Между нами ничего не было

«Останься»

Эмиль

Когда я выхожу в гостиную, Кристины в моем доме уже нет. Это хорошо. Я не готов смотреть ей в глаза, не готов больше с ней разговаривать. Если честно, накатывает стыд и какая-то необъяснимая тяжесть. Понять, что я конкретно в этот момент чувствую — сложно. Просто какой-то глубокий провал.

Не глядя ни на кого, подхожу к бару, наливаю виски в стакан и сразу же его опрокидываю. Горло сдавливает и щиплет.

Морщусь.

Новости, мягко говоря, дерьмовые.

А еще мне стыдно.

Да, я хотел сделать больно своей жене, скрывать это глупо. Отказываться при уже полной картине всего я тоже не собираюсь. Я хотел сделать ей больно, хотел сломать ей жизнь, потому что в тот момент мне казалось, что это очень справедливо. Она меня нагнула круто, и что теперь? Подставил вторую щеку? Не-а, это не про меня. Так что да. Я хотел крушить, хотел рушить и наслаждаться. В момент, когда я только узнал о ее измене, это было единственное, что я ощущал — огромный пласт деструктивных эмоций. О том, как эти эмоции вывели меня на свет, сейчас говорить смысла нет. Это уже другая история, а в нашей с Кристиной, мы опираемся на факты, от которых я не буду открещиваться. Было так. Я всего этого хотел и маниакально к этому шел. Но! Я никогда не желал ей заболеть…или тем более умереть. Нет. Мучать кого-то на уровне эмоций — это одно дело. Отнимать любимое? Наказывать? Это все не смертельно. Я же не подох, правильно? Правильно. А вот…такое — уже определенно другая ступень помешательства, на которую меня не хватило бы.

- Ты как? - тихо спрашивает Айша, я отвечаю честно.

- Я в ахуе.

Оборачиваюсь и понимаю, что Киры в комнате тоже нет, и мне это уже не нравится.

- Где Кира?

Бодров странно косится в сторону коридора.

- Она в спальне?

Не менее странно кивает Айша. Ясно. Что-то явно грядет, и это что-то мне очень не понравится. Вон уже…нутро сдавило.

Кира действительно в спальне. Я слышу по тихому шороху из-за двери и ненадолго замираю. Мне почему-то дико страшно. Сердце опять начинает быстрее стучать, пульсируя в висках. В подушечках пальцев. Голову немного ведет. Это алкоголь? Возможно, конечно, только я знаю: нет, дело не в нем. Мне просто страшно, что сейчас может что-то важное рухнуть. Что-то, чем я до бесконечного дорожу…

Ладно. Хватит тянуть кота за причинное место. Киваю самому себе, толкаю дверь и…да, мне на голову что-то важное все-таки рушится.

Почти собранная сумка с вещами стоит на небольшой кушетке у основания кровати. Эта сумка — апогей всего того ужаса, который я иногда ловил, когда представлял, что однажды настанет тот день, и она от меня уйдет. Я не справлюсь, не смогу доказать, что со мной хорошо может быть! Правда! И она просто уйдет…оставит меня в этой квартире одного. В этих стенах, которые по факту ей принадлежат, а она все равно их сама покинет…

Сука…

Кира стоит у комода, она смотрит на меня, пока я гипнотизирую взглядом сумку.

- Что это такое?

Звучит очередная тишина. Она не отвечает мне, отворачивается и закрывает верхний ящичек.

Я буквально нутром чувствую волны боли, исходящие от нее.

- Я поживу пока у себя, - роняет еле слышно.

Бам! А для меня это как перезвон всех колоколов мира. Прямо в моей башке.

Медленно поднимаю на нее взгляд, хмурюсь.

- В каком смысле?

- Пожалуйста, Эмиль. Не усложняй.

Кира не смотрит на меня даже сейчас. Она подходит к сумке, грузит туда остаток приготовленных вещей, потом жужжит молния. Я тут же делаю шаг и рычу:

- Она тяжелая! Не вздумай ее брать!

Ее ручка медленно опускается вдоль туловища.

Сука…идиот.

Шумно выдыхаю, тру глаза и делаю в кои-то веки что-то правильное: подхожу, беру ее за плечи нежно и разворачиваю на себя.

- Кир, что ты делаешь? - шепчу.

Она мне не отвечает, но я знаю, что это не из-за отсутствия слов. Моя жена просто еле сдерживается, чтобы не заплакать.

Сука…

Еще раз выдыхаю, потом подвожу ее к постели, сажаю и сам присаживаюсь на колени напротив.

- Родная, посмотри на меня.

Как ребенок. Кира мотает головой, упрямо разглядывая свои руки. Девочка моя…

- Я знаю, новости дерьмовые. Ты очень переживаешь и…

- Эмиль, я не хочу разговаривать.

- Но тебе придется, потому что я не собираюсь никуда тебя отпускать. Это же…

- Как ты не понимаешь? - жалобно шепчет она, быстро стирает слезу, а потом все-таки смотри на меня, - Она умирает. Ты осознаешь? У нее через неделю операция, и она может умереть.

Кира права. Я до конца не осознаю, потому что такое сложно осознать! Я знал Кристину долго. Я жил с ней. Я ее любил. И да, сука, это сложно осознать за такое короткое время, но…

- Какое отношение мы имеем к ее болезни? - задаю, как по мне, очевидный вопрос.

Кира пару раз моргает. Мне на миг даже кажется, что я смог достучаться до ее разума, поэтому улыбка трогает уголки губ, я тянусь к ее щеке, но тут же она отстраняется и вопит.

- Какое мы к этому имеем отношение?! Ты ее любишь, твою мать! Она умирает! Пока ты этого не осознал, потому что у тебя шок, но когда ты осознаешь…

Спич прерывается на многоточии. Кира тяжело дышит, смотрит мне в глаза. Я, если честно, вообще запутался. Дергаю головой.

- Что? Договаривай.

Какой план действий для меня ты уже сама тут расписала. Давай.

Вздыхает и опускает глаза на свои руки. Запал погас. Она снова шепчет.

- Мы никогда об этом не говорили, потому что я тебя просила. Ценю, что ты именно так и поступил — не поднимал эту тему, но сейчас…слона в посудной лавке прятать уже просто глупо.

- Я…

- Ты знаешь, что я к тебе чувствую, - перебивает меня упрямо, поднимает глаза и твердо добавляет, - И я не хочу видеть того, что будет дальше. Я все понимаю. Правда. Она заболела, и ты…захочешь быть рядом с ней, но я…я не хочу этого видеть. Может быть, ты сочтешь меня дерьмовым человеком, только я не готова. Не проси меня, Эмиль. Я просто не могу и…

- Господи, замолчи.

Двигаю ее ближе, кладу руку на щеку, чтобы Кира больше не могла прятаться в изучении своих пальцев, а смотрела на меня. Пусть сейчас от вида моей женщины сейчас и коробит…

Она плачет.

И это по-настоящему больно. Мне больно! Видеть ее такой и не знать, как утешить…я ведь совершенно не умею утешать! Говорить правильные слова в нужное время. Я не знаю, как это делается! Твою мать…

Полагаю, единственным способом сейчас будет…как бы сопливо ни звучало, но прислушаться к своему сердцу.

- Мне очень жаль, что она заболела. Да, я на нее дико злился и хотел ей отомстить, но…Кир, это ничего не меняет. Свои приоритеты я расставил. Вы с малышкой на первом месте, и единственное, где я хочу быть — это рядом с вами. Понимаешь?

Она молча кусает губу и всхлипывает. Сука…не то, да? Какой же ты деревянный мудак…господи-боже.

Хочется закатить глаза, от бессилия не знаю, куда податься. Из меня вываливается совсем какой-то тупой вопрос:

- Может быть, ты хочешь, чтобы я ушел?

Кира застывает. Она смотрит так, будто я ляпнул просто несусветную тупость, да и я сам себя ощущаю круглым идиотом. Но хорошо. Вопрос прозвучал, и я…пожалуй, очень хочу услышать на него ответ. Он меня очень долго трепал изнутри. Он меня сильно волнует. Скажи...

- Хочешь? - шепчу, она мотает головой.

- Нет.

- И я не хочу, чтобы ты уходила. Может быть, никто никуда не пойдет?

Криво улыбаюсь. Неловкая шутка должна была сгладить этот убогий разговор, но вызывает совершенно дикую реакцию. Кира закрывает руками лицо и начинает плакать. Сука! Женщина для меня не просто загадка. Это мир, где вся земля усыпана острыми ножами!

- Эй, родная… - тянусь к ней ближе, у самого в горле ком и глаза режет, - Кир… родная, не плачь. Я никуда не собираюсь уходить. Мне жаль, правда, но...я хочу быть здесь. С тобой и нашей малышкой. Я не променяю вас ни на что. Ты же это знаешь, девочка моя. Ты чувствуешь.

Секунда.

Такие еще называет "решающими". Я напряжен до предела. Убедить ее в своих словах? У меня получилось или нет? Твою мать, как страшно, что нет...

Давай же...

Умоляю, только не уходи.

- Останься со мной, - шепчу, и ее взрывает.

Кира тянется ко мне, обнимает за шею, утыкается в нее мокрым носом и шепчет.

- Она сказала про карму… Она сказала, что это…

Бам! Вот оно. То, чего я так сильно боялся.

Все дело в Кире. Она так сильно винит себя за то, что произошло, и я знал...дурная теория Кристины непременно найдет свой отклик.

Это будет страх...

- Ты же понимаешь, что ей просто страшно? - и тебе тоже, - Когда нам страшно, мы всегда пытаемся найти рациональное зерно…

Я обнимаю Киру сильнее и пытаюсь сказать что-то вразумительное. Возможно, я бы тоже старался понять, откуда и за что на меня свалилось все это. Так просто меньше страшно. Как будто у тебя появляется стопроцентная гарантия: сделаешь это? Все будет хорошо. Нужно лишь за что-то уцепиться и держаться до конца.

- Она просто пытается найти объяснения тому, что происходит, Кир. Ей это нужно, чтобы не свалиться в бездну. Успокойся, умоляю. Родная, не плачь…

Кира меня не слышит. Она сильнее прижимается, вонзает в плечи ногти и шепчет сбито.

- А вдруг что-то пойдет не так с ребенком? Я тоже поступила отвратительно. Вдруг…что-то…

Во-от! Говорю же! Просто. БАМ!

Какого черта?! Я извиняюсь. Все понимаю, правда. Я! Все! Понимаю! Но…какого черта Кристина приперлась к моей беременной, впечатлительной жене?! Сука!

Резко отстраняю Киру от себя, но на ее месте сейчас нет разумной, сильной женщины. Сейчас она — это сгусток эмоций, волнения в предверии родов и дикого чувства вины.

Кира меня не слышит.

Я знаю, что при других обстоятельствах все было бы иначе. Мы все разумные, взрослые люди и понимаем, что для болезни нет плохих и хороших. Их просто нет! Она не выбирает по половому признаку, по наполненности души или возрасту. Болезни плевать, кого косить. В обычном состоянии Кира это, конечно же, знает, просто она очень сильно волнуется. Она беременна. Это наш первый ребенок. Ситуация еще неприятная...начало наших отноошений оставляет желать лучшего. Вот и все. Сумма обстоятельств такова, что сейчас разума здесь нет и быть, полагаю, не может, и никакие доводы не помогут.

Тогда я решаю действовать иначе. Чуть сильнее сжимаю ее предплечья, слегка встряхиваю и твердым голосом пронзаю эту чертову истерику.

- Послушай меня сейчас очень внимательно, Кира. Послушай! Это все я. Во всем виноват я один! Я! Но не ты. Кира!

Мне удается привлечь внимание. Она застывает, только глазами лупит. Хорошо. Отлично! Так мне проще сосредоточиться…

Я киваю, выдерживаю короткую паузу, чтобы собраться с мыслями и убедиться в ее готовности слушать. Когда это происходит, я говорю тихо, но по-прежнему твердо.

- Это я был ее мужем. Это я давал ей клятвы, которые потом нарушил. Я тебя соблазнил. У тебя не было ни одного шанса, потому что ты была в меня влюблена. Я это знал. Я втянул тебя во всю эту историю. Все это сделал я.

- Но…

- Тш-ш-ш… - слабо улыбаюсь, провожу пальцами по ее щеке и мотаю головой, - Это все я. Вали на меня.

Пару мгновений тишины, и все-таки Кира тихонько улыбается.

- С кармой так не работает…

- У нас сработает.

- Эмиль…

- Кир, давай будем честными. Мы бы здесь сейчас не сидели, если бы тогда я тебя не поцеловал.

- Но я тебе ответила.

- Я тебя заставил, - улыбаюсь чуть шире, - Разве ты бы сделала первый шаг сама?

Мы оба знаем ответ на этот вопрос.

Нет. Не сделала. Кира никогда бы так не поступила.

С губ срывается смешок, я двигаюсь еще ближе. Остается закрепить результат своим сердцем...

- Я все беру на себя. Все наши ошибки — это мой косяк перед кармой. И перед любыми высшими силами тоже! Все это мое. Ладно? Только мое. Пожалуйста, родная, успокойся...

Кира явно хочет возразить, но я не собираюсь ее слушать. Целую, успокаиваю, шепчу дурные глупости. Может быть, из-за всего этого стресса она чувствует усталость и поддается, но я все-таки надеюсь, что она мне доверяет и готова опереться. Я бы так хотел, по крайней мере. Очень хотел…

***

Я выхожу из комнаты, когда удается окончательно подавить приступ страха своей жены. Она попросила меня извиниться перед гостями. Она устала. Ей нужно отдохнуть. Леша и Айша по-прежнему сидят на диване. Молчат. Вообще, в квартире стоит оглушающая тишина, и даже Изюминка сейчас особо не отсвечивает. Лежит рядом с сестрой, положила голову ей на колени, тихо поскуливает.

Издаю смешок.

- Картина маслом просто.

Бодров усмехается в ответ.

- Зарисовка "Грустный смайлик".

Айша даже не улыбается. Она задумчиво смотрит в окно, и я очень хочу как-то исправить ситуацию, но у меня сейчас на это тупо не осталось сил.

- Вы простите. Сегодня посидеть не выйдет. Кира легла спать, да и я...

- Может быть, мне уехать обратно? - перебивает Айша.

Я к этому повороту событий, пожалуй, готов, поэтому слегка мотаю головой и не выдерживаю никаких пауз.

- Нет. Она очень ждала твоего приезда, так что, я тебя прошу, пожалуйста. Не дергайся.

Айша в кои-то веки не спорит. Она отвечает коротким кивком, и мы снова погружаемся в тишину. Я подхожу к кухонному гарнитуру, с нижней полки которого достаю бутылку воды. Наверно, надо бы еще кое-что добавить...

- Ай, я могу тебя еще кое о чем попросить?

- Конечно.

Замечательно. Просьба будет не очень-то приятной...

- Кира пригласила свою маму. Думаю, это как-то связано с твоей ситуацией...

Сестра тут же поднимает глаза. Я криво усмехаюсь и киваю, не глядя на нее.

- Да, я ей рассказал. Прости, так получилось.

Молчит. Злится, наверно...и мне было бы дико неловко и стыдно, но я действительно слишком устал. Внутри ощущаю только провал.

- Мне кажется, Кира что-то задумала и для этого ей нужна мама. Я знаю, что обычно ты реагируешь на все попытки тебя спасти...

- Меня не нужно спасать! - шипит сестра, я лишь устало киваю.

- Да. Именно так. Ты сразу встаешь на лыжи и начинаешь агрессировать, но...я прошу тебя. Пожалуйста. Не будь очень резкой с ней или с ее мамой, окей? Промолчать для тебя...не вариант обычно, а я хочу попросить тебя...сделать эту опцию вариантом. Хорошо? Хотя бы сейчас.

Наполнив два стакана водой, я наконец-то смотрю в глаза своей младшей сестре. Она кипит. И я понимаю, наверно, правда. Просто у меня нет сейчас сил...вообще. В голове всплывают слова жены: спасение утопающего — дело рук самого утопающего. Айша не хочет помощи, а почему она так отчаянно мечтает утонуть? Я не знаю. И не могу больше в этом разбираться. Я бесконечно устал искать причины...

- Никто не заставляет тебя верить нам, Ай. И никто не заставляет тебя принимать какие-то решения, но я прошу тебя быть мягче. Пожалуйста.

Еще пару мгновений сестра буравит меня взглядом. В одно из таких мгновений мне кажется, что она сейчас сорвется и побежит паковать вещички, а потом громко хлопнет дверью и свалит обратно в свой филиал ада, но...Ай сдается почти сразу. Она опускает глаза и пару раз кивает. Шепчет.

- Хорошо.

- Спасибо.

Бросаю взгляд на Лешу, потом снова на сестру и слабо улыбаюсь.

- Если честно, я тоже хочу лечь. Вы можете, разумеется, еще посидеть. Посмотреть фильм или поужинать...не знаю.

- Не волнуйся... - мотнув головой, Бодров улыбается, - Иди. Мы разберемся. Надо ведь с собакой погулять?

- Спасибо.

Я снова возвращаюсь в спальню. Один стакан ставлю на тумбочку Кире, второй со своей стороны. Потом раздеваюсь и ложусь рядом, обнимаю ее и закрываю глаза.

Кира дышит размеренно и тихо. А когда моя ладонь ложится на ее живот, ребенок чуть пинается, словно говорит: я тоже здесь, я тоже с вами. Все будет хорошо. И спасибо, что не отпустил нас...

Сердце находит успокоение. От Киры пахнет теплотой и мягкой ванилью. Я закрываю глаза и почти сразу же засыпаю.