Не драконь меня, Ведьма!

Глава 10

— Бред. Мне надо побыть одному.

Он развернулся и, пройдя мимо притихшей меня, скрылся за поворотом. Снилась, значит… Да ну, бред какой-то.

Мари и Маркус ушли, а я уселась в уголок и не сдержала слез.

Только я собрала себя в кучу и вернулась в комнату, как в дверь постучали.

— Да-да, ответила я, вставая с кровати. Скрипнули, петли и в комнату вошел наставник.

— Ксана, ты не занята? – спросил он. Я отрицательно покачала головой, — я бы хотел с тобой поговорить…

— Да, конечно, Ник, — уставилась я на него внимательными глазами, жестом предлагая присесть.

— Девочка моя, — вдумчивым, обеспокоенным голосом начал он, присев в кресло и тщательно подбирая слова, — та работа на которую ты решила подписаться… Как бы так сказать, чтоб было правильно…

— Ник, — перебила его я, — хватит тянуть, ты просто скажи как есть и что думаешь на самом деле.

— Хорошо. Работа, которая тебя так заинтересовала – полное дерьмо… Люди неблагодарны, помнишь? И хоть сто, хоть тысячу лет спасай миры, ты получишь лишь одиночество, потери и седые волосы через год. Ты увидишь много боли, страха, отчаяния. Ненависть будет переполнять тех, кто вокруг тебя и жажда войны. Ты нежный цветок, полный надежд, мечтаний, ты несешь свет и радость. Но на всех тебя не хватит. Каждый раз, проходя без возможности помочь одному, ради сотен, твое сердце будет разрываться, а душа разбиваться на тысячи осколков, — наставник ненадолго замолчал и продолжил, — девочка моя, я приму любое твое решение. Но я лишь прошу тебя подумать, не сердцем, а еще и головой. Очень хорошо подумать. Сильный ветер даже стальные прутья сгибает со временем, а тонкие былинки обращает в пыль…

— Вы хотите сказать, что я слабая и не справлюсь?— спросила я, едва сдерживая слезы. Учитель сейчас невольно отнимал у меня мечту. Помогать каждому, кто этого заслуживает, спасать тех, кто не заслуживает смерти… Так и веру в свет можно расшатать.

— Я не хочу тебя обидеть, Ксана, пойми, — он тяжело вздохнул, — я хочу, чтоб ты была счастлива. За то время, что я обучал тебя, я полюбил. Ты мне дорога, как родная дочь. А я просто не могу своему ребенку, пусть и не родному, не моему, но все же, позволить загубить себя, растратить свою жизнь на тяжёлую, неблагодарную работу. Я не хочу, чтоб этот добрый огонек в твоих глазах померк…

— Хорошо, Ник, я подумаю, — он тоже чуть не плакал, и я просто не могла отказать ему хотя бы в обещании еще раз все взвесить.

— Прими правильное решение, деточка. Я договорился, тебя в любой момент примут в академию. Будешь помогать детям с пробудившимся даром, добраться до академии. Вырастим новое поколение правильных магов, которые будут помогать людям, а не продаваться королям для войн.

— Каждому дано по его вере. Я хочу помогать детям, взрослым пробудившимся, но, учитель, когда ядовитый плющ растет из земли, глупо просто обрывать листья. Надо уничтожать корни.

— К чему ты это, Оксана? – он назвал меня полным именем. Хоть и не любит его. Значит злится.

— К тому, что надо сделать мир безопасным для новичков, даже миры. Чтоб никто не убивал магов. Нужно устранить орден и вернуть людям веру в волшебство, — все-таки слезы покатились из глаз.

— Хватит, — перебил он меня, и встал, — Ксана, я прошу лишь подумать. Так что выключи чувства и обиженную девчонку и включи мозги! – он потянул руку, погладить меня по голове, но я увернулась.

— Я подумаю, — сурово ответила я. А потом встала и крепко обняла наставника, родного как отец. Он успокаивающе похлопал меня по спине и ушел. Бросив на прощанье слова:

— Мы не Боги, Ксана, наш удел смертный… Если возложить на плечи слишком большой груз, они или сломаются или станут равными богам. А там совсем другие правила…

Видимо нервы все-таки сдали… Этот день оказался слишком длинным. Помню, как дошла до душа и дала волю слезам.

В комнату кто-то настойчиво постучал.

— Идите все к черту! – прошептала я и открыла кран еще сильнее.

Через минуту кто-то постучал в душевую.

— Кто там? – спросила я, выдавив из себя максимально спокойные нотки.

— Это я, Тим, меня Марианна просила поговорить с тобой.

— О чем?! – поинтересовалась я у внезапно нахлынувшего инспектора. Вот только его тут и не хватало!

— О лютой непогоде за окном, — спокойно ответил он, — я могу войти?

Осознание того, что явно разыгрался шторм, тут же отбило всякое желание пореветь еще. Вот уж дала волю чувствам… расклеилась…

— Не ревела я! – неуверенно возразило моё самолюбие.

— Ну да, просто все навалилось, — спокойно, даже с пониманием ответил он, нагло открывая дверь.

— Что так хочется посмотреть на голую женщину? – не удержалась я от очередной колкости, но судорожно вцепилась в занавеску, прикрывая свои прелести.

— А тебе разве нечего показать? Или ты там мужика прячешь? Если так, то на него я точно не горю желанием посмотреть! – спросил он с ехидной ухмылкой и потянул на себя последний рубеж моей обороны. Я смирилась и отступила. Ну не будет же он, в конце концов, силой меня брать?!

— Что ж, смотри, раз так хочется! – я задрала нос не хуже чистокровных эльфов. Выпрямилась в полный рост, но забытое мыло предательски попало мне под ногу, и я картинно раскорячилась, как та самая корова на льду! Вот это позорище! Слезы с новой силой хлынули из глаз, смешавшись с безумным смехом, а равновесие так и не желало возвращаться.

А вот Тим в этот раз не смеялся. Он плавным движением, чутко следя за скользким диверсантом, оказался рядом со мной и подхватил на руки. Промок, но впервые повел себя как настоящий рыцарь!

Аккуратно отошел от мокроты, поставил меня на ноги, завернул в полотенце, снова взял на руки.

— Не приставай ко мне, — хотела пригрозить, а сказала как-то совсем уж жалобно.

Он вынес меня из душа и уложил на кровать и все же дал волю чувствам. Нет, не стал домогаться, он рассмеялся, да так заразительно, что вместо того, чтоб огреть его полотенцем, я заулыбалась сама.

— Какая муха тебя укусила!? – фыркнула я, боясь снова скатиться в истерику.

— Никакая не кусала, — сквозь смех ответил он, и успокоился, явно переходя к серьезному разговору, — из-за чего вы с Ником поссорились? У вас очень теплые отношения, да? – он жестом намекнул на «теплые» как между мужчиной и женщиной. Я все-таки треснула его полотенцем и отрицательно покачала головой.

— Он считает, что у тебя плохая работа. Пытался меня отговорить. Марианна вон считает, что хорошая… — я всхлипнула, — а ведь Ник стал мне ближе родного отца. Не думала, что он может быть так против…

— Работа действительно дерьмовая! – ответил он, но без шуток и ухмылок, инспектор говорил серьезно, — но нужная. Понимаешь, тут как раз четко работает правило: «А кто, если не мы?». Сразу честно скажу, будет тяжело. Порой даже будет казаться, что никому такое не под силу. Но тут мне помогает помнить, ради чего я иду и за что борюсь,— толи, отговаривая, толи, убеждая работать, сказал он.

— Даже если те, кого любишь отвернутся от тебя? – спросила я, усердно стараясь не поддаться слезам, которые нахлынули с новой силой.

— Те, кто тебя действительно любит, никогда не отвернутся! – он старался говорить как можно более уверенно, но голос все равно дрогнул.

— Кто отвернулся от тебя? Зачем ты делаешь вид, что у тебя каменное сердце?

Он вдруг уселся на кровать и пересадил меня на руки. Устроился поудобней, прижимая мое продрогшее тело к груди. Я слышала, как бьется его сердце, чувствовала, как перекатываются сильные мышцы. Слезы катились сами по себе. Но они на этот раз были какими-то странными. Мне казалось, что я дома, что мое место рядом с ним, что он и есть мой дом. Я посильнее уткнулась в его грудь. Еще никогда мне не было так легко и надежно с кем бы то ни было…

— Неужели я кажусь таким бесчувственным? – удивился он.

— При чем тут это? Ты можешь быть противным, вредным, гадким, просто отвратительным, но все это напускное. Внутри ты натянут как струна…

— Может это из-за работы, не думала об этом?

— Нет, кто-то сделал тебе больно. И ты никак не можешь с этим смириться, пережить и перелистнуть этот момент. Кто была эта женщина? – надеясь, что я права, продолжила допрос. Он вздохнул и заговорил. Много боли и обиды было в его голосе. Он вспоминал то, что ранило его душу:

— Мои родители из знатной семьи. Я третий сын. Наследники у них были и до меня, а тут Тим уродился… Со старшим братом мы не ладили с самого раннего детства. Я был умнее, хитрее, сильнее. Но я не был первым. И когда мне исполнилось семь лет, родители нашли верный способ избавиться от меня. Я был отправлен в эту самую академию. За моё обучение платили хорошие деньги, и директор усердно терпел все мои попытки отправиться на отчисление.

— Ты так хотел домой?

— Да, — кивнул он, — к тринадцати годам я смирился, что единственный способ выбраться отсюда – выучить всю программу, как можно скорее. Я взялся за ум и вступил в ряды усердных зубрил. В мои пятнадцать я знал не меньше, чем местные учителя. Тогда родители решили забрать меня и женить на немолодой вдове. Тогда мне казалось, что она совсем старуха, а ей было всего двадцать три. И богатая женщина уже успела почувствовать вкус разгульной жизни. Кое-как я убедил семью, что такие родственники нам не нужны. Особенно такое чудо эротических фантазий. Мне намекнули, что тогда мне дома не рады. И я сбежал обратно в академию.

— Но почему сюда? – спросила я, — можно же было путешествовать, искать где-то свое место…

— Я не знал ничего другого, а тут прожил достаточно долго, чтоб привыкнуть. Родители отказались от меня. Я работал и жил здесь. Прибирал на скотном дворе за кров и пищу. Бывшие сокурсники и даже малышня дразнили и унижали меня. Учителя в душе были рады, что зарвавшегося мальчишку наконец-то заставили прочувствовать тяготы и лишения. Много нервов я им потрепал, пока мечтал сбежать, а потом, умничая, сильнее, чем было надо. Хорошо, что кроме них были и друзья.

— Мари и Маркус?

Он кивнул и замолчал, начав сверлить взглядом стену.

— Тим, — ты можешь не рассказывать дальше.

— Через пять лет, — он продолжил, словно не услышал меня, — мой старший брат погиб в пьяной драке, но обставили все так, будто разбойники его убили, а он защищался как лев…— он не удержался и хмыкнул, — я с третьего номера резко стал вторым. Меня притащили домой, отмыли, откипятили, одели в новые, не пропитанные звериным духом и потом вещи. И, как и следовало ожидать, потащили к очередной невесте. Я молча глотал обиду. Верил, что семья это святое, не смотря ни на что. Хотел услужить им, помириться, снова стать частью этого большого и светлого дома. Мне не нужна была власть, и тем более деньги (они у меня как раз таки были). За пять лет в академии, в свободное от свинарников время, просто в любую свободную минуту, я выбирался за стены и помогал горожанам и жителям окрестных сел. Лечил детей, стариков, собак и коров. Заговаривал семена, чтоб ни жара, ни холод не были страшны урожаю… Только вот брал я за это от каждого по возможностям, а не по государственным тарифам. Меня рекомендовали соседям, звали в соседние села. По крупицам я накопил на дом и лет десять безбедной жизни, но не тратил ни копейки, продолжая жить и работать в академии, и помогать за бесценок.

— Ты хороший человек, — не громко сказала я, — то есть дракон…

— Я дракон лишь по рождению, — хмыкнув, ответил он, — давно уже чувствую себя больше человеком, чем кем-либо еще.

— Что было дальше? – спросило моё любопытство.

— Когда я лечил вспыхнувшую чуму в одной из деревень, распитаный, уставший, туда пришел мужичок. Он рассказал мне о работе инспектора и предложил пойти с ним. Но за пазухой у меня лежало письмо с приглашением вернуться домой, а я все никак не мог решиться поехать. А вот думать ни о чем другом не мог…

— А как ты не заразился? Ведь, если ты был распитан, то на щиты у тебя не оставалось сил, — почему-то испугалась я, что он мог погибнуть.

— Я же все-таки дракон. От многих человеческих болезней у меня иммунитет. Даже от смертельных, — он задумался на несколько мгновений, а я решила снова взять слово:

— Тим, извини, я не хотела… — он не дал договорить, прижав палец к моим губам, а мне стало трудно дышать: воздух на миг перестал поступать в легкие.

— Не надо, Оксана. Ты ни в чем не виновата, чтоб просить прощения. Я еще никому этого не рассказывал. Понимаешь, раз нам с тобой придется вместе работать, мы должны раскрыться друг другу. Чтоб тайны и секреты не стояли между нами. Так что придется открыть шкафы и высыпать скелетов в кучку…Мне придется смириться, что работать одному не дадут. Это сложно, но я попробую.

— У меня там только мелкие косточки, — вздохнула я, мне нечего было рассказать. Свою биографию.. А зачем? Уж я такая, какая есть. Ничего интересного до сей поры в моей жизни не было, — Тим, ты уверен, что я гожусь для твоей работы? – робко спросила я.

— В тебе там, — он ткнул пальцем в потолок, — уверены, а я… Да, я тоже верю, что ты справишься, — инспектор сказал это искренне и замолчал.

— Почему ты так говорил обо мне с Мари?

— Как? – удивился он.

— Как о собачке, которая прибилась и никак не отстанет, даже не смотря на то, что ее сапогом гонят.

Он тяжело вздохнул:

— Давай не сейчас, ладно? – попросил он. Я не стала настаивать.

Воздуха по-прежнему не хватало. Его рука так ненавязчиво обнимала меня за талию, он слегка поглаживал мой голый бок. Но это было так не настойчиво, так нежно. Живот скрутило судорогой, а по коже пошли мурашки. Я хотела его и боялась одновременно. Надо было решиться. Или да, или нет… Но мне безумно, до дрожи в коленях не хотелось портить этот момент.