На пятьдесят оттенков светлее

Глава 25

Я еле дышу. Хочу ли я это слышать? Кристиан закрывает глаза и сглатывает. И когда он снова их открывает, они яркие, но робкие, полные беспокоящих воспоминаний.

— Это было в жаркий летний день, я усиленно работал. — Фыркнул он и внезапно радостно встряхнул головой, — Работа была изнурительной, убирать весь этот щебень. Я был один, и в какой-то момент Эл… миссис Линкольн появилась, вдруг, из ниоткуда и принесла мне лимонад. Мы поболтали немного, я ей сделал какой-то сомнительный комплимент… и она отвесила мне пощечину. Очень сильную пощечину. — Он неосознанно поднес руку к лицу и потер щеку, его глаза затуманились воспоминаниями. Вот черт!

— Но потом она поцеловала меня. Затем ударила снова. — Он заморгал, будто спустя столько времени, все еще не понимая этот поступок.

— Меня никогда еще так не целовали и не били.

О. Она напала на ребенка.

— Ты хочешь это слушать? — спросил Кристиан.

Да… Нет…

— Только если ты хочешь рассказать. — Мой голос слаб, будто я лгу ему в лицо, а голова кружится.

— Я пытаюсь описать ситуацию.

Я киваю, надеясь его приободрить. Но мне кажется, я похожа на статую, замороженную и с широко раскрытыми от шока глазами.

Он хмурится, пытаясь понять мою реакцию. Потом поворачивается на спину и обращает глаза в потолок.

— Ну, естественно, я был ошарашен и зол, и ужасно возбужден. Сама посуди; сексуальная взрослая женщина, вдруг, так себя с тобой ведет. — Он трясет головой, будто до сих пор не может в это поверить.

Сексуальная? Меня сейчас стошнит.

— Она ушла обратно в дом, а я остался во дворе. Она вела себя так, будто ничего не случилось. Я выглядел полным идиотом. Так что я вернулся к работе; загружал щебень в контейнер. Когда я уходил тем вечером, она попросила меня вернуться на следующий день. Она не упоминала о том, что случилось. И на следующий день я вернулся… Я не мог дождаться, чтобы снова ее увидеть, — он шепчет, будто на исповеди… но на самом деле так и есть. — Она не касалась меня, когда целовала, — прошептал он, повернув голову, и взглянул на меня. — Ты должна понять… моя жизнь была адом. Я был типичным трудным пятнадцатилетним подростком: высоченный, гормоны бушуют. Девочки в школе… — Он прерывается, но я понимаю картину: испуганный, одинокий, но привлекательный подросток.

Мое сердце сжимается.

— Я был зол, чертовски зол на всех: на себя, своих товарищей. У меня не было друзей. Мой психиатр на тот момент был настоящим кретином. Ребята обходились со мной плохо. Они меня не понимали. — Он переводит взгляд на потолок и запускает руку себе в волосы.

Мне тоже хочется, но я сдерживаюсь.

— Я никого к себе не подпускал. Я не мог. Я не мог выносить никого рядом с собой. Я дрался… о да, я дрался. Я попал в несколько ужасных передряг. Меня выгнали из нескольких школ. Но это был способ выпустить пар. Выносить какой-то физический контакт. — Он снова останавливается. — Ну, ты понимаешь. И вот, когда она меня поцеловала, она только дотронулась до лица, она меня не касалась.

Его голос еле слышно.

— Должно быть, она знала. Наверное, Грейс рассказала…

О, мой бедный Пятьдесят. Я должна обнять подушку и положить на нее голову, чтобы сдержать свою тягу к нему.

— На следующий день я вернулся, не зная, чего ожидать. Я опущу ужасающие подробности, но они все те же. Так и начались наши отношения.

О черт, это больно слушать.

Он опять переворачивается на бок и смотрит на меня.

— И, знаешь, что, Ана? Мой мир обрел смысл. Все стало четким и понятным. Все. Это именно то, что мне было нужно. Она была глотком свежего воздуха. Она принимала решения, огораживала меня от всего того дерьма, давала мне дышать.

Вот черт.

— И даже когда все закончилось, все оставалось четким и понятным. И все было так, пока я не встретил тебя.

Ну и что я должна на это ответить? Он неуверенно убирает свалившуюся прядь моих волос за ухо.

— Ты перевернула мой мир с ног на голову. — Он закрывает глаза, а когда снова их открывает, они оказываются мокрыми. — Мой мир был в порядке, спокойствии и контроле, потом ты пришла в мою жизнь со своим острым умом, своей чистотой, своей красотой, своим безрассудством и,… кажется, до тебя все было таким тусклым, пустым, заурядным… это было ничем.

О Боже.

— Я влюбился. — шепчет он.

Я перестаю дышать. Он ласкает мою щеку.

— И я. — бормочу я на последнем дыхании.

Его глаза высыхают.

— Я знаю, — он лишь двигает губами.

— Ты знаешь?

— Да.

Аллилуйя! Я застенчиво ему улыбаюсь.

— Наконец-то, — шепчу я.

Он кивнул.

— Я увидел смысл в жизни. Когда я был моложе, Элена была центром моей Вселенной. Не было ничего, чего бы я не сделал для нее. Она так же много сделала для меня. Я бросил пить благодаря ей. Начал хорошо учиться в школе, она дала мне «механизм» для решения проблем, которого у меня не было раньше, помогла осознать мне многие вещи, о которых я раньше не задумывался.

— Оттенки, — прошептала я.

Он кивнул.

— В каком-то смысле.

Я сдвинула брови от удивления: «что он имеет в виду?»

Он запнулся из-за моей реакции.

— Расскажи мне!

— Когда ты растешь с отвращением к самому себе, считая себя отбросом, не заслуживающим ласки дикарем, ты думаешь что наказание — это то, что ты заслуживаешь.

— Кристиан… ты не тот, каким ты себя считаешь.

Он останавливается и запускает руку в свои волосы.

— Ана, так гораздо легче выплеснуть всю боль наружу… да, это откровение.

О.

— Она направила мой гнев… — его лицо стало мрачным. — В большей степени во внутрь меня — я понял это сейчас. Доктор Флинн твердил мне постоянно об этом. Я отчетливо увидел, что это были за отношения — только недавно. Ну ты знаешь… в свой День Рождения.

Я вздрагиваю от неприятных воспоминаний, когда Кристиан и Элена потрошили дуг друга в ссоре на его вечеринке.

— Для нее это были отношения основанные на сексе и контроле одинокой женщины, ищущей утешения со своим мальчиком-игрушкой.

— Но ты любишь контроль, — прошептала я.

— Да. Я люблю это. И всегда буду, Ана. Это то, что я из себя представляю. Я уступил это право на короткое время. Позволил другому принимать за меня решения. Сам я не мог этого делать — я был не готов к этому. Но благодаря тому, что я был ее сабом, я понял кто я и это заставило меня изменить свою жизнь… взять над собой контроль и принимать свои собственные решения.

— Стать Доминантом?

— Да.

— Собственные решения?

— Да.

— Бросить Гарвард?

— Мои собственные решения, и это было лучшим, что я сделал. Пока не появилась ты.

— Я?

— Да. — он мягко улыбнулся. — Лучшим решением, которое я принял, было — жениться на тебе.

О Боже.

— Не основание твоей компании?

Он покачал головой.

— И не научиться управлять самолетом?

Он снова покачал головой.

— ТЫ, — прошептал он. Кристиан погладил мое лицо. — И она это знала.

Я фыркнула.

— Знала ЧТО?

— Что я по уши влюбился в тебя. Она уговорила меня оценить тебя, и я рад, что это случилось. Она считала, что ты запаникуешь и сбежишь. Как ты и сделала.

Я побледнела. Я предпочитаю не думать об этом.

— Она уверяла, что я должен жить полной жизнью и наслаждаться.

— Доминант? — шепчу я

Он кивнул.

— Это позволяло мне держать всех на расстоянии, держать все под контролем, и быть неприкосновенным… так я думал. Я уверен, ты уже выяснила, почему, — добавил он мягко.

— Из-за твоей биологической мамы?

— Я не хотел, чтобы мне снова причиняли боль. А затем ты ушла. — сказал он еле слышно. — Я был потерян.

О, нет.

— Я так долго избегал близость — я не знал, как это происходит.

— У тебя все получается, — шепчу я. Я провожу указательным пальцем по его губам и он целует его. — Ты говоришь со мной… Тебе не хватает этого?

— Не хватает?

— Твоего образа жизни.

— Да

О.

— Но это накатывает только тогда, когда мне не хватает контроля. И эта твоя глупая выходка, — он останавливается. — которая спасла мою сестру… — шепчет он; его слова полны облегчения, страха и сомнения. — И, так, я понял.

— Понял?

— Действительно понял, что ты любишь меня.

Я нахмурила брови.

— Понял?

— Да. Из-за того, что ты так рисковала жизнью… из-за меня, моей семьи.

Он поворачивается и кладет свой палец мне между бровей на переносицу.

— У тебя появляется буква «V», когда ты хмуришься, — нежно говорит Кристиан. — Так хочется поцеловать. Я могу вести себя так плохо… но ты все еще рядом.

— Почему это тебя так удивляет? Я уже говорила тебе: «Я не собираюсь бросать тебя».

— Из-за того, как я вел себя, когда ты сказала, что беременна. — Он провел вниз по моей щеке. — Ты была права, я — подросток.

Вот дерьмо… Я что правда так сказала? Мое подсознание смотрит на меня: «Его доктор так сказал».

— Кристиан, я столько наговорила тебе.

Он поднес палец к моим губам.

— Тише. Я заслужил все это. К тому же, это моя сказка. — он лег на спину снова. — Когда ты сказала что беременна, — он остановился. — Я думал, что будем только ты и я на какое-то время. Я планировал детей, но очень абстрактно. У меня были расплывчатые представления о том, что у нас будет ребенок когда-нибудь в будущем.

Только один? Нет… не один ребенок. Не как я.

— Возможно, сейчас самое время поговорить об этом. Ты такая молодая и такая амбициозная.

Амбициозная? Я?

— Ну, ты выбила у меня землю из под ног. Боже правый, это было неожиданно. Я ни за что бы не подумал, что на мой вопрос: «Что не так?», ты ответишь: «Я беременна». — Он вздохнул. — Я был так зол. Зол на тебя. На себя. Да на всех. И меня накрыло, из-за того, что я не могу это контролировать. Я должен был уйти. Я пошел увидеться с Флинном, но он был на школьном родительском вечере. — Кристиан остановился и поднял брови.

— Иронично, не так ли? — выдохнула я. Кристиан ухмыльнулся в знак согласия.

— И так, я бродил и бродил, и вдруг обнаружил себя возле салона. Элена уже уезжала. Она была удивлена увидеть меня. И по правде говоря, я удивился сам, что очутился там. Я сказал, что я зол, а она предложила выпить.

Вот дерьмо. Мое сердцебиение ускоряется. Действительно ли я хочу это знать? Мое подсознание уставилось на меня, я подняла брови встревоженно.

— Мы пошли в тихий бар и я выпил бутылку вина. Она извинилась за то, как вела себя в последний раз. Она сожалела, что моя мама не хочет иметь с ней ничего общего — это сузило ее круг общения, — но она понимает почему. Мы говорили о бизнесе, который на подъеме, не смотря на кризис… Я упомянул, что ты хочешь детей.

Я нахмурилась.

— Я думала, что ты ей рассказал, что я беременна.

Он посмотрел на меня и его лицо не врет.

— Нет, я не сказал ей.

— Почему ты не сказал мне это?

Он пожал плечами.

— Ты не дала мне шанса.

— Нет, у тебя был шанс сказать.

— Я не мог найти тебя на следующее утро, Ана. И когда нашел, ты так сердилась на меня.

О, да. Я злилась.

— В какой-то момент — между первой и второй бутылкой в тот вечер — она наклонилась, чтобы прикоснуться ко мне. И я оцепенел, — проговорил он через руки, лежащие на его глазах.

В голове зазвенело. Что?

— Она заметила это, что я оттолкнул ее. И это потрясло нас обоих. — Его голос тихий, слишком тихий.

Кристиан посмотрел на меня! Я вырываюсь из его рук и он опускает их, всматриваясь в мои глаза. Черт. Его лицо бледное, глаза дикие.

— Что? — выдыхаю я.

Он хмурится и сглатывает ком в горле.

Ох… то, что он не говорил мне? Хочу я это знать?

— Она заигрывала со мной.

Он не в себе, я это вижу. У меня перехватило дух. Я чувствую что мне не хватает воздуха, мое сердце остановилось. Траханная Сука-Тролль!!!

— Это был момент, застывшим во времени. Она увидела выражение моего лица и поняла, что перешла границу. Я сказал НЕТ. Я не думал о ней в течение многих лет… — он сглатывает. — К тому же, я люблю тебя. Я сказал ей, что люблю свою жену.

Я уставилась на него. Я не знаю что сказать.

— Она отступила сразу. Извинилась снова, перевела это в шутку. Я серьезно. Она сказала, что она счастлива с Исааком и с бизнесом, и что она не желает нам зла. Она сказала, что готова прекратить дружбу, потому что она видит мое будущее с тобой. И, что ей неловко, по поводу того, что произошло с нами, когда мы были вместе, втроем, в одной комнате. Я больше не мог все время с ней соглашаться. Мы попрощались… окончательно попрощались. Я сказал, что мы больше не увидимся, и она пошла своей дорогой.

Я нервно сглотнула, боясь, что меня хватит сердечный приступ.

— Вы целовались?

— Нет! — фыркнул он. — Я не смог бы быть так близко к ней.

О. Хорошо.

— Я был растерян. Я хотел вернуться домой к тебе. Но… я понял, что натворил, и решил прикончить бутылку, а затем начал пить бурбон. Пока я пил — я вспомнил твои слова: «Если бы это был мой сын…» Я начал думать о Маленьком и о том, как у нас с Эленой все началось. И мне стало… не по себе. Я никогда не задумывался об этом раньше.

Воспоминания вспыхнули у меня в голове — отголоски разговора, когда я была без сознания — голос Кристиана: «Но встретив ее, я понял, что она положит конец моему прошлому. Ты понимаешь… ребенок. Впервые я понял… То что мы делали… это было неправильно». Он говорил с Грейс.

— Так это все?

— Окончательно.

— Ох.

— Ох?

— С этим покончено?

— Да. С этим покончено с тех пор, как я положил глаз на тебя. И я окончательно это понял в тот вечер, и она тоже.

— Прости.

Он удивился.

— За что?

— Прости за то, что я так злилась на тебя тем утром.

Он фыркает.

— Детка, я понимаю твой гнев. — Он прерывается для вздоха. — Знаешь, Ана, я хочу чтобы ты была моей. Я не хочу тебя ни с кем делить. То что между нами, у меня никогда не было этого прежде. Я хочу быть центром твоей вселенной, по крайней мере на время.

О, Кристиан.

— Ничего не изменится.

Он снисходительно, покорно и печально улыбается мне.

— Ана, — шепчет он. — Это не так.

Слезы колют мои щеки.

— Как это может быть? — Шепчет он.

Ох, нет.

— Дерьмо. Не плачь Ана. Пожалуйста, не плачь. — Он ласкает мое лицо.

— Прости. — мои губы дрожат, он водит по ним большим пальцем, успокаивая меня.

— Нет, Ана, нет. Не извиняйся. Скоро у тебя будет кто-то, кто будет так же безоговорочно любить тебя. Ты права. Так и должно быть.

— Малыш будет любить и тебя. Ты будешь центром мира Малыша — Ребеночка. — шепчу я. — Дети любят своих родителей безоговорочно, Кристиан. С того момента, как они приходят в этот мир. Они запрограммированы на это. Все дети… даже ты. Вспомни свое детство, когда ты был маленьким. Ты еще помнишь свою маму. Ты любил ее.

Он морщится и потирает подбородок.

— Нет, — шепчет он.

— Да, — и мои слезы потекли. — Конечно, да. Это не зависит от нас. Поэтому тебе так больно.

Он смотрит на меня, выражение его лица ранимо.

— Вот почему ты способен любить меня, — ропщу я. — Прости ее. У нее был свой собственный мир сделки с болью. Она была дерьмовая мать, но ты любил ее.

Он пристально смотрит на меня, и в его серых глазах я вижу воспоминания, которых я не знаю. О, пожалуйста, не прерывай разговор. Через некоторое время он говорит.

— Я раньше расчесывал ее… Она была красивой.

— Глядя на тебя никто в этом не сомневается.

— Она была дерьмовой матерью. — говорит он чуть слышно.

Я киваю, и он закрывает свои глаза.

— Я боюсь, что буду дерьмовым отцом.

Я глажу его дорогое лицо. О, мои Пятьдесят, Пятьдесят, Пятьдесят.

— Кристиан, ты хотя бы на минуту подумал, что я не позволю тебе быть дерьмовым отцом?

Он открывает глаза и пристально смотрит на меня. Облегчение медленно освещает его лицо, он улыбается.

— Нет, не думал. — Он ласкает мое лицо костяшками пальцев и пристально смотрит на меня с удивлением. — Бог мой, какая вы сильная, миссис Грей. Я так люблю тебя. — Он целует меня в лоб. — Я не знаю, смогу ли я.

— О, Кристиан, — шепчу я, пытаясь сдержать свои эмоции.

— Так вот, это — конец вашей сказки на ночь. Вот такая сказка…

Он улыбается печально, но я думаю ему стало легче.

— Как твоя голова?

— Моя голова?

Она сейчас взорвется после всего услышанного.

— Это больно?

— Нет.

— Хорошо. Я думаю сейчас тебе нужно поспать.

Спать. Как я смогу уснуть после всего этого?

— Спи, — говорит он сурово. — Это необходимо тебе.

Я дуюсь.

— У меня есть один вопрос.

— Ох. Какой? — Его глаза смотрят с опаской.

— Почему ты внезапно стал таким… откровенным? — Я не нахожу лучшего слова.

Он хмурится.

— Ты выдаешь мне душераздирающую информацию о себе, добровольно, хотя обычно из тебя все надо тянуть клещами.

— Правда

— Ты знаешь это.

— Почему я стал откровенным? Я не могу сказать. Возможно, потому что увидел тебя, практически, мертвой на холодном бетоне. Или то, что я собираюсь стать отцом. Я не знаю. Ты сказала мне, что хочешь все знать, и я не хочу, чтоб Элена продолжала быть громоздким препятствием между нами. Она и не может. Она прошлое, и я говорил тебе это много раз.

— Если бы она не попробовала прикоснуться к тебе… вы, до сих пор, остались бы друзьями?

— Это больше, чем один вопрос.

— Прости. Ты не должен отвечать мне. — Я краснею. — Ты и так рассказал мне гораздо больше, чем я могла ожидать.

Его взгляд смягчается.

— Нет, я так не думаю, но она чувствовала, что между нами, как будто, есть незаконченное дело, после моего Дня Рождения. Мы перешагнули эту черту, и сейчас все закончено. Пожалуйста, верь мне. Я не увижусь с ней больше. Ты сказала, что она жесткое препятствие для тебя. Это определение я хорошо понимаю. — Говорит он тихо и искренне.

Ладно, я буду скучать по этой истории, но пора поставить точку. Моя внутренняя богиня проваливается в свое кресло: «Наконец-то!»

— Спокойной ночи, Кристиан. Спасибо за поучительную сказку на ночь. — Я наклоняюсь, чтобы поцеловать его; наши губы встречаются на мгновение, но он отступает, когда я пытаюсь продолжить поцелуй.

— Нет. — шепчет он. — Я пытаюсь сдержаться, чтобы не заняться с тобой любовью.

— Тогда не сдерживайся.

— Нет, ты должна отдыхать и уже поздно. Спи. — Он выключает ночник и нас окутывает темнота.

— Я беспрекословно люблю тебя тебя, Кристиан. — бормочу я, перекатываясь на его сторону.

— Я знаю. — шепчет он, и я чувствую его застенчивую улыбку…

Я неожиданно проснулась. Свет заливает мою комнату, и Кристиан не в постели. Я смотрю на часы и вижу — сейчас семь пятьдесят три. Я делаю глубокий вдох и морщусь, но мои ребра не болят, как вчера. Я думаю, что могу пойти на работу. Работа — да! Я хочу пойти на работу!

Понедельник, и вчера, я целый день бездельничала в постели. Кристиан позволил ненадолго выйти, чтоб повидаться с Рэем. Честно, он все еще такой любитель покомандовать. Я нежно улыбаюсь.

Мой управляющий чудак. Он был внимательным, любящим и болтливым, и не прикасался ко мне с тех пор, как я вернулась домой. Я хмурюсь. Нужно, что-то предпринять по этому поводу.

Моя голова не болит, боль вокруг моих ребер ослабла — хотя смеяться нужно осторожно — но я расстроена. Я думаю, что это из-за долгого отсутствия секса с тех пор… ну, с первого раза.

Я думаю, что мы оба вернули наше равновесие. Кристиан более расслабленный; его длинная сказка на ночь, кажется, похоронила кое-каких призраков для него, и для меня.

Увидим.

Я быстро принимаю душ, как только я высушилась, я рассматриваю тщательно свою одежду. Я хочу, что-то сексуальное. Что-то, что могло бы привести Кристиана к действию. Кто бы мог подумать, что у такого жадного к сексу человека, так много самообладания? На данный момент я не собираюсь углубляться, где он учился этой дисциплине о своем теле. Мы не говорили о Суке-Тролле с момента его исповеди. Я надеюсь, что мы никогда не сделаем этого. Для меня она мертва и похоронена.

Я выбираю, почти неприлично-короткую черную юбку и белую шелковую блузку с оборкой. Я обтягиваю свои бедра чулками с кружевом по верху, и надеваю мои черные лодочки от «Лубутена». Немного туши и блеска для губ, для естественного образа, и после интенсивного расчесывания, я оставляю волосы распущенными. Да. Это должно подействовать.

Кристиан ест за барной стойкой для завтраков. Его вилка, полная омлета, останавливается в воздухе, когда он видит меня. Он хмурится.

— Доброе утро, миссис Грей. Куда-то собрались?

— На работу. — Я мило улыбнулась.

— Я так не думаю. — Кристиан фыркает с довольной насмешкой. — Доктор Сингх рекомендовала неделю отдыха.

— Кристиан, я не хочу провести день бездельничая в кровати одна. Таким образом, я хочу пойти на работу… Доброе утро, Гэйл.

— Миссис Грей. — Миссис Джонс пытается скрыть улыбку. — Вы хотите позавтракать?

— Пожалуйста.

— Гранола?

— Я бы предпочла яичницу с пшеничным тостом.

Миссис Джонс ухмыляется и Кристиан поражен ее улыбкой.

— Хорошо, миссис Грей, — говорит миссис Джонс.

— Ана, ты не пойдешь на работу.

— Но…

— Нет. Просто. Не спорь. — Кристиан непреклонен. Я впиваюсь в него взглядом и только тогда замечаю, что он все еще в пижамных штанах и футболке, в которых был прошлой ночью.

— Собираешься ли ты на работу? — спрашиваю я.

— Нет.

Я схожу с ума?

— Сегодня понедельник, верно?

Он улыбается.

— Был, когда я последний раз смотрел на календарь.

Я сужаю глаза.

— Ты собираешься прогулять работу?

— Я не оставлю тебя здесь одну, чтобы ты опять попала в беду.

Я сажусь на барный стул рядом с ним, и приподнимаю юбку. Миссис Джонс ставит чашку чая передо мной.

— Хорошо выглядишь. — говорит Кристиан. Мои ноги скрещены.

— Очень хорошо. Особенно здесь. — Он проводит пальцем по поверхности моих бедер. Мой пульс ускоряется, так как он прикоснулся к моей коже. — Эта юбка очень короткая, — бормочет он неопределенным голосом, в то время как его глаза следуют за его пальцами.

— Разве? Я не заметила.

Кристиан пристально смотрит на меня, его рот искривлен в удивленной и даже раздраженной ухмылке.

— Неужели, миссис Грей?

Я краснею.

— Я не уверен, что этот прикид подходит для работы, — бормочет он.

— Ну, так как я не иду ни на какую работу, то есть, это вопрос спорный…

— Спорный?

«Спорный.» — Произношу я одними губами.

Кристиан ухмыляется доедая свой омлет.

— У меня есть идея получше.

— И что же это?

Он смотрит на меня из-под длинных ресниц и его серые глаза темнеют. У меня задерживается дыхание. Ну, вот, мы уже почти у цели.

— Мы можем поехать, посмотреть, как продвигается Элиот с нашим новым домом.

Что?! О! Он меня просто дразнит! Я вспоминаю, что мы, как предполагалось, должны были сделать это до аварии Рэя.

— Я бы с удовольствием.

— Хорошо. — Он усмехается!

— А тебе не надо было на работу?

— Нет, Рос вернулась из Тайваня. Все прошло отлично. Так что, сегодня все в порядке.

— Я думала, что ты собирался в Тайвань.

Он снова фыркает.

— Ана, ты была в больнице.

— А-а.

— Да, «А-а». Итак сегодня я проведу немного свободного времени с моей женой. — Он причмокивает губами и делает маленький глоток кофе.

— Свободное время? — Я не могу скрыть надежды в голосе.

Миссис Джонс ставит передо мной омлет, не в силах скрыть улыбку.

Кристиан ухмыляется.

— Свободное время. — Кивает он.

Я слишком голодна, чтобы продолжать флиртовать со своим мужем.

— Так прекрасно, видеть как ты ешь, — шепчет он. Поднявшись, он наклоняется и целует мои волосы. — Я собираюсь принять душ.

— Ум… я могу подойти и потереть тебе спинку? — бормочу я с набитым тостом и яичницей ртом.

— Нет. Ешь.

Оставляя барную стойку для завтраков, он стягивает свою футболку через голову, обращая мое внимание к своим точеным, рельефным плечам и голой спине, когда прогуливается через большую комнату. Я перестаю жевать. Он делает это нарочно…

Кристиан расслабленно ведет машину на север. Мы только что оставили Рэя и мистера Родригеса, смотрящих футбол по новому телевизору с плоским экраном, который, я подозреваю, Кристиан купил для палаты Рэя.

После нашего «разговора», Кристиан спокоен. Как будто вес был взят, — тень миссис Робинсон больше не принимает огромных угрожающих размеров над нами, может быть, потому-что я решила поставить точку — или это сделал он, я не знаю. Но я чувствую себя ближе к нему, чем когда-либо прежде. Может быть, потому что он, наконец, раскрылся передо мной. Я надеюсь, он и дальше будет это делать. Кроме того, он почти смирился с ребенком. Он не пошел покупать детскую кроватку, но я возлагаю на это большие надежды.

Я смотрю на него, и пьянею от него и его манеры езды. Он выглядит обычным, клевым, сексуальным, со своими взъерошенными волосами, очками «Ray-Ban», полосатым пиджаком, белой льняной рубашкой и джинсами.

Он смотрит на меня и сжимает мою ногу выше колена, мягко поглаживая пальцами.

— Я рад, что ты не переоделась.

Я только надела джинсовую куртку и переобулась в туфли на плоской подошве, но я все еще в короткой юбке. Его рука задерживается выше моего колена. Я положила свою руку на его.

— Ты собираешься продолжать дразнить меня?

— Может быть. — Улыбается Кристиан.

— Почему?

— Потому что я могу. — Ухмыляется он, ребячьей улыбкой.

— В эту игру должны играть двое, — шепчу я.

Его пальцы перемещаются дразняще на мое бедро.

— Смелее, миссис Грей. — Его усмешка расширяется.

Я беру его руку и кладу на его колено.

— Хорошо, тогда держи свои руки при себе.

Он ухмыляется.

— Как пожелаете, миссис Грей.

Черт возьми. Эта игра, развернулась против меня…

Кристиан съезжает на подъездную дорожку к нашему новому дому. Он останавливается, набирает на клавиатуре номер, и, богато декорированные, белые, металлические ворота распахиваются. Мы с рыком движемся по дорожке под лиственными деревьями, которые представляют собой смесь зеленого, желтого и полированной меди. Высокая трава на лугу превращается в золото, но все еще есть несколько желтых полевых цветов среди травы. Это прекрасный день. Светит солнце, и соленый привкус в воздухе смешиваются с ароматом осени. Это такое спокойное и красивое место. И я подумала, что мы переедем жить сюда.

Дорожка изгибается вокруг, и наш дом появляется в поле зрения. Несколько крупных грузовых автомобилей, украшенных надписью «СТРОИТЕЛЬСТВО ГРЕЙ», припаркованны у входа. Весь дом в лесах и несколько рабочих в касках заняты на крыше.

Кристиан подъезжает к портико и выключает двигатель. Я чувствую волнение.

— Пошли найдем Элиота.

— Он здесь?

— Я надеюсь на это. Я достаточно плачу ему за это.

Я фыркаю, и Кристиан улыбается когда мы выходим из машины.

— Йоу, братан! — Кричит Элиот откуда-то. Мы вдвоем оглядываемся вокруг.

— Сюда! — Он сидит на крыше, махая нам сверху и сияет от уха до уха. — Давно пора было увидеть вас здесь. Оставайтесь там, где вы находитесь. Я сейчас спущусь.

Я смотрю на Кристиана, который пожимает плечами. Через несколько минут Элиот появляется из передней двери.

— Привет, братан. — Он трясет руку Кристиана. — А как у вас дела, юная леди? — Он берет меня на руки и кружит.

— Лучше, спасибо, — хихикаю я, затаив дыхание, мои ребра напоминают о себе. Кристиан хмурится на него, но Элиот его игнорирует.

— Давайте зайдем сначала в офис. Вам понадобятся такие же штуки на голову. — Он стучит себя по каске.

Дом ободран почти до каркаса, словно очищен от скорлупы… Полы покрыты плотным волокнистым материалом, который выглядит, как холстина; некоторые оригинальные стены исчезли, а новые — появились на их месте. Элиот ведет нас через дом, объясняя, что происходит, в то время как мужчины и несколько женщин работают везде, вокруг нас. Я с облегчением увидела, что каменная лестница с ее вычурной кованой железной балюстрадой, по-прежнему на месте и накрыта полностью белым защитным покрытием.

В жилой зоне задняя стена была убрана, чтобы освободить место для сплошного остекления, по идее Джии, и начинается работа на террасе. Несмотря на беспорядок, вид все равно потрясающий. Изменения вносятся с учетом сохранения старосветского очарования этого дома. Джиа лучшая в своем деле. Элиот терпеливо объясняет процессы и дает нам приблизительные сроки для окончания каждого. Он надеется, что мы сможем въехать на Рождество, хотя Кристиан думает, что это слишком оптимистичный прогноз…

Боже правый… Рождество с видом на залив. Я не могу ждать. Я уже представляю себе: мы двое — украшаем огромное дерево, в то время как рыжий маленький мальчик смотрит на нас с удивлением.

Элиот заканчивает нашу экскурсию по кухне.

— Я оставляю вас одних бродить. Будьте осторожны. Это стройка!

— Конечно. Спасибо, Элиот, — благодарит Кристиан, взяв меня за руку.

— Счастлива? — спрашивает он, когда Элиот оставил нас в покое. Я смотрю на этот пустой скелет комнаты и мне интересно, где я смогу повесить картинки с перцами, которые мы купили во Франции.

— Очень. Обожаю этот дом. А ты?

— Я тоже. — Он усмехается.

— Хорошо. Я думаю повесить здесь картинки с перцами.

Кристиан наклоняет голову.

— Я хочу повесить в этом доме твои портреты, которые сделал Хосе. Ты должна решить, где они будут.

Я краснею.

— Где-нибудь, где я не буду их часто видеть.

— Не будь такой. — Ругает он меня, поглаживая большим пальцем мою нижнюю губу. — Это мои любимые картины. Мне нравится одна из них в моем офисе.

— Я понятия не имею, почему, — бормочу я и целую подушечку его большого пальца.

— Есть вещи и по-хуже, чем смотреть на твое красивое улыбающееся личико весь день… Голодна? — спрашивает он.

— Голодна… по чему? — Шепчу я.

Он ухмыляется, его глаза темнеют. Надежда и желание растекаются по моим венам.

— По еде, миссис Грей. — И он оставляет быстрый поцелуй на моих губах.

Я обижаюсь наигранно, надуваю губы и выдыхаю.

— Да. В последние дни я всегда голодна.

— Мы можем организовать пикник на троих.

— На троих? Кто-то присоединится к нам?

Кристиан склоняет голову набок.

— Примерно через семь или восемь месяцев.

О… «Blip». Я блаженно улыбаюсь ему.

— Я думал, что ты хотела поесть на свежем воздухе.

— На лугу? — спрашиваю я.

Он кивает.

— Конечно. — Улыбаюсь я.

— Это будет великолепным местом, для увеличения семьи, — бормочет он, пристально смотря вниз на меня.

Семья! Более одного ребенка? Кто знает, если у меня есть мужество, чтобы говорить об этом сейчас.

Он кладет руку мне на живот. Черт! Я задерживаю дыхание и накрываю его руку своей.

— Трудно поверить, — шепчет он, и впервые я слышу удивление в его голосе.

— Я знаю. О — у меня здесь есть доказательства. Фото.

— Да? Первая улыбка ребенка?

Я достаю из бумажника фото с ультразвукового исследования.

— Видишь?

Кристиан несколько секунд пристально рассматривает его ближе.

— Ооо… «Blip». Да, я вижу. — Говорит он рассеяно, с благоговением.

— Твой ребенок, — шепчу я.

— Наш ребенок, — возражает он.

— Первый из многих.

— Многих? — Глаза Кристиана расширяются с тревогой.

— По крайней мере из двух.

— Двух? — Он пробует это слово. — Может мы родим одного ребенка, для начала?

Я улыбаюсь.

— Конечно…

Мы выбираемся на улицу в теплый осенний вечер.

— Когда ты собираешься сказать своим родным? — спрашивает Кристиан.

— Скоро, — мурлыкаю я. — Я думала рассказать Рэю сегодня утром, но мистер Родригес был там. — Я пожимаю плечами.

Кристиан кивает и открывает багажник «R8». Внутри плетеная корзина для пикника и клетчатый плед, который мы купили в Лондоне.

— Пойдем, — говорит он, беря корзину и одеяло в одну руку и протягивая другую мне. Вместе мы идем на луг…

— Конечно, Рос, можешь продолжать… — Кристиан вешает трубку. Это уже третий звонок, на который он ответил во время нашего пикника. Он скинул ботинки и носки, и смотрит на меня, опустив руки на колени. Его куртка лежит брошенная поверх моей, пока мы греемся на солнышке. Я лежу рядом с ним, растянувшись на одеяле для пикника, мы — в окружении золотых и зеленых трав, далеко от шума в доме, скрытые от посторонних глаз строителей и рабочих. Мы находимся в нашем буколическом раю.[21] Он скармливает мне еще одну ягодку клубники, и я жую, с благодарностью глядя в его потемневшие глаза.

— Вкусно? — шепчет он.

— Очень.

— Достаточно?

— Клубники, да.

Его глаза опасно блестят, и он ухмыляется.

— Миссис Джонс собрала нам очень хороший пикник, — говорит он.

— Это она умеет, — шепчу я.

Внезапно переместившись, он ложится вниз так, что его голова оказалась рядом с моим животом. Он закрывает свои глаза и выглядит довольным. Я запутываю свои пальцы в его волосах.

Он тяжело вздыхает, затем хмурится и проверяет номер на экране своего гудящего Блэкберри. Он закатывает глаза и принимает вызов.

— Уэлч, — огрызается он. Он напрягается, слушает одну-две секунды, затем внезапно принимает вертикальное положение.

— Двадцать четыре часа в день, и семь дней в неделю… Спасибо, — говорит он сквозь стиснутые зубы и вешает трубку. Изменения его настроения мгновенны. Моего дразнящего, флиртующего мужа заменили на холодного, расчетливого Хозяина Вселенной. Он на мгновение сужает глаза, затем сухо и холодно улыбается мне. Дрожь пробегает вниз по моей спине. Он берет свой Блэкберри и нажимает кнопку быстрого набора.

— Рос, сколькими акциями мы владеем в «Лесоматериалах Линкольна». — Он поднимается с колен.

Моя кожа покрывается мурашками. О, нет, что это?

— Так, консолидируй все паи в «Грей Энтерпрайзес», увольняй весь совет директоров… кроме генерального… Да насрать… Я тебя слышу, просто сделай это немедленно… спасибо… держи меня в курсе. — Он вешает трубку, и смотрит на меня бесстрастно, без какого-либо выражения.

Твою мать! Кристиан обезумел.

— Что случилось?

— Линк, — бормочет он.

— Линк? Бывший муж Элены?

— Он. Это он внес залог за Хайда.

Я в шоке уставилась на Кристиана. Его рот сжат в жесткую линию.

— Ну. Он будет выглядеть идиотом, — ворчу я, ужасаясь. — Я имею в виду, Хайд совершил еще одно преступление находясь под залогом.

Глаза Кристиана сужаются и он ухмыляется.

— Справедливое замечание, миссис Грей.

— Что ты только что сделал? — я становлюсь на колени лицом к нему.

— Я снова поимел его.

Оу!

— Ум… это кажется немного импульсивным, — бормочу я.

— Я — решительный парень.

— Я в курсе этого.

Его глаза сужаются.

— Я давно вынашивал этот план в заднем кармане, для такого момента, — говорит он сухо.

Я хмурюсь.

— Да?

Он делает паузу, что-то взвешивает у себя в голове, затем делает глубокий вдох.

— Несколько лет назад, когда мне был двадцать один год, Линк избил Элену до полусмерти. Он сломал ей челюсть, левую руку, и четыре из ее ребер, потому что она трахала меня. — Его глаза ожесточаются. — А теперь я узнаю, что он внес залог за человека, который пытался убить меня, похитил мою сестру, проломил череп моей жене. С меня достаточно. Я думаю, что самое время платить по счетам.

Я бледнею. Срань господня.

— Справедливое замечание, мистер Грей, — шепчу я.

— Ана, это то, чем я занимаюсь. Я обычно не мотивируюсь местью, но я не могу позволить ему уйти с этим. То, что он сделал с Эленой… ну, она должна была предъявить обвинения, но она не сделала этого. Это ее личное дело. Но он серьезно перегнул палку с Хайдом. Линк перевел это на личное, когда затронул мою семью. Я собираюсь раздавить его, разбить его компанию прямо под его носом, и продать по кусочкам по высокой цене. Я собираюсь обанкротить его.

Ох…

— Кроме того. — Кристиан ухмыляется. — Мы сделаем хорошие деньги на сделке.

Я смотрю в его пылающие серые глаза, которые внезапно смягчаются.

— Я не хотел напугать тебя, — шепчет он.

— Ты не сделал этого, — солгала я.

Он насмешливо выгнул бровь дугой.

— Ты просто застал меня врасплох, — шепчу я, затем сглатываю. Кристиан действительно иногда очень пугающий.

Он легко касается своими губами моего рта.

— Я сделаю все, чтобы уберечь тебя. Защитить мою семью. Защитить этого малыша, — бормочет он и проводит рукой по моему животу в нежном поглаживании.

Ох. Я прерываю дыхание. Кристиан смотрит на меня сверху вниз, глаза его потемнели. Его губы раскрылись; вижу как он вдыхает, и в желании продолжения, кончиками пальцев следует с возбуждением к низу моего живота.

Твою мать! Желание взрывается, как зажигательное устройство в моей крови. Я притянула его голову, мои пальцы запутались в его волосах, и усердно тянут, пока мои губы уверенно не находят его.

Он задыхается, удивленный моим нападением, и дает моему языку свободно проскользнуть в его рот. Он стонет и целует меня в ответ, его губы и язык жаждут меня, и в этот момент мы поглощаем друг друга; теряемся в языках и губах, вздохах, и сладких ощущениях, как-будто мы заново открываем друг друга.

О, я хочу этого мужчину. Слишком долго. Я хочу его здесь, сейчас, под открытым небом, на нашем лугу.

— Ана, — он дышит, как зачарованный, и его рука парит над моей спиной и останавливается на подоле моей юбки. Я вскакиваю и расстегиваю его рубашку, жаждущими пальцами.

— Вау, Ана… остановись. — Он отступает назад, его челюсти плотно сжаты, и он хватает мои руки.

— Нет. — Своими зубами я нежно кусаю его нижнюю губу и тяну. — Нет, — снова ворчу я, глядя на него. Я отпустила его. — Я хочу тебя.

Он резко вдыхает. Он разрывается, его нерешительность написана большими буквами в ясных серых глазах.

— Пожалуйста, я нуждаюсь в тебе. — Каждая клетка моей сущности умаляет. Это то, что мы делаем.

Он стонет в поражении, пока его рот находит мой, мои губы сливаются с его. Одной рукой он баюкает мою голову, пока другая скользит вниз по моему телу до талии, и он осторожно укладывает меня на спину и вытягивается рядом со мной, ни разу не нарушив контакта с моими устами.

Он отпрянул, зависнув надо мной и глядя вниз.

— Ты так красива, миссис Грей.

Я ласкаю его прекрасное лицо. — Как и ты, мистер Грей. Внутри и снаружи.

Он хмурится, и мои пальцы находят глубокую морщину на его лбу.

— Не хмурься. Ты мой, даже когда злишься, — шепчу я.

Он стонет еще раз, его рот захватывает мой, и он толкает меня на мягкую траву под одеялом.

— Я скучал по тебе, — шепчет он, и его зубы задевают мой подбородок. Мое сердце парит.

— Я тоже скучала по тебе. О, Кристиан. — Я кулаком одной руки сжимаю его волосы, а другой хватаюсь за его плечо.

Его губы переходят к шее, оставаясь нежными поцелуями на своем пути, и его пальцы следуют, ловко расстегивая каждую кнопку на моей блузке. Освобождая мое тело от блузки, он целует мягкие выпуклости моей груди. Он одобрительно шепчет, с хрипотой в горле, и звук эхом отзывается через все мое тело, в моих самых глубоких темных местах.

— Твое тело меняется, — шепчет он. Его большой палец дразнит мой сосок, находясь прямо и напряженно внутри моего бюстгальтера. — Мне нравится. — добавляет он. Я смотрю на его язык, изучающий линию между лифчиком и грудью, дразнящий и возбуждающий меня. Схватившись нежно зубами за чашечку бюстгальтера, он тянет его вниз, освобождая грудь и уткнувшись носом, вдыхает мой сосок. Он твердеет от его прикосновения и от холода осеннего легкого ветерка. Его губы близко вокруг меня, и он сосет продолжительно и томно.

— Ах! — Стону я, резко вдыхаю, затем вздрагиваю, когда боль излучается наружу от моего ушибленного ребра.

— Ана! — Восклицает Кристиан и смотрит на меня сверху вниз; беспокойство выгравировано на его лице. — Это то, о чем я говорю, — поучает он. — У тебя отсутствует чувство самосохранения. Я не хочу причинять тебе боль.

— Нет… не останавливайся, — хныкаю я. Он смотрит на меня, воюя сам с собой. — Пожалуйста.

— Вот. — Внезапно он переворачивается, и я сижу верхом на нём; моя короткая юбка теперь собрана вокруг моих бедер. Его руки скользят по верхней части моих чулок.

— Здесь. Так лучше, и я могу наслаждаться видом. — Он приближается и отодвигает чашечку моего бюстгальтера, освобождая вторую грудь. Он хватает обе мои груди, и я откидываю голову назад, отдавая их навстречу опытным рукам. Он дразнит меня, дергая и массируя мои соски, пока я не начинаю кричать, тогда он поднимается и садится так, что мы оказываемся нос к носу, его жадные серые глаза на мне. Он целует меня, его пальцы по-прежнему дразнят меня. Я хватаюсь за его рубашку, расстегивая две верхние пуговицы, и это как сенсорная перегрузка — я хочу целовать его везде, раздеть его, заняться любовью с ни — и всё сразу.

— Эй, — он нежно сжимает мою голову и тянет назад, глаза темны и наполнены чувственным обещанием. — Без суеты. Сделаем это медленно. Я хочу смаковать тебя.

— Кристиан, это было так давно. — Я тяжело дышу.

— Медленно, — шепчет он, и это приказ. Он целует правый уголок моего рта. — Медленно. — Он целует левый уголок. — Медленно, детка. — он тянет мою нижнюю губу зубами. — Сделаем это медленно. — Он погружает свои пальцы в мои волосы, держит меня на месте, и его язык вторгается в мой рот, ища, пробуя, успокаивая… воспламеняя. Ох, мой мужчина умеет целоваться.

Я ласкаю его лицо, мои пальцы двигаются вдоль его подбородка, и я начинаю снова расстегивать пуговицы на его рубашке, пока он продолжает целовать меня. Медленно я распахиваю его рубашку, мои пальцы на его ключицах, чувствуя его шелковистую кожу на своем пути. Я толкаю его назад, пока он не оказывается подо мной. Сажусь сверху, я наслаждаюсь им понимая что ёрзаю от его растущей эрекции. Хммм. Я провожу пальцами по его губам, его шее — вниз, к его горлу, мимо адамова яблока, к маленькой ямке под его горлом. Мой прекрасный мужчина. Я опускаюсь, и мои поцелуи следуют за моими пальцами. Мои зубы слегка касаются его подбородка и я целую его горло. Он закрывает глаза.

— Ах.

Он стонет и откидывает голову назад, давая мне легкий доступ к основанию его шеи, его губы расслабляются и рот открывается в безмолвном восхищении.

Кристиан потерян и возбужден и это так волнующе… и так возбуждает меня.

Мой язык опускается ниже к его груди, вращается мимо волосков на его груди. Хммм. У него такой волшебный вкус. Он так хорошо пахнет. Опьяняюще.

Я целую сначала первый, затем второй из его маленьких круглых шрамов, и он хватает меня за бедра, мои пальцы останавливаются на его груди, в то время как я смотрю на него. Его дыхание учащается.

— Ты хочешь этого? Здесь? — выдыхает он, в его глазах скрылось пьянящее сочетание любви и похоти.

— Да, — бормочу я, и мои губы и язык легко скользят по его груди, вокруг сосков. Я тяну и нежно катаю их в моих зубах.

— Ох, Ана, — шепчет он и взяв меня за талию приподнимает, тянет кнопку и расстегивает молнию. Он сажает меня снова и я делаю толчок навстречу ему, восхищаясь ощущением его твердого возбуждения ниже меня. Он кладет свои руки на мои бедра, приостанавливаясь на их основании и я начинаю пробуждаться, его руки делают маленькие дразнящие круги у основания моих бедер, касаясь меня только кончиком большого пальца, касаясь меня там, где я хочу, чтобы ко мне прикоснулись. Я задыхаюсь.

— Я надеюсь, что ты не слишком привязана к своему нижнему белью, — говорит он, и его глаза дикие и яркие. Его пальцы пробегают по резинке вокруг моей талии, затем перемещаются внутрь, дразня меня, прежде чем он сильно хватает мои трусики и проталкивает свои большие пальцы через тонкую ткань. Мои трусики рвутся. Его руки выступают наружу на мои бедра, и его большие пальцы еще раз пробегают по моей киске. Он двигает бедрами так, что его эрегированный член трется против меня.

— Я чувствую какая ты влажная. — Его голос окрашен чувственными нотами, и внезапно он садится, его рука вновь оказывается вокруг моей талии и мы сидим нос к носу.

Он трется своим носом об мой.

— Мы будем делать это медленно, миссис Грей. Я хочу прочувствовать тебя всю. — Он приподнимает меня, и с изяществом, расстраивающе-медленно, кладет меня на себя. Я чувствую каждый его блаженный дюйм наполняющий меня.

— Ах, — бессвязно стону я, в то время как дотягиваюсь до него, чтобы сжать его руки. Я пытаюсь самостоятельно приподняться над ним для желанного трения, но он удерживает меня на месте.

— Вся моя, — шепчет он, наклоняет свою попку и толкает себя в меня. Я откидываю голову назад и издаю задушенный крик наслаждения.

— Позволь мне слышать тебя, — говорит он. — Нет… не двигайся, только чувствуй.

Я открыла глаза, мой рот замер в безмолвном ох. И он пристально смотрит на меня прикрытыми, распутными, серыми глазами в ошеломленные голубые.

Он двигается, вертит своими бедрами, но удерживает меня на месте.

Я застонала. Его губы опускаются на мою шею, целуя меня.

— Это мое любимое место. Быть внутри тебя, — бормочет он в мою кожу.

— Пожалуйста, двигайся, — умоляю я.

— Медленно, миссис Грей. — Он снова сгибает бедра и волна удовольствия проходит через меня. Я беру его лицо в руки и целую его, поглощенная им.

— Люби меня. Пожалуйста, Кристиан.

Его зубы скользят по моей подбородку наверх к мои ушам.

— Давай, — шепчет он и приподнимает и опускает меня. Моя внутренняя богиня дает себе волю, и я толкаю его глубоко в себя и начинаю двигаться, смакуя вкус ощущения его внутри меня. Оседлав его… оседлав его жестко. С его руками вокруг моей талии он согласованно движется в моем ритме.

Я так скучала по этому… Пьянящее чувство его подо мной… внутри меня… солнце печет в спину, сладкий запах осени в воздухе, нежный ветерок.

Эту неистовую смесь ощущений: прикосновение, вкус, запах, и вид моего любимого мужа подо мной.

— Ох, Ана. — Стонет он, его глаза закрыты, голова откинута, рот приоткрыт.

Ах… Я люблю это. И внутри, я возношусь… возношусь… поднимаюсь… выше. Руки Кристиана движутся по моим бедрам, и его большие пальцы изящно жмут на вершине бедер, и я взрываюсь вокруг него; снова и снова, снова и снова — я кончаю, растягиваясь на его груди, в то время как он, в свою очередь кончая, — выкрикивает мое имя с любовью и наслаждением.

Он обнимает меня на своей груди и укачивает мою голову. Хмм. Закрыв глаза, я наслаждаюсь ощущением его рук вокруг меня. Мои руки на его груди, чувствуют стабилизирующее биение его сердца, его замедление и успокоение. Я целую его и утыкаюсь в него носом, и вкратце удивляюсь, что еще не так давно, он бы не позволил мне этого.

— Лучше? — шепчет он. Я поднимаю свою голову. Он усмехается широко.

— Намного. А ты? — Моя ответная усмешка отражает его.

— Я скучал по тебе, миссис Грей. — В этот момент он серьезен.

— Я тоже.

— Больше никакого героизма, а?

— Да, — обещаю я.

— Ты должна всегда говорить со мной, — шепчет он

— С возвращением, Грей.

Он ухмыляется.

— Справедливое замечание. Я постараюсь. — Он целует мои волосы.

— Я думаю, что здесь мы будем счастливы, — шепчу я, снова закрывая глаза.

— Да. Ты, я и… «Blip». Кстати, как ты себя чувствуешь?

— Прекрасно. Расслабленная. Счастливая.

— Хорошо.

— Ты?

— Да, все то же самое, — бормочет он.

Я смотрю на него, пытаясь предугадать его реакцию.

— Что? — Спрашивает он.

— Ты знаешь, ты очень властный, когда мы занимаемся сексом.

— Ты жалуешься?

— Нет. Я просто задаюсь вопросом… Ты сказал, что скучаешь по этому.

Он не двигается, смотря на меня.

— Иногда, — шепчет он.

Ох.

— Ну, мы должны посмотреть, что можно сделать по этому поводу. — Я трепещу и целую его слегка в губы, обвившись вокруг него, как виноградная лоза. Представляя нас вместе, в игровой комнате; Таллис, стол, на кресте, прикованная к постели. Я люблю его странные игры — наш странный секс. Да. Я могу сделать все. Я могу сделать это для него… с ним. Я могу сделать это для себя. Моя кожа покалывает, когда я вспоминаю хлыст.

— Мне тоже нравится играть, — пробормотала я, и взглянув вверх, рассмотрела его застенчивую улыбку.

— Ты знаешь, мне действительно нравится проверять твои пределы, — шепчет он.

— Пределы чего?

— Удовольствия.

— Оу, Я думаю, мне бы это понравилось.

Моя внутренняя богиня падает в глубокий обморок.

— Ну, может, когда мы вернемся домой, — шепчет он обещание, повисшее между нами в воздухе.

Я еще раз прижимаюсь к нему. Я так его люблю…

Прошло два дня после нашего пикника. Через два дня, как обещание — «ну, может, когда мы вернемся домой» — было дано. Кристиан по-прежнему обращается со мной, как будто я сделана из стекла.

Он по-прежнему не позволяет мне ходить на работу, так что я работаю дома. Я отложила на стол стопку рекомендательных писем от новых авторов, которые я читала, и вздохнула.

Кристиан и я больше не входили в игровую комнату с того времени, как я воспользовалась стоп-словом. Тем не менее, он сказал, что ему ее не хватает… Честно говоря, мне тоже… Особенно теперь, когда он хочет исследовать мои пределы удовольствия.

Я краснею, думая, что это могло бы повлечь за собой. Я взглянула на бильярдный стол… Да, я не дождусь, чтобы изучить их.

Мои мысли прервала мягкая, лирическая музыка, которая наполняет квартиру. Кристиан играет на пианино; не одно из его обычных произведений, но сладкая мелодия — мелодия надежды, которую я узнаю, но никогда не слышала, как он играет.

Я на цыпочках крадусь к арке, чтобы посмотреть, как Кристиан играет на фортепиано. Сумерки. Небо окрашено роскошным розовым, и свет отражается от его блестящих медных волос. Он выглядит таким красивым, сконцентрировавшись на игре, он не знает о моем присутствии. Он был таким открытым последние несколько дней, таким внимательным — дав немного взглянуть в его дни, его мысли, его планы. Это было, словно он сломал плотину, и начал говорить.

Я знаю, что он придет проверить меня в ближайшее время, и у меня возникает идея. Возбужденная, я крадусь назад, надеясь, что он не заметил меня, и срываюсь в нашу комнату — снимая свою одежду на ходу, пока не остаюсь в одних бледно-голубых кружевных трусиках. Я нахожу бледно-голубой лиф, и проскальзываю в него. Это скроет мои синяки.

Ныряя в шкаф, я вытаскиваю из ящика потертые джинсы Кристиана — его джинсы для игровой комнаты, мои любимые джинсы. С моего прикроватного столика я подхватываю мой Блэкберри, аккуратно складываю джинсы, и опускаюсь на колени у двери спальни. Дверь приоткрыта, и я могу слышать неизвестную мне часть музыки. Но это тоже звуки надежды; это мне нравится. Я быстро набираю сообщение.

Я нажимаю «отправить».

Через несколько минут музыка резко останавливается. Мое сердце пропускает удар, а затем начинает стучать сильнее. Я жду. В конце концов мой Блэкберри вибрирует.

«Будьте готовы»! Мое сердце начинает биться, и я начинаю считать. Тридцать семь секунд спустя, дверь открывается. Я смотрю вниз на его босые ноги, пока он останавливается на пороге. Хм. Он ничего не говорит. Он долго ничего не говорит. Вот дерьмо. Я не поддаюсь искушению, чтобы посмотреть на него и держу глаза опущенными.

Наконец, он наклоняется и поднимает свои джинсы. Он до сих пор молчит, но направляется в гардероб, пока я остаюсь, как вкопанная. О, мой… это он. Мое сердце грохочет, и я наслаждаюсь приливом адреналина, который пронзается через мое тело. Я ёрзаю, пока мое волнение нарастает. Что он будет делать со мной? Через несколько мгновений он возвращается, одетый в джинсы.

— Итак? Ты хочешь поиграть? — бормочет он.

— Да.

— Да.

Он ничего не говорит, а я бросаю быстрый взгляд… на верх джинсов, его джинсов… мягкую выпуклость на них… расстегнутые пуговицы на талии… его счастливый след от пупка… его точёный живот… его волосы на груди…

Его серые глаза сверкают, а голова наклонена. Он выгибает бровь. Вот дерьмо.

— Да, что? — Шепчет он.

О…

— Да, сэр.

Его взгляд смягчается.

— Хорошая девочка, — бормочет он, гладя меня по голове. — Думаю, нам лучше подняться наверх, — добавляет он.

Все внутри меня тает и приятно сжимается.

Он берет меня за руку, и я следую за ним через апартаменты наверх. Он останавливается у игровой комнаты, наклоняется и нежно целует меня, прежде чем крепко схватить меня за волосы.

— Знаешь, ты умудряешься доминировать, подчиняясь, — шепчет он мне в губы.

Что? Я не понимаю о чем он говорит.

— Не волнуйся. Я буду мириться с этим, — шепчет он изумленно, ведя носом по моему подбородку и нежно кусая ухо. — Когда войдем, встань на колени, как я тебя научил. — Приказывает он.

— Да… сэр.

Он смотрит на меня глазами, сияющими любовью, удивленными и таящими грешные намерения.

Боже… Жизнь никогда не будет скучной с Кристианом, и я к этому долго тянулась. Я люблю этого мужчину: моего мужа, моего любовника, отца моего ребенка, моего иногда Доминанта… моего Пятьдесят Оттенков.