Мой неласковый Монстр

Глава 12

Проходит еще одна ночь моего заточения, моей темноты. Как я успеваю понять, Монстр здесь не один. Кроме него тут еще двое охранников, которые сменяются посуточно. Один здоровый шкаф Рокс, второй Тони. Они перекидываются буквально парой фраз, иногда я слышу их голоса за дверью.

Они же меня кормят, точнее, просто заносят еду и уходят, не ответив ни на один мой вопрос. Они все в сговоре. Все против меня.

Один раз я пыталась разговорить Тони, он кажется мне более спокойным и дружелюбным, но он молчит и, буркнув что-то типа «не велено», уходит из моей камеры пыток.

Второго, который Рокс, цеплять я не хочу, потому что мне не нравится, как он смотрит на меня: голодно, жадно, сально даже как-то, мне противно. Рокс видел тогда меня голой. Черт, да он и сейчас это может делать в любой момент.

Так странно, только сейчас мне кажется, что я проснулась от глубокого тяжелого сна. И все чувства обострились, натянулись нервы до предела. И я так жалею, что не ценила главное: холодную, пусть и не любящую, но все же маму, мой дом, учебу. Даже простые вещи, будь то дневной свет, свобода или даже обычные носки.

Мне холодно. Здесь все холодное, и порой мне кажется, что я попала в какой-то новый круг ада, который Монстр создал лично для меня. Арман. Его так зовут. Красивое имя красивого дьявола.

Темнота. Проклятая темнота вокруг меня. Все время! Она везде, и я жду своего Монстра, потому что тогда включится свет. Я его увижу, смогу снова ощутить себя живой, а не просто мертвой куколкой в клетке. Паук. О да, наконец-то я поняла, кого мне напоминает Монстр. Некий тарантул, который захватил меня и окутывает теперь в свою паутину. И я уже парализована его ядом.

К сожалению, у меня нет шансов, и, кажется, меня никто не спасет. А найдет ли? Я не знаю. К своему ужасу, я не уверена, что мама меня вообще ищет. Более того, я не знаю даже, заметила ли она, что я пропала.

Иногда я ору в этой темноте. Я боюсь ее так же, как и Монстра, но мне никто не отвечает. Он делает это специально, я уверена. Чтобы я прогнулась, покорилась ему и, наверное, немного сошла с ума. Стала ручной. Такой, какой Он хочет меня видеть.

Боже, как же многое зависит от солнца, но я нахожу выход: без часов время кажется каким-то резиновым, потому я не придумываю ничего лучше, чем тупо отстукивать ритм пальцами. Так я хотя бы примерно ориентируюсь, сколько часов я в Аду. Четыре, может, пять дней. Первые сутки я вообще не помню. У Паука был ужасный яд, я приходила в себя после него долго.

За все это время у меня появилось больше вопросов, нежели ответов. Шрам сказал, что я его рабыня, а еще я точно понимаю, что его кнут больно бьет. До ссадин, до крови, и стоит этому дьяволу приложить чуть больше силы, он с легкостью может вспороть мне кожу до кости.

Иногда я говорю сама с собой. Обещаю больше не плакать и быть сильной. Раньше я любила уединение и посидеть с книгой в тихом месте, но только не теперь, когда я, как псих-одиночка, сижу в четырех стенах, ни с кем не общаюсь и не вижу ничего, кроме темноты.

Черт возьми, я боюсь, что не выдержу, и, наверное, я все же начала сходить с ума, потому что я очень жду Его. Своего Монстра. Хотя бы на минуту. Увидеть его, услышать, понять, что еще не конец. Для меня, по крайней мере.

Арман, где ты? Ты тоже в Аду? В своем или нашем общем? Я так хочу увидеть тебя, поговорить с тобой и даже поесть с твоих рук. Я скучаю по тебе, потому что за все эти дни ты единственный, кто вообще здесь разговаривал со мной, пусть и как с рабыней.

— Ко мне.

Я зажмуриваюсь от яркого света и пулей подрываюсь с мата. Какой-то дикий инстинкт самосохранения все еще работает, но, быстро опомнившись, я подхожу к нему.

Мой Монстр пришел, на его правой руке намотан кнут. Это для меня. Точно.

Становлюсь напротив, стараясь как можно быстрее адаптироваться к яркому свету. Шрам выглядит собранным и спокойным, а я кошусь на приоткрытую дверь.

— Ты хорошо себя вела?

— Да, то есть… да, хозяин.

Вздрагиваю, когда Монстр берет меня за шею, всматриваясь в мои глаза. Наверное, я ужасно выгляжу. Хорошо, что здесь нет никаких зеркал.

— Почему ты дрожишь?

— Мне холодно здесь.

Пожимаю плечами, вижу при свете, что мои ладони практически белые. Я сильно замерзла и плохо чувствую пальцы.

— Пожалуйста, позвольте мне выйти подышать! Я очень хочу на свежий воздух.

Преодолевая страх, тянусь к его ладони, но вовремя себя одергиваю. В прошлый раз Монстру это очень не понравилось. Он не любит прикосновений, тогда как…

— Если будешь послушной девочкой, я подумаю над этим.

Начинаю плакать. От его непробиваемости, жестокости, холода. Да что ж такое? Я не думала, что настолько труслива и слаба, но сила не в этом.

— Я послушная! Я послушная, прошу, Арман…

Он резко меня отпускает, когда слышит свое имя. Кнут в его руке аж трещит, а мне страшно. Я все еще помню, как он бьет. С силой, наотмашь просто.

— Где ты услышала мое имя?

— Рокс. За дверью.

— Ясно.

Поджимает свои идеальные губы, и Шрам его при этом кажется просто зловещим.

— Арман, вы же тоже человек, пожалуй…

— Заткнись! — обрывает резко, закрылся максимально, клянусь, я прямо ощущаю эти его иголки в воздухе. Никому и ни для кого никогда не открывается. Кактус, не иначе, какой-то дикий ёж, дикобраз скорее.

— Не смей называть меня по имени, рабыня. Никогда! Поняла?! Я хозяин для тебя, твой господин, уяснила?

— Да. Да, хозяин. Я больше никогда, честно! Прошу, только не надо.

Вздрагиваю, когда Монстр поднимает руку и вытирает ею мои слезы. Так нежно, что я начинаю плакать сильнее. Мне хочется, чтобы меня пожалели, пусть даже это будет мой мучитель.

— Что с тобой, зайчонок?

— Мне страшно.

— Чего ты боишься?

Закрываю глаза. Я не могу.

— Не знаю.

— Знаешь, скажи. Почему ты закрыла глаза, девочка? Посмотри на меня.

— Я не могу!

— Можешь. Давай, надо смотреть своим страхам в лицо.

Предавая саму себя, я открываю глаза, поднимаю голову, видя его довольный взгляд. А глаза у Армана просто невероятные — темные, как глубокое черное море, как океан.

— Тебя кормят, тебя никто не трогает. Так чего ты боишься?

— Вас.

— Что во мне тебя пугает больше всего, рабыня?

Мельком на него смотрю. Передо мной высокий черноглазый дьявол с кнутом в руке. Хороший вопрос, но я не знаю, как на него ответить так, чтобы не остаться потом без головы.

— Ваш шрам. И… ваши руки, — говорю честно. Я не умею врать. В детстве бабушка сделала от этого прививку, однажды сильно ударив по губам за ложь. Я поправила оценку в дневнике и подпись. Я была тогда в первом классе, и после такого наказания желание мухлевать и обманывать пропало напрочь.

Монстр слушает. Внимательно. Молча, не отрывая от меня тяжелого взгляда. Я думаю, он сейчас взбесится, но он лишь коротко кивает. Так, будто понимает. Впервые понимает меня.

— Хорошо. Это хорошо, девочка. Уважение всегда начинается со страха, но ты не покоришься мне, пока будешь бояться. Иди сюда. Ближе.

Не слушаться я не рискую. Подхожу к Монстру и становлюсь напротив него. Трепещет каждая клетка в теле, все равно что подойти к зверю.

Смотрю в его черные глаза. Безумно красивые, и он весь как будто вылит из бронзы. Гладиатор, мой персидский бог.

Я не знаю, как мне себя вести, но инстинкты самосохранения говорят мне о спокойствии.

— Можно проявить уважение к хозяину? — спрашиваю робко, и Арман, то есть хозяин, коротко кивает:

— Да.

Осторожно беру его за руку и целую. Нежно, легко, ощущая запах ментола. У Монстра крупные руки, да, там есть шрамы, но клянусь, они его не портят. И шрамы эти очень давние, порой мне кажется, что он с ними родился.

Прикрываю глаза, отпускаю его руку, а после чувствую, как Монстр нежно привлекает меня к себе.

— Какая главная цель рабыни?

— Я не знаю.

— Угодить хозяину.

— Я угодила вам?

— Да. Кто ты, девочка?

Игра, проверка, не пройду — и будет больно. Мы оба это знаем.

— Я ваша рабыня.

— Хорошо. Кто я?

— Вы мой хозяин.

— Умница. Моя послушная осенняя девочка. Малышка, не трясись так. Слушайся, и делать больно я тебе больше не буду.

— А что вы будете делать со мной?

— То же, что и сейчас. Я буду продолжать тебя учить.

Монстр нежно гладит меня по скуле, я распахиваю глаза, а после замираю, когда он наклоняется и целует меня в губы. Нежно и грубо, ласково и жестко одновременно. Очень умело, как-то правильно, приятно и просто запредельно. Чувствую, как он проталкивает язык мне в рот, осторожно касается им моего, дразнит, манит и завлекает, опускает в какой-то дикий грех.

Клянусь, я не знаю, что он делает и как у него это получается, но я чувствую его власть над своим телом. Тотальную просто.

Арман обхватывает меня сильнее и прижимает к себе. Все, что могу, — подчиниться, затрепетать, потеряться, впервые чувствуя его тело так близко к своему, его сильные большие руки, запах ментола. Еще я ощущаю животом его твердую как камень эрекцию, от которой мое тело становится каким-то чужим, словно сделанным из ваты. По правде, мне страшно смотреть вниз. Это меня пугает.

Мои познания в сексе — это какие-то сцены из фильмов, и, собственно, все. Я этим не особо интересовалась, а попытки добыть заветный оргазм всегда заканчивались слезами.

Монстр меня целует, а я словно умираю и оживаю одновременно. Он боль, он власть, он мой хозяин, и я ничего не могу с этим сделать. У меня даже мысли не возникает хотя бы попытаться его оттолкнуть, чтобы это прекратилось, нет.

Напротив, у меня от этого поцелуя подгибаются ноги, начинает кружиться голова и сильно-сильно тянет между ног.

Арман. Как бы я хотела назвать его по имени, но мне нельзя. Рабыня не может.

Чувствую, как Монстр касается крупными руками моих голых грудей, сжимает их, задевает пальцами соски, цепляет их, но мне не больно, а так приятно, как еще никогда в жизни не было. Распахиваю губы, сглатываю, видя, как после Монстр обхватывает меня за талию и пахом толкается в меня, заставляя ощутить свою каменную эрекцию еще сильнее.

Внизу живота от этого что-то приятно обволакивается, мне резко становится жарко, кажется, мои щеки покраснели, я это чувствую. В груди бешено колотится сердце, и очень хочется, чтобы Монстр и дальше касался меня. Вот так, как сейчас, даже если мне станет больно. Все равно.

Эффект от его прикосновений сродни тяжелому наркотику. Он бьет в самое сердце, лишает воли, оставляя только бессловесное подчинение. Хозяину.

— Вот так, малышка. Ты идеальна.

Монстр покусывает мои губы своими белыми зубами, а я молчу. Ошарашенная, не знающая, как реагировать. Разве рабынь целуют? Я думала, что нет.

Когда Шрам отстраняется, я стою и даже не двигаюсь. Молча хлопаю ресницами и после прихожу в шок, когда этот дьявол просовывает крупную ладонь мне между ног и проводит ею по моим складочкам, трогает там, а после довольно кивает.

С ужасом понимаю, что я там мокрая стала. От того этого поцелуя, от Хозяина, и это, пожалуй, самый ужасный момент за все это время. Это миг моего падения, и клянусь, мне хочется провалиться куда-то поглубже от стыда.

— Так-то лучше, девочка.

— Извините, я…

— Ты хочешь меня. Рабыня и должна хотеть своего хозяина. Всегда. Все нормально, зайчонок. Мы на верном пути, — усмехается довольный и уходит, закрывается дверь, а я громко вскрикиваю, проклиная себя за слабость.

ЧТО он со мной сделал, что мне дал, что вколол?! Так не бывает, так нельзя, это неправильно!

Хуже того, даже сейчас, отходя от наркотика, все мое тело дрожит и трепещет, тянет низ живота.

С ужасом понимаю, что я возбудились от Монстра. Это был мой первый в жизни поцелуй, и он мне безумно понравился.