(Не)желанная. Я тебя не отпущу

Глава 11

Делать нечего. Мне придется поужинать с Вадимом. Не то, чтобы я не хочу этого… просто меня пугают чувства, которые я испытываю рядом с этим мужчиной. Как заколдованная, честное слово! Еще его эти глаза… такие темные и загадочные. В них живет ночь и надменные смешинки, которые в ней пляшут.

Приняв душ, я достаю из шкафа один из готовых луков, которые подобрала мне стилист. Шелковый серебристый топ на тонких бретелях, струящаяся, темно-серая юбка до самых щиколоток и молочно-белые босоножки с открытым, квадратным носом.

Глядя в зеркало на свое слегка взволнованное лицо, надеваю изящное колье на шею и тонкую цепочку браслета на руку. Все это мы подбирали со стилистом — Вадим велел не экономить, поэтому мне сложно представить, каких сумм стоят эти украшения. Сама я в них не вижу смысла. Но статус жены успешного бизнесмена поддерживать обязана.

Волосы я распускаю и они плавными, темно-каштановыми волнами падают на плечи и талию. Подкрасив ресницы тушью, провожу по губам матовой, кофейной помадой и выхожу из своей комнаты. В коридоре сталкиваюсь с Вадимом и на мгновение замираю. Бегаю быстрым взглядом по темным, густым волосам, черной рубашке, расстёгнутой на пару пуговиц, и темно-серым брюкам, что сидят на его узких бедрах слишком хорошо.

Поправив ворот рубашки, Раевский поднимает свой взгляд на меня. Клянусь, мое сердце при этом уменьшается в размерах и замирает. Мне кажется, оно не стучит, пока Вадим смотрит на меня так внимательно и проникновенно. Взгляд тягучий, темный, долгий… я вспыхиваю, не зная, куда от него деться.

— Хорошо выглядишь, — отмечает Раевский. Плавно шагнув ко мне, он пропускает прядь моих волос между пальцев и заглядывает в глаза. — Когда успела кудри сделать?

— Я не делала, — мой голос от чего-то становится сиплым. — Это они… после душа такие. Вьются.

— Покажешь мне? — вдруг спрашивает он.

— Что? — полушепотом выдыхаю я.

— Как они вьются, — отвечает Вадим.

На его губах появляется пошловатая улыбочка и до меня начинает доходить, что он имеет в виду.

— Ты опять за свое? — негромко возмущаюсь я, приходя в себя.

— А что такого? — невозмутимо интересуется Раевский. — Совместный душ экономит воду. И сближает.

— Но я не хочу с тобой сближаться, — выпаливаю я и торопливо добавляю: — в смысле… как женщина с мужчиной.

— Это я уже понял, — хмыкает он. — Моя здоровая самооценка скоро скажет мне пока. Благодаря тебе.

Его глаза бессовестно смеются. Хорошо ещё, что Раевский снова не напоминает мне о вчерашнем, иначе я бы точно сошла с ума от стыда и смущения.

Мы делаем вид, будто ничего не было. Но прекрасно помним о том, что было.

Водитель плавно везет нас по центральной улице. Мы с Вадимом снова на заднем. И снова вместе. Только не смотрим друг на друга. Я наблюдаю за вечерним, облачным небом, что виднеется за величественными высотками города, Раевский с кем-то разговаривает по телефону, расслабленно жестикулируя.

Но когда мы подъезжаем к двухэтажному зданию с окнами из темного и голубого стекла, нам приходится обратить друг на друга внимание.

Вадим открывает дверь и помогает мне выйти на улицу. Придерживая меня за талию, идет вместе со мной к полупрозрачным дверям ресторана, за которыми льется теплый, золотистый свет.

Мимо проходят люди. Такие же состоятельные, как и Вадим. С кем-то из них он здоровается, пожимая руки, кому-то кивает. Я лишь вежливо улыбаюсь, даже не запоминая лица. Мне все равно.

Внутри ресторана спокойная, немного пафосная обстановка. Столы с черными скатертями, подсвечники под старину и странноватые картины на стенах — что-то из современного искусства, которое я никогда не понимала. Но выглядит занимательно, если рассмотреть поближе.

Нас провожают к столику в центре зала и аккуратно подают меню в кожаных папках. Пролистав его, делаем заказ и остаемся наедине. Я задумчиво смотрю на огонь, тихо горящий в небольшом камине, что расположен недалеко от нас. Вадим снова с кем-то созванивается.

Между нами что-то есть. И одновременно нет ничего.

— Как тебе место? — отложив телефон, интересуется Раевский. — Бывала здесь?

— Нет, не бывала, — признаюсь я. — Здесь… — подбираю нужное слово. — Интересно.

— Вот как, — хмыкает Вадим. — А где же ты бывала, Ника?

Я пожимаю плечами и улыбаюсь.

— Там, где нужно бывать для поддержания образа прекрасной семьи.

— А она у тебя разве не прекрасная? — подлавливает меня Раевский, проницательно и серьезно глядя в глаза.

— Прекрасная, — отвечаю я.

Ведь моя семья — мои сестры. И больше в ней никого нет.

— Понятно, — отзывается Вадим, скользя по мне своим взглядом. — Уже привыкла к новому дому?

— Немного привыкла, — признаюсь я. — Но не до конца.

— Тебе комфортно? — снова интересуется он. И в его глазах мелькает что-то быстрое, цепкое.

— В целом да, — киваю я. — А тебе?

— Мне? — изумляется Раевский.

— Тебе, — улыбнувшись, подтверждаю я. И поясняю: — ведь у тебя никогда не было жены. Ты жил один в своем большом доме. Ну, — пожимаю плечами я, — не считая поваров и домработницы.

Вадим смотрит будто сквозь меня. Задумчиво, долго. Так проходит около минуты.

— В целом комфортно, — наконец отвечает он. — Но не до конца.

— Почему? — напрягаюсь я.

Опять сделала что-то не так?

— Я привык брать то, что хочу, — заявляет Раевский, глядя на меня в упор. — Но сейчас с этим проблемки. А ты… — он ухмыляется краем губ. — маячишь перед глазами и напоминаешь мне об этом. Женушка.

Я краснею с головы до ног от его откровенного признания. И не знаю, что отвечать. К счастью, в этот момент нам приносят заказ: мраморный стейк на углях, овощной салат и пасту с морепродуктами.

Пытаясь представить, что Раевского здесь нет, я приступаю к ужину. Но не чувствую вкуса. В голове все еще вертятся его слова.

Вадим намеренно меня смущает, без стеснения выкладывает все, что у него на уме. Глядя мне прямо в глаза!

Он. Меня. Хочет.

Мне остается лишь радоваться, что не берет меня силой. А ведь мог бы. Раевский мог бы делать со мной все, что угодно — ведь я была ему фактически продана. А еще он знает, что отец меня не защитит.

Но все же насильно не трогает. И от этого, вместе с бешеным волнением, я испытываю тепло, которое приятно наполняет все мое тело.

— Блять, — рассерженный голос Вадима прерывает поток моих мыслей и я возвращаюсь на землю.

Муж откладывает телефон и мрачно смотрит перед собой, барабаня пальцами по столешнице.

— Что-то случилось? — осторожно спрашиваю я.

Вадим поднимает на меня взгляд, налитый сталью и расплывается в очаровательной улыбке.

— Случилось, — отвечает обманчиво-мягко, негромко. — Вернее случились. Последствия твоей прогулки.

— Не понимаю, — хлопаю ресницами я.

— Тут и понимать не надо, — Раевский перестает улыбаться и поворачивает ко мне свой телефон экраном вперед. — Полюбуйся, девочка.

Я бегло читаю обрывки фраз в социальных сетях. Все они громко кричат о том, что новоиспеченные муж и жена оказались не так счастливы, как думали окружающие. А ниже мелькают фотографии меня и Вадима.

Разглядывая их, я вижу, как Раевский держит меня за локоть, впиваясь потемневшим взглядом мне в глаза. При этом ещё прекрасно заметны слезы на моих щеках, несмотря на то, что я стою к камере в пол-оборота.

— Это… ведь было совсем недавно, — поражено глядя на Вадима, выдыхаю я. — Как они успели?

— Время — деньги, — убирая телефон, отзывается он. — Сфоткали и выложили. Много ума не надо. Сука, — потирая подбородок большим пальцем, Раевский смотрит в сторону, прикусив нижнюю губу. — Сегодня же свяжусь с начальником охраны. Какой-то твари немало заплатили, чтобы журнашлюхи пробрались в поселок.

— И что теперь делать? — взволнованно спрашиваю я.

— Впредь слушаться меня, — недобро сверкают глаза Вадима. Он осушает бокал с минеральной водой и делает глубокий вздох. — Доедай и пошли.

— К-куда? — округляю глаза я.

— Исправлять ситуацию, женушка, — Раевский обнажает ровные, белые зубы в улыбке. — Тебе все-таки придется со мной целоваться. И поцелуй будет с языком.