Я обеспокоена. Кристиан, уже час, как находится в рабочем кабинете. Я пробовала читать, смотреть телевизор, загорать полностью одетой, но я не могла расслабиться и избавиться от этого острого чувства. После переодевания в шорты и футболку, я сняла нелепо-дорогой браслет и пошла искать Тейлора.
— Миссис Грей, — говорит он, испуганно, отрываясь от своего романа Энтони Берджесса. Он сидит в небольшой приемной около кабинета Кристиана.
— Мне хочется сходить по магазинам.
— Да, мэм. — Он встает.
— Я хотела бы взять Jet Ski.
Он открыл рот.
— Эм. — Хмурится он, потеряв дар речи.
— Я не хочу отвлекать Кристиана.
Он подавляет вдох.
— Миссис Грей… Эм… Я не думаю, что мистер Грей будет этим доволен, и я не хотел бы рисковать своей работой.
О, ради Бога! Мне хочется закатить глаза, но вместо этого я их сузила и, тяжело вздыхаю, выражая этим свое разочарование и возмущение. Что я не хозяйка своей судьбы. Но опять же, я не хочу чтобы Кристиан злился на Тейлора или на меня. Уверенно иду мимо него, стучу в дверь и захожу.
Кристиан разговаривает на своем Блэкберри, облокачиваясь на стол из красного дерева. Он смотрит вверх.
— Андреа, подождите, пожалуйста, — бормочет он в трубку с серьезным выражением лица. Его взгляд вежливо ожидающий. Дерьмо. Почему у меня ощущение, что я вошла в кабинет директора школы? Я вчера была в наручниках у этого человека. Я отказываюсь бояться его, — он мой муж, черт побери. Я успокаиваю себя и улыбаюсь ему широкой улыбкой.
— Я собираюсь пройтись по магазинам. Я возьму одного охранника с собой.
— Конечно. Возьми одного из близнецов и Тейлора, — говорит он, и я знаю, что происходит что-то серьезное, поэтому он не ставит под сомнение мои слова. Я смотрю с интересом на него, могу ли я чем-нибудь ему помочь.
— Что-нибудь еще? — спрашивает он. Он хочет, чтобы я ушла. Дерьмо.
— Могу ли я тебе чем-нибудь помочь? — спрашиваю я.
— Нет, детка, я в порядке. — Он улыбается своей сладкой застенчивой улыбкой. — Команда присмотрит за мной.
— Хорошо. — Я хочу подойти, чтобы поцеловать его. Черт, я могу, он же мой муж. Иду целенаправленно к нему и, удивив его, целую в губы.
— Андреа, я вам перезвоню, — говорит он. Кладет Блэкберри на стол позади него, тянет меня к себе и страстно целует. Я затаила дыхание, когда он меня отпустил. Его глаза такие темные и нуждающиеся.
— Вы отвлекаете меня. Мне нужно разобраться со всем, чтобы я мог вернуться к нашему медовому месяцу. — Он гладит указательным пальцем по моему лицу, лаская мой подбородок, поднимая мое лицо вверх.
— Хорошо. Мне очень жаль.
— Пожалуйста, не извиняйтесь, миссис Грей. Я люблю когда вы отвлекаете меня. — Он целует меня в уголке губ.
— Иди и потрать немного денег. — Он отпускает меня.
— Будет сделано. — Я ухмыляюсь ему, и выхожу из кабинета. Мое подсознание качает головой и морщит губы: — «Ты не сказала ему, что собираешься взять гидроцикл», — отчитывает оно меня своим монотонным голосом. Я игнорирую его… Гарпия.
Тейлор терпеливо ждет.
— Все согласовано с верховным командованием… мы можем идти? — Я улыбаюсь, пытаясь скрыть сарказм в моем голосе. Тейлор не скрывает своего восхищения.
— Миссис Грей, после вас.
Тейлор терпеливо рассказывает мне, как управлять и ездить на Jet Ski. Он спокойно и вежливо говорит о нем, — он хороший учитель. Он запускает двигатель подпрыгивая, и качаясь в спокойных водах гавани, рядом с «Fair Lady». На лице Гастона скрыты все эмоции, и один из членов экипажа «Fair Lady» контролирует запуск двигателя. Боже мой — трое человек со мной, только потому, что я хочу пойти по магазинам. Это смешно.
Застегивая свой спасательный жилет, я показываю Тейлору свою сияющую улыбку. Он подает мне руку, чтобы помочь подняться на Jet Ski.
— Застегните ремень с ключом зажигания вокруг вашего запястья, миссис Грей. Если вы упадете, то двигатель автоматически выключится, — объясняет он.
— Хорошо.
— Готова?
Я киваю с энтузиазмом.
— Нажмите кнопку зажигания, когда вы отплывете на четыре фута от лодки. Мы будем следовать за вами.
— Хорошо.
Он толкает Jet Ski и катер мягко плывет по гавани. Когда он показывает мне знаком, что все хорошо, то я нажимаю на кнопку зажигания, и двигатель оживленно ревет.
— Хорошо, миссис Грей, делайте это легко! — кричит Тейлор. Я нажимаю ускоритель. Jet Ski рвется вперед, а потом теряет скорость. Дерьмо! Как Кристиан делал, что она выглядела такой легкой в управлении? Я пытаюсь снова и снова, и останавливаюсь. Дважды дерьмо!
— Просто подавайте газ равномерно, миссис Грей, — говорит Тейлор.
— Да, да, да, — бормочу я себе под нос. Я пытаюсь еще раз, очень нежно нажимаю на рычаг и гидроцикл срывается вперед, но на этот раз не останавливается. Да! Он едет еще немного. Ха-ха! Он, по прежнему, продолжает плыть! Я хочу кричать и визжать от удовольствия, но я сдерживаюсь. Я осторожно плыву на гидроцикле по главной гавани.
Сзади меня, я слышу хриплый рев мотора. Когда я выжимаю газ сильнее, гидроцикл рвется вперед, катясь по воде. Теплый бриз раздувает мои волосы и мелкие брызги летят по обе стороны от меня, я чувствую себя свободной! Это круто! Не удивительно, почему Кристиан никогда не позволял мне управлять им. Вместо того, чтобы посмотреть в сторону берега и свернуть, я делаю круг, чтобы завершить величественную цепь вокруг «Fair Lady». Вау — это так весело. Я игнорирую Тейлора и экипаж у меня за спиной, и набираю скорость вокруг яхты еще раз. Когда я замкнула цепь, я увидела Кристиана на палубе. Я догадываюсь, что он наблюдал за мной, хотя трудно сказать.
Я смело поднимаю руку от руля и машу в его сторону. Он выглядит окаменевшим, но в конце концов, поднимает руку, отвечая на мой жест. Я не могу разобрать выражение его лица, но что-то мне подсказывает, что я и не хочу этого, поэтому я плыву к пристани для яхт, ускоряясь на голубой воде Средиземного моря, под искрящимся солнцем. Я жду состыковки, когда Тейлор подтянет меня вперед. Он выглядит мрачно и мое сердце сжимается, хотя Гастон выглядит весело. Возможно что-то произошло в Гэльско-Американских отношениях, но в глубине души я понимаю, что это из-за меня. Гастон выпрыгивает из катера и привязывает его к причалу, в то время как Тейлор тянет меня к себе. Очень осторожно я устанавливаю гидроцикл рядом с лодкой. Выражение его лица немного смягчается.
— Просто выключите зажигание, миссис Грей, — говорит он спокойно, потянувшись за руль, чтобы помочь мне. Я проворно взбираюсь на борт. У меня впечатление, — что я попалась.
— Миссис Грей, — Тейлор нервно смотрит на меня, покраснев. — Мистер Грей, не совсем доволен тем, что вы были верхом на гидроцикле.
Он почти корчится от возмущения, и я понимаю, что ему звонил разгневанный Кристиан. Ох, мой бедный, чрезмерно-патологически обеспокоенный муж, что мне с ним делать?
Я спокойно улыбаюсь Тейлору.
— Я вижу. Ну, Тейлор, мистера Грея здесь нет, и если вам не удобно, то я сама с ним поговорю, когда вернусь на борт.
Тейлор морщится.
— Очень хорошо, миссис Грей, — говорит он спокойно, отдавая мне мою сумочку.
Когда я вылезаю из лодки, то замечаю его натянутую улыбку, и из-за этого тоже хочется улыбнуться. Не могу поверить, что так полюбила Тейлора, но все же мне совсем не нравится быть отчитанной им, — он мне ни отец, и не муж.
Вот дерьмо, Кристиан зол — а у него сейчас и так достаточно причин для волнения. О чем я только думала. Стоя на пристани и ожидая пока Тейлор поднимет меня, чувствую, что мой Блэкберри вибрирует в моей сумочке, и я достаю его. «Your Love is King» Шадэ — эта мелодия стоит на звонки от Кристиана.
— Привет, — шепчу я.
— Привет, — говорит он.
— Я вернусь на лодке. Не сходи с ума.
Я слышу его маленький вдох удивления. — Ам…
— Это было весело, однако, — шепчу я.
Он вздыхает.
— Хорошо, вы далеко от меня, и я не могу помешать вам развлекаться, миссис Грей. Только будьте осторожны. Пожалуйста.
Ох, мой Пятьдесят! Разрешение на получение удовольствия!
— Я буду! Что тебе привезти из города?
— Только тебя, целой и невредимой.
— Я сделаю все возможное, чтобы подчиниться, мистер Грей.
— Я рад это слышать, миссис Грей.
— Я очень стараюсь, чтобы угодить вам, — отвечаю я смеясь.
Я чувствую улыбку в его голосе. — У меня еще один звонок на линии, увидимся позже, детка.
— До встречи, Кристиан.
Он вешает трубку. Я думаю, кризис с гидроциклом предотвращен. Машина ждет и Тейлор держит дверь для меня открытой. Я подмигиваю ему, когда залезаю в нее, и он качает головой забавляясь.
В машине я включаю почту на моем Блэкберри.
От: Анастейша Грей
Тема: Спасибо.
Дата: 17 августа, 2011 16:55
Кому: Кристиан Грей
За то, что не сильно ворчал.
От: Кристиан Грей
Тема: Пытаюсь сохранить спокойствие.
Дата: 17 августа 2011 16:59
Кому: Анастейша Грей
Пожалуйста.
Вернись целой и невредимой.
Это не просьба.
х
Его ответ заставляет меня улыбнуться. Мой властный чудак.
Почему мне захотелось пойти за покупками? Я ненавижу магазины. Но в глубине души я знаю почему, и решительно иду мимо витрин Шанель, Гуччи, Диор, и других дизайнерских бутиков. Наконец, я нашла то, что мне надо — маленький, переполненный туристами магазинчик. В нем был маленький браслет для лодыжки; с маленькими сердечками и колокольчиками. Он мило звенел и стоил всего пять евро. Я надела его, как только купила. Это — я. Это то, что мне нравится. В тот же миг, я почувствовала себя более комфортно. Мне не хочется терять связь с девушкой, которая получает от этого удовольствие. Я не столько подавлена Кристианом, сколько его богатством. Смогу ли я к этому привыкнуть?
Тейлор и Гастон покорно следуют за мной сквозь толпу. Я даже забыла о них. Я хочу купить что-то для Кристиана. Что-то, что отвлечет его от событий в Сиэтле. Но что я могу купить мужчине, у которого есть все? Я остановилась на небольшой площади, заполненной магазинами и оглянулась на каждый из них в отдельности. Когда я обнаружила магазин электроники, мне вспомнился наш сегодняшний визит в галерею, и ранее, визит в Лувр. Мы смотрели на Венеру Милосскую, тогда… Слова Кристиана эхом повторились в моей голове: «Мы все можем оценить женскую красоту. Мы любим смотреть на нее; из мрамора ли она, или нарисована маслом, из атласа, или в фильме».
Это подало мне идею… Неплохую идею. Мне только нужно сделать верный выбор, и есть лишь один человек, который может мне помочь. Я достала свой Блэкберри из сумочки и позвонила Хосе.
— Кто? — сонно бормочет он.
— Хосе, это Ана.
— Ана, привет! Где ты? Ты в порядке? — Сейчас он звучит более встревоженным, обеспокоенным.
— Я нахожусь в Каннах, на юге Франции, и я в порядке.
— Юг Франции, да? Ты остановилась в некоем причудливом отеле?
— Эм, нет. Мы перебываем на яхте.
— На яхте?
— На большой на яхте. — Уточнила я, вздыхая.
— Я понял. — Его тон холоден. Вот дерьмо, мне не следовало звонить ему. Мне не нужно это прямо сейчас.
— Хосе, мне нужен твой совет.
— Мой совет? — его голос звучит ошеломленно. — Конечно, — говорит он, и сейчас он намного дружелюбнее. Я рассказываю ему мой план.
Два часа спустя, Тейлор помогает мне сойти из моторной лодки на палубу. Гастон помогает матросу с гидроциклом. Кристиана нигде не видно, и я мчусь вниз до нашей кабины, чтобы упаковать его подарок, ощущая детское чувство восторга.
— Тебя долго не было. — Кристиан испугал меня, когда я, как раз, прикрепляла последний кусок ленты. Я повернулась, и увидела его, стоящего в дверях кабины, внимательно наблюдая за мной. Дерьмо! Я все еще в беде из-за гидроцикла? Или это из-за пожара в его офисе?
— Все под контролем у тебя в офисе? — спросила я
— Более, или менее.
— Я немного походила по магазинам, — бормочу я, надеясь развеселить его, и молюсь, что его досада не направлена на меня. Он тепло улыбается, и я знаю, что все в порядке.
— Что ты купила?
— Это, — я положила ногу на кровать и показала ему мою цепочку на лодыжке.
— Очень мило, — говорит он. Он делает шаг ко мне и ласкает крошечные колокольчики, так что они звенят сладко вокруг моей лодыжки. Он хмурится снова и легко проводит пальцами вдоль отметин, посылая мурашки по моей ноге.
— И это. — Я протягиваю коробку, надеясь отвлечь его.
— Для меня? — спрашивает он удивленно. Я застенчиво киваю. Он берет коробку и нежно трясет ее. Он улыбается своей мальчишеской, ослепительной улыбкой и садится рядом со мной на кровать. Наклонившись, он хватает мой подбородок и целует.
— Спасибо тебе, — говорит он с застенчивой радостью.
— Ты, пока, не должен открывать это.
— Мне понравится это, чтобы это ни было. — Он смотрит на меня, его глаза светятся. — Я не получаю много подарков.
— Сложно покупать тебе вещи. Ведь у тебя есть все.
— Я владею тобой.
— Владеешь. — Я улыбаюсь ему. «Ох, как ты владеешь, Кристиан».
Он делает короткие манипуляции с оберточной бумагой.
— «Nikon»? — Он смотрит на меня с недоумением.
— Я знаю, у тебя есть компактная цифровая камера, но эта для… эмм… портретов и тому подобное. Она поставляется с двумя объективами.
Он моргает на меня, все еще не понимая.
— Сегодня в галерее тебе понравились фотографии Florence D’elle. И я помню, что ты говорил в Лувре. И, конечно, были и те, другие фотографии. — Я сглатываю, стараюсь изо всех сил, чтобы не вспомнить изображения, которые я нашла в его шкафу.
Он задержал дыхание, его глаза расширились как два прожектора, и я второпях продолжила, пока он окончательно не потерял терпение.
— Я думала, ты мог бы… эмм… хотел бы, сфотографировать… меня.
— Фотографии. С тобой? — он в изумлении смотрит на меня, не обращая внимания на коробку на коленях.
Я киваю, отчаянно пытаясь оценить его реакцию. Наконец, он смотрит вниз на коробку, его пальцы прикасаются к иллюстрации камеры на передней панели, с очаровательным почтением.
О чем он думает? О, это не та реакция, которую я ожидала, и мое подсознание смотрит на меня, как будто я одомашненное сельское животное. Кристиан никогда не реагирует так, как я ожидаю. Он смотрит вверх, его глаза наполнились чем, болью?
— Почему ты думаешь, что я хочу этого? — Спрашивает он, ошеломленный.
Нет, нет, нет!
— Ты сказал, что ты любишь это. Не так ли? — Спрашиваю я, отказываясь признать мое подсознание, которое ставит под сомнение, что кто-то хочет моих эротических фотографий. Кристиан запускает руку в волосы. Он выглядит таким потерянным. Он делает глубокий вдох.
— Для меня, те фото были, как страховка, Ана. Я знаю… Я обращался с женщинами, как с вещью так долго, — говоря это он делает неловкую паузу.
— И ты думаешь, что фотографируя меня… ммм… сделаешь меня вещью? — Я делаю полный выдох и кровь отступает от моего лица.
Он закатывает глаза.
— Я так растерялся, — шепчет он. Когда он снова открывает глаза, они широкие и осторожны, полные сырых эмоций.
Черт? Это я виновата? Мои вопросы о его биологической матери? Пожар в офисе?
— Почему ты так говоришь? — Шепчу я, комок подступает к горлу. Я думала, он был счастлив. Я думала, мы были счастливы. Я думала, что сделала его счастливым. Я не хотела запутать его. Хотела ли я? Мой мозг начинает закипать. Он не видел Флинна почти три недели. Так, что ли? Это причина, к разгадке? Вот дерьмо, я должна позвонить Флинну? И в этот самый момент меня осенило, это из-за меня — пожар, вертолет, «Чарли Танго», водный мотоцикл… Он взволнован, взволнован из-за меня; видя синяки на моей коже… Он обеспокоен ими весь день, выбит из колеи, потому что не привык к чувству вины из-за причиненной им боли. Меня осенило.
Он пожал плечами и опустил взгляд на моё запястье на котором браслет, который он купил днём ранее. Вот в чём дело!
— Кристиан, ЭТО не имеет значения, — я подняла вверх свое запястье, показывая что синяки проходят. — Я чувствую себя с тобой в безопасности. Вчера — это было замечательно! Мне понравилось! Перестань грузиться по этому поводу. Я люблю грубый секс, и я уже тебе говорила об этом. — Я моментально краснею, но стараюсь справиться с нарастающей паникой.
Он сканирует меня взглядом, и я понятия не имею, что творится в его голове. Может он обдумывает мои слова. Я даже не догадываюсь.
— Это все из-за пожара? Ты думаешь это как-то связано с аварией «Чарли Танго»? Ты по этому поводу встревожен? Поговори со мной, Кристиан, пожалуйста.
Он уставился на меня и не говорит ничего, между нами снова воцарилось молчание, как сегодняшним днем. Твою мать! Я знаю, что он не собирается со мной говорить.
— Не зацикливайся на этом, Кристиан, — ругаю я его тихо, и слышу свои слова, которые перебивает воспоминание из недавнего прошлого; его слова об этом дурацком контракте. Я продвигаюсь, беру коробку с его колен и открываю ее. Он наблюдает за мной, как будто я — увлекательное существо с другой планеты. Зная, что камера подготовлена чрезмерно услужливым продавцом и готова для снимков, я вытаскиваю ее из коробки и снимаю крышку с объектива. Я навожу камеру на него, и его красивое и озабоченное лицо заполняет кадр. Я нажимаю на кнопку и держу ее нажатой, — десять фотографий, тревожных выражений Кристиана, фиксируются в цифровом виде для потомков.
— Тогда, я буду тебя снимать. — Шепчу я, нажимая кнопку. На последней, губы до сих пор дергаются, почти незаметно. Я нажимаю снова, и на этот раз он улыбается… Небольшая улыбка, но все-таки улыбка. Я еще раз нажимаю на кнопку, и вижу передо мной его физически расслабленным и надутым, — это его смешная, надутая поза, заставляет меня хихикать. О, благодарю Небеса, — Господин Непостоянный вернулся, — и я еще никогда не была так рада его видеть.
— Я думал, что это мой подарок, — угрюмо бормочет он, но думаю он дразнится.
— Ну, это должно было быть весело, но, видимо, это символ угнетения женщин. — Я отдаляюсь, продолжая делать снимки и смотреть, как развлечение появляется на его лице в очень близком снимке. Затем его глаза темнеют, и выражение его лица меняется на выражение хищника.
— Ты хочешь быть угнетенной? — шепчет он вкрадчиво.
— Нет, не угнетенной, — шепчу я в ответ, отдаляясь снова.
— Я мог бы давить на вас долгое время, миссис Грей, — угрожает он хриплым голосом.
— Я знаю, что вы можете, мистер Грей. И вы это делаете достаточно часто.
Его лицо омрачается. Дерьмо. Я опускаю камеру и смотрю на него.
— Что случилось, Кристиан? — Мой голос сочится разочарованием. — Скажи мне!
Он ничего не говорит. Хах! Он так взбешен. Я снова поднимаю свой взгляд на камеру.
— Скажи мне, — настаиваю я.
— Ничего, — говорит он, и внезапно исчезает из моего видоискателя. Одним быстрым и гладким движением, он сметает коробку камеры с пола кабины, хватает меня, и толкает на кровать. Потом садится верхом на мне.
— Эй! — Восклицаю я, и продолжаю фотографировать его; как он улыбается мне с темными намерениями. Он хватает камеру за объектив, и фотограф становится объектом; в то время, как он целится в меня «Никоном», нажимая на кнопку.
— Итак, вы хотите, чтобы я вас сфотографировал, миссис Грей? — говорит он, усмехаясь. Все, что я могу видеть на его лице — его непослушные волосы, и широко улыбающийся, скульптурный рот. — Ну, для начала, я думаю, вы должны засмеяться, — говорит он и щекочет меня безжалостно под ребрами, заставляя меня визжать, хихикать, и извиваться под ним, пока я не хватаю его за запястье, в тщетной попытке заставить остановиться. Его улыбка расширяется, и он возобновляет свои усилия, одновременно делая снимки.
— Нет! Остановись! — Кричу я.
— Ты шутишь? — Он ворчит и ставит камеру вниз, рядом с нами. Теперь он может мучить меня обеими руками.
— Кристиан! — Шиплю я и задыхаясь, мой смех протестует. Он никогда не щекотал меня раньше. Черт — стоп! Я мечусь головой из стороны в сторону, пытаясь выкрутиться из-под него, хихикая и толкая обе его руки, но он, безжалостно улыбаясь, смотрит на меня, наслаждаясь моими мучениями.
— Кристиан, остановись! — Умоляю я, и он внезапно останавливается. Схватив обе мои руки, он держит их внизу по обе стороны от моей головы, и надвигается на меня. Я тяжело дышу и задыхаюсь от смеха. Его дыхание отражает мое, и он смотрит на меня… как? С удивлением? Любовью? Благоговением?
Черт! Этот взгляд!
Мои легкие перестают работать.
— Ты… Так… Прекрасна, — вздыхает он.
Я смотрю на его милое, дорогое лицо, купаюсь в глубине его взгляда — это так, словно он увидел меня в первый раз. Наклонившись, он закрывает глаза и целует меня с восхищением. Его ответ является тревожным звонком для моего либидо. Видеть его в таком состоянии, губительно для меня. О, черт. Он выпускает мою руку и перебирает пальцами вокруг моей головы в волосах, удерживая меня нежно на месте, мое тело наполняется возбуждением, отвечая на поцелуй. И вдруг его поцелуй становится другим, — нет нежности, умиротворения и любования, а становится животным, глубоким и пожирающим, — его язык вторгается в мой рот не видя преград. Как поток желания в моей крови, — пробуждая все мышцы и сухожилия на своем пути, — я чувствую дрожь тревоги.
О, мой Пятьдесят, что не так?
Он делает резкий вдох и рычит.
— Что ты делаешь со мной, — бормочет он потерянный и грубый. Он делает резкое движение лежа на мне, таким образом вдавливая меня в матрас; одной рукой держа меня за подбородок, другой — скользя по моему телу, груди, талии, бедрам, и вокруг меня за спиной. Он снова целует меня, проталкивая его ногу между моими. Я поднимаю колено, и вжимаясь в меня, его стояк напрягается против нашей одежды и моей промежности. Я задыхаюсь и стону под его губами, теряя себя в его лихорадочной страсти. Я отмахиваюсь от далекого колокола в голове, зная, что он меня хочет, что он нуждается во мне, и что, когда дело доходит до общения со мной, — это его любимый способ самовыражения. Я целую его с новой самоотреченностью, пробегая пальцами по волосам, сжимая мои руки, чтобы ухватить покрепче. Он так вкусно пахнет Кристианом… моим Кристианом.
Внезапно он останавливается, встает, и тянет меня с кровати так, что я стою перед ним, как в тумане. Он расстегивает пуговицу на моих шортах и быстро опускается на колени сдергивая мои трусы, и, прежде чем я могу дышать, я вернулась на кровать под ним, а он расстегивает ширинку. Святые угодники, он не снимает свою одежду, или мою футболку. Он держит мою голову и без всяких предисловий все, что так напрашивалось, — внутри меня. Я вскрикиваю, — больше от удивления, чем от всего остального, но я все еще могу слышать звук его дыхания, проталкивающегося с напряжением сквозь стиснутые зубы.
— Даааа, — шипит он близко у моего уха. Он поворачивает свои бедра, все еще продолжая двигаться, и, нажав глубже, заставляет меня стонать.
— Я нуждаюсь в тебе, — рычит он. Его голос звучит тихо и хрипло. Он пробегает зубами по моей челюсти, кусается, и сосет, и затем целует меня снова, жестко. Я сжимаю ноги и обвиваю руки вокруг него, сильнее обнимая и прижимая его к себе, решив уничтожить все, что беспокоит его, и он начинает двигаться. Двигаться, словно в попытке забраться еще глубже во внутрь меня. Снова и снова — неистовый, первобытный, отчаянный, и, прежде, чем я потерялась в безумном ритме и темпе, он останавливается. Я испытываю недолгое недоумение по поводу того, что случилось с ним и, что его обеспокоило. Но мое тело берет верх, стирая все попытки думать; я переполнена ощущениями, они растут, поднимаются и я встречаю его толчки, своими ответными толчками.
Слушаю, как он дышит — тяжело, трудно, ожесточенно, — мне на ухо. Зная, что он потерян во мне.
Я громко стону, задыхаясь. Его потребность во мне так эротична. Я уже почти-почти достигаю оргазма, но он уводит меня выше, подавляя меня, забирая меня, — и я хочу этого. Я хочу этого так сильно, — для него и для меня.
— Кончи со мной, — задыхается он, поднимаясь надо мной и разрывая захват моих рук вокруг себя. — Открой глаза, — командует он. — Я хочу их видеть.
Его голос, безапелляционный и непреклонный. Мои глаза вспыхивают, открываясь на мгновение и видят его надо мной. Его лицо напряжено со страстью, его глаза — чувственные и пылающие. Его страсть и любовь — мое освобождение, и в сигнале моего оргазма, я откидываю голову назад, в то время как мое тело пульсирует вокруг него.
— О, Ана! — вскрикивает он и присоединяется к моему кульминационному моменту, двигаясь внутри меня, затем затихает и опадает во мне. Он переворачивается так, что я растягиваюсь сверху него, а он остается внутри меня. Поскольку я прихожу в себя после оргазма, и мое тело уравновешивается и успокаивается, я хочу сделать язвительное замечание о том, каково быть под принуждением и угнетением, но я сдерживаю язык, неуверенная в его настроении. Я смотрю поверх груди Кристиана, рассматривая его лицо. Его глаза закрыты, руки туго сцеплены, обвитые вокруг меня. Я целую его грудь через тонкую ткань его льняной рубашки.
— Скажи мне, Кристиан, что случилось? — Я спрашиваю мягко и с тревогой, ожидая услышать ответ. Может сейчас, пресыщенный сексом, он мне ответит. Я чувствую, что его руки сильнее сжимаются вокруг меня, но это весь его ответ. Он не собирается говорить. Вдохновение покидает меня.
— Я даю тебе торжественную клятву, быть твоим верным партнером в болезни и здравии, поддерживать тебя в хорошие времена и плохие, разделять твою радость, так же, как и твое горе, — прошептала я.
Он замирает. Его единственное движение, — он широко открывает свои бездонные глаза и пристально смотрит на меня, в то время, как я продолжаю свою свадебную клятву.
— Я обещаю любить тебя безоговорочно, поддерживать во всех твоих целях и мечтах, чтить и уважать тебя, смеяться и плакать с тобой, делить мои надежды и мечты с тобой, и утешать во времена нужды. — Я делаю паузу, желая чтобы он поговорил со мной. Он наблюдает за мной, приоткрывает губы, но ничего не говорит.
— И заботиться о тебе до конца нашей жизни. — Я вздыхаю.
— О, Ана. — шепчет он и двигается снова, ломая наш драгоценный контакт, и теперь мы лежим боком друг к другу. Он гладит мое лицо костяшками пальцев.
— Я торжественно клянусь, что буду оберегать и хранить, нежно и глубоко в своем сердце, наш союз и тебя, — шепчет он хриплым голосом. — Я обещаю любить тебя искренне, отречься от всех других, во все времена хорошие и плохие, в болезни и здравии, независимо от того, куда жизнь забросит нас. Я буду защищать тебя, доверять тебе и уважать тебя. Я буду делить твои радости и горести, и утешать во времена нужды. Я обещаю заботиться о тебе и поддерживать твои надежды и мечты, хранить тебя в безопасности. Все что мое, — теперь, и твое. Я даю тебе мою руку, мое сердце и мою любовь, с этого момента и пока смерть не разлучит нас.
Слезы катятся из моих глаз. Его лицо смягчается, он пристальнее смотрит на меня.
— Не плачь, — бормочет он; его большой палец ловит и вытирает редкую слезу.
— Почему ты не хочешь поговорить со мной? Пожалуйста, Кристиан.
Он закрывает глаза, словно от боли.
— Я поклялась давать утешение в тяжелые времена. Пожалуйста, не заставляй меня нарушить мою клятву.
Он вздыхает и открывает глаза, его лицо мрачнеет. — Это поджог, — просто говорит он, и становится вдруг таким молодым и уязвленным.
Вот дерьмо.
— Но больше всего меня беспокоит, что это из-за меня. И если из-за меня… — Он останавливается не в силах продолжить.
— …они могли бы убить меня, — продолжаю я. Он кивает и я понимаю, что наконец-то нашла причину его беспокойства. Я глажу его лицо.
— Спасибо, — шепчу я.
Он хмурится. — За что?
— За то, что рассказал мне.
Он качает головой и тень улыбки касается его губ.
— Вы можете быть очень убедительной, Миссис Грей.
— Тебе следовало бы проанализировать все те чувства и переживания, которые загоняют тебя в могилу. Тебя хватит сердечный приступ, наверное, еще до твоего сорокалетия, а я хотела бы, что бы ты был со мной дольше.
— Миссис Грей, пока смерть не разлучит нас. Когда я увидел тебя на водном мотоцикле, меня чуть инфаркт не хватил. — Он откинулся на кровать и закрыл глаза рукой, и я почувствовала его дрожь.
— Кристиан, это же водный мотоцикл. Даже дети могут управлять им. Могу себе представить, что будет с тобой, когда мы поедем в твой дом в Аспене, и я буду кататься на лыжах в первый раз.
Он вздыхает и поворачивается ко мне, а мне хочется рассмеяться от выражения паники на его лице.
— Наш дом, — подчеркивает он.
Я игнорирую его.
— Я уже выросла и гораздо выносливее, чем кажусь. Когда ты, наконец-то, это уже усвоишь?
Он пожимает плечами и я решила, что пора менять тему.
— Итак о пожаре. Знает ли полиция о поджоге?
— Да. — Его выражение становится серьезным.
— Хорошо.
— Охрана будет усилена, — говорит он, как ни в чем не бывало.
— Я все понимаю. — Я осматриваю его тело. На нем все еще его шорты и рубашка, а на мне футболка. От этой мысли я хихикаю.
— Ты чего? — спрашивает Кристиан в недоумении.
— Ты.
— Я?
— Да. Ты все еще одет.
— О. — Он осматривает себя, потом меня, и на его лице растягивается большущая улыбка.
— Ну ты же знаешь, как тяжело держать свои руки подальше от тебя, особенно, когда ты хохочешь как школьница.
Ах да — щекотка. Ха! Щекотка. Я быстро оказываюсь верхом на нем, но он молниеносно раскусил мой коварный план и схватил мои запястья.
— Нет, — говорит он.
Я дуюсь на него, хотя отлично понимаю, что он на самом деле не готов к этому.
— Пожалуйста не надо, — выдыхает он. — Я не выдержу этого. В детстве меня никогда не щекотали. — Он сделал паузу и я расслабила свои руки, так что ему нет необходимости сдерживать меня.
— Я наблюдал за Карриком с Элиот и Мией. Он щекотал их, и им было так весело, но я… я…
Я приложила свой указательный палец к его губам.
— Тихо, я знаю, — бормочу я и намереваюсь нежно поцеловать его губы, где совсем недавно был мой палец, затем завиток волос на его груди. Недавние воспоминания и глубокая печаль, болью вспыхнули внутри меня, в моем сердце, — представляя Кристиана маленьким мальчиком, — они потрясли меня еще сильнее. Я знаю, я должна сделать что-нибудь для этого мужчины, потому что я так сильно его люблю.
Он обнимает меня и прижимает свой нос к моим волосам, глубоко вдыхает, и в то же время мягко поглаживает мою спину. Я не знаю, как долго мы так лежим, но в конечном счете, я ломаю комфортабельную тишину между нами.
— Какое самое долгое время ты провел, не встречаясь с доктором Флинном?
— Две недели. Почему? У тебя неисправимый порыв все время щекотать меня?
— Нет, — хихикаю я. — Я думаю, что он помогает тебе.
Кристиан фыркает.
— Он и должен, — я ведь плачу ему достаточно. — Он мягко тянет мои волосы, поворачивает мое лицо, чтобы посмотреть на него. Я поднимаю голову и встречаю его пристальный взгляд.
— Вы беспокоитесь о моем здоровье, миссис Грей? — спрашивает он мягко.
— Каждая хорошая жена обеспокоена здоровьем своего возлюбленного мужа, мистер Грей, — предостерегаю его я, посмеиваясь.
— Возлюбленного? — шепчет он, и этот пикантный вопрос повисает между нами.
— Очень возлюбленного. — я стремительно целую его и он улыбается своей застенчивой улыбкой.
— Вы хотите причалить к берегу чтобы поесть, миссис Грей?
— Я хочу есть везде, где ты счастлив.
— Хорошо. — Он усмехается. — На борту я смогу охранять тебя. Спасибо за подарок. — Он протягивает руку и быстро хватает камеру, и держа на расстоянии вытянутой руки, он моментально фотографирует нас обоих в нашей послещекоточной, посткоитальной и послеобнимательной позе.
— Все для вас, — улыбаюсь я и его глаза светятся…
Мы блуждаем по богатому, позолоченному, сверкающему дворцу восемнадцатого столетия в Версале. Однажды скромный охотничий домик — был преобразован «Королем Солнце» в великолепный, чрезмерно богатое место власти. Но, даже, до окончания восемнадцатого века — пришел конец последней, абсолютной монархии. Самой потрясающей комнатой был «Зеркальный Зал». После полудня, солнечный свет заливает комнату сквозь окна с запада, освещая зеркала, что на восточной стене, заставляя играть под своим светом сусальное золото и хрустальные люстры. Созерцание этого захватывает дух.
— Интересно понаблюдать, что стало с деспотической манией величия, которая изолировала себя в таком великолепии, — шепчу я Кристиану, стоящему возле меня. Он искоса смотрит на меня и улыбается.
— Укор в мою сторону, Миссис Грей?
— О, это просто мысли вслух, Мистер Грей. — И я делаю небрежный взмах рукой, указывая на обстановку вокруг нас. Ухмыляясь, он следует за мной в центр комнаты, где я глазею на вид живописных садов, отражающихся в зеркалах, и захватывающий вид Кристиана Грея, — моего мужа. Его взгляд становится ярким и смелым.
— Я бы построил это для тебя, — шепчет он. — Только, чтобы увидеть, как свет играет в твоих волосах, именно здесь, именно сейчас. — Он заправляет прядь волос мне за ухо. — Ты похожа на ангела. — Он целует меня чуть ниже мочки уха, берет мою руку в свою, и шепчет: «Мы тираны, делаем это для женщин, которых мы любим». Я краснею от его комплимента, застенчиво улыбаясь, и иду за ним через огромный зал.
— Что ты об этом думаешь? — спрашивает Кристиан тихо, делая глоток послеобеденного кофе.
— О Версале?
— Показная мишура, не так ли? — он ухмыляется.
Я оглядываюсь вокруг, и приуменьшенное сравнением, великолепие столовой «Fair Lady» — заставляет мои губы морщиться.
— Едва ли это показуха, — чуть виновато говорит Кристиан
— Я знаю. Это прекрасно. Лучший медовый месяц, какой хотела бы девушка.
— Неужели? — говорит он, искренне удивившись. И застенчиво улыбается.
— Конечно.
— У нас осталось два дня. Есть еще что-нибудь, что ты хотела бы увидеть или сделать?
— Просто быть с тобой, — шепчу я. Он встает из-за стола, обходит его и целует меня в лоб.
— Что ж, вы сможете обойтись без меня около часа? Мне нужно, проверить свою электронную почту, узнать, что происходит дома.
— Конечно, — говорю я, пытаясь скрыть свое разочарование. Что я буду без него делать в течение часа? Это странно, что я хочу быть с ним все время? Мое подсознание сжимает губы в узкую, непривлекательную линию и кивает энергично.
— Спасибо за камеру, — бормочет он и направляется по своим делам.
Вернувшись в нашу каюту, я решила тоже проверить свою почту и открыла свой компьютер. Есть е-мэйл от моей мамы, и от Кейт, сообщавшей мне последние сплетни из дома, и спрашивающей, как проходит медовый месяц.
«Отлично, пока кто-то не решил сжечь «Грей энтерпрайзес» холдинг».
Пока я заканчивала ответ моей маме, — Кейт атаковала мою электронную почту.
От: Кетрин Л. Кавано
Дата: 17 августа, 2011 11:45
Кому: Анастейша Грей
Тема: OMG!!!
Ана, мы только услышали о пожаре в офисе Кристиана.
Ты думаешь, это был поджог?
Кейт он-лайн! Я подскакиваю к моей новооткрытой игрушке — «Скайпу» — и вижу, что она доступна. Я быстро набираю сообщение.
А: Эй, ты там?
К: Да, Ана! Как ты? Как медовый месяц? Ты видела мое письмо? Кристиан знает о пожаре?
А: Я в порядке. Медовый месяц великолепен. Да, Кристиан знает.
К: Я думаю, что он должен знать. Новости о том, что произошло — отрывочные. И Элиот не хочет говорить мне ничего.
А: Ты закидываешь удочки для статьи?
К: Ты знаешь меня слишком хорошо.
А: Кристиан не рассказывает мне слишком много.
К: Элиот услышал все от Грейс.
О нет — Я уверена, что Кристиан не хотел бы распространять информацию на весь Сиэтл. Я попробовала свою запатентованную «отвлекающе-цепляющую-Кавано-технику».
А: Как там Элиот и Итан?
К: Итан, принят на курсы психологии в Сиэтле, на степень магистра. Элиот очарователен.
А: Итан — молодец!
К: Как наш любимый экс-доминант?
А: Кэйт!
К: Что?
А: ТЫ ЗНАЕШЬ ЧТО!
К: Извини.
А: Он — отлично. Более чем отлично.:)
К: Хорошо, раз ты счастлива, и я счастлива тоже.
А: Я блаженно счастлива.
К:;) Мне надо бежать. Мы можем поговорить позже?
А: Не уверена. Увидимся, если я буду он-лайн. Чертовы часовые пояса!
К: Это да. Люблю тебя Ана.
А: Люблю тебя тоже. Пока.
К: <З
Доверяя Кейт быть в курсе всей этой истории, я закатываю глаза и закрываю «Скайп» до того, как Кристиан увидит нашу беседу. Он не оценит комментарий про экс-доминанта, и я не уверена, что он полностью экс…
Я громко вздыхаю. Кейт знает все, со времени нашего вечера пьянства, за три недели до свадьбы, когда я наконец уступила расследованию Кавана. Было таким облегчением, — наконец, обсудить это с кем-то.
Я смотрю на свои часы. Прошел час со времени обеда и я скучаю по моему мужу. Я возвращаюсь на палубу, чтобы посмотреть не закончил ли он свою работу…
Я нахожусь в «Зеркальном зале» и Кристиан стоит около меня, улыбаясь мне с любовью и чувством близости. Его взгляд похож на ангела. Я сияю ему в ответ, но когда я смотрюсь в зеркало, — я стою одна, а комната серая и тусклая. Нет! Моя голова резко поворачивается к его лицу, и находит его улыбку — грустную и задумчивую. Он убирает мои волосы за ухо. Потом молча поворачивается и медленно уходит; звук его шагов эхом отзывается от зеркал, пока он идет по огромной комнате к декоративной двойной двери в конце… Одинокий человек, человек без отражения…
Я просыпаюсь, хватая воздух, из-за паники, охватившей меня.
— Эй, — шепчет Кристиан из темноты позади меня, его голос полон беспокойства.
О, он здесь. Он в безопасности. Облегчение проходит через меня.
— О, Кристиан, — бормочу я, пытаясь подчинить контролю мое учащенное сердцебиение. Он обнимает меня своими руками и, только после этого, я осознаю, что слезы текут по моему лицу.
— Ана, что это? — Он поглаживает мою щеку, вытирая мои слезы и мне слышится его тоска.
— Ничего. Глупый кошмар.
Он целует мой лоб и мои заплаканные щеки, успокаивая меня.
— Всего лишь дурной сон, малышка, — бормочет он. — Ты со мной. Я буду охранять тебя.
Упиваясь его запахом, я сворачиваюсь вокруг него, пытаясь не придавать значения потере и опустошению, которые я чувствовала в своем сне. В этот момент, я знаю, что мой самый глубокий, самый темный страх — это потерять его.