На пятьдесят оттенков светлее

Глава 11

— Когда, сейчас? — прошептала я. Мой рот остается сухим, мое сердце колотится в груди. Почему он так одет? Что он имеет в виду? Он все еще в плохом настроении?

— Да. — Его голос по-кошачьи мягок, но он ухмыляется по мере приближения ко мне.

Черт побери он выглядит возбуждающим — его джинсы висят на бедрах. О нет, я не хочу отвлекаться на мистера Сексуальные-Ноги. Я пытаюсь определить его настроение, пока он приближается ко мне. Злой? Игривый? Похотливый? Гах! Это невозможно сказать.

— Мне нравятся твои джинсы, — бормочу я. Он улыбается обезоруживающей волчьей улыбкой, которая не затрагивает его глаз. Дерьмо — он все еще сердится. Он в этом, чтобы отвлечь меня. Он останавливается напротив меня и я осушена его напряжением. Он пристально смотрит вниз, широкие нечитабельные глаза прожигают меня. Я сглотнула.

— Я понимаю, у вас проблемы, миссис Грей? — говорит он вкрадчиво, и что-то вытаскивает из заднего кармана джинсов. Я не могу оторвать свой взгляд от него, но слышу, как он разворачивает лист бумаги. Он поднимает его вверх, и, коротко взглянув в его сторону, я узнаю мой е-мэйл. Я вижу, как он гневно сверкает глазами.

— Да, у меня есть вопросы, — шепчу я, задыхаясь. Мне нужна дистанция, если мы собираемся обсудить это. Но, прежде чем я смогла сделать шаг назад, он наклоняется и сует свой нос ко мне. Мои глаза с трепетом закрылись, поскольку я почувствовала его неожиданное мягкое прикосновение.

— У меня тоже, — шепчет он на моей коже, и я открываю глаза на его слова. Он выпрямляется и смотрит пристально на меня еще раз.

— Я думаю, что знаю твои проблемы, Кристиан. — Мой голос дрожит, и он сужает глаза, подавляя веселость, которая вспыхивает на мгновение.

Мы будем ссориться? Я делаю предупредительный шаг назад. Мне нужна физическая дистанция; между ним, между его запахом, его взглядом, его отвлекающим телом в возбуждающих джинсах.

Он хмурится когда я отодвигаюсь.

— Почему ты вернулся из Нью-Йорка? — Шепчу я.

Давай закончим с этим.

— Ты знаешь почему. — В его тоне слышатся предупреждающие звоночки.

— Потому что я пошла с Кейт?

— Потому что ты не сдержала свое слово, бросила мне вызов и подвергла себя излишнему риску.

— Не сдержала слово? Вот как ты смотришь на это? — Я задыхаюсь, игнорируя остальную часть его предложения.

— Да.

Черт побери.

— Я говорю о чрезмерной реакции. — Я начинаю закатывать глаза, но останавливаюсь, когда он начинает хмуриться. — Кристиан, я передумала. — Медленно объясняю я, спокойно, словно он — ребенок. — Я — женщина. Мы известны этим. Это то, что мы делаем.

Он смотрит на меня так, как будто не понимает этого.

— Если бы я хоть на минуту подумала, что ты прервешь свою деловую поездку… — Я не нахожу слов и понимаю, что не знаю что сказать. Я на мгновение возвращаюсь к нашим клятвам. — Я никогда не обещала повиноваться тебе, Кристиан. — Но я придерживаю язык, потому что в глубине души я рада, что он вернулся. Несмотря на его ярость, я рада что он целый и невредимый стоит передо мной.

— Ты передумала? — Он не может скрыть свое высокомерное недоверие.

— Да.

— И ты не подумала позвонить мне? — Он смотрит на меня, недоверчивым взглядом, перед тем как продолжить. — Что дальше, — ты оставила охранников здесь и подвергла Райана риску.

Ох. Я не подумала об этом.

— Я должна была позвонить, но решила не беспокоить тебя. Если бы я это сделала, я уверена, ты запретил бы мне пойти, а я так соскучилась по Кейт. Я хотела увидеть ее. Кроме того, это защитило меня, когда Джек был здесь. Райан не должен был впускать его.

— Это так запутано. Если бы Райан этого не сделал, Джек был бы на свободе. — Глаза Кристиана дико мерцают, затем закрываются, его лицо напрягается как от боли. О нет. Он качает головой и прежде чем я осознаю, он сжимает меня в своих руках, сильно прижимая к себе. — О, Ана, — шепчет он, в то время как сжимает меня так сильно, что я едва могу дышать. — Если что-то случится с тобой… — Его голос переходит в едва слышимый шепот.

— Не случится, — сумела сказать я.

— Но это могло случиться. Я умер тысячу раз сегодня, думая о том, что могло случиться. Я был так зол, Ана. Зол на тебя, на себя. Зол на всех. Я не помню, чтобы я так злился, кроме как… — он снова остановился.

— Кроме как? — продолжила я

— Однажды в твоей квартире. Когда Лейла была там.

Ох. Я не хочу думать об этом.

— Ты был так холоден утром, — говорю я. Мой голос ломается на последнем слове, когда я вспоминаю отвратительное чувство неприятия в душе. Он перемещает руки на заднюю часть моей шеи, ослабляя хватку и я делаю глубокий вдох. Он тянет мою голову назад.

— Я не знаю как управлять этим гневом. Я не хочу думать, что могу причинить тебе боль, — говорит он, его глаза широко открыты и осторожны. — Этим утром я хотел наказать тебя, ужасно и… — он останавливается, я думаю у него нет слов, или слишком боится, чтобы их произнести.

— Ты взволнован тем, что мог причинить мне боль? — Я заканчиваю его предложение, не веря в то, что он мог сделать мне больно ни на минуту, но тоже успокаиваясь. Маленькая, порочная часть меня боится того, что ему этого больше не нужно.

— Я не доверяю себе, — говорит он тихо.

— Кристиан, я знаю, ты никогда не причинишь мне вреда. Не физически, во всяком случае. — Я обхватила его голову руками.

— Знаешь? — спрашивает он скептически.

— Да. Я знала — то, что ты сказал, была только пустая угроза. Я знаю, что ты не собирался выбивать дерьмо из меня.

— Я хотел.

— Нет, ты этого не сделал бы. Ты просто думал, что можешь сделать.

— Не знаю, правда ли это, — бормочет он.

— Подумай об этом, — призываю я, снова обхватывая его руками, уткнувшись носом в грудь через черную футболку. — О том, как ты себя чувствовал, когда я ушла. Ты говорил мне достаточно часто, что ты делал. Как это изменило твое представление мира, меня. Я знаю чем ты пожертвовал ради меня. Думай о том, что ты чувствовал из-за следов наручников на медовом месяце.

Он стал неподвижным, и я знаю, что он обрабатывает информацию. Я сжала руки вокруг него, на его спине, чувствуя тугой тонус его мышц под футболкой.

Постепенно, он расслабляется, так как напряжение медленно стихает.

Это то, что волнует его? Что он бы обидел меня? Почему у меня больше веры в него, чем у него самого? Я не понимаю, мы же продвинулись дальше. Он обычно так силен, все контролирует, но без этого, он потерян. Ох, Пятьдесят, Пятьдесят, Пятьдесят… мне очень жаль. Он целует мои волосы, я поднимаю свое лицо, и его губы ищут, берут, дают, просят, находят мои — для чего, я не знаю. Я просто хочу чувствовать его губы на моих, и я отвечаю на его поцелуй со страстью.

— У тебя такая вера в меня, — шепчет он после того, как разрывает объятия.

— Да.

Он поглаживает мое лицо костяшками пальцев и кончиками больших пальцев, пристально глядя в мои глаза. Его гнев ушел. Мои Пятьдесят вернулся оттуда, где бы он не был. Я рада видеть его. Я смотрю застенчиво и ухмыляюсь.

— Кроме того, — шепчу я, — ты не сделал домашнее задание.

Его рот широко открывается в радостном шоке, и он снова прижимает меня к груди.

— Ты права. Не сделал. — Он смеется.

Мы стоим посреди комнаты, заключенные в объятья, просто держа друг друга.

— Пойдем в постель, — шепчет он, после, Бог-знает-сколько-прошло-времени.

О…

— Кристиан, нам нужно поговорить.

— Позже, — умоляет он тихо.

— Кристиан, пожалуйста. Поговори со мной.

Он вздыхает.

— О чем?

— Ты знаешь. Ты держишь меня в неведении.

— Я хочу защитить тебя.

— Я не ребенок.

— Я вполне осведомлен об этом, миссис Грей. — Он проводит руками вдоль по моему телу и накрывает спину. Сгибает свои бедра и прижимает ко мне нарастающую эрекцию.

— Кристиан! — Ругаюсь я. — Поговори со мной.

Он еще раз вздыхает с раздражением.

— Что ты хочешь знать? — Его голос покорный как и он, дающий мне волю. Я отклоняюсь — я не думала, что он отпустит меня. Беря мою руку, он опускается вниз, чтобы поднять мое письмо с пола.

— Много чего, — бормочу я, позволяя ему проводить меня к дивану.

— Садись, — командует он.

«Некоторые вещи не меняются», — размышляю я, делая то, что мне сказали. Кристиан садится рядом со мной и наклоняется вперед, кладя голову на руки. О нет. Это слишком тяжело для него? Затем он садится, проводит обеими руками по своим волосам и поворачивается ко мне, одновременно выжидающий и смирившийся со своей судьбой.

— Спрашивай, — говорит он просто.

О. Это легче, чем я думала.

— Почему увеличена охрана твоей семьи?

— Хайд угрожал им.

— Как ты узнал?

— Из его компьютера. В нем были персональные данные обо мне и остальной части моей семьи. Особенно о Каррике.

— Каррик? Почему он?

— Я пока не знаю. Пойдем спать.

— Кристиан, скажите мне!

— Что тебе сказать?

— Ты очень… раздражен.

— Как и ты. — Он впивается взглядом в меня.

— Ты не увеличил охрану, когда впервые нашел информацию о твоей семье в компьютере. Итак, что случилось? Почему сейчас?

Кристиан сузил глаза на меня.

— Я не знал, что он попытается сжечь мое здание, или… — Он замолчал. — Мы думали, что это была навязчивая идея, но ты знаешь, — пожимает он плечами, — когда ты все время перед глазами публики, люди интересуются. Это был случайный материал: новостные репортажи обо мне и о том, где я. Я в Гарварде — моя гребля, моя карьера. Репортажи о Каррике — касательно его карьеры и карьеры мамы, и кое-что об Элиоте и Мии.

Как странно.

— Ты сказал «или», — подсказала я.

— Или что?

— Ты сказал: «попытается сжечь мой дом, или…», ты собирался сказать, что-то еще.

— Ты голодна?

Что? Я хмурюсь на него, а мой желудок заурчал.

— Ты ела сегодня? — Его голос более строг, а его глаза застывают.

Я предательски покраснела.

— Как я и думал. — Его голос обрезается. — Ты знаешь, как я отношусь к тому, что ты не ешь. Идем, — говорит он. Он стоит и протягивает руку. — Позволь мне накормить тебя. — И он снова меняется… сейчас его голос полон чувственного обещания.

— Накормить меня? — шепчу я, в то время как все ниже моего пупка тает.

Это, — как обычно, — типичное отвлечение внимания от того, что мы обсуждали. Не так ли?

Это все, что я получу от него сейчас?

Приведя меня на кухню, Кристиан берет барный стул и ставит его с другой стороны стола.

— Садись, — говорит он.

— Где миссис Джонс? — я впервые замечаю, что ее нет, когда сажусь на стул.

— Я отпустил ее и Тейлора на всю ночь.

О-о.

— Почему?

Он пристально смотрит на меня, готовясь нанести удар и его высокомерное развлечение вернулось.

— Потому что я могу.

— Таким образом, ты собираешься готовить? — Я недоверчиво ухмыляюсь ему.

— Ох, ты недоверчивая, миссис Грей. Закрой глаза.

Вау. Я думала что у нас будет полноценная борьба, и вот мы здесь, играющие на кухне.

— Закрой их, — приказывает он.

Перед этим я их закатываю, а затем оказываю ему любезность.

— Хм. Не достаточно хорошо, — бормочет он. Я открываю один глаз и вижу, что он вынимает шелковый шарф сливового цвета из заднего кармана джинсов. Шарф подходит к моему платью. Черт. Я смотрю насмешливо на него. Где он его взял?

— Закрой, — приказывает он снова. — Не подглядывай.

— Ты собираешься ослепить меня? — бормочу я потрясенная. Внезапно я затаила дыхание.

— Да.

— Кристиан.

Он кладет свой палец на мои губы, заставляя меня замолчать.

— Я хочу поговорить.

— Мы поговорим по-позже. Я хочу, чтобы сейчас ты поела. Ты сказала, что ты голодна. — Он легко целует мои губы. Шелк шарфика опускается на мои веки и надежно завязывается на затылке.

— Ты видишь? — спрашивает он.

— Нет, — бормочу я, фигурально закатывая свои глаза. Он мягко хихикает.

— Я могу сказать, когда ты закатываешь глаза… и ты знаешь, как это на меня действует.

С морщу губы.

— Мы можем просто закончить с этим? — Резко говорю я.

— Какое нетерпение, миссис Грей. Так жаждешь поговорить. — Его тон игривый.

— Да!

— Я должен накормить тебя для начала, — говорит он и прикладывает свои губы к моему виску, немедленно успокаивая меня.

Ладно, пусть будет по-твоему. Я смиряюсь со своей судьбой и слушаю его передвижения по кухне. Дверь холодильника открывается, и Кристиан достает различные блюда и становит на столешницу позади меня. Он подходит к микроволновке, ставит что-то внутрь и включает ее. Я слышу как опускается рычаг тостера, поворачивается контроллер и тихо тикает таймер. Хмм… — тост?

— Да. Я с нетерпением жду разговора, — проговариваю я, отвлеченная. Набор экзотических и пряных ароматов наполняет кухню и я ерзаю на своем стуле.

— Не двигайся, Анастейша, — бормочет он и снова оказывается рядом со мной. — Я хочу, чтобы ты вела себя хорошо… — шепчет он.

О… Моя внутренняя богиня не двигается, даже не мигает.

— И не кусай губу. — он тащит мягко мою нижнюю губу, освобождая от зубов, и я не могу сдержать улыбку.

Далее, я слышу резкий хлопок пробки, вытягиваемой из бутылки и нежный всплеск вина, наливаемого в стакан. Затем наступает короткое молчание. Тихий щелчок и мягкий звук белого шума проигрывателя, когда тот оживает. Раздается громкий протяжный звук гитары и начинает играть неизвестная мне песня. Кристиан уменьшил уровень громкости до фонового звучания. Начинает петь мужчина, его голос глубокий, низкий, сексуальный.

— Сначала выпьем, я думаю, — шепчет Кристиан, отвлекая меня от этой песни. — Голову назад.

Я запрокидываю голову.

— Дальше, — подсказывает он.

Я делаю ему одолжение и он находит своими губами мои. Прохладное резкое вино льется в мой рот. Я рефлекторно глотаю. О боже. Память затопляет недавнее прошлое — я связанная на моей кровати в Ванкувере, прежде чем мне вручил диплом возбужденный и сердитый Кристиан, не оценивший мое письмо. Хм… времена изменились? Не сильно. За исключением того, что сейчас я узнаю вино, которое предпочитает Кристиан — «Sancerre».

— Хм, — бормочу я в знак благодарности.

— Ты любишь вино? — шепчет он, и его теплое дыхание на моей щеке. Я окунаюсь в его близость, его энергию, тепло — волнами исходящее от его тела, — хотя он не касается меня.

— Да, — шепчу я.

— Еще?

— Я всегда хочу большего с тобой.

Я почти слышу его усмешку. Это заставляет усмехнуться и меня.

— Миссис Грей, вы флиртуете со мной?

— Да.

Его обручальное кольцо звенит о стекло бокала, пока он делает еще глоток вина. Теперь это сексуальный звук. На этот раз он притягивает мою голову обратно, прижимая меня. Он целует меня еще раз, и я жадно глотаю вино, которое он дает мне из своих губ. Он улыбается, когда снова целует меня.

— Голодна?

— Я думаю, что мы уже установили это, мистер Грей.

Трубадур из айпода поет о злых играх. Хм. Как уместно.

Микроволновая печь свистит, и Кристиан отпускает меня. Я сижу вертикально. Еда пахнет пряно: чеснок, мята, оригано, розмарин и ягненок, я думаю. Дверь микроволновой печи открывается, и аппетитный запах становится сильнее.

— Дерьмо! Господи! — Сыплет проклятиями Кристиан и тарелка с грохотом опускается на столешницу.

О Пятьдесят!

— Ты в порядке?

— Да, — быстро отвечает он, напряженным голосом. Мгновением позже он снова стоит рядом со мной.

— Я только что обжегся. Здесь. — Он кладет свой указательный палец в мой рот. — Возможно, ты пососешь его лучше.

— Ох. Сжимая его руку, я медленно тяну его палец из моего рта. — Вот, вот, — успокаиваю я его и наклоняясь вперед, дую, охлаждая его палец, затем дважды мягко целую его. Он перестает дышать. Я снова беру его в рот и мягко посасываю. Он резко вздыхает и этот звук отдается у меня в паху. Он как всегда восхитительный на вкус, и я узнаю его игру — медленное соблазнение его жены. Я думала, что он сердится, а сейчас?.. Это мужчина — мой муж, так смущен. Но именно таким он мне и нравится. Игривый. Забавный. Адски сексуальный. Он дал мне несколько ответов, но я ненасытна. Я хочу больше, но и играть я тоже хочу. После сегодняшних беспокойств, напряжения и кошмара прошлой ночью с Джеком, это желанное отвлечение.

— О чем ты думаешь? — Спрашивает Кристиан, останавливая ход моих мыслей, вынимая свой палец у меня изо рта.

— Какой ты непостоянный.

Он стоит рядом со мной.

— Пятьдесят оттенков, детка, — говорит он в конечном счете и оставляет нежный поцелуй на уголке моих губ.

— Мои Пятьдесят Оттенков, — шепчу я. Хватаю его футболку и притягиваю к себе.

— О нет, вы не можете, миссис Грей. Никаких прикосновений… пока. — Он берет мою руку, снимает с футболки и целует каждый палец по очереди.

— Садись, — командует он.

Я дуюсь.

— Я отшлепаю тебя, если ты будешь дуться. Теперь широко открой рот.

Ох, черт. Я открываю рот и он кладет полную вилку пряной горячей баранины покрытой прохладным мятным йогуртовым соусом. Ммм… Я жую.

— Тебе нравиться?

— Да.

Он издает благородный звук, я знаю, что он тоже ест и наслаждается.

— Еще?

Я киваю. Он дает мне еще одну вилку и я с энтузиазмом жую. Он кладет вилку и ломает… хлеб, догадываюсь я.

— Открой, — приказывает он.

Время для лепешки с хумусом. Я понимаю, что это миссис Джонс — хотя, возможно, и Кристиан — делала покупки в магазине холодных закусок, который я обнаружила пять недель назад, буквально в двух кварталах от «Эскала». Я с благодарностью жую. Игривое настроение Кристиана подняло мой аппетит.

— Еще? — спрашивает он.

Я киваю. — По-больше. Пожалуйста. Я изголодалась.

Я слышу его восхищенную усмешку. Медленно и терпеливо он кормит меня, иногда целуя кусочек еды в уголках моего рта или вытирая пальцами. Периодически, он предлагает мне глоток вина его уникальным способом.

— Широко открой, затем кусай, — бормочет он. Я делаю как он велит. Хм… одно из моих любимых блюд — фаршированные листья винограда. Даже холодные, они восхитительны, хотя я предпочитаю их теплыми, но я не хочу подвергать Кристиана ожогам снова. Он кормит меня медленно, и когда я заканчиваю, я облизываю его пальцы.

— Еще? — спрашивает он, его голос звучит тихо и хрипло.

Я качаю головой. Я сыта.

— Хорошо, — шепчет он возле моего уха, — потому что сейчас время для моего любимого кушанья. Тебя. — Он загребает меня в свои руки, удивляя меня тем, как сильно я могу визжать.

— Я могу снять повязку с глаз?

— Нет.

Я почти надулась, затем вспомнила его угрозу и передумала.

— Игровая комната, — шепчет он.

О, — Не думаю, что это хорошая идея.

— Ты готова к заданию? — спрашивает он. И, потому что он использовал слово «задание», — я не могу сказать «нет».

— Неси, — говорю я.

Желание и кое-что еще, — что я не хочу называть, — барабанит по моему телу.

Он проносит меня через дверь, затем вверх по ступенькам на второй этаж.

— Мне кажется, что ты похудела, — бормочет он неодобрительно. Я? Хорошо. Я помню его комментарий, когда мы вернулись из медового месяца, и насколько это остроумно. Здорово — это было только неделю назад?

Рядом с игровой, он опускает мое тело и ставит меня на ноги, но придерживает руками вокруг моей талии. Быстро открывает дверь.

В комнате всегда пахнет одинаково: полированное дерево и цитрус. Фактически это становится успокаивающим запахом. Отпуская меня, Кристиан поворачивает меня так, чтобы я смотрела в противоположную от него сторону. Он снимает шарфик и я щурюсь от мягкого цвета. Осторожно, он вытягивает шпильки из моей прически, и моя коса свободно падает. Он хватает ее и мягко тянет таким образом, что я делаю шаг назад, навстречу к нему.

— У меня есть план, — шепчет он мне на ухо, посылая восхитительные мурашки по моей спине.

— Я думаю, ты мог бы его осуществить, — отвечаю я. Он целует меня за ухом.

— О, миссис Грей, я могу. — Его тон мягкий, завораживающий. Он тянет мою косу в сторону и покрывает нежными поцелуями горло.

— Во-первых мы должны обнажить тебя. — Его голос низко раздается из его горла и резонирует через все мое тело. Я хочу этого — неважно, что он планирует. Я хочу соединения, которое мы познали. Он поворачивает меня лицом к нему. Я смотрю вниз на его джинсы, верхняя пуговица остается расстегнутой и я не могу помочь себе. Я провожу указательным пальцем вокруг пояса, избегая его футболки, и чувствую как волоски его счастливого следа щекочут мне пальцы. Он резко вздыхает и я ищу его взгляд. Я останавливаюсь возле расстегнутой пуговицы.

Его глаза темны и темно-серые… о боже.

— Ты должен продолжить это дальше, — шепчу я.

— Я и собираюсь, Анастейша.

И он двигается, захватывая меня одной рукой за шею, а другой за спину. Он тянет меня к себе, а затем его рот находит мой, и он целует меня так, будто его жизнь зависит от этого.

Вау!

Он двигает меня спиной вперед, и наши языки переплетены, пока я не чувствую деревянный крест позади меня. Он наклоняется ко мне, и его тело прижимается к моему.

— Давай избавимся от платья, — говорит он, снимая мое платье вверх по моему бедру, моему животу… Чрезвычайно медленно, ткань скользит по моей коже, скользит по моей груди.

— Наклонись вперед, — говорит он.

Я подчиняюсь, и он снимает платье через голову и бросает его на пол, оставляя меня в сандалиях, трусиках и бюстгальтере. Его глаза блестят, в то время как он хватает мои руку вместе и поднимает над моей головой. С дьявольским взглядом смотрит и наклоняет голову в сторону, и я знаю, что он спрашивает моего разрешения. Что он собирается делать со мной. Я сглатываю, а затем киваю. Он восхищается и частично гордая улыбка касается его губ. Он зажимает мои запястья в кожаные наручники на стойке сверху и снова достает шарфик.

— Я думаю, что ты видела достаточно, — бормочет он. Он оборачивает его вокруг моей головы, ослепляя меня снова, и я чувствую, как дрожь пробегает по мне, в то время как остальные чувства усиливаются: звук его мягкого дыхания, мое собственное ответное волнение, кровь пульсирует у меня в ушах, аромат Кристиана смешивается с запахом цитруса и полироли комнаты — все приобретает отчетливый фокус, потому что я не могу видеть. Его нос касается моего.

— Я собираюсь распалить твою дикость, — шепчет он. Его руки хватают мои бедра и он движется ниже, снимая мои трусики, скользя руками по моим ногам. «Распалить мою дикость»… Вау!

— Подними твои ноги, только на время. — Я делаю это и он первым делом снимает мои трусики, затем поворачивает каждую сандалию. Мягко хватает мои лодыжки и тянет мои ноги вправо.

— Шаг, — говорит он. Он крепит наручником мою правую лодыжку к кресту, затем делает тоже самое с левой. Я беспомощна, распята на кресте. Остановившись, Кристиан делает шаг ко мне, и мое тело окутывает его тепло, хотя он даже не касается меня. Через мгновение он хватает мой подбородок, наклоняет мою голову наверх и целует меня целомудренно.

— Немного музыки и игрушек, я думаю. Вы прекрасны в таком виде, миссис Грей. Может пройти некоторое время, чтобы я мог полюбоваться видом. — Его голос нежен. Все сжалось глубоко внутри. Через мгновение, может два, я слышу как он приближается к хранилищу и открывает одну из секций. Анальный ящик? Я не имею представления. Он достает что-то оттуда и кладет это сверху; возвращается сделать что-то еще. Проигрыватель оживает и спустя минуту раздается мягкий звук одинокого пианино, переливы мелодии наполняют комнату.

Музыка узнаваема — Бах, я думаю, но я не знаю какая пьеса. Что-то в музыке заставляет меня опасаться. Возможно, потому что она слишком холодна, слишком бесстрастна. Я хмурюсь, пытаясь определить почему это расстраивает меня, но Кристиан хватает меня за подбородок, и мягко тянет так, чтобы я отпустила нижнюю губу. Я улыбаюсь, пытаясь убедить себя. Почему чувства такие обеспокоенные? Из-за музыки?

Кристиан проводит рукой по моему подбородку, шее, вдоль моего горла, вниз по моей груди к моему бюстгальтеру. Используя большой палец он тянет за чашечку, освобождает мою грудь от бюстгальтера, поддерживающего ее. Он издает низкое благодарное рычание и целует меня в шею. Его губы следуют по пути пальцев к моей груди, целуя и посасывая. Его пальцы перемещаются к моей левой груди, освобождая ее из бюстгальтера. Я застонала когда он покатал большим пальцем вокруг соска, а его губы сомкнулись вокруг правого, потягивая и мягко поддразнивая, пока оба соска не вытянулись и не стали твердыми.

— Ах.

Он не остановился. С изящной заботой, он медленно увеличил интенсивность на каждой груди. Я тщетно тянусь из моего заключения, в то время как удовольствие пронзает меня от моих сосков до паха.

Я пытаюсь вывернуться, но я почти не двигаюсь и это делает пытку более мучительной.

— Кристиан, — умоляю я.

— Я знаю, — бормочет он, голос его охрип. — Это то, что ты заставляешь меня чувствовать.

Что? Я застонала, и он снова начал подвергать мои соски его сладкому мучительному касанию, снова и снова — подводя меня ближе.

— Пожалуйста, — хныкаю я.

Он издал из горла низкий примитивный звук, затем встал, оставив меня лишенной, затаившей дыхание и извивающейся в моих путах. Он провел руками по моим бокам, одну оставил на моем бедре, а вторую положил на мой живот.

— Давай посмотрим как ты это сделаешь, — нежно напевает он. Осторожно, он накрывает мою киску, проводит большим пальцем по моему клитору, заставляя меня вскрикнуть. Медленно он вставляет сначала один, затем второй палец в меня. Я простонала и подвинула бедра навстречу ему, нетерпеливо встречая его пальцы и ладонь руки.

— Ох, Анастейша, ты такая готовая, — говорит он.

Он вращает пальцами внутри меня, круг за кругом, в то время как большой палец поглаживает клитор туда и обратно, все больше. Это единственная точка моего тела, которую он трогает и все напряжение, все беспокойство дня сосредоточено в этой части моей анатомии.

Черт побери… это интенсивно… и незнакомо… музыка… я начинаю доходить… движения Кристиана, его рука продолжает двигаться туда и обратно во мне, и я слышу низкий гудящий шум.

— Что? — задыхаюсь я.

— Спокойно, — успокаивает он и его губы прижимаются к моим, фактически заставляя меня замолчать. Я радуюсь более теплому, более близкому контакту, целуя его жадно. Он обрывает контакт и гудящий шум становится ближе.

— Это палочка, детка. Вибратор.

Он держит его напротив моей груди и я чувствую, как большой шарообразный объект вибрирует около меня. Я задрожала когда он прикоснулся к моей коже, внизу между моих грудей, вокруг сначала одного, затем второго соска, и я наполняюсь ощущениями, покалыванием везде, нервные клетки взрываются, когда темное-темное желание растет в основании моего живота.

— Ах, — простонала я, когда Кристиан начал двигать пальцами внутри меня. Я близко, вся возбужденная… Запрокинув назад голову, я громко застонала и Кристиан перестал двигать пальцами.

Все ощущения прекратились.

— Нет! Кристиан, — умоляю я, пытаясь двигать бедрами в ожидании небольшого трения.

— Не двигайся, детка, — говорит он, в то время как мой надвигающийся оргазм тает в никуда. Он наклоняется вперед и целует меня.

— Досадно, не правда ли? — бормочет он.

О, нет! Внезапно я поняла его игру.

— Кристиан, пожалуйста.

— Спокойно, — говорит он и целует меня. И снова начинает двигаться — палочка, пальцы и большой палец — смертельное сочетание чувственной пытки. Он двигается и его тело останавливается напротив моего. Он все еще одет и мягкий деним его джинс касается моих ног, а его эрегированный член моих бедер. Так дразняще близко. Он снова подводит меня к краю, мое тело поет с желанием и он останавливается.

— Нет, — громко хныкаю я.

Он оставляет мягкий влажный поцелуй на моем плече, в то время как вытаскивает пальцы из меня, и двигает палочку вниз. Она вибрирует по моему животу, талии, по моей киске, напротив моего клитора. Дерьмо, это так сильно.

— Ах, вскрикиваю я, сильно растягиваясь в оковах.

Мое тело настолько чувствительно; я чувствую, что сейчас взорвусь, в то время, как Кристиан опять останавливается.

— Кристиан! — Я кричу.

— Досадно, да? — бормочет он около моего горла. — Как и ты. Обещаешь одно, а потом… — Его голос замолкает.

— Кристиан, пожалуйста! — Прошу я.

Он прикладывает палочку ко мне снова, снова и снова, каждый раз останавливаясь в важный момент. Ах!

— Каждый раз когда я останавливаюсь, ощущения более насыщенные, чем когда я начинаю. Правильно?

— Пожалуйста, — я всхлипываю. Мои нервные окончания кричат об освобождении.

Гудение останавливается и Кристиан целует меня. Его нос прикасается к моему.

— Ты самая расстраивающая женщина из всех, что я встречал.

Нет, нет, нет.

— Кристиан, я никогда не обещала повиноваться тебе. Пожалуйста, пожалуйста.

Он становится напротив меня, хватает меня сзади и толкает свои бедра в меня, заставляя меня задохнуться — его пах трется об меня, кнопки джинсов прижимаются ко мне, едва сдерживая его эрекцию. Одной рукой он снимает повязку с глаз и хватает мой подбородок, я щурюсь в его обжигающие глаза.

— Ты сводишь меня с ума, — прошептал он, согнул бедра напротив моих, дважды, трижды, заставляя мое тело вспыхнуть — готовое сгореть. И снова он отверг меня. Я так ужасно хочу его. Я так ужасно нуждаюсь в нем. Я закрыла глаза и начала шептать молитву. Я не могу помочь, но чувствую как меня наказывают. Я беспомощна, а он безжалостен.

Слезы хлынули из моих глаз. Я не знаю, как далеко он зайдет, проделывая это.

— Пожалуйста, — шепчу я еще раз.

Но он смотрит на меня сверху вниз, неумолимо. Он просто будет продолжать. Как долго? Я могу играть в эту игру? Нет. Нет. Нет — я не могу этого сделать. Я знаю, что он не собирается останавливаться. Он будет продолжать мучить меня. Его рука движется вниз моего тела еще раз. Нет. И плотину прорвало — все опасения, тревога и страх, которые я пережила за последние несколько дней и которые подавляли — охватили меня снова. Из моих глаз хлынули слезы. Я отворачиваюсь от него. Это не любовь. Это месть.

— Красный, — хнычу я. — Красный! КРАСНЫЙ!!! — Слезы бегут по моему лицу.

— Нет!!! — Он хрипит, ошеломленный. — Иисус Христос, нет!

Быстро двигаясь, он освобождает мои руки, сжимает меня за талию и наклоняется, чтобы освободить мои лодыжки, в то время как я кладу свою голову на руки и плачу.

— Нет, нет, нет. Aнa, пожалуйста. Нет!

Подняв меня, он движется к кровати, садится на нее и качает меня, как в колыбели на своих коленях, в то время как я безутешно рыдаю. Я подавлена… мое тело ранено и в критическом состоянии, мой разум остолбенел, а мои эмоции развеяны по ветру. Он протягивает руку позади себя, тянет сатиновое покрывало с кровати, и закутывает меня. Холодное покрывало ощущается чужим и неприятно для моей чувствительной кожи. Он обнимает меня руками, крепко прижимает, качает меня нежно вперед и назад.

— Прости меня. Прости, — шепчет Кристиан, его голос ранимый. Он вновь и вновь целует мои волосы. — Ана, прости меня, пожалуйста.

Развернув лицо к его шее, я продолжаю плакать и это очистительное освобождение. Так много произошло за последние несколько дней — пожар в серверной, автомобильное преследование, распланированная для меня карьера, архитектор-шлюшка, вооруженный сумасшедший в квартире, спор, его гнев — и отъезд Кристиана. Я ненавижу Кристиана когда он уезжает…

Я использую кончик покрывала, чтобы вытереть нос и постепенно узнаю, что бесстрастная мелодия Баха повторяется в комнате.

— Пожалуйста, выключи музыку. — Фыркаю я.

— Конечно. — Кристиан двигается, не разрешая мне идти, и достает пульт из своего заднего кармана. Он нажимает кнопку и фортепианная музыка обрывается, заменяясь на мое дрожащее дыхание. — Лучше? — спрашивает он.

Я киваю, мои рыдания утихают. Кристиан осторожно вытирает мои слезы большим пальцем.

— Не нравится Бах в вариации Голдберга? — спрашивает он.

— Не то что бы очень.

Он смотрит на меня, и тщетно пытается скрыть стыд в его глазах.

— Мне очень жаль, — повторяет он снова.

— Почему ты сделал это? — мой голос едва слышно, поскольку я пытаюсь собраться с мыслями и чувствами.

Он с сожалением качает головой и закрывает глаза.

— Я забылся на мгновение, — говорит он неубедительно.

Я хмурюсь на него и он вздыхает.

— Ана, прерывание оргазма — это стандартный инструмент. Ты никогда… — он замолкает. Я ерзаю на его коленях и он вздрагивает.

Ох. Я покраснела.

— Извини, — бормочу я.

Он закатывает свои глаза, затем внезапно откидывается назад так, что мы оба лежим на кровати, и я в его руках. Мой бюстгальтер мешает мне и я регулирую его.

— Нужна помощь? — спрашивает он тихо.

Я качаю головой. Я не хочу, чтобы он касался моей груди. Он сдвигается так, что теперь смотрит вниз на меня, медленно поднимает руку, и гладит мое лицо пальцами. Слезы вновь наполняют мои глаза. Как может он быть таким жестоким в одну минуту и таким нежным в следующую?

— Пожалуйста, не плачь, — шепчет он.

Я смущена и запутана этим мужчиной. Мой гнев покинул меня тогда, когда так нужен… Я оцепенела. Я хочу свернуться в клубок и спрятаться. Я моргаю, пытаясь сдержать слезы, в то время как пристально смотрю в его терзающиеся глаза. Я делаю дрожащий вздох, не отводя от него глаз. Что я собираюсь делать с этим властным мужчиной?

Учиться быть контролируемой? Я так не думаю..

— Я никогда — что? — спрашиваю я.

— Не делаешь того, что тебе говорят. Ты передумала, не сказала где ты. Ана, я был в Нью Йорке взбешенный и бессильный. Если бы я был в Сиэтле я бы притащил тебя домой.

— Так ты наказываешь меня?

Он сглатывает, потом закрывает глаза. Он не должен отвечать, и я знаю, что наказать меня и было его намерением.

— Ты должен прекратить делать это, — бормочу я.

Его лоб морщинится.

— И если уж на то пошло, в конечном счете, именно ты будешь чувствовать себя дерьмово.

Он фыркает.

— Это правда, — бормочет он. — Мне не нравится видеть тебя такой, как сейчас.

— А мне не нравится чувствовать себя так, как сейчас. Ты же сказал, что никогда не женился бы на САБЕ!

— Я знаю. Я знаю. — его голос мягкий и чувствительный.

— Так прекрати обращаться со мной, как с сабой. Прости, что я не позвонила тебе. Я больше не буду такой эгоистичной. Я знаю, что ты беспокоился обо мне.

Он смотрит на меня, внимательно, глаза его мрачные и озабоченные.

— Ладно. Хорошо, — говорит он в конце концов. Он наклоняется, но ждет, прежде чем коснуться моих губ, будто спрашивая разрешения. Я поднимаю свое лицо и он целует меня нежно. — Твои губы такие мягкие, когда ты плачешь, — бормочет он.

— Я никогда не обещала повиноваться тебе, Кристиан, — шепчу я.

— Я знаю.

— Смирись с этим, пожалуйста. Ради нас обоих и я попытаюсь быть более серьезной к твоему… стремлению все контролировать.

Он выглядит потерянным и уязвимым, совершенно сбитым с толку.

— Я постараюсь, — бормочет он, и его голос пылает искренностью.

Я делаю вздох, длинный дрожащий вздох.

— Пожалуйста. Кроме того, если б я была здесь…

— Я знаю, — говорит он и бледнеет. Лежа на спине, он кладет свободную руку на свое лицо. Я сворачиваюсь вокруг него и кладу голову на его шею. Мы оба молча лежим несколько минут. Его рука перемещается на кончик моей косы. Он тянет завязку с нее, освобождая волосы и нежно, ритмично расчесывает их своими пальцами. Это то, что действительно реально — его страх… нелогичный страх касательно моей безопасности. Я представляю Джека Хайда, лежащего на полу в моей квартире с пистолетом «Глок»… хорошо, может не совсем не нелогичный, приходит в голову мысль.

— Что ты подразумевал, когда сказал, что «или»? — спрашиваю я.

— Или?

— Что-то про Джека.

Он всматривается в меня.

— Ты не сдаешься, не так ли?

Я опираюсь подбородком в его грудь, наслаждаясь успокоительной лаской его пальцев в моих волосах.

— Сдаюсь? Никогда. Расскажи мне. Мне не нравится находиться в неведении. Кажется ты имеешь некую раздутую мысль, что я нуждаюсь в защите. Ты не знаешь как стрелять, а я знаю. Ты думаешь, что я не смогу справиться с тем, чего ты не хочешь говорить мне, Кристиан? Твоя бывшая сабмиссив-сталкер наставила на меня пистолет, твоя бывшая любовница-педофилка изводила меня — и не смотри на меня так, — я резко обрываю речь, когда он нахмурился на меня. — Твоя мама чувствует тоже самое по отношению к ней.

— Ты говорила с моей матерью об Элене? — Кристиан поднимает голос на несколько октав.

— Да, Грейс и я говорили о ней.

Он в изумлении смотрит на меня.

— Она очень расстроена этим. Винит себя.

— Я не могу поверить, что ты говорила с моей матерью. Дерьмо! — Он ложится и снова закрывает руками лицо.

— Я не вдавалась в детали.

— Надеюсь, что нет. Грейс не нужны все кровавые подробности. Господи, Ана. Мой папа тоже?

— Нет! — Я яростно качаю головой. У меня нет таких отношений с Карриком. Его высказывание о добрачном контракте все еще жалит. — Так или иначе, не пытайся отвлечь меня снова. Джек. Что насчет него?

Кристиан резко поднимает руку и пристально смотрит на меня, с непробиваемым выражением. Вздыхает и кладет руку на лицо снова.

— Хайд организовал диверсию с «Чарли Танго». Следователи нашли часть отпечатка, — только часть, — поэтому не смогли сделать соответствие. Но затем ты узнала Хайда в серверной. Он был признан виновным в незначительном преступлении в Детройте, и отпечатки ему соответствовали.

Мои мысли вращаются, поскольку я пытаюсь переварить эту информацию. Джек намеренно сломал «Чарли Танго»? Но Кристиан вырулил.

— Этим утром фургон с грузом нашли здесь в гараже. Хайд был водителем. Вчера, он доставил какое-то дерьмо новому парню, который переехал. Этого парня мы встретили в лифте.

— Я не помню его имени.

— Я тоже, — говорит Кристиан. — Но то, как Хайд проник в здание — законно. Он работал в компании по доставке.

— И? Что такого важного в фургоне?

Кристиан ничего не говорит.

— Кристиан, скажи мне.

— Копы нашли… вещи в фургоне. — Он снова замолчал и сжал меня в объятьях.

— Что за вещи?

Он затих на несколько минут и я открыла рот, чтобы побудить говорить его снова, но он заговорил.

— Матрац, достаточное количество транквилизаторов, чтобы вырубить лошадь, и записку. — Его голос перешел на шепот, в то время как ужас и отвращение охватили его.

Святые небеса.

— Записку? — Мой голос отражение его.

— Адресованную мне.

— Что он написал?

Кристиан покачал головой, показывая, что он не знает, или, что он не будет разглашать ее содержание.

Ох.

— Хайд пришел сюда прошлой ночью с намерением похитить тебя. — Кристиан замирает, его лицо сковало напряжение. Как только он сказал эти слова, я вспоминаю изоленту, и меня охватывает дрожь, хотя в глубине души для меня это не новость.

— Дерьмо, — бормочу я.

— Довольно, — твердо говорит Кристиан. Я пытаюсь вспомнить Джека в офисе. Всегда ли он был безумным? Как он мог подумать, что это сойдет ему с рук? Я считала его довольно жутким, но таким неуравновешенным?

— Я не понимаю почему, — говорю я, — но все это очень странно.

— Я знаю. Полиция продолжает расследование и Уэлч тоже. Но мы думаем, что это связано с Детройтом.

— Детройт? — Я смотрю на него в замешательстве.

— Да. Там что-то есть.

— Я все еще не понимаю.

Кристиан поднимает лицо и смотрит на меня, его лицо непроницаемо.

— Ана, я родился в Детройте.