(Не)желанная. Я тебя не отпущу

Глава 17

Утром Вадима дома нет.

Я пью кофе в одиночестве, наблюдая за тем, как легкий ветер играет с листвой деревьев во дворе.

Смешанные чувства. Без Раевского и его вечных подколов мне как-то тоскливо, но вместе с этим у меня появляется время, чтобы прийти в себя, разобраться в конце концов с тем, что происходит.

Я влюбилась в своего фиктивного мужа.

Быстро, внезапно и безвозвратно. Мало того, привязалась к нему так крепко, что становится страшно. Ведь он первый мужчина в моей жизни, который проявил ко мне внимание и заботу. А ещё я схожу с ума от его поцелуев. И от него самого… тоже.

И что мне делать? Как быть? Ведь моя любовь ему не нужна. Таких, как я, у него ещё много. А я так хочу, чтобы он тоже меня полюбил… Мне даже самой себе признаваться в этом неловко. Ты замечталась, Ника. Много хочешь.

Этого мужчину нельзя приручить. Слишком любит свободу. И себя.

Тяжело вздохнув, я опускаю голову вниз и прислоняюсь лбом к прохладной столешнице.

Сбежать от него нельзя. Да и не хочется. А рядом с ним мое сердце пылает и вот-вот сгорит дотла.

Может, это пройдет? Но когда?

— Сюрприз! — по кухне разносятся громкие, веселые голоса и я подскакиваю со стула.

Обернувшись, торопливо убираю прядь волос от лица и ошеломленно смотрю на сестер.

— Девочки! — выдыхаю, несмело улыбаясь.

— Девочки, — скорчив рожицу, передразнивает меня Лера. — Так и будешь стоять? Или все-таки уже обнимешь нас?!

Радостно взвизгнув, лечу к сестрам и крепко обнимаю обеих. В моменте мне даже кажется, будто это сон. Я совсем не ожидала их здесь увидеть!

— Но как? — отстранившись, округляю глаза я. — Как вы здесь оказались? Папа никогда бы не отпустил вас…

— Сами в шоке, — признается Марина, улыбаясь, — но он отпустил нас к тебе до вечера.

— Давай, наливай нам кофе, — командует Лера, окидывая деловитым взглядом кухню, — мы хотим узнать все. И особенно о тех фотографиях, которые гуляют по интернету. — Затянув хвостик рыжих волос потуже, она садится на стул, закидывает одну ногу на другую и широко улыбается. — Это пипец! Мы как увидели — чуть не упали! Что это было?

Я не знаю, куда деть свой взгляд. Щеки наливаются жаром по щелчку пальцев.

— Ага, я даже забыла, как моргать, когда увидела ваш поцелуй, — поддакивает Марина, грациозно усаживаясь рядом с Лерой. — Мы были, мягко говоря, в шоке.

Я отворачиваюсь, достаю белоснежные чашки и делаю сестрам кофе. Мне неловко смотреть им в глаза. Те поцелуи были очень уж откровенными. Взрослыми. Не для прессы. Возможно, мы с Вадимом слишком увлеклись. Как и на фотосессии.

— Ау! Вторая база ответьте! — Лера возвращает меня в реальность.

— Мы исправляли ситуацию, — расставляя чашки перед сестрами, сообщаю я. — Ничего такого. Так было нужно.

— А ведь ты раньше ни с кем ещё не целовалась, — отмечает Марина, — мы-то знаем. А тут тако-о-ое!

— А ну посмотри на меня, — велит Лера, дернув меня за локоть. — Посмотри-посмотри.

— Ну что? — повернувшись к ней, спрашиваю я.

Голубые глаза сестры сканируют меня насмешливым, пристальным взглядом.

— У вас что-то было, да? — наконец спрашивает она. — Признавайся! Ты и Раевский вместе по-настоящему?

— Нет! — отрезаю я.

— По глазам вижу, — хмыкает Лера, — если ничего не было, то скоро будет. Влюбилась.

— Обалдеть, — пораженно качает головой Марина, — ты… я просто не представляю… еще недавно ты была школьницей с двумя косичками, а теперь…

— Отставить сентиментальность, — закатывает глаза Лера, — опять включила мамку, е-мое. Она взрослеет, это же нормально!

Марина всегда опекала нас. Как мама. Даже гнев отца всегда брала на себя, лишь бы он нас не трогал.

— У нас ничего не было и не будет, — заявляю я. — Фиктивный брак. И все.

— Врет, как дышит, — наклонившись к Марине, хихикает Лера, — а дышит часто. У нее в мужьях такой мэн, что можно слюнями захлебнуться.

— Вот сама бы за него и выходила! — злюсь я.

— Так за него, может, и вышла бы, — не теряется сестра, — да он на тебя глаз положил.

— С чего это? Как это? — я растерянно опускаюсь на стул.

— Ты не знаешь? — удивляется Марина, приподняв тонкие брови. — Он же выбирал. Из нас троих. И ты ему понравилась больше всех.

Я рассерженно поджимаю губы и отвожу взгляд.

— Как товар на рынке, — бурчу, хмуря брови. — Папа меня действительно продал.

На кухне повисает молчание. Лера сдирает лак со своих коротких, квадратных ногтей, Марина теребит концы прямых, темно-русых волос и смотрит перед собой.

— Может и продал, — через некоторое время вздыхает Лера, — зато хоть одна из нас сейчас живет нормально.

— Вадим тебя ведь не обижает? — внимательно смотрит на меня Марина. У нее глаза, как у отца. Такие же миндалевидные, темно-малахитовые. Но смотрят по-другому: мягко и внимательно.

— Не обижает, — улыбаюсь я, в который раз осознавая, как мне повезло с мужем. По крайней мере, он относится ко мне, как к человеку, а не как к какой-то вещи. — Вадим хороший.

— Рассказывай, — глотнув кофе, велит Лера. — Все рассказывай. У нас нет друг от друга секретов.

И я рассказываю им, что умудрилась влюбиться, рассказываю о ситуации с моими разбитыми коленями и журналистами, которые сделали из этого скандал. А еще… делюсь своими переживаниями. Может, так мне будет легче?

— Думаешь, твои чувства не взаимны? — задумчиво переспрашивает Марина.

Я киваю.

— Да, наверное так. Он меня не любит. Это все не для него, Вадим сам говорил.

— Значит, полюбит, — пожимает плечами Лера, — как тебя можно не полюбить? Он вообще пробовал твою фирменную запеканку?

Я усмехаюсь.

— Нет, не пробовал. Ему это не интересно, наверное.

— А ты приготовь, — советует сестра, — и вообще: он просто испугался.

— Испугался? — хмурю брови я.

— Ну да, — уверенно кивает Лера, — по-любому. Скоро придет в себя и все поймёт. Он выпендривается.

— Все-то ты знаешь, — бурчит Марина. — Ты что, спец в отношениях?

— Помолчи, а? Я ее успокаиваю, — шипит Лера. — Не видишь? Она загналась!

— Что значит помолчи? — возмущается Марина. — Я — твоя старшая сестра, между прочим. И если надо — достану тапок и отхожу тебя по заднице, как десять лет назад!

— Да хватит вам, — влезаю я. — Давайте лучше я вам пирожные принесу? Вкусные, воздушные. Хотите?

— Пирожные? — задумчиво сдвигает брови на переносице Лера.

— Ну да, — улыбаюсь я, — сегодня я поухаживаю за вами. А вы будете отдыхать.

Я приношу сестрам пирожные, наливаю ещё кофе. А потом мы все вместе переодеваемся и идем во двор, на шезлонги, что стоят перед здоровенным бассейном. Половину дня мы загораем, болтаем и дурачимся, толкая друг друга в воду.

Мне кажется, мы никогда так открыто не веселились. В родном доме даже смеялись тихо, лишь бы отец не услышал. А сейчас отрываемся на всю катушку, не боясь быть пойманными. Не боясь… свободы.

— У нас в доме ни одного бассейна, зато у Ники теперь целых два! — орет Лера, вынырнув из воды. — Я отсюда не вылезу до вечера!

— Можешь сидеть хоть до утра, — весело отзываюсь я, глотнув прохладного коктейля.

— Ну конечно, тогда отец приедет сюда и меня точно утопит, — закатывает глаза сестра, — и кстати, — она кусает губу, — уже скоро восемь вечера. И он действительно приедет.

— Что? — я давлюсь своим коктейлем и приподнимаюсь на шезлонге. — Лично? Водителя за вами не отправит что ли?

— Не отправит, — вместо Леры отвечает Марина. — Сказал, что приедет сам. Но ты расслабься, — коснувшись моего плеча, она смотрит на меня успокаивающе, — наверняка хочет проконтролировать, как ты здесь живешь.

— Или дать свои наставления, — отвечаю и снова обхватываю губами трубочку коктейля, — спит и видит, что я забеременею.

Я уже отвыкла от присутствия отца. Отвыкла от давления и страха, который испытываю рядом с ним. Рядом с Вадимом все по-другому. Я обрела спокойствие. Меня никто не втаптывает в грязь и не унижает.

— Забей, — подплывает к нам Лера, отлепляя темно-янтарные пряди волос от лица, — поворчит и отвалит. Это у нас с Маринкой абонемент на его концерты. А у тебя теперь всего лишь разовая акция.

— Когда-нибудь мы все будем свободны, — покусывая трубочку зубами, я смотрю перед собой. — Обязательно… когда-нибудь.

— Дочки! — разносится по двору слишком мягкий и добрый голос отца. — Вы где? Я приехал! Марина-а! Лера, Вероника!

Мы дружно вздрагиваем. И спустя несколько секунд видим отца.