Моя идеальная

Глава 11

Я больше не боюсь

Открываю и закрываю рот, как вытащенная из воды рыба, когда до меня, наконец, добирается смысл сказанного.

Это же не то, о чём я подумала? Или то? Блин! Да нет же! Не может этого быть. Или может? Вашу мать! Мы же вместе всего пару дней, если взять в расчёт время до нашего расставания, то неделя. Блядь! Так же не бывает! Или бывает? Да твою ж дивизию! Что мне думать? Что делать? Что говорить?

Новая порция паники, приправленная шоком и политая ступором. Ничего не могу из себя выдавить. Даже думать связно не выходит. Чувство такое, что меня с высоты сбросили в воду, и я никак не могу выплыть на поверхность, оглушённая неожиданным ударом.

— Артём, это…? — всё, что удаётся выдрать из стиснутого горла.

— Да… Нет… Не знаю, Насть! Реально, блядь, не знаю. Просто вырвалось само по себе. — высекает и выглядит реально растерянным.

А я… Я даже не знаю, что теперь думать. Я потерялась, заблудилась и просто, блин, в полном ахере! Про фамилию он ведь вполне осознанно говорил? Сама не знаю, что сейчас чувствую.

Если бы это было предложение, то что мне ответить? Я всего пару дней назад вырвалась из нездоровых отношений с Киром. Готова ли я снова стать чьей-то невестой?

Блин, вот на хрена я вообще об этом думаю? Это не то! Не то!!!

— Насть. — тихо зовёт Северов, переплетая наши пальцы.

Этот невесомое касание, но такой многозначительный жест. Всё ещё не открывая глаз, сильнее стискиваю его руки. Даже несмотря на то, что это не является тем, о чём я подумала, я всё ещё в полнейшем шоке и каком-то неадекватном ступоре. Говорить не могу. Сердечная мышца стучит на грани дозволенного. Ещё немного и она просто перегорит от перенапряжения. Дыхание только поверхностно ощущается. Тело и вовсе отрубилось от общей системы и никак не реагирует на любые команды разума. Да и мозг плавится и кипит киселём. Все внутренности будто в адском котле варятся, настолько мне сейчас жарко. Даже в этом состоянии чувствую, как на коже выступает холодный пот. Меня начинает дико трясти, а зубы выстукивают дробь.

Тёма перетаскивает меня к себе на колени, но я едва замечаю это. Прижимает так крепко, что кости издают хрустящие звуки.

Почему я так испугалась? Отчего мне вдруг стало так страшно? По какой причине меня трусит? Даже если бы он только что мне сделал предложение, то что в этом такого? Мне же необязательно сейчас выходить замуж. Мы и так уже вместе живём. К тому же это — Артём Северов — мой любимый мужчина.

Беру себя в руки и приказываю своему телу перестать дрожать. Ещё бы оно меня послушалось…

Напрягаю все мышцы. Натягиваю жилы. Успокаиваю сердце. Проталкиваю через нос кислород и, наконец, поднимаю на Артёма глаза.

Сцепляемся. Уже даже не тысяча вольт. Резче, сильнее, ощутимее. Я хватаю от него такой заряд, что позвоночник сам выпрямляется и дрожь исчезает так же внезапно, как и появилась.

Страха нет. Сомнений нет. Паники нет. Только холодная решимость и спокойная уверенность.

— Тёма…

— Настя…

Говорим одновременно и тут же замолкаем.

— Говори ты! — опять вместе.

— Давай, ты первый, Тём.

Он тяжело выдыхает, на секунду отводит взгляд и тут же добивает:

— Если бы это было ОНО, то что бы ты сказала?

Решимость. Уверенность. Спокойствие. Я уже знаю ответ на этот вопрос.

— Спроси ещё раз, когда это будет ОНО.

Выдыхаем в одночасье.

— А если это и было ОНО, Насть?

Блин, это только я его не понимаю, или он сам в себе разобраться не может?

Никаких сомнений. Никакого страха.

— Я бы сказала, Северов, что мне нравится твоя фамилия.

Опять густой громкий выдох.

— Ты скажешь "да", когда я спрошу? — рубит как-то тихо и задушено, будто у него ещё остались сомнения.

— Я всегда буду говорить тебе "да", Артём.

Запрыгиваю в Мерседес, когда Север подаёт мне руку. До сих пор не могу привыкнуть к этой его манере. За те два с небольшим года, которые я его знаю, ни разу не замечала за ним галантности по отношению к кому-либо.

— Ты чего такая довольная? — толкает, занимая место водителя.

— Просто я самая счастливая на свете.

Улыбаюсь, касаясь губами его гладковыбритой щеки. Я выиграла в лотерею самый главный приз. Сильный и уверенный, страстный и нежный, красивый и крепкий, с лёгкими нотками бесшабашности в растрёпанных волосах и горящих бирюзовых глазах. Насмешливая улыбка одним уголком губ. Только для меня. Мой. И ничей больше.

— Я люблю тебя, Тёма. — обдаю горячим шёпотом его шею и провожу языком.

Вижу, как по его гладкой коже расползаются мурашки. Слышу, как учащается дыхание. Чувствую, как ускоряется сердцебиение, бешено разгоняя кровь, пульсирующую в вене под моими губами.

— И я люблю тебя, Настя. Очень, маленькая.

Как и всегда сплетаем наши пальцы, и просто смотрим друг другу в глаза. Слова не нужны. Сейчас мы говорим куда больше.

Северов заводит мотор и выезжает в сторону трассы, ведущей за город. Всю дорогу к родителям держимся за руки. Даже скорости Артём переключает левой, ни на секунду не разрывая контакт.

С каждым километром моя решимость тает, сменяясь страхом. Я была уверена, что готова ко всему, но сейчас начинаю паниковать. Парень крепче сжимает мои пальцы, замечая моё взвинченное настроение.

— Всё хорошо, родная. Ничего не бойся. Мы со всем справимся. Вместе, маленькая. Если надо, я сам зайду и всё заберу. — выбивает ровным тоном, периодически отрывая взгляд от дороги и переводя его на меня. — Всё будет хорошо, Насть. Успокойся. Веришь мне?

— Верю, Тём. Всегда верю. Я в норме, не переживай. Просто немного страшно, но я справлюсь.

Оставшуюся дорогу перебрасываемся пустыми, ничего незначащими, но сейчас необходимыми фразами. Его поддержка очень важна для меня, поэтому принимаю без лишних слов. Иначе просто сама себя сведу с ума.

Несмотря на все установки, всё же начинаю прокручивать в голове возможные реакции родителей и варианты разговоров.

Гелик останавливается, и я вижу дом, который раньше был моим. Больше нет. Север только однажды тормозил прямо у ворот в тот первый вечер. С тех пор всегда ставил машину через пару домов, чтобы не вызывать подозрений. Сейчас же он даёт всем понять, что больше не намерен прятаться.

Отрываю глаза от ворот и перевожу на любимого.

— Идём? — спрашиваю срывающимся шёпотом.

Дрожь в теле становится ощутимее, но на лице не дрожит ни один мускул. Однажды я уже входила в эти двери с покерфейсом, смогу и сейчас, особенно учитывая то, что Северов теперь со мной.

— Рано, любимая. Подожди немного.

— Зачем? Артём, я просто хочу разобраться с этим как можно скорее, чтобы спокойно жить дальше.

Он ничего не отвечает, но притягивает ближе и прижимает к точёному торсу, водя ладонями по спине. Позволяю себе эту слабость. В нём моя сила, и я, как и в прошлый раз, заряжаюсь его решимостью и уверенностью. Делаю несколько глубоких вдохов, ударяясь грудной клеткой о мужскую грудь, и медленно выпускаю переработанный кислород тонкой струйкой.

— Ну, наконец-то. — выдаёт Тёма и отстраняется, глядя в лобовое стекло.

Слежу за его взглядом и давлюсь воздухом, когда замечаю, как напротив останавливается Лексус.

Кир? Это его машина. Что он здесь делает?

— Артём? — вырывается из сжатого горла одно единственное слово.

— Всё хорошо, родная. Расслабься. Это не он.

— В смысле?

— В коромысле, Насть. В окно посмотри.

Из машины выходит Арипов, а с другой стороны появляется Вика. Антон коротко кивает в знак приветствия и вместе с ней подходит к видеофону. Наблюдаю за этой картиной в полном ступоре, не имея возможности даже проанализировать, что сейчас происходит. В голове образовался вакуум и высосал все мысли и логические цепочки.

— Пошли! — командует Северов, когда видит кивок друга.

— Что происходит, Тём? Почему они здесь?

— Группа поддержки, Насть. А ещё они наша разведка.

— Что это значит?

— Пойдём, малыш.

Парень выпрыгивает из Гелика, обходит капот и открывает мою дверь, подавая руку. Делаю ещё один натужный вдох, на долю секунды опустив ресницы, и вкладываю кисть в его ладонь. Мы отходим в сторону, и Заболоцкая тут же набрасывается на меня с объятиями. На автомате обвиваю её руками, а потом отстраняюсь, вглядываясь в лицо.

— Приветы, Настюха! — выбивает с лёгкой улыбкой.

— Привет, Вик. Зачем вы здесь?

— А Северов тебе не сказал, что ли? — режет, переводя на него взгляд.

— Прости, малыш, но это было спонтанное решение. Решил, что лучше ребята разведают, что да как, прежде чем мы заявимся к старикам. — отвечает, прижимая меня к себе и целуя в висок. Поворачивается к Арипову. — Ну, что там?

— Батя жив и здоров. Куда-то с самого утра укатили твои предки. В доме только прислуга.

— Готова?

Закрываю глаза и утыкаюсь носом в крепкое плечо. Тяну его запах. Краду его силу. И пусть родителей нет дома, всё равно не перестаю нервничать. Они ведь могут вернуться в любой момент. Я могла бы просто дать Артёму ключи и позволить самому всё забрать, но я не должна позволять себе расклеиваться. Дело не только в вещах, но и в том, что я должна пройти через это. Сказать последнее "прощай" и отпустить своё прошлое окончательно. Глубокий вдох. Гулкий выдох. Сжимаю перебинтованной рукой его ладонь.

— Готова, Артём.

Пальцы слегка дрожат, когда отпираю калитку, но я не даю себе времени на страхи. Толкаю металлическую дверь и уверенным шагом направляюсь к дому. Открываю замок и вхожу. И замираю. Воспоминания острыми осколками вонзаются в мой мозг. На ускоренной перемотке прокручиваю своё детство, подростковый возраст, юность.

— Мама, мне не нравится эта одежда. Я хочу те шорты!

— Девочка даже в детстве должна быть леди. А ты уже не маленькая. Привыкай.

И всю жизнь я носила то, что они мне навязывали.

— Я не хочу с ней дружить. Катя противная зазнайка!

— Зато её папа судья, а мама прокурор. И хватит капризы разводить, Анастасия. Научись заводить "правильных" друзей, даже если они тебе не нравятся. Когда вырастешь, ещё спасибо нам скажешь.

Я выросла. Но не чувствую благодарности за вынужденную дружбу.

— Знакомься, Настя, это — Кирилл Должанский. Наш коллега и друг. Надеюсь, вы понравитесь друг другу. — обрубает мама, уже приняв за меня решение.

— Кирилл. — тянет руку высокий красивый молодой человек.

— Настя. — вкладываю в неё ладонь, и он поднимает наши кисти вверх и касается губами.

Дрожь. Страх. Понимание. Принятие. Выбора нет. Я в ловушке и сколько не стараюсь из неё выбраться, она только сильнее стягивается.

— Надеюсь, Настя, ты не откажешься составить мне компанию за ужином?

Хочу отказаться. Должна.

— Не откажется, конечно. — встревает папа, отвечая за меня.

Никаких вариантов. Принимаю. Я же идеальная дочка.

Больше нет. В том же ускоренном режиме проматываю остальные фрагменты: начало отношений с Киром, предложение пожениться, первая ссора с родителями из-за моего внешнего вида, вторая, последняя…

После первого сентября я не просто выросла, а изменилась до неузнаваемости. Не осталось мягкости, покорности и желания угождать. Только штормовой характер и бесконтрольные взрывы. Нет больше идеальной девочки, но они так и не захотели это понять. Так же, как и то, что я могу любить и ради этой любви пойти на всё. Ради одного единственного человека, которого они никогда бы не приняли просто потому, что он "неправильный".

Бросаю короткий взгляд на стоящего рядом парня и осознаю, что меня действительно больше ничего не держит в этом доме. Северов просто ждёт, пока я справлюсь с эмоциями. Не торопит и не подгоняет.

— Пойдём, Артём.

Тяну его за руку наверх, в свою комнату. Там быстро и молча вытаскиваю из шкафа футболку и собираю документы, пока он потрошит мой стол, собирая учебные материалы. Телефона в комнате не нахожу, поэтому, не оборачиваясь, выхожу.

Тёма идёт следом.

— Всё забрала, Насть?

— Мобильный остался. Сейчас у горничных узнаю. И…

Крутанувшись, залетаю обратно в спальню и вытряхиваю из шкатулки все украшения.

Раскидываю их по столу, пока не нахожу тонкую золотую цепочку с Фениксом.

— Ты же не хотела ничего больше брать. — бурчит Артём, вырастая в дверном проёме.

— Это подарок от дедушки, Тём. Благодаря ему я смогла переступить через родительские "правильно" и поступила в полицейскую академию. Он был единственным, кто всегда меня поддерживал и принимал такой, какая я есть.

— Был… — вопрос, который звучит ни как вопрос. Просто констатация факта.

— Он умер три года назад. — опускаю голову и прячусь за волосами, чтобы любимый не увидел моих слёз.

Парень опускает на пол сумку и молча обнимает.

— Сейчас не время плакать, родная. Надо забрать мобилу и уходить, если не хочешь столкнуться со стариками. — хрипит, задевая губами макушку.

— Знаю. Пошли. — отбиваю ровно, хотя голос дрожит от непролитых слёз.

— Ты его очень любила? — спрашивает, пока широкими шагами пересекаем коридор.

— Да, Тём, очень. Больше, чем маму и папу. Он был самым близким и родным человеком.

— Расскажешь мне потом о нём?

— Обязательно. — отпускаю лёгкую улыбку.

Бегом спускаемся вниз. Ошарашенные горничные стоят, открыв рты, и бессовестно разглядывают моего парня. Пускай смотрят, мне не жалко. И родителям пусть докладывают.

— Юля, ты мой телефон не видела? — обращаюсь к застывшей девушке.

— Анастасия Романовна? — сглатывает и переводит на меня загоревшиеся глаза, с трудом оторвавшись от созерцания Северова.

Не смотря на жгучую ревность, тихо смеюсь и обнимаю Артёма, давая понять, что этот самец занят.

— Так телефон кто-нибудь мой видел или как?

Юля всё так же стоит, открыв рот. Ольга первая берёт себя в руки и отвечает:

— Кажется, на кухне был. Ваши родители вчера специалиста вызывали, чтобы пароль подобрал.

Каждая жила в теле натягивается, а все мышцы мгновенно забиваются.

Зачем им это? Что они хотели там найти? Что если видели нашу с Артёмом переписку?

И снова я поддаюсь панике. Крепче сжимаю мужскую ладонь, выдавая свой страх и напряжение.

— Расслабься, малыш. Пусть хоть всю мою подноготную нароют, тебе нечего бояться. — хриплым шёпотом бомбит мне в самое ухо. — Или у тебя есть то, что им не стоило видеть?

Быстро прогоняю по нейронным сетям всё содержимое своего мобильного: фотографии, видео, переписки. Ничего такого, за что можно было бы ухватиться и использовать против меня и Северова.

— Только наша переписка.

— Тогда нечего бояться. Надеюсь, они все сообщения прочитали и прослушали. Пусть знают, что я абсолютно серьёзен и тебя не отдам.

Медленно выдыхаю через нос и улыбаюсь. Тёма прав. Мне не от чего трястись. Всё равно они и так бы рано или поздно узнали о нас, так что пофигу.

— Иди в машину, Тём. Я возьму телефон и сразу приду.

Он молча кивает и уходит, а я иду на кухню.

— Анастасия Романовна, а это кто? — подаёт голос Юля, когда я уже выхожу за дверь.

— Мой любимый человек. — отрезаю спокойным тоном и поднимаю уголки губ, видя, как прислуга выпучивает глаза.

— А как же Кирилл Александрович?

— А мне откуда знать? — поднимаю вверх бровь и, выйдя за дверь, быстро оборачиваюсь.

Смотрю на просторный холл, на крутую резную лестницу, на хрустальные люстры, на мебель с позолотой в викторианском стиле и понимаю, что ничего не чувствую к этому дому. Ни любви, ни тоски, ни привязанности. Наверное, он всегда казался мне каким-то чужим, больше походящим на музей, а не на жилище. Такой большой и холодный, в котором никогда не было настоящего семейного тепла.

— Прощай. — выдыхаю тихо и закрываю дверь.

В этот раз окончательно и навсегда.