Моя идеальная

Глава 30

Разрушая преграды

После того разговора, когда Артём принял тяжёлое для себя решение открыться мне, между нами что-то изменилось. Я никак не могу понять, что именно, но будто рухнула невидимая стена, которая разделяла нас.

Он стал улыбаться и смеяться ещё чаще и словно свободнее, ярче, заливистее.

А меня покинули постоянные тревога и напряжение. Почти. Иногда я всё же ловлю себя на мысли, что всё слишком хорошо, чтобы быть правдой, и что-то нехорошее обязательно должно произойти, но я упорно гоню её прочь, списывая всё на то, что раньше, едва в нашей с Тёмой жизни всё налаживалось, то обязательно случалось что-то плохое. Наверное, я просто боюсь быть счастливой. Может быть, я просто не умею?

За следующие две недели я ни разу не видела в бирюзовых глазах теней прошлого. В них больше не отражается тоска, грусть и отчаяние. Только такие всепоглощающие радость и счастье, что невозможно не сгореть под их обжигающим огнём.

Мы полностью погружаемся в учёбу. Артём очень много времени проводит на тренировках и в тире, оттачивая навыки. Иногда я присоединяюсь к нему, но в основном занимаюсь раскрытием дел, которые мне вручил Ногиров. С двумя ограблениями уже справилась. Сейчас занимаюсь серийным насильником, оставив убийство напоследок.

Когда преподаватель давал мне папку, я ожидала увидеть там дела о мошенничестве или других незначительных преступлениях. Каково же было моё удивление, когда я обнаружила там «мокруху». Видимо, Игорь Валерьевич решил проверить не только мои способности к анализу и интуицию, но и психическое состояние.

Когда впервые достала из «дела» фотографии с места преступления, то была в ужасе. Просто сидела над ними и смотрела, не в силах оторвать от них перепуганного и одновременно заворожённого взгляда.

Нет, я, конечно, смотрела много детективов и ужасов и часто видела картинки и пострашнее этих, но я всегда знала, что всё это постанова, а сейчас…

— Блядь, он совсем ебанулся, тебе такое давать? — рычит Тёма, входя в комнату и замечая, над чем я зависла.

— Артём, мне в любом случае придётся привыкать к этому. Сейчас это просто фото, но рано или поздно мне придётся столкнуться с таким вживую. И не только смотреть, но и трогать, изучать. — говорю я немного позже, потому что пока я была в ступоре, он собрал и куда-то спрятал все снимки.

Любимый напрочь отказывается возвращать их, и доходит до того, что между нами разгорается ссора, которая в итоге перерастает в ужасный скандал.

— Ты, блядь, не будешь в этом дерьме копаться! Вообще, блядь, будешь сидеть дома, пока я буду пахать! — орёт парень, окатывая меня бешенством.

Им же он меня и заражает, потому что отвечаю я ему не менее диким ором:

— Даже родители не смогли заставить меня отказаться от работы следователя! У тебя, Северов, забыла спросить разрешения, где и кем мне работать и чем заниматься! — сжимаю кулаки до тех пор, пока боль в ладонях не становится нестерпимой. Выдыхаю, ослабляя давление в руках, и выбиваю уже спокойнее. — Если не хочешь, чтобы я работала по специальности, то и ты не станешь опером.

Одна из самых тяжёлых фраз, которые мне приходилось произносить не только потому, что мы не должны ставить друг другу какие-то ультиматумы, но и потому, что меня постоянно гложет страх за любимого мужчину. Работа в опергруппе слишком опасна и непредсказуема. Каждый раз, когда он будет уезжать «на дело», мне останется только ждать и молиться, чтобы он не получил пулю и вернулся ко мне живым и невредимым.

Мы оба выбрали далеко не самый простой, безопасный и ровный путь в жизни, но никто из нас не собирается отказываться от принятого ранее решения.

— Ты совсем охуела, Настя?! — рычит Север, скрипя зубами.

— А ты сам не в край ли охуел, Артём?! — воплю, прожигая его яростным взглядом.

Наша ссора достигает апогея и доходит до того, что я хватаю со стола чашку с недобитым кофе и с разворота запускаю в него. Северов уворачивается, а в следующую секунду с такой силой толкает меня в стену, что я ударяюсь не только затылком, но и спиной по всему периметру.

— Ты что, мать твою, творишь?! — рычит, хватая за горло.

Не душит, но фиксирует так крепко, что я даже сглотнуть не могу, а говорить становится чертовки сложно.

— Пошёл ты на хрен, Артём. — цежу сквозь сжатые до скрипа челюсти.

Я готова ко всему. Даже к тому, что в таком взбешённом состоянии он способен меня ударить, но вместо этого Тёма с таким остервенением набрасывается на мой рот, что я буквально глотаю кровь. И не только свою, но и его. Я слишком зла не только из-за этих долбанных запретов, сексистских замашек и ссоры, но и из-за собственной беспомощности. Моим ответом на его действия становятся укусы.

— Да ты, блядь, вообще ебанулась?! — гаркает парень, утирая окровавленные губы.

С силой отрывает меня от стены и швыряет на кровать. Споткнувшись об сумку, слетевшую со стула, пока мы ругались, лечу мимо постели и больно ударяюсь бедром об комод. Когда Артём подходит ближе, с размаху заряжаю ему пощёчину.

Я нахожусь в таком неадекватном состоянии, что неосознанно провоцирую его на агрессию. И я её получаю. Вот только совсем в другом виде.

Север до хруста сжимает мои запястья одной рукой, а второй разрывает красные кружевные трусы, причиняя боль. Вгрызаюсь зубами в его плечо.

— Сука! — шипит он, поворачивая меня спиной к себе и толкая лицом на кровать.

Получив неожиданную свободу, предпринимаю попытку переползти через ложе и занять более выгодную позицию для обороны, но он ловит меня за щиколотки, притягивая к краю постели. Ощущаю, как его член упирается в промежность, но он не входит. Накрывает ладонью лобок и растирает клитор, пока мои попытки вырваться не переходят в слабое сопротивление, а я не начинаю истекать соками от дичайшего возбуждения. Северов входит одним резким толчком.

Наш секс получается диким, сумасшедшим, животным, яростным. Он больше походит на сражение врагов, а не примирение двух любящих людей.

Парень двигается резко и грубо, вбиваясь в меня с такой силой, что я даже не могу оторвать голову от покрывала. Каждая попытка подняться заканчивается тем, что я утыкаюсь лицом в матрац. Пальцы до синяков сжимают бёдра. Его яростные рывки причиняют боль. Они же дарят неземное удовольствие. Вместо стонов из нас вылетают животные рыки.

Оргазм накрывает неожиданно и так мощно, что перед глазами всё плывёт. Тёма падает сверху, придавливая меня всем весом, отчего дышать становится просто невозможно. Собираю все силы и сбрасываю его с себя. Подрываюсь на ослабевших конечностях в попытке уйти, чтобы он не видел слёз обиды, которые наворачиваются на глаза, но Северов ловит меня и прижимает спиной к стальному телу.

— Прости, любимая. — хрипло просит Тёма, обводя пальцами синяк, расползшийся на половину бедра. — За всё, Насть.

В его голосе скользит не только мольба, но и сожаление. Позволяю себе слабость и сильнее вжимаюсь в его тело. Когда немного прихожу в себя, поворачиваюсь в его руках и смотрю в бирюзовые глаза, в которых читаю вину. Обнимаю его в ответ и провожу языком по следу зубов, который оставила на его губах.

— И ты прости, Тём. — шепчу, касаясь губами укуса на плече.

Только после этого «боя» мы смогли найти общий язык и прийти к согласию на счёт будущих работ. Я смирилась с тем, что мне придётся жить в постоянном страхе за его жизнь. А Артём принял то, что я буду проходить через Ад каждый раз, когда на моём столе окажутся дела об убийствах.

Несмотря на загруженность учёбой и работой, да я вернулась в секцию по каратэ, а Север снова преподаёт вождение, мы постоянно находим время, чтобы побыть вместе.

В академии встречаемся на каждом перерыве и целуемся так, будто месяц не виделись. Наш секс тоже изменился. Он стал более раскованным, как и я сама. Мы даже до дома не всегда добираемся, трахаясь прямо в машине. Один раз даже во время обеда на парковке академии, когда кругом находились сотни людей. Но нам было настолько пофигу, что это нас не остановило бы, даже если бы Гелик был не затонированным. Мы просто нуждались друг в друге в тот момент, вот и всё.

Мы далеко не самая обычная пара, но это не мешает нам быть счастливыми. Мы сумасшедшие, неадекватные и абсолютно точно больные на всю голову.

Если быть откровенной, то я до сих пор не могу привыкнуть к себе новой. Иногда я сама себе удивляюсь, а иногда и боюсь.

После учёбы или по вечерам мы гуляем в парке или просто по району, если позволяет погода, держась за руки. Мы вообще всё время это делаем. Словно если мы перестанем касаться друг друга, то просто умрём.

Понимаю, что это странно, но уж как есть. Мы такие и не собираемся меняться.

Когда идёт дождь, то мы либо сидим в какой-нибудь кафешке с пиццей или другим вредным фастфудом и просто разговариваем, либо идём в кино.

Оказывается, Тёма не любит драмы, а я фильмы про войну и боевики, поэтому компромисс нашли в комедиях, мистике и ужастиках. Часто выбираемся с Антоном и Викой.

После откровения Арипова в женском туалете он не просто стал с завидным постоянством звать меня «сестрёнка», но и относиться как к родной сестре.

И пусть я потеряла одну семью, но внезапно обрела другую.

Когда у нас с любимым нет желания покидать уют нашей квартиры, то включаем плазму, берём ведро солёного попкорна и пиво и, закутавшись в мягкий тёплый плед, смотрим кино.

Как сегодня.

За окном льёт ледяной осенний дождь. Октябрь подходит к концу. Последние тёплые деньки уже закончились, но нас это мало волнует.

Опускаю голову на плечо парню, закидывая в рот попкорн, и смотрю в экран. Правда, сосредоточиться на происходящем там достаточно сложно, потому его рука медленно сползает с моей талии, перемещаясь к резинке трусов.

Опускаю на журнальный столик бутылку и сжимаю эрегированный член, выпивая густой стон Севера, а через минуту уже и сама разбиваюсь чередой стонов под его бешенным напором.

— Теперь придётся всё пересматривать заново. — буркаю, перекатываясь на живот.

Приподнимаюсь с пола, на котором мы оказались, и шарю рукой по дивану в поисках пульта. Вот только у любимого совсем другие планы, потому что он накрывает меня своим телом, вжимаясь членом в ягодицы.

— Можешь не спешить, малыш. — выбивает хрипом мне в затылок. — Потом сразу сначала включим.

В итоге просмотр фильма откладывается полностью, потому что мы перемещаемся в спальню и после ещё пары заходов изматывающего секса просто отключаемся.

Мы живём в бешенном темпе. Утром и днём академия, вечером работа и учёба, каждую ночь сумасшедший секс. И далеко не всегда его инициатором становится Артём. Времени на сон у нас почти не остаётся, потому что если мы отодвигаем учёбу, чтобы побыть вместе, то нагонять приходится уже после полуночи. С каждым днём это становится всё сложнее делать.

Всё чаще мы с трудом открываем воспалённые глаза и вынуждаем себя выбраться из-под одеяла.

Я вообще мерзлячка и не люблю не только холод, но и тёмные туманные дни, когда единственное желание провести весь день в постели с чашкой горячего чая и любимым мужчиной.

Благо сегодня суббота и у меня есть такая возможность.

Лёжа в кровати, прислушиваюсь к звукам в квартире. Судя по всему, Тёма в душе, а значит можно ещё немного поваляться. Опускаю ресницы и переворачиваюсь на другой бок, глубже ныряя под одеяло.

— Проснулась? — доносится уставший голос.

Любимый присаживается на край кровати, чувствую, как прогибается под его весом матрац, и стягивает с меня одеяло, в которое я продолжаю упорно цепляться пальцами.

— Ещё пять минут. — пищу, не открывая глаз.

— Вставай, соня. — хрипло смеётся Тёма, вырывая покрывало. — Уже почти полдень.

Нехотя поворачиваюсь к нему и сразу цепляюсь за тёмные круги под глазами. Знаю, что и сама не лучше выгляжу последние несколько дней, но так больно видеть его таким измучанным.

Сладко потягиваюсь, выставляя на обозрение обнажённое тело, отчего бирюзовые глаза мгновенно темнеют.

Несмотря на то, что мы не проживаем ни одних суток без того, чтобы хоть раз не заняться любовью, желание в нас не гаснет.

Артём опускает руку мне на шею и мучительно-медленно ведёт вниз, задевая затвердевшие соски. Достигая живота, глухо выдыхает и встаёт.

— Тёма? — удивляясь его отказу, поднимаюсь на постели.

— Не сейчас, Насть. Мне на работу надо. — сухо толкает он.

— В такую погоду? — поднимаю вверх брови, переводя взгляд на серый пейзаж, смазанный потоками дождя.

— Да, родная, в такую погоду.

— Но я думала, что мы весь день проведём вместе. Мы же собирались сегодня начать приготовления.

Спускаю ноги на пол, устало потирая горящие от недосыпа глаза.

Север только непонятно хмыкает и начинает одеваться. Не оборачиваясь и даже не поцеловав, выходит из спальни.

А я понимаю, что он ведёт себя странно. Что за?..

На ходу натягиваю на себя футболку и перехватываю его уже в дверях.

— Что случилось, Артём? — выпаливаю, хватая его руку.

Тёма тяжело вздыхает и поворачивается. Опускает ладонь мне на щёку и притягивает ближе.

— Извини, малыш. Наверное, веду себя как мудак, но я просто устал. И сам думал, что сегодня смогу отдохнуть и побыть с тобой, но платят по двойному тарифу, а нам сейчас нужны эти деньги. Знаешь же, что последняя ставка на акциях прогорела.

Обвиваю руками его торс и заглядываю в глаза. У меня нет причин ему не верить, но что-то явно не так. За последние две недели мы очень сблизились. Между нами не осталось никаких секретов, но сейчас я вижу, что любимый что-то скрывает.

— Тём, о чём ты молчишь? — спрашиваю тихо, продолжая сканировать его лицо. — Чего недоговариваешь? У нас нет проблем с деньгами. На свадьбу отложили достаточно и даже с запасом. Моей и твоей зарплаты хватает на безбедную жизнь. К тому же в той ставке были некритические потери.

Несколько дней назад я тоже начала втягиваться в игру на бирже и покупку акций. Пока ещё ничего не вкладывала, но всерьёз начала изучать эту тему, поэтому и знаю, о чём говорю.

Ещё один тяжёлый вдох. Ещё один гулкий выдох. Ещё один обжигающий взгляд. Короткий поцелуй, и он уходит, так ничего и не ответив.

Глушу в себе закипающую злость, но всё же с такой силой захлопываю за его спиной дверь, что грохот тяжёлым эхом разлетается по всему подъезду.

Что, мать вашу, за херня сейчас произошла?

Не даю себе время на догадки. Иду в спальню и, схватив телефон, сразу набираю Антону.

— Утречко, сестрёнка. — бодро выбивает он, едва подняв трубку.

— Привет, Тоха. Ты знаешь, что происходит с Артёмом? — перехожу сразу к делу.

Меня трясёт так, что стул, на который я села несколько секунд назад, вибрирует и опасно покачивается. Подрываюсь на ноги и начинаю мерить комнату нервными шагами. В последние дни у нас не просто было всё хорошо, а лучше не бывает, несмотря на постоянную усталость. И вчера тоже. Но что произошло сегодня утром, я понятия не имею.

— А что с ним? — в его голосе слышится явное удивление.

— Не знаю, Антон. Правда, не знаю. Вчера всё было отлично, а сегодня его как подменили. — рассказываю как есть. С кем ещё поделиться или у кого спросить, если не у лучшего друга? — Разбудил меня. Оделся и ушёл, даже не поцеловав. Сказал, что на работу надо и что нам нужны деньги.

— А ты у него спрашивала?

— В том-то и дело, что спрашивала, но он не ответил. Вообще ничего. Просто молча ушёл.

Пока Арипов переваривает информацию, завариваю себе крепкий зелёный чай, чтобы хоть немного успокоить нервы, хотя и не уверена, что мне это поможет.

— Блядь, Насть, я даже не знаю. Последний раз мы говорили вчера при тебе, и всё заебись было. — выдыхает. — Давай я ему позвоню, что ли?

— Не надо, Тоха. Не хочу, чтобы Артём знал, что я спрашивала у тебя о его делах.

Ещё один тяжёлый вдох в трубке.

— Не ссы, Настюха, — высекает с мрачным смешком, — я тебя не сдам. Предложу встретиться.

— Без какого-либо повода? — спрашиваю неуверенно. Делаю глоток чая, обжигая язык. — Да, блядь!

— Эй, ты чего? — обеспокоенно сипит Арипов. Гоняю воздух, открыв рот в попытке избавиться от жжения, поэтому молчу достаточно долго. — Насть? Эй, что случилось?

— Язык ошпарила. — выпиваю стакан холодной воды и спрашиваю. — Ну, так что с поводом для встречи?

— Блядь, думаешь, у меня предлога не найдётся, чтобы с лучшим другом встретиться? Вообще-то мне ему ещё мальчишник устраивать.

Глупости, конечно, учитывая то, что гостей на нашей свадьбе, кроме Вики и Антона, не будет. А ещё Ариповых старших. После того, как Сергей Глебович помог решить проблему с арестом Артёма и спустить на тормозах дело об избиении Должанского, Тёма рассказал мне, что в своё время он заменил ему отца, поэтому я ни секунды не сопротивлялась, когда любимый изъявил желание пригласить родителей Антона.

Друзья вошли в сговор и любой ценой решили устроить нам прощальную вечеринку. Северов то и дело повторяет, что мы никуда не уезжаем и прощаться с нами не надо, но ребят ничем не пробьёшь. Проще смириться, чем спорить с ними.

До свадьбы осталось чуть больше двух недель, а мы ещё даже не начинали готовиться. Собирались сегодня поехать в салон и ювелирную мастерскую, чтобы заказать обручальные кольца, но теперь…

— Эй, сестрёнка, ты чего молчишь? Куда пропала? — почти орёт «братик».

— Здесь. Извини. Просто задумалась.

— Короче, Насть, не кипишуй раньше времени. Кому, как не тебе, знать, какой он бывает скрытный? Скорее всего, какие-то незначительные проблемы.

— Какие, Антон? С деньгами у нас порядок. С учёбой тоже.

— Не знаю, но выясню. Тёмыч не любит никого посвящать в свои дела. Особенно тебя, потому что решил для себя, что должен тебя от всего на свете защищать, а не втягивать в неприятности. Так что успокойся сейчас. Набери Вике. Съездите с ней за платьем. — говорит вроде как жизнерадостно, но я всё равно слышу напряжение в его голосе.

— Мы с ним собирались ехать. — отбиваю глухо, а на глаза наворачиваются непрошенные слёзы.

Я уже почти две недели не плакала, а сейчас едва сдерживаюсь.

— Насть, ты только не плачь. — видимо, и Арипов услышал слёзы в моём голосе. — Не всё же вам вместе делать. Я разрулю. Как только что-то выясню, дам тебе знать. Он, конечно, мой лучший друг, и я люблю этого засранца, но иногда он бывает пиздец каким тупорылым.

— Ладно, Антон. Спасибо.

— Не реви, сестрёнка. На связи.

Сбрасываю, не прощаясь, потому что ничего не могу из себя выдавить. В горле ком из обиды и переживаний. Зло растираю закрытые веки и иду в душ.

Как ни стараюсь себя не накручивать, успокоиться всё равно не удаётся.

Замотавшись в полотенце, звоню Артёму, но он сбрасывает вызов.

Установки летят к чертям, и слёзы всё же стекают по щекам. Не кричу и даже не всхлипываю, но всё равно вгрызаюсь зубами в кулак.

Что случилось? Что происходит вообще? Почему он не отвечает? И утром сегодня…

Едва удаётся успокоиться, снова звоню и снова сброс.

Я, конечно, понимаю, что он сейчас может быть на треке, но интуиция сиренами орёт, что это не так.

До крови закусываю нижнюю губу и пишу сообщение.

Настя Северова: Артём, что происходит?

Даже спустя час, за который я просто схожу с ума, ответа не следует. Снова пишу.

Настя Северова: Артём, если ты не объяснишь, что происходит, то я просто уйду. Ты обещал доверять мне.

Когда и это сообщение остаётся непрочитанным, а следующий десяток звонков сброшен, швыряю телефон на стол и одеваюсь.

На улице вдыхаю тяжёлый влажный воздух, но и тогда мне не становится легче.

Накидываю на голову капюшон и бездумно шагаю под дождь. Брожу по улицам под мелкой моросью, не имея какой-либо цели и пункта назначения. Мысли разлетаются. В голове такой же туман, как и окутывающий серые улицы снаружи.

Сегодня должен был быть один из самых счастливых дней в моей жизни. Мы собирались покупать кольца и свадебные наряды. Мы хотели заказать гравировки, но решили не говорить друг другу, какими они будут. На кольце Артёма должна была красоваться надпись, в которую вложены все мои чувства: выше облаков. Так мало слов и так много любви. Так просто и так сложно одновременно.

А что теперь?

Промокшая насквозь одежда. Хлюпающая в обуви вода, потому что я бреду по лужам, даже не стараясь их обойти. Промёрзшая страхами душа. Замершее от переживаний и обиды сердце.

Только спустя некоторое время жалею, что оставила дома телефон. Хотела, чтобы Северов мучился так же, как и я на протяжении этих бесконечных часов, что он не брал трубку.

А что, если позвонит Антон? А вдруг Артём уже дома? Или звонил мне, чтобы всё объяснить?

Я — человек-спичка. Мгновенно загораюсь. Быстро перегораю. И неотвратимо тухну.

Когда злость на любимого угасает полностью, меняю направление в сторону дома.

Что бы ни произошло у Тёмы, я заставлю его рассказать. Если придётся, то достану из сейфа, стоящего в шкафу, ту самую пулю, которую Север отдал мне, сказав, что если он сделает мне больно снова, то я могу ей воспользоваться.

Когда я увидела в первой коробке пистолет, то испугалась до чёртиков. Не сразу поняла, что это значит и зачем он дарит мне оружие. Теперь я знаю. Это его страховка, чтобы не делать глупостей.

Идиотизм, конечно. Мы оба знаем, что я ни за что им не воспользуюсь. А ещё это — символ его мне доверия. Его жест много значит для нас обоих. Артём ясно дал понять, что его жизнь в моих руках. Как и моя в его.

Так зачем же сейчас он так поступает? Что скрывает? О чём молчит?

Мысли и вопросы не только голову мне разрывают, но и всё нутро в кровь исполасывают. Без конца грызу слизистую и проталкиваю ком в горле, которые с каждым разом разрастается всё больше.

Подходя к подъезду, сразу замечаю Гелик. Делаю глубокий вдох и опускаю веки, настраиваясь на тяжёлый разговор. В том, что именно таким он и будет, сомнений не остаётся.

Вытаскиваю из кармана ключи и делаю шаг вперёд, открывая глаза, но тут за спиной раздаётся голос, вызывающий озноб и липкий сковывающий страх.

— Попалась, шлюха.

Оборачиваюсь так резко, что мокрые волосы липнут к лицу, на секунды перекрывая видимость и попадая в рот. Отплёвываюсь, срывая с лица пряди, и смотрю прямо на бывшего жениха.

От всегда «с иголочки» Должанского ничего не осталось. Спутанные, отросшие и растрёпанные тёмные волосы сальными паклями спадают на осунувшееся, потемневшее лицо. Густая щетина, переходящая в бороду. Почти чёрные пустые глаза. Джинсы и бесформенная куртка.

Если бы не голос, то я бы ни за что не узнала в этом бомжеватом человеке успешного богатого адвоката, которым он был.

Что с ним случилось? Что произошло после того случая, когда Артём его избил? С того самого дня я больше о нём ничего не слышала.

Кирилл делает шаг в мою сторону, угрожающе скаля зубы.

— Что, не признала, Настя? — хрипит он, продолжая наступать.

Пячусь, пока не упираюсь в холодный металл подъездной двери. Чтобы открыть домофон, мне надо отвернуться, а этого делать ни за что нельзя, потому что, когда он подходит ближе, я понимаю, насколько заблуждалась, когда решила, что его глаза пусты. Это совсем не так. В них такая ненависть пылает, что я просто теряюсь. Уже не первый раз он заставляет меня цепенеть и поддаваться панике.

Даже когда он был лощёным, напомаженным и уверенным мужчиной, не выказывающим никаких эмоций, меня всегда что-то настораживало рядом с ним. В его движениях. В его словах. В его взглядах. В его интонациях.

Раньше я думала, что всё это мне казалось, потому что я боялась его как человека, с которым должна была связать свою жизнь. Теперь я понимаю, что в нём всегда таилась скрытая угроза и безумие.

Рядом с ним я испытываю какой-то животный страх, вынуждающий меня делать глупости и ошибки.

Я могла бы с ним справиться. Я могла бы его ударить. Я могла бы его завалить. Я могла бы, в конце концов, просто закричать и позвать на помощь, но вместо этого я совершаю роковую ошибку.

Поворачиваюсь к нему спиной.

Раздаётся писк домофона, когда прикладываю к нему ключ, а потом…

Жгучая боль, сотрясающая всё тело и затягивающая в свои ледяные пучины темнота.