Моя идеальная

Глава 29

Одна пуля в одно сердце

Оказавшись на улице, подкуриваю, забивая лёгкие горьким никотиновым дымом. В последние недели редко удаётся потаскать сигареты. Сначала всё время проводил с любимой, а в больнице не до того было.

Веду взглядом по пустому в это время двору и натыкаюсь на сидящего на лавочке друга. М-да, говна я натворил знатного. С Настей вроде удалось уладить, но вот с Тохой…

Молча паркуюсь рядом и открываю пачку. Арипов, не глядя в мою сторону, берёт табачку и вставляет между губ. Подкуриваю ему и делаю новую тягу. Никто из нас ни воспроизводит ни одного звука, пока друг не выбрасывает окурок и поворачивается в мою сторону.

— Как можно быть таким непроглядным долбоёбом, Тёмыч? — толкает холодно.

— Если бы я знал как, то открыл бы тебе этот секрет. — отбиваю с ухмылкой.

— Пиздец, Север, ты херню вытворяешь. — мотает головой, опустив её вниз.

Что я могу ему на это ответить?

— Как есть, Тоха. — признаю глухо. — Сорри за дерьмо, что наговорил. Мне башню к хуям сорвало, когда вас вместе увидел. Ты же знаешь, насколько для меня тяжело доверять кому-то, а это… Короче, прости, я ошибался. Слишком часто и слишком много.

— Знаешь, Тёмыч, в тот момент ты мне напомнил того озверевшего дикаря, которым был шесть лет назад.

— Им я себя и ощущал. — бурчу задушено. Воспоминания о том времени всё ещё свежи. И всё так же выворачивают нутро наизнанку. Шумно выдыхаю и забиваю лёгкие кислородом до отказа. — Извини, брат, за то, что сомневался в тебе. И в Насте тоже.

Арипов поднимает голову и смотрит в глаза. Выдерживаю его взгляд. Выдыхаем одновременно.

— Я-то ладно. Не первый год тебя знаю. Просто, блядь, забыл, каким ты можешь быть. Ты сильно изменился после неё.

— Пришлось. — отсекаю, выбивая ещё одну сигарету из пачки.

— Поговорил с Настей?

— Поговорил.

— И? — тащит вверх брови. Ничего не ответив, закатываю штанину и показываю расползшийся на пол ноги синяк. — Милая отметина, но это не ответ. — рычит приятель.

— Ответ, Тоха. Настя в меня холостым шмальнула.

— Чего, блядь? — начинает жрать, как обкуренный. — Сука! Ахаха… Она… Ахаха… Не перестаёт… Ахаха… Меня удивлять!

— Меня тоже. — подбиваю со смехом. — Особенно, когда приставила ствол мне между глаз и начала давить на курок.

— Шутишь? — вытягивается его лицо, а смех обрывается.

— Тут не до смеха, брат. Когда увернулся, она мне в ногу и пальнула, а потом… Короче, сказала, что если буду и дальше дичь творить, в следующий раз в обойме будет боевой.

— Ты меня, блядь, разводишь? — хрипит Антон.

— Хотелось бы, но нет. — отрезаю, качая головой.

Тоха несколько раз открывает и закрывает рот. Проводит ладонью по растрёпанной шевелюре и выпаливает:

— Да она же, блядь, просто бомба.

— Ага, бомба… Замедленного действия. — отвечаю сиплыми интонациями. — Короче, другого шанса у меня не будет. Ещё один косяк, и я в любом случае её потеряю, а у меня нет на это права.

— Значит, надо просто перестать косячить. — подбивает итог приятель.

Было бы всё так просто, не было бы этого треша. Мне по-любому ничего другого не остаётся, кроме как научиться доверять любимой без оглядки на своё дерьмовое прошлое, которое лишило меня этой способности. И, наверное, пора рассказать ей правду о своей жизни до неё. Арипов был прав, когда заявил, что Настя согласилась стать моей женой, ни черта, блядь, не зная обо мне. Пусть это станет началом моего доверия.

— Привет. — улыбается моя девочка, усаживаясь мне на колени.

Впиваюсь в её губы, как путник в пустыне. Она отвечает с той же жаждой.

— Привет. — хриплю, прижимая к себе до треска в костях. Внутри пожар разгорается. По венам — магма. — Простила?

— Простила, родной. — сжимает ладонями моё лицо и цепляет зелёными глазами. — Не могу долго злиться на тебя, хотя ты очень меня обидел. — бомбит хриплым полушёпотом.

— Знаю, маленькая. Исправить это уже не выйдет, но я сделаю всё, чтобы никогда больше не допустить такого. Никогда не обижу. Всегда буду верить, Насть. — шепчу, задевая её губы. — Я до безумия тебя люблю.

— Я тоже, Тёма, люблю. Очень-очень.

— У тебя последняя пара была? — спрашиваю, поднимаясь на ноги и опуская руки на тонкую талию.

— Да, последняя. Но я тебя подожду. — тарахтит, обнимая за шею.

— Зачем, малыш? Езжай домой. Я после учёбы заеду за Геликом. — прошу, глотая её тяжёлое дыхание.

— Я тебя отвезу и поедем вместе. К тому же, я хочу кое-что тебе рассказать.

Растягивает пухлые губы в загадочной улыбке.

Что у неё за информация такая важная, что не ждёт до вечера? Что опять эта ведьма задумала?

— Может сейчас расскажешь?

— Не-а. — качает головой, уворачиваясь от моего поцелуя и начиная смеяться.

— Настя. — рычу, беря её в новый захват. — Говори.

— Ногиров дал мне четыре уголовных дела. — сдаётся девушка. — Если справлюсь с ними до каникул, то после них смогу приступить к практике.

— Нихуя ж себе. — сиплю, охреневая от её слов.

Всё тело вытягивается, а мышцы на разрыв. Сотрудник следственного комитета не такая опасная работа, как опер, но всё же… Понимаю, что не хочу её отпускать туда.

— Тёма, — шелестит малышка, — ты чего? — глубокий вдох, и я выдаю свои мысли как есть. — Артём, я же не буду за убийцами и маньяками гоняться. Скорее всего, мне не доверят ничего, кроме бумажек. К тому же я в любом случае собираюсь работать по профессии, пусть и через пару лет. — отбивает Настя.

— Знаю, но я так боюсь тебя потерять, маленькая. — сиплю, опуская голову ей на плечо, сильнее стискивая в объятиях.

После того странного сна у меня появился не просто пунктик на этот счёт, а целая, блядь, неконтролируемая фобия. Внутри меня будто сирены орут, чтобы я вообще ни на шаг от себя её не отпускал, иначе беды не избежать.

— Всё будет хорошо, любимый. — шепчет девушка, водя ладонями по моей напряжённой спине. — Я же обещала, что никогда тебя не оставлю. Что всегда вернусь к тебе.

Наверное, пора перестать удивляться, что она читает мои мысли, но я всё равно отстраняясь и смотрю в глаза. Уверенность и спокойствие — вот что я в них вижу. Заряжаюсь ими и успокаиваю громыхающий в грудине мотор.

— Я верю тебе, Настя.

Её улыбка озаряет не только мою тёмную душу, но и, как солнце, заливает своим светом всё вокруг.

С трудом, но мне всё же удаётся отправить свою девочку домой. Тоха подбрасывает в химчистку и сваливает.

Прикрываю глаза от кайфа, когда, наконец, сажусь в просторный салон своего внедорожника. Меня уже конкретно подзаебала Настина тачка, в которой даже дышать тесно, не то что трахаться. А именно этим я собираюсь периодически заниматься с любимой в Гелике. Может я и больная маньячина, но и идеальная девочка оказалась далеко не святой. Тащусь от того, какой она стала. Прямой. Открытой. Не скрывающей своих желаний. Не бьющей по тормозам, едва теряет управление. В своих желаниях и в нашем общем сумасшествии она не только не уступает мне, но и переплёвывает в некоторых аспектах. В наш прошлый секс в машине именно Настя стала инициатором. Нет, я хотел её. Конечно, блядь, хотел. Всегда хочу. Но собирался честно держать себя в руках, пока не захлопнется дверь квартиры, а моя девочка…

Растягиваю рот в улыбке, выжимая газ и перестраиваясь в левый ряд. Заехав в магазин, без дальнейших остановок еду домой. К ней. Сегодня я принял ещё одно важное решение в своей жизни, и нельзя сейчас врубать заднюю.

Едва делаю шаг в квартиру, как в меня ураганом влетает Настя. Сжимаю в руках мягкое нежное тело и жадно целую. Её руки обнимают за шею.

— Я скучала, любимый. — шепчет моя девочка, отрываясь от меня.

— Я тоже, родная.

— Хочу!

Она смеётся. Я тоже. Вот так всё просто. Никогда в жизни я не ощущал себя настолько свободно, как с ней. Подхватываю на руки и несу в спальню.

— Нам надо поговорить, Насть. — выбиваю хрипло, едва удаётся отдышаться.

— О чём? — шелестит она немного испуганно.

— Жду тебя на кухне. — отсекаю, коротко целуя.

Поднимаюсь с измятой постели и натягиваю домашние штаны. Настя подрывается следом и залетает на кухню, едва я успеваю налить в стакан воду, чтобы запить таблетки.

— Всё хорошо, Артём? — шуршит обеспокоенно.

— Да, родная. Всё хорошо. — кладу перед ней коробочку, обшитую чёрным бархатом.

— Что это?

— Открой.

— Мне ничего не надо, Тём. — шепчет еле слышно, разглядывая подарок.

— Просто прими.

Девушка поднимает крышку и тут же с силой захлопывает. Её глаза округляются от страха и непонимания. Достаю ещё одну коробочку, но намного меньше и, открывая, ставлю перед ней.

Настя только моргает, громко сглатывает и дышит на разрыв.

— Ты с ума сошёл, Артём? Ты совсем свихнулся?! Что всё это значит?! — сразу срывается на крик.

Ловлю её запястья, опускаю на «подарки» и сплетаю наши пальцы.

— Моя жизнь в твоих руках, Насть. Ты и есть моя жизнь. Запомни это раз и навсегда. Если я по собственной глупости или какой-либо другой причине потеряю тебя, то для меня всё будет кончено.

— Тёма, я же несерьёзно говорила. — сипит, переводя взгляд с коробок на меня и обратно.

— А я серьёзно, родная. Считай это гарантией моего беспрекословного доверия. Я больше никогда не заставлю тебя плакать. А если всё же сделаю это, то… — вкладываю ей в ладонь пулю и сжимаю в кулак. — Я дарю тебе свою жизнь.

— Я никогда этого не сделаю, Артём.

— Знаю. Но хочу, чтобы ты поняла, насколько я серьёзен. Я не хороший человек, Насть. Шесть лет назад я был одичалым зверем, который ненавидел весь мир. Со временем я обрёл человеческий облик, но всё же оставался тем самым зверем, который никому не доверяет. — проталкиваю густой ком в горле и забиваю лёгкие воздухом. Моя девочка смотрит на меня во все свои огромные зелёные глаза, в которых сейчас слишком много эмоций, чтобы можно было их разобрать. Крепче сжимаю её пальцы, и она стискивает в ответ. — Только после встречи с тобой я начал меняться. У меня появились рамки и запреты, на которые я раньше плевал. Ради тебя я научился сдерживаться. Ради тебя я научился ждать. Ради тебя я научился терпению. Я научился подстраиваться и прогибаться по тебя, потому что ты — самый важный и дорогой человек в моей жизни. И только с тобой я научился любить заново. Только тебя. Но доверять… Я всё ещё учусь, Насть. С нуля. Я обещаю, что обязательно с этим справлюсь, но мне необходимо время и твои терпение и понимание. Ты научила меня не жить одним днём, а смотреть в будущее. То, где ты станешь моей женой. То, где у нас будет семья. То будущее, в котором я смогу сделать тебя по-настоящему счастливой, потому что ты заслуживаешь этого. Ты заслушиваешь лучшего, и я им стану. Обещаю, родная. — перевожу срывающееся дыхание. Настя шумно гоняет воздух и кусает губы. Я тоже. С такой силой вгрызаюсь то в нижнюю, то в верхнюю, что на них уже живого места не осталось. Глотаю собственную кровь и продолжаю свою исповедь. — Ты научила меня мечтать, как в детстве, когда я был маленьким мальчиком и умел это делать. — моя девочка сползает со стула и садится верхом на меня. Прикрываю веки, стараясь унять шторм страхов, боли и отчаяния, который поднимают эти воспоминания. Любимая сжимает ладонями моё лицо. Обжигает губы сначала рваным дыханием, а затем и ласковым поцелуем. Открываю глаза и обнимаю её одной рукой. «Я люблю тебя» — говорят мои глаза. Её кричат намного громче. — За первые восемнадцать лет в моей жизни было слишком много дерьма. Я слишком часто загибался от боли. Захлёбывался собственной кровью. Тонул в отчаянии. Бился в агонии. Я столько раз хотел покончить с этим раз и навсегда.

Сердцу внезапно начинает не хватать сил, чтобы качать кровь. Дышать становится запредельно сложно. Глаза жжёт так, что я снова закрываю их, просто стараясь пережить этот момент. Так тяжело признаваться в своих слабостях человеку, для которого я должен быть стеной и опорой. Глухо выдыхаю кислород, который стал ощущаться раскалённым ветром, и вынуждаю себя поднять ресницы и столкнуться взглядами с любимыми зелёными глазами, в которых стоят не только слёзы, но и стынет боль. Моя боль. Которую Настя не просто ощущает, а проживает вместе со мной.

Любимая сидит, склонив голову, не отрываясь от моего лица, и едва дышит. Не только её тело идёт дрожью, но и дыхание дрожит.

— Тебя били? — шепчут её губы беззвучно.

Сжимаю зубы крепче и выбиваю:

— Отец.

Она вздрагивает и утыкается носом в шею. Её ладони гладят плечи, а дыхание согревает промёрзшую насквозь душу.

— Тёмочка… — раздаётся тихий шелест её голоса.

— Тот приступ на кухне, Насть… Я всё ещё не справился со своими демонами до конца. Мне удалось запереть их, но не уничтожить. Каждый раз я думал, что больше не выдержу. И каждый раз поднимался.

Бросаю взгляд на левую руку, лежащую на подлокотнике стула. Две почти незаметные белые полосы от запястья до локтевого изгиба. Их невозможно заметить, если не знать, что они там есть.

Трясущиеся тонкие пальчики любимой девочки касаются их и проводят по всей длине. До опасно раздувшегося мозга долетает тихий всхлип и срывающийся шёпот:

— Боже… Тёма… Я… Мне так… Так жаль…

— Не надо меня жалеть, Насть. Это было давно. Мне не нужна жалость. — вырываю из себя, беря в плен её лицо и вынуждая смотреть в глаза. — Ты видела их раньше? — киваю на шрамы.

— Да. — выдыхает она.

Глаза переполнены слезами, но ни одна из них не срывается. Понимаю, что держится она только ради меня, и сбавляю обороты внезапно накатившей злости.

— И никогда не спрашивала… — констатирую очевидный факт.

— Я обещала. — отбивает дрожью.

Сжимаю до боли и целую ледяные губы. Не из-за похоти или страсти, а потому, что мне это сейчас необходимо.

Её дыхание — мой кислород. Её доверие — моя надежда. Её слабость — моя сила. Её глаза — моя вера.

— Я сдался всего один раз. — толкаю срывающимся голосом. — У меня не осталось сил. Я больше не мог так жить.

— Хватит, Артём! Хватит! Не надо! Не надо! Я не хочу этого слышать! Не хочу знать! Хватит! — срывается Настя, с силой сжимая руки на моих плечах и зарываясь лицом в шею. Вгоняет ногти в кожу. Чувствую горячую влагу её слёз. — Не надо вспоминать! Не делай себе больно! И мне не делай! Не надо, Тёма! Хватит! — громко всхлипывает и переводит дыхание. — Прошу… Умоляю… Не проходи через это снова. Мне неважно, кем ты себя считаешь и почему. Я люблю тебя. Люблю сейчас. Люблю таким. То, что было раньше, ничего не изменит. Ничего не заставит любить меня меньше. Хватит. — голос срывается, переходя в задушенную мольбу.

Сжимаю зубы и втискиваю в себя любимую, пока не слышу её тихого вскрика. Слегка ослабляю хватку и опускаю лицо на её плечо. Настя не рыдает и даже не всхлипывает, но я чувствую, как солёные капли бесконечным потоком падают на шею и сползают вниз. Даю ей время справиться со слезами и принять информацию, которую я ей преподнёс.

Сам же сосредотачиваюсь на дыхании. В груди разрастается давление, которое способно разодрать грудную клетку изнутри. Мотор работает на разрыв.

Когда инстинктивно понимаю, что девушка немного пришла в себя, выбиваю сипло:

— Когда всё это закончилось, я стал другим человеком, чтобы выжить.

— Не надо, Тём. — отрывается от шеи любимая и умоляющее смотрит глаза в глаза.

— Это не то, Насть. Я должен сказать. Чтобы ты поняла, почему я стал таким. — прикладываю пальцы к её губам, когда собирается возразить. — Тсс, маленькая. Это надо мне. Просто прими. Примешь? — прошу шёпотом. Девушка кивает. — Я стал жестоким. Холодным. Закрылся от всего мира. Никому не верил. Никого не любил. Ни к кому не привязывался. Всегда шёл к цели напролом, без оглядки на то, что оставляю после себя. И в тот день, на вечеринке, когда ты явилась с этим ублюдком… Я не знал того, что знаю сейчас. Мне было похую любовь у вас или что-то другое. Я хотел тебя. И я собирался получить желаемое любой ценой. — вдох-выдох. Опускаю веки, вспоминая, каким козлом я был. — Тоха тогда просил меня не трогать тебя. Не портить. Не ломать. Но мне было плевать на то, какие последствия могут иметь мои желания и действия. Ты должна была стать моей, даже если бы тебя это сломало.

Моя девочка срывает мою руку со своего рта, утыкается лоб в лоб и быстро тарахтит:

— Ты не сломал меня, Артём. Нельзя сломать то, что и так работает неправильно. Я была игрушкой, куклой, украшением. Ты сделал меня человеком. Ты оживил меня настоящую. Ту, что я всегда боялась. Ты научил меня радоваться жизни. Каждому её мгновению. Только рядом с тобой я могу быть собой. Я никогда не была святой, но слишком боялась неодобрения родителей. Я боялась осуждения посторонних. Больше нет. Я больше ничего не боюсь. Я не идеальная. И только благодаря тебе я смогла понять, чего хочу и кем являюсь на самом деле. — несколько глубоких вдохов и прерывистых выдохов. Моё сердце гремит как ошалелое. Кровь ревёт по всему телу, вызывая дикий жар. — Ты же не думаешь, что я начала драться ни с того, ни с сего? Не ты сделал меня такой. Я сама. Просто раньше я держала себя. Я всё хранила в себе. Не только злость, но и все эмоции. Это убивало меня. А ты… Ты, Тём, ты вдохнул в меня жизнь в тот момент в коридоре. Ты никогда не сможешь сломать меня. Никогда не испортишь, потому что я уже испорченная. Я люблю тебя, Артём. Люблю. Это моё решение. Мой выбор. Ты мог бы соблазнить меня. Мог бы удержать рядом с собой. Но ты никогда не смог бы заставить меня любить. Это всё я. Поэтому никогда не смей ни в чём винить себя.

— Насть… — договорить она мне не даёт, затыкая влажным поцелуем рот.

— Я запрещаю тебе, Северов Артём, в чем-либо винить себя или говорить, что ты плохой человек. Ты не такой. Если ты будешь продолжать это делать, то причинишь мне боль. Не делай мне снова больно.

Её слова пробивают рёбра, влетают в сердце и разрастаются там до неимоверных размеров, заполняя моё оледеневшее нутро и промёрзшую за годы душу. Они топят лёд. Они согревают. Из них за спиной плетутся крылья.

Горло сжимает спазмом. В глотке ком из одуряющих эмоций, который никак не удаётся протолкнуть. Голосовые связки стягиваются в узлы. Слизистую глаз жжёт так, что кажется, на месте глазных яблок остаются только дыры. Это ощущения усиливает невозможность сфокусировать размазанный взгляд.

Глажу её спину. Путаюсь в водопаде волос пальцами. Целую сладкие губы. Дышу её выдохами.

Моя девочка отвечает тем же.

Целая вечность проходит, прежде чем ко мне возвращается способность говорить.

— Уверена, что не хочешь ничего знать, любимая? — хриплю, разрывая поцелуй и заглядывая в глаза.

В них же читаю ответ.

— Мне достаточно того, что я уже знаю. Даже это было лишним. Я всегда буду любить тебя, Тёмочка.

— Я буду любить тебя целую вечность. — отбиваю сипом.

— Обещаешь?

Улыбка расцветает на её губах.

— Обещаю. — улыбаюсь в ответ.

Я снова могу дышать свободно. Моя девочка принимает меня со всеми моими демонами. Облегчение топит изнутри, в то время как снаружи я захлёбываюсь любовью, которая так ярко пылает в изумрудных глазах.

— Любишь? — смеётся Настя.

— Люблю. — отсекаю без запинки.

— Веришь?

— Верю.

Бессмысленный диалог. Глупые вопросы. Очевидные ответы. Но именно они смывают остатки страхов.

— Не обманешь?

— Не обману.

— Трахнешь?

— Трахну. — бомблю уверенно. — Что, блядь? Стой, ведьма! — кричу вдогонку, подрываясь следом за хохочущей Настей.

Настигаю в коридоре и подхватываю на руки. Бросаю на кровать и накрываю её тело своим, сжимая руки над головой. Зависаю, утопая в её глазах.

— Что ты делаешь, Тём? — шепчет, когда контакт затягивается.

Трясу головой, изгоняя из неё морок. Растягиваю губы в хищной улыбке и высекаю:

— Люблю. Верю. Не обману. Трахну. Обещаю.

И только после этих слов набрасываюсь на неё, как дикий зверь, которого мне больше не придётся прятать. С ней не придётся