился на тебя, да и в принципе злился безумно. И я хотел, чтобы ты знала, как сильно я злюсь, поэтому позвал тебя в Башню. Планировал ли я все то, что тогда случилось? Нет. Правда, нет. Я планировал вылить на тебя все свое дерьмо, а потом прогнать, но…ситуация дальше развивалась сама. Моего разумного участия в ней не было. Эмоции взяли верх, накрыло и понеслось. Я все еще не жалею о том, что случилось тогда и потом, но ты должна знать правду. Мне было ясно, ты захочешь уволиться, и встала дилемма: я мог тебя отпустить или мог воспользоваться положением, чтобы уколоть Кристину сильнее.

- И мы оба знаем, что ты выбрал…

- Да, - соглашаюсь тихо, но хрипло, - Знаем.

Повисает тишина. Я боюсь ее коснуться, но касаюсь. Плавно поднимаю руку, кончиками пальцев провожу по щеке. Мне кажется, что она непременно отшатнется, зашипит, чтобы убирался вон! Но Кира наоборот подается к моей руке, и мне сжимает сердце…

- Я хочу, чтобы ты знала. В самом начале это была агония. Ты должна знать, что я ничего не чувствовал, кроме желания отомстить и разрушить. Может быть, даже вас обеих.

Она кивает пару раз.

- Я уже поняла, но я не понимаю одного.

- Чего? - Кира медлит пару мгновений, а потом поднимает глаза и шепчет.

- Зачем ты дарил мне цветы? Зачем проводил со мной время? Почему просил остаться с тобой? Ведь в этом не было необходимости. Ты знал, что я к тебе испытываю, и я уверена, что ты понимал: привязывать меня к себе дальше некуда. В этом просто нет смысла…Зачем? Папка с судьбой моей подруги, все эти разговоры. Для чего?

- Потому что я этого хотел, - отвечаю абсолютно честно, - Чем дольше продолжались наши встречи, тем сильнее отступала моя агония. Мне начало нравится наше времяпрепровождение, и я хотел его все больше и больше. Цветы? Разговоры? Папка? Я делал это, потому что хотел. Ты права. Не было смысла играть в любовь, ты меня уже любила.

Кира краснеет и отводит глаза. Я позволяю ей это сделать, я не давлю и не заставляю ее быть ко мне ближе, даже если это все, чего я сейчас хочу.

Отступаю. Ведь помню: сейчас важнее всего остального — не спугнуть. Осторожно идти по тонкому льду туда, где между нами снова есть доверие…

- Перед своим отъездом я словил дикое ощущение. Я подумал, что мне надо остановиться и отступить, но потом запретил себе это делать.

- Почему?

- Не знаю, - жму плечами, - Наверно, рана от предательства была слишком свежей. Я все равно злился, а ты все знала. Возможно, я больше не доверял тебе и хотел избавиться и от Кристины, и от…прости, тебя тоже.

Неприятная правда, но это правда. Такая вот амбивалентность. Кира вызывала у меня два совершенно противоположных чувства, и я не знал, к какому из них прислушаться, но прислушался к самому простому.

- Просто отрезать. Это мне казалось самым разумным. Я не собирался больше строить отношений, пытаться найти себе женщину. Ничего не хотел. Я решил, что раз у меня не получается, то, значит, не судьба. Я собирался уйти в работу и не думать больше ни о чем, а если бы мы не прекратили общаться, ты бы смогла сделать мне еще раз больно, - признаю тихо, и после этого признания, которое, похоже, прозвучало, как взрыв бомбы, она резко поднимает глаза.

Да, вот так, малыш. Моя личная амбивалентность…

- Я был на перепутье, но выбрал самый простой выход. Дальше ты знаешь. Все это правда. Я все действительно спланировал: Кристина должна была приехать в мой офис и увидеть нас. Сначала я хотел, чтобы она увидела все, но не смог. Это единственное, чем я могу почти гордиться. В момент, когда я хотел нанести максимальный удар по цели, я отступил. Мне удалось сохранить хотя бы часть своего лица. Это, разумеется, капля в море, но…спасибо, что она есть. Не знаю, как бы я при иных обстоятельств существовал дальше и смотрел тебе в глаза…

Она ничего не отвечает, да я и не жду. Для обиженного человека, наверно, слышать такое — как насмешка, но…сегодня я говорю всю правду, и правда вот такая. Я смог сдержаться. Она меня сдержала. Для кого-то, кто никогда не испытывал того, что в тот момент испытывал я, будет непонятна…та значимость, которой обладает человек. Тот его вес…

Тому, кто понимает и был на моем месте, не нужно объяснять. Он все уже и сам знает…

Вздыхаю, тру глаза основаниями ладоней, потом издаю тихий смешок.

- Я никогда не думал, что на все это способен в принципе. Правда. Но агония...это меня не оправдывает. Если тебя разрушает, нельзя разрушать всех вокруг. Я знаю. Но тогда...это было неважно. И так много дерьма было сделано... просто из-за того, что я слишком сильно хотел нормальную семью. Такой абсурд…

- Я не…

- Я летал к родителя, чтобы переписать на них все свое имущество, - перебиваю ее, отняв руки от лица, - Я собирался развестись, но я не собирался ничего ей оставлять. Кристина должна была уйти из нашего брака с голой жопой, так что на момент нашего развода я стал фактически бомжом. Все было продано задним числом, компания мне тоже не принадлежала. Я даже машину отписал на Бодрова! И на этом не остановился. Пока Кристина хлопотала о сохранности своей тайны, я потихоньку заменил все ее украшения на подделки, а потом заказал дорогущее колье. Хотел, чтобы в момент, когда ее прижмет нужда, было бы непреодолимо больно собственными руками продавать последний оплот сытой жизни. Ну, или чтобы она на него смотрела и помнила, как все на свете пустила по своей пи…

- Фу, - Кира перебивает, чуть нахмурившись, а я не сдерживаюсь и опять усмехаюсь.

- Прости.

- Да…ничего.

Она выдерживает короткую паузу, потом кивает.

- Что ж. Размах впечатляет.

Мои брови резко рвутся наверх.

- Это все, что ты скажешь?

- А что мне еще сказать? Я видела, как ты работаешь. Эмиль Батаев всегда старается играть по правилам, но это не значит, что он — хороший мальчик. Если его интересы будут нарушены, он ответит жестко. Тем более, мы много лет дружили, и я знаю тебя. Думаешь, ты меня удивил своей историей?

Ты меня точно удивила своим ответом. Я ожидал хотя бы маленькой толики удивления и большого пласта осуждения. Может быть, омерзения. Но Кира смотрит на меня абсолютно спокойно — она не боится, не хочет сбежать. Она будто все уже знала заранее…

Подтверждая мои мысли, Кира жмет плечами.

- Конечно, я не знала, что именно ты сделал, но всегда знала, что ты что-то по-любому сделал. Ты мне для этого рассказал всю эту историю?

Нет, не для этого.

- Я сожалею о том, как я поступил с тобой, - признаюсь тихо.

Кира поджимает губы и уводит взгляд на свои пальчики, которые снова начинает мять, притворно улыбаясь. Тема все еще оставляет неприятный осадок, и еще долгие годы это не изменится. Если и будет обсуждаться, то только в подобном ключе…только с осадком.

- А говорил, что ни о чем не жалеешь…

Улыбаюсь слегка. Касаюсь ее подбородка и заставляю посмотреть себе в глаза.

- Странно получается, да? Я не жалею о том, что было между нами, но сожалею о том, как с тобой поступил. Ты этого не заслужила. Я как подросток обиделся и как подросток вылил на тебя кучу дерьма. А еще я врал тебе, но никогда не врал внутри наших личных отношений. Все, что я делал, я делал, потому что хотел. Цветы? Разговоры? Папка? В этом не было необходимости, но я хотел этого. Такое вот противоречие…

Она слабо улыбается.

- Да…и не говори.

- Я поехал к Кристине сегодня, чтобы отдать ей украшения, - Кира вскидывает брови, а я жму плечами, - Когда мы разводились, я поставил ей мораторий на отношения с мужиками из моего круга. Я угрожал ей грязными видео, но сегодня все это было снято и забыто. Пусть делает что хочет. Я отдал ей украшения вместе с флешкой и попрощался.

- Не боишься, что она станет крутить романы у тебя на глазах?

- Мне плевать, - отвечаю тихо, глядя ей в глаза, - Я ничего не почувствовал. Мы с ней наконец-то поговорили откровенно, и она призналась, что никогда меня не любила.

Кира напрягается. А я продолжаю улыбаться абсолютно искренне…

- Я ничего не почувствовал. Пускай лечится на деньги от этих украшений, а потом делает что хочет — мне плевать. Я никогда не желал ей смерти, поэтому все отдал. И ты…если с ней что-то произойдет, я боюсь, что тебе от этого будет хуже. Моя месть уже не имеет значения. И ничего не имеет, кроме тебя и нашего ребенка.

Тянусь к ней, чуть касаюсь своим носом ее и прикрываю глаза. Сейчас моя душа поет «ша-ла-ла» во все возможные рупоры, и так хочется признаться! Черт…слова жгут мои губы, но я понимаю, что сейчас — это не время для признаний. Правда была произнесена, и теперь Кире нужно время все обдумать. Признания? В свете этой правды они могут прозвучать двусмысленно. Кира легко может списать мои чувства на банальное желание снова уколоть Кристину. Мол, ха! Смотри! Я тебе назло люблю другую.

Нет. Этого не будет.

Слова жгут мои губы, но они остаются немыми. Я нежно целую свою жену и шепчу только одно:

- Останься со мной. Не уходи.

Кира шумно выдыхает.

- Я знаю, что прошу тебя о многом. Тебе не нужно отвечать именно сейчас. Подумай над этим, хорошо? А пока…

Отстраняюсь и лезу в карман за письмом, которое кладу сверху книги.

- Может быть, я покажусь тебе наивным мудаком. А может быть, мне самому так нужен второй шанс, что я пытаюсь его всучить всем вокруг, но…она просила передать тебе это письмо.

Кира хмурится.

- Я его не читал. Возможно, стоило бы, конечно, но я не стал его читать. Не знаю…вполне вероятно, я действительно придурок. Мы поговорили с Кристиной, и я ей поверил. Мне кажется, что она действительно хочет измениться. Все-таки я не верю в абсолютное зло и думаю, что в каждом из нас намешано и того и другого.

Моя жена чуть усмехается и шепчет.

- Как философски заканчивается этот вечер…

Стянув письмо с книги, Кира открывает конверт и достает оттуда листочек в клеточку. Разворачивает. Я коршуном слежу за каждым ее движением и думаю в этот момент, что прочитать все-таки стоило. Мне хотелось быть мужем, который доверяет своей жене и, в первую очередь, видит в ней личность сильную и независимую. Способную справиться со всем. В принципе, Кира такая и есть, и я хочу, чтобы она знала: я уважаю эти ее черты и не хочу ничего в ней менять. Но! Честно признаюсь, что какая-то часть меня все равно бастует. Она безумно хочет защитить свое сердце и душу от любых угроз извне. Даже если защищая станет психом-тираном.

Поздно в любом случае.

Кира развернула листок и уже наполовину прочитала написанный там текст. Волнение в моей душе поднимается выше. Я боюсь, что моя бывшая напоследок что-то да выкинет, ведь поверить в то, что она просто-так-уйдет — сложно.

Через мгновение Кира издает смешок. На ее лице нет боли или обиды, а еще через мгновение вообще…она начинает громко смеяться.

Я хмурюсь.

- Что?

Женщина, которая носит мою фамилию, сейчас ответить не может. Она начинает натурально хохотать, откинув голову назад. И я бы, конечно, мог скинуть это поведение на закидоны беременных, только вот получается как-то херово. Откровенно херово.

- Что?!

Я начинаю нервничать только сильнее, а Кира, видимо, прекрасно это осознавая, сует мне покарябанный лист в тупую, выцветшую клеточку.

Я знаю, что ты прочитаешь это письмо первой, хотя и предложу ему вскрыть конверт и все проверить. Он не станет этого делать. Эмиль слишком умный и понимает, что этим тебя сильно обидит, ведь он…хорошо тебя знает, девочка.

И я тебя знаю слишком хорошо.

Прости меня. Все, что было в вашей квартире и после — спектакль. Я не болею ничем.

Конечно, я осознаю, что такими вещами шутить нельзя, но у меня нет другого выхода. Это, в принципе, неважно сейчас. Пусть мои причины останутся только моими причинами — они сейчас не имеют никакого значения. Пусть я просто забрала свое, чтобы начать новую жизнь, ладно? Не переживай за меня только. Я знаю, что ты будешь. Ты — очень хороший человек. Ты — лучший человек в моей жизни, и мне бы так хотелось стать на тебя похожей хотя бы на чуть-чуть, но…наверно, это невозможно.

Прости меня за то, что я была дерьмовой подругой. Прости, что я тебе наговорила, когда ты пыталась мне помочь, и прости, что сказала, когда ты наконец-то получила то, что ты заслужила — его. Он всегда был твоим на самом деле, и лишь на бумаге оставался моим. Я знаю, это сейчас странно читать, а еще сложнее понять, но я всегда знала, что так наша история и закончится. Однажды Эмиль очнется и увидит, что не я та женщина, которая ему нужна и которую он любит. Он такой упертый...и ненавидит проигрывать. Поэтому мы продержались так долго. На его чистом упрямстве иметь нормальную семью, но, камон, какая из меня нормальная жена, да? Думаю, это всегда была ты. Или нет? Какая разница, если результат уже есть. История не терпит сослагательного наклонения, поэтому не думай об этом. Умоляю. Не кори себя ни за что, потому что я не корю и не злюсь. Я действительно всегда знала, что вы — половины одного целого.

Он любит тебя, даже если пока сам этого не понял. Просто знай. Он тебя по-настоящему любит. Как женщине, которая отчаянно старалась разрушить это чувство, мне ли не знать?

Пожалуйста, отпусти ситуацию. Наслаждайся этой жизнью, вашей семьей, материнством…любовью. Я знала, что ты беременна, и я заранее все выяснила. Все протекает хорошо. Твоя беременность — это как будто бы чудо, дарованное свыше! Так говорят о вас с Эмилем в вашей клинике, куда я проникла, как шпион под покровом ночи. Ха! Мне идет халатик, кстати. Просто чтоб ты знала… и да, я в курсе, кто у вас будет. Не буду открывать тайну, но точно знаю, это будет совершенно особенное приключение.

Я бы не пришла к тебе, если бы все было иначе. Если бы существовал хотя бы маленький процент того, что мой приход вам как-то навредит. Или, может быть, пришла бы? Не думай об этом тоже. Пусть я навсегда останусь самым плохим человеком в вашей жизни и самым главным препятствием.

Будьте счастливы.

И за все тебе спасибо, Кира. Ты великолепный человек, но мы с тобой никогда не смогли бы ужиться. Ты же понимаешь. Дно и небо слишком на большом расстоянии друг от друга…

Прощай.

Крис»

У меня покраснели даже уши. Во-первых, эта сука затронула тему, которую я не хотел поднимать сейчас и вообще хотел поднять сам! Во-вторых…блядь, она опять меня наебала. Феерично притом!

А Кира все смеется…

Я поднимаю на нее глаза, мы сталкиваемся взглядами, и через мгновение с моих губ срывается смешок. Он тоже довольно быстро превращается в смех, и нет во мне уже ни грамма злости…

- Мы действительно два сапога — пара, - шепчет она, вытирая слезы из уголков глаз.

Моя душа поет «ша-ла-ла», и ей я гуляю по весенним лужам в своем особенном, желтом дождевике. Прыгаю, капли разлетаются в стороны. А я смеюсь…

Может быть, это тот самый момент? Если карты вскрыты, то сейчас самое время признаться в том, чего я сам раньше не замечал. Или старательно игнорировал, ведь так хотел нормальню семью, а в нормальных семьях мужья не истекают слюной на лучшую подругу жены...

Скажи ей.

Но я не успеваю.

Кира внезапно расширяет глаза и хватается за живот. Я дергаюсь.

- Что такое?! Тебе больно?! Кира?!

- У меня…кажется, у меня отошли воды…

Бам! И вечер действительно заканчивается философски. Невозможно ведь было подобрать лучшего исхода, как закрыть одну главу и начать новую…