(не)любимая

Глава 12 «Что-то начинается…»

Королев

На заводе сегодня опять допоздна.

Совещаемся с Москвой вот уже два часа и никак не можем прийти к общему консенсусу.

На Вадима страшно смотреть.

Злой, взлохмаченный и бесконечно уставший. Он все еще пытается что-то доказать нашему общему начальству, но там глухая стена.

Им надо: вынь-положи сейчас, а то, что на это «сейчас» нужен определенный ресурс их не волнует.

Я со скучающим видом, слушая их бесконечный диалог, иногда переходящий в монолог в исполнении Вадима, и думаю лишь о том, как бы побыстрее смотаться отсюда.

Работать я на самом деле люблю и на заводе под начальством Вадима мне вполне нормально, но, когда тебя уже два часа ждет любимая женщина, как-то не до работы.

На телефон прилетает сообщение:

«Мясо остывает…»

И фото того самого мяса.

Это запрещённый прием, потому что обед был черт знает когда и желудок ощутимо сводит от голода. Сглотнув набежавшую слюну, строчу в ответ, что скоро приеду.

Оля читает и присылает скупое: «хорошо»

Эта черта мне в ней очень нравится.

Ольга не из тех женщин, которые выносят мозг по пустякам. Если я на работе и занят, ей не составит труда подождать. Вероятно, это потому, что она сама всегда сильно занята и знает цену времени, а также хорошей репутации на работе.

Как ни крути, а без последнего ты ничего не добьешься в жизни. Да, деньги — это зло, но без этого зла капец как тяжело жить. По себе знаю…

Наконец, это нескончаемого совещание заканчивается, и мы с Самойловым уже по привычке выходит на улицу: покурить и распроститься.

— Не понял? — спрашивает Вадим, оглядывая парковку — А где твоя тачка?

— Продал, — прикуриваю и выдыхаю в небо крепкий сигаретный дым.

— Блин, жаль. Хорошая она у тебя была. А что взял?

— Вон моя новая старушка, — киваю в сторону старенькой праворульной Хонды, которой сто лет в обед, — Дешево, но сердито.

— Ох, е-е-е, — тянет Вадим, — И не жалко тебе было свою ласточку? На этой не удобно же…

— Неудобно жить на съеме. А к «Хонде» я уже почти привык.

Самойлов явно удивлен моими словами.

— Неужто решил осесть в нашем захолустье? — с легкой иронией в голове спрашивает он.

— Решил, — киваю, — Теткин дом начал восстанавливать.

— Стройка капец какое затратное дело, — авторитетно говорит Вадим, — Денег с тачки тебе не хватит. Мы с женой когда строились и трусы себе лишние купить не могли.

— Сам понимаю. На сколько хватит, а потом что-то придумаю.

— Отчаянный ты…, но уважаю.

Самойлов докуривает, устало выдыхает.

— Хорошее здесь место. Не чета столице. Здесь даже дышится как-то… свободнее что ли. Ты все верно делаешь, — по-братски хлопает меня по плечу, — Вы с девушкой твоей приезжайте к нам на выходные. Посидим, мясца пожарим.

— Спасибо за приглашение. Ольга по выходным в детьми занимается. Мы осудим и я наберу.

— Ну, давай. Погнал я.

Самойлов уезжает, а я еще какое-то время тусуюсь на парковке. Прогреваю свой «новый» автомобиль, заботливо смахиваю с него небольшой снежок и подобно Вадиму вздыхаю.

И правда — дышится свободней, а воздух слаще.

Еще месяц назад ничего не хотелось.

Ни дома.

Ни денег.

А сейчас словно крылья за спиной выросли. Планы и новые идеи сыпятся из меня точно, как из рога изобилия.

Правильно говорят, что нет худа без добра.

Таков закон сохранения энергии. Что бы что-то получить, нужно что-то потерять.

Мое добро сейчас ждет меня у меня дома, на проходной кухне и, раскочегарив старую газовую плиту, готовит всякие вкусности.

Чаще всего мы с Олей встречаемся у меня.

Оказалось, что нам обоим так комфортней.

Пожилая женщина, контакты которой мне дала моя девушка, очень мне обрадовалась и за воистину скромное вознаграждение сдала половину своего дома с мебелью, которая, как временно жилье меня более чем устроила. В благодарность я почистил старушке, не хуже, как у Оли, заваленный снегом двор, и обещал починить стиральную машину. Починка ее, правда, пока в процессе, но я уже на верном пути.

Просто времени катастрофически не хватает.

На прошлой неделе на выходные ездил к сыну в Москву. У него было день рождения.

Наступив своей внутренней жабе на горло, потратился и приобрел в подарок какую-то крутую игровую приставку. Цена хер вышепчешь. Уж не знаю, что она такого делает, но сын был в восторге и весь вечер не отходил от меня.

— Не понял. А где твои брекеты? Мать же говорила, что должны были неделю назад поставить.

Кирилл непонимающе хлопнул глазами.

— Нина Ивановна? — перевел выразительный взгляд на бывшую тещу.

Женщина, что в этот момент с улыбкой разрезала собственноручно испеченный Наполеон, замерла и как-то виновато на меня посмотрела.

— Я переводил Ирине деньги на брекеты для Кирила. Вы вкусе почему их еще не поставили?

Нина Ивановна ловко вынула из торта свечи, положила первый и самый красивый кусок на тарелку внуку.

— Кирюш, иди в за, — мягко сказала она ему.

— Ты же не развешаешь есть на диване.

— Сегодня можно, — улыбнулась и ласково потрепала его по голове.

— Ура!

Подхватив тарелку, сын радостно ускакал в комнату, оставив нас с тещей наедине.

Она, чуть прихрамывая пересекла кухню, взяла чистую тарелку, заботливо положила мне кусочек торта и опустилась напротив.

Торта я не хотел, поэтому едва попробовав его выжидательно уставился на женщину.

— Я не знаю, Максим, — отведя взгляд тихо произнесла она и с досадой бросила рядом с собой на стол полотенце, — Мы с Ириной уже месяц как не общаемся.

— Как это? — не понял я.

— А вот так, — горькая тень пробежала по лицу женщины, — Поругались.

— Как так можно поругаться, чтобы месяц не разговаривать. А Кирил? Она с ним…

— По телефону переговаривается.

— В смысле?! — в полном афиге воскликнул я, — Она его не забирает? А как же школа?

— Тише ты… тише…

Нина Ивановна обернулась, чуть вытянула шею, прислушиваясь к тому что происходит в соседней комнате и быстро зашептала.

— Она и раньше меня не особо жаловала, а сейчас совсем... Ты, Максим, уж прости меня старую, что сразу тебе не сказала… деньги были бы целее. Не легко о таком сам понимаешь.

— Понимаю, Нина Ивановна, — довольно строго произнес я. — Но и Кирилл не игрушка. Когда Ирина отправляла его к вам, то это все преподносилось как временное явление, пока она не наладит свою жизнь. А в итоге что?

Теща молчит, опустив глаза.

— А в итоге она сбросила ребенка полностью на вас и плевать ей на всех с большой колокольни.

— Максим ты пойми…

— Не пойму! Почему вы все это проглатываете?

Молчит.

Вот почему у таких беззаветно любящих матерей вырастают законченные эгоистки?

Не иначе, как переизбыток любви сказывается.

— Так что там со школой?

— Кирилл сейчас на удаленке.

— А в честь чего он на удаленке? Кто-то с директором договорился? Вот зачем вы это делаете, Нина Ивановна?

Снова молчит.

Поэтому я говорю за нее.

— Эта проблема сама себя не решит. Я сейчас же еду к Ирине.

Решительно поднимаюсь.

— Максим! — следом подскакивает женщина, — Может не пороть горячку. Ира одумается. Зачем устраивать скандал. Подожди, сегодня же день рождения Кирилла.

— Вот именно! Сегодня у него день рождения, на которое мать не соизволила явится!

Аргументы у Нины Ивановны закончились.

Она только спрятала покрасневшие глаза и, тихонько шмыгнув носом, ушла на кухню.

Прощание с сыном произошло скомканно.

— Пап, а может заберешь меня? — уже у дверей спросил Кирилл.

Я замер на мгновение, после очень серьезно посмотрел на него.

— Ты уверен, что хочешь жить со мной, а не с мамой?

Мальчик смутился, и в его широко распахнутых глазах я увидел сомнения.

В таком возрасте еще слишком сильна у детей безусловная любовь к матери.

— Хорошо, я подумаю, — избавив его от объяснений, кивнул и вышел из квартиры.

Ирки дома не оказалось.

Телефон недоступен.

Постояв пару минут под дверью я достал из кармана ключи от квартиры и вставил в замочную скважину.

Попробовал повернуть и обломался.

Ирка замки сменила.

Мысленно чертыхнувшись, уже собрался уходить, как дверь соседской квартиры распахнулась и на пороге появилась баба Зоя.

— Максим, ты что ли? — гаркнула старуха так, что я чуть не подпрыгнул.

— Я, баб Зоя, — повернулся к ней, — Здравствуйте.

— И тебе не хворать, — кинула она, оценивающе меня разглядывая, — Мы уж всем подъездом думали, что ты спился где-то, а ты погляди — наоборот, как новенький!

— Хмх, — кашлянул я, — Спасибо… вы очень хорошего обо мне мнения.

— Я-то причем? — возмутилась баб Зоя, — Ирка твоя рассказывала.

Вот спасибо, жёнушка, на всю Москву ославила.

— А вы, баб Зой, случайно не знаете, где Ира? Не могу до нее дозвониться, а она замки сменила.

— Да, давно ее что-то не видно, — прищуривается соседка.

— Может уехала куда?

— Может и уехала. Мужик тут ошивался какой-то. Небось с ним и укатила.

— Понятно… Спасибо вам. Пойду я.

Спустился вниз по лестнице на один пролет и завис, ощущая какую-то смутную тревогу.

Странно все это выглядит.

Уехала… замки сменила… с матерью поругалась да так, что не разговаривает…

Ирка, конечно, та еще штучка, но не до такой же степени.

Я с ней много лет прожил и знаю, как облупленную. Недалекая она, на деньги падкая, но сына она всегда любила и маму.

Что же изменилось?

Неужели новый мужик ей стал дороже ребенка и матери?

Не успев выстроить в мозгу логическую цепочку, я машинально достал из кармана телефон, а там куча сообщений из которых несколько от Самойлова. На заводе, какое-то ЧП — срочно нужно ехать.

Настрочив скупое «выезжаю», быстро сбежал по ступенькам, прыгнул в машину и, бросив последний взгляд на когда-то родные окна, выехал со стоянки.

Сейчас, вспомнив, про бывшую жену, набираю ее номер и с беспокойным удивлением, слышу в трубке механический женский голос, который сообщает о том, что абонент не в сети.

Раньше она мне сама по пять раз в неделю наяривала — деньги клянчила, а сейчас тишина.

И это тоже очень и очень странно.

Сделав себе мысленную пометку связаться с тещей, еду домой.

По пути заскакиваю в цветочный магазин за букетом.

Здесь меня уже знают.

— Что сегодня возьмете? — строит мне глазки продавщица.

Решаю не мелочиться и беру огромный букет роз.

— Ваша дама просто счастливица! — радостно подсчитывая в уме прибыль, восклицает цветочница, — Такой щедрый, состоятельный мужчина.

Да уж…

Щедрый…

— Вы ошибаетесь, — криво усмехаюсь я, — Я гол, как сокол.

Женщина шустро упаковывает мне цветы и делится истинно бабской мудростью:

— Не важно сколько у мужчины денег, важно, как он с ними расстается.

— Ну, да, — вежливо киваю, совершенно не понимая, зачем мне эта информация, — Я как-то об этом не подумал.

Она протягивает букет, сдирает с меня три с половиной тысячи и желает приятного вечера.

И я на него сегодня более чем настроен.

Через пятнадцать минут паркуюсь у дома.

Гляжу, а в окнах горит свет.

Ощущая радостное нетерпение, пару минут быстро курю на улице и, подхватив букет почти бегом несусь домой — так соскучился.

Оля уже ждет у порога.

Домашняя, теплая, чуть растрепанная и бесконечно красивая.

Моя.

— Привет, — улыбаюсь, протягивая цветы, — Это тебе.

— Максим! — восторженно распахивает глаза Оля и принимает букет, — Это же дорого! Ну, зачем тратился?!

— Цыц! Хочу трачусь, хочу нет. Могу я порадовать свою женщину.

Ольга очаровательно краснеет и бежит ставить цветы в вазу, которой у меня, естественно, нет. Зато есть шикарная альтернатива — трехлитровая банка. Если на нее не дышать, то она даже не упадет под тяжестью цветов.

Банке находится место на подоконнике, сумка с продуктами разобрана.

На кухне одуряюще пахнет едой.

— Иди мыть руки. Я пока накрою.

В моем доме все максимально просто и даже бедно.

Единственная роскошь, которую я себе позволил, въезжая на съемное жилье — это кровать. Просторная, с удобным ортопедическим матрасом.

Надеюсь, ее сегодня опробовать вместе с Ольгой.

Моя пугливая желанная женщина до сих пор теряется в сомнениях.

И я позволяю ей это.

Пусть сделает этот выбор сама.

Мне даже приятно это ожидание — греет и будоражит кровь.

— Тебе накладывать?

— Спрашиваешь. Я голоден, как волк!

Возвращаюсь на кухню, а там уже все на столе.

Мясо, пюрешка, какой-то салатик и даже пирог на десерт.

— Вау! — под аккомпанемент урчащего желудка выдыхаю я, — Обалдеть как аппетитно выглядит.

— Садись скорее, пока не остыло.

Меня не надо приглашать дважды.

Ем поначалу быстро, жадно, а после, чуть утолив голод, более разменно.

— А ты почему не ешь? — замечаю я, глядя на Ольгу.

— Да я кусков нахваталась пока тебя ждала.

— М-м-м.

Поднимаюсь и достаю из шкафа бутылку хорошего грузинского вина — Самойлов презентовал.

— Предлагаю немного расслабится.

Ольга не возражает. Ее светлые, почти прозрачные глаза таинственно блестят в свете тускловатой лампы, мягкие губы, едва прикасаясь к бокалу с красными вином чуть подрагивают.

От смущения?

От возбуждения?

Я надеюсь на последнее.

Тоже немного выпиваю. Лишь чисто поддержать компанию.

Ольге можно и слегка напиться, а мне нужен трезвый и ясный ум.

Небольшой градус немного расслабляет нас.

Оля смеется над моими корявыми шутками, рассказывает о последних изменениях на работе. Я в ответ делюсь своими новостями, опустив лишь некрасивый момент с бывшей женой. От Оли у меня нет секретов, просто не хочется сейчас портить вечер.

— Пойдем, подышим свежим воздухом? — предлагаю я.

Накидываю ей на плечи пуховик, а сам выхожу в одном свитере. Надо немного охладится.

На крыльце стоит старый, ободранный диван.

Падаю на него, утаскивая смеющуюся Олю себе на колени и, одной рукой придерживая ее, второй ловко прикуриваю.

Легкое касание губ к щеке.

Она мягко целует и прижимается лицом к моей груди, удовлетворённо вздыхая.

— Все хорошо?

— Все отлично.

На улице уже вовсю пахнет весной и, подмороженный ночной воздух, как будто еще сильнее передает ее неповторимый аромат.

Вдыхаю его, вместе с ароматом волос моей женщины и моментально пьянею.

От нее, от атмосферы, от сытого спокойствия.

Давно ли у меня такое было?

Да никогда!

В те редкие выходные, когда я появлялся дома, Ирка успевала мне так мозг выгрызть, что ни о каких душевных посиделках и реши не шло.

Бесконечные упреки, претензии и слезы.

Был ли я виноват в этом? Раньше казалось, что да.

А сейчас все видится несколько в ином свете.

Оглядываясь назад, я вообще не понимаю за что любил Иру когда-то. И любил ли вообще?

Зачем женился?

Наверное, потому что время пришло, потому что у всех знакомых-коллег были семьи, ребенка опять же хотелось. А Ирка была рядом. Встречались несколько месяцев. Дальнейшее казалось логичным и правильным…

— Оль.

— М-м-м.

— Выходи за меня?

— Зачем?

— Ну, чтоб по правильному было.

— Правильно не всегда счастливо.

— Но все же?

Она не отвечает.

Отрывает голову от моей груди, пристально смотрит и в свете полной луны она кажется очень нежной, молодой и ранимой.

Чуть приподнимается и тянется за поцелуем.

Меня не нужно просить.

С жадностью приникаю к ее губам, пью теплое дыхание, взамен отдавая свое, и крепче прижимаю к себе, готовый в любою секунду подорваться и отнести ее в скучающую постель.

Но отчего-то медлю.

Хочется растянуть эти сладкие мгновения, что пьянят похлеще вина и сигарет, что заставляют чувствовать себя живым и счастливым.

Какое-то время мы, забыв обо всем на свете, жарко целуемся, пока я не выдерживаю и подхватив легкую точно пушинка Олю, несу ее в дом, а точнее прямиком в постель.

Как есть: в теплом пуховике и сапожках.

— Макс! — тихо смеется она, — Дай хоть разуться.

— Я сам.

Задыхаясь от эмоций, опускаюсь на колени и, медленно, растягивая момент разуваю ее, нежа в руках хрупкие стопы, глядя тонкие игры, скользя руками выше и выше…

Вскоре к рукам присоединяются губы, и мы, сплетясь телами вместе падаем на кровать.

— Макс! Мы дверь не закрыли!

Эта женщина еще может думать и говорить?

Не дорабатываешь, Максим Александрович.

Раздев ее полностью, исправляю свою оплошность.

Теперь она может только что-то горячо шептать, стонать и просить.

И я, разумеется, дам ей все что она попросит и даже больше…

Осталось только построить дом и уговорить ее жить вместе.