(не)любимая

Глава 13 «Закон сохранения энергии»

Оля

Настроение с утра вопреки переменчивой погоде очень даже отличное.

Макс уехал на работу на час раньше меня, оставив на прикроватной тумбочке маленькую чашечку крепкого кофе и короткую записку со словами:

«Помчал. Ключи на полке. Заеду вечером. Целую»

Как это мило и старомодно.

Кофе остыл, но от этого стал не менее вкусным, записку я едва заметила и чуть не пропустила.

Какая была бы жалось, если это трогательное «целую» так и осталось не прочитано.

Макс не из тех мужчин, что открыто выражают свои чувства. Он по натуре тот еще тихушник. Было бы чудесно получить вместо «целую» «люблю», но увы…

Я уже давно вышла из того возраста, когда так жизненно необходимо услышать эти слова.

Мне и без «люблю» хорошо с Максом.

Так хорошо, что на минуточку становится страшно.

Мы женщины любим накручивать себя по пустякам. Очень сложно отпустить ситуацию и плыть по течению. Такая уж наша натура.

Я, честно, стараюсь, и в отличие от того же Макса пытаюсь не думать о завтрашнем дне. Живу настоящим, и это на самом деле неплохо.

Мои родители были счастливой парой. Они искренне любили друг друга, но у них обоих, как и у многих людей того поколения был недостаток под названием отложенная жизнь. Все свои мечты и задумки они откладывали на потом. В отпуск потом, новая машина потом и все в том духе. Многие так живут. Вот только однажды, иногда внезапно, жизнь заканчивается и это «потом» никогда не наступает.

Я не хочу потом.

Именно поэтому, еще лежа в постели и попивая остывший кофе, листаю на телефоне предложения по аренде кабинетов в нашем небольшом городке, которых, к слову, крайне мало.

Везде, прежде чем заезжать нужно делать ремонт, и на него нужны средства, которых у меня пока что на так уж много.

Мысль о том, что мне нужно как-то разграничить личную жизнь и занятия с детьми по выходным, зрела все последние недели и приняла свои окончательные очертания, когда к Дарине прибавилось еще два мальчика.

— Ольга Николаевна, — высказался Паша, когда под дверью моего кабинета появилась очередная мамочка из числа «не отдыхающих» с мольбой посмотреть ее чадо, — Что вы тут за паломничество устроили?

Он сказал это без злобы, скорее с легкой иронией, но намек был принят и понят.

Уж не знаю, кто пустил слух о том, что я вытягиваю сложных детишек, но распространился он очень быстро, да так, что одни родители аж из соседней области примчались.

Вот такое сарафанное радио.

И как так вышло, что столько лет я сама себе казалось невостребованным специалистом?

Оказалось все совсем наоборот!

Я очень даже востребованна, просто люди обо мне не слышали и не знали. А как узнали, то ребенка в охапку и ко мне.

Сдается мысль, что к этому, сам того не ведая, приложил руку Павел Петрович.

Нахваливал меня в министерстве и в прочих довольно солидных кругах.

Ну, и пошло поехало…

Теперь Дарина занимается по выходным в паре с Алешей и Сережей. А по воскресеньям ко мне приезжает Дима и Танечка.

Времени на личную жизнь остается совсем не много, но Максим не жалуется.

Он и сам сейчас очень занят.

Все будни он на заводе, а в редкие выходные на стройке.

Максим принял решение восстановить теткин дом и остаться жить в нашем городе.

Очень ответственное и радостное для меня решение.

— Как думаешь, тетушка не обидится, если я снесу ее старый дом до основания? — советуется со мной Макс, — Не вижу смысла здесь что-то оставлять. Гораздо проще по новой стены поставить.

— Я думаю, она бы непременно одобрила, — подбадриваю его я, — Тетя Рая вообще была мировой женщиной.

Максим, соглашаясь со мной, кивает и погружается в свои мысли. И судя по грубой складке между бровями они совсем не радостные.

— Что-то случилось? — осторожно спрашиваю я, — Ты напряжен.

Он вздрагивает и удивленно смотрит на меня.

— Прости…, - виновато целует пальцы, — О сыне думаю.

Я не знаю полностью всей ситуации в его семье и не берусь что-то советовать.

С одной стороны, меня немного коробит мысль о том, что Максим не считает нужным поделиться проблемами, но я мысленно себя одергиваю.

Он не обязан. Захочет — расскажет.

С другой — Максим взрослый и совестливый человек. Он вполне может обойтись и без моих советов. Сердце ему само подскажет, как поступить правильно.

На работу собираюсь уже в спешке.

Утренний кофе был слишком хорош, и хотелось растянуть по капле это маленькое удовольствие.

Быстро натягиваю теплое трикотажное платье поверх белья, провожу пару раз расческой по волосам, накидываю пальто и, схватив сумку, выскакиваю на улицу.

До работы почти бегу, ловко перескакивая внушительные проталины.

Благо тут недалеко.

Дом Лидии Георгиевны всего через улицу от моего и так мне до работы идти ближе и быстрее.

— Доброе утро, — с улыбкой здороваюсь на воротах с бодрым охранником.

Он окидывает меня восхищенным взглядом и поправляет форменную кепку.

— Доброе утро, Ольга Николаевна, — высовывается в окошечко и отвешивает комплимент, — Вы все хорошеете день ото дня. Прям аж глаза светятся. Все никак не налюбуюсь.

— Весна, Федор Василич, — смеюсь в ответ, — Весна!

Он понимающе кивает в ответ, а я спешу дальше к своему корпусу, здороваясь с шуршащими по хозяйству сотрудниками.

В моем кабинете сегодня непривычно пахнет едой.

— Я испекла оладьи на завтра и, подумав, что ты можешь не успеть позавтракать принесла сюда, — пояснила Маргарита доставая из пакета зеленый контейнер с едой, — Тебе накладывать?

— Спрашиваешь, — бросаю пальто на кресло и стаскиваю шарф, — Я голодна, как волк.

— Эх, любовь-морковь, — мечтательно улыбается Рита и раскладывает оладьи по тарелкам, — Тебе с медком или со сметанкой?

— Мне и того, другого и побольше.

По закону подлости, наш импровизированный завтрак, прерывает грозный начальственный голос:

— Ольга, что у вас тут опять происходит? — Пал Петрович, как всегда, начинает свой рабочий день с утренней пробежки по кабинетам сотрудников.

Мы с Риткой переглядываемся.

— Завтрак, — салютую оладушком я.

Он оторопело смотрит на нас и с голодным видом сглатывает.

— Хотите мы и вас угостим? — робко спрашивает Рита и по ее чуть покрасневшим шекам я внезапно понимаю, что ей нравится наш жутко деловой главврач.

— Хочу, — отвечает он и не сводит с нее пристального взгляда.

Так-с-с.

Кажется я тут лишняя.

Запихнув оладий в рот, моментально придумываю себе супер-пупер важные дела и тихонько выскальзываю в коридор.

Иду в сенсорную комнату.

Там всегда можно найти то, чем себя занять на полчаса и более.

Прибираюсь, раскладываю на столе материал для сегодняшних занятий, проверяю комплектность настольных логический игр. Это для ребят постарше.

Поправив белое полотно для новенького проектора, подхожу к окну и вижу Маргариту, спешно покидающую корпус.

Надо думать завтрак в компании Паши не задался.

Уж не знаю, что там за история у Маргариты была в прошлом, но мужиков она побаивается и ко всем относится с подозрительным пренебрежением.

Молодая, но уже раненая птица.

Мне она напоминает меня саму в эти годы.

Моргаю, отгоняя непрошенные воспоминания и выхожу из сенсорной комнаты. Работа не ждет, нужно быстро раскидать бумажную работу, пока детишки на завтраке.

Привычно подготовив все отчеты, иду к начальству, но Павел Петрович оказывается занят.

— Кто там у него? — спршиваю секретаря.

— Ирина Станиславовна, — шепчет та и кривится.

Не все в санатории любят Станиславовну. Собственно, это для любого коллектива естественно.

— Долго она там?

— Да минут двадцать уже.

Решаю не уходить и подождать еще немного. Хочется уже завершить на сегодня административную работу и забыть про нее.

Проходит еще пару минут и, когда я уже собираюсь уходит из кабинета главврача доносится какой-то странный полузадушенный крик.

Мы с секретарем синхронно подскакиваем, а в следующее мгновение из кабинета вылетает Паша, сурово командуя:

— Люба, скорую быстро! Со Станиславовной плохо!

Люба, ахнув, на пару секунд ошеломленно замирает, а после кидается к телефону.

Я же бегу вслед за Пашей.

Залетаю в кабинет и вижу распластавшуюся по креслу женщину. Она в сознании, но дыхание частое и поверхностное. Лицо белее снега и искажено гримасой боли.

— Что с ней?

— Похоже сердце.

— Нитроглицерин есть?

— Сейчас! У Любы в аптечке!

— Неси скорее.

Расстегнув верхние пуговицы на блузки женщины, промакиваю платком холодный пот на ее лбу.

— Как же вы так, Ирин Станиславовна.

Она что-то пытается ответить, но лишь шипит из-за нехватки воздуха.

— Сейчас-сейчас, потерпите.

Распахиваю настежь окно, чтобы пустить свежий воздух и почти с силой впихиваю в рот женщины лекарство, что приносит бледный и испуганный Паша.

— Все будет хорошо, — глажу ее руку и присаживаюсь рядом, с тревогой поглядывая на дверь.

Скорая приезжает довольно быстро.

Медики диагностируют сердечный приступ и укладывают больную на носилки.

— Оль, — зовет Павел, — Ты можешь поехать с ней и проконтролировать что бы ее устроили? А я пошлю Нину Сергеевну к ней домой за вещами для больницы.

— Да, конечно.

Все знают, что Станиславовна живет одна, поэтому и помочь ей некому совершенно.

Забежав на мгновение в свой кабинет за пальто и сумкой, даю ценные указания Маргарите и спешу в машину скорой, что уже буквально через пятнадцать минут доставляет нас в приемное отделение ЦРБ.

Ирину увозят на обследование, а я остаюсь ждать в приемном покое.

Стараясь унять нервное напряжение и успокоиться, ищу местный буфет и покупаю там бумажный стаканчик совершенно отвратительного на вкус кофе.

Здесь довольно многолюдно, суетно и шумно.

Присаживаюсь на скамейку, пью коричневую бурду, а мимо туда-сюда снуют и спешат люди.

Какое-то время я бесцельно наблюдаю за людьми, пока взгляд не останавливается на пожилой женщине в инвалидной коляске.

Коляка стоит в углу и я живу женщину полубоком. Седые всклокоченные, грязные волосы, кособокая кофта и сумка с вещами рядом с коляской.

Или поступает, или выписывается?

Непонятно.

Отвожу взгляд, смотрю в окно, но что-то неудержимо тянет его обратно.

Тут женщина неловко тянется к пакету. Левая сторона у нее явно скована в движения. Трясущейся рукой она достает из пакета бутылку с водой, но та выскальзывает из непослушных пальцев и катится по бетонному по полу.

Люди проносятся мимо, и никто не спешит помочь этой несчастной женщине.

Я подрываюсь со своего места и поднимаю бутылку.

В два шага оказываюсь рядом с несчастной и открутив крышку с бутылки, присаживаюсь на корточки подле инвалидного кресла.

— Держите, — мягко говорю ей и протягиваю бутылку.

Женщина медленно поворачивает голову и устало смотрит на меня.

— Антонина Михайловна? — в шоке хлопаю глазами, — Что вы здесь делаете?

Бывшая свекровь кривит губы, молчит, а после здоровой рукой берется за бутылку, подносит ко рту и делает два больших глотка и будто в мучении прикрывает глаза.

Я эти долгие секунды наблюдаю за ней, с ужасом отмечая то, как же сильно болезнь изменила человека.

Где эта блистательная надменная женщина в белоснежной шубе?

Вместо нее передо мной была больная старушка, нуждающаяся теперь в пожизненном уходе.

Вопреки всему, что я раньше испытывала к Антонине Михайловне, в душе шевельнулась щемящая жалось.

— Вас выписали? — кошусь на баул с вещами.

Открывает рот, чтобы ответить, но язык с трудом ее слушается, поэтому она в итоге ограничивается сухим кивком головы.

— А Игорь приедет? — спрашиваю с надеждой глядя на главный вход.

Снова неуверенный кивок.

Понятно…

— Ольга Николаевна! — окликает меня санитарка из приемного отделения, — Вот вы где? Мы вас обыскались. Вашу подопечную уже отправили в кардиологию в палату интенсивной терапии.

— Да-да! — поднимаюсь на ноги, — Я сейчас поднимусь в кардиологию. Возможно будет поговорить с лечащим врачом?

— Конечно, но поторопитесь. У него скоро плановая операция.

Санитарка уходит, и я перевожу взгляд на Антону Михайловну, что в этот момент выглядит очень несчастной и одинокой.

Нужно сказать ей что-то приятное, подбадривающее, но слова не идут с языка.

Лучшее что я могу сделать это попрощаться и уйти.

Осторожно забираю из рук Антонины Михайловны бутылку с водой, закрываю крышку и возвращаю обратно владелице со словами:

— Не теряйте больше.

Собираюсь уже уйти, как внезапно рядом появляется Влада.

— Оля? — удивленно смотрит она на меня, — А ты что здесь делаешь?

— Здравствуйте, Влада, — выпрямляюсь и обращаю внимание на свою заклятую подругу, — Я тут по работе. А ты за Антониной Михайловной приехала?

Влада не отвечает.

Лишь бросает на пожилую женщину злобный ненавидящий взгляд.

— Ты на машине? — аккуратно интересуюсь я, — После инсульта нужно очень аккуратно перевозить больного.

— Разберусь как-то без твоих советов, — довольно грубо обрывает Влада и берется за баул.

Легкий ветерок доносит до носа вполне ощутимый запах перегара, вперемешку с тяжелыми дорогими духами.

С легким недоумением отмечаю, что бывшая подруга стала выглядеть еще хуже, чем раньше. Лицо осунулось, кожа посерела, под глазами темные круги.

Я повидала на своем веку много неблагополучных семей, где родители пьют не просыхая, и Влада сейчас очень сильно похожа именно на такого запойного человека.

— Я могу довезти инвалидное кресло до машины, — все же предлагаю помощь, переживая как бы Влада свекровь не опрокинула.

— Я же сказа сама разберусь!

Ну, сама так сама.

Мое дело предложить.

Коротко прощаюсь и почти бегу вверх по ступенькам на третий этаж, где расположена кардиология.

Останавливаюсь только перед дверями ординаторской и с шумом выталкиваю из легких воздух.

А перед глазами так и стоит едва ли протрезвевшая Влада и Антонина Михайловна.

Какая мерзкая сцена.

Моргаю, стараясь отогнать это видение, и тут дверь ординаторской распахивается и оттуда выходит молодой врач.

— Здравствуйте, — машинально здороваясь я, — Я по поводу Прохоренко.

— Значит, ко мне, — кивает доктор.

Оказывается, я удачно его поймала.

Мужчина быстро рассказывает, как обстоят дела у Ирины Станиславовны, надиктовывает список недостающих лекарств и рекомендации.

— А в остальном — будет ваша Ирина Станиславовна вполне бодра и трудоспособна, но после соответствующего лечения, конечно. Вы, молодец, быстро сориентировались и оказали первую помощь.

— Это радует. Спасибо.

Доктор уходит на операцию, а я заглядываю в палату к бывшей коллеге, чтобы проверить, как она разместилась.

— Это вы, Ольга? — спрашивает слабым голосом женщина с кровати.

— Да, я, — присаживаюсь на краешек, подмечая, что Станиславовна уже выглядит лучше, — Водички хотите?

Женщина аккуратно, чтобы не потревожить капельницу, поднимается и с благодарностью принимает воду.

— Спасибо тебе, Оля, — говорит она и в голосе ее слышатся слезы, — Только ты, добрая душа, обо мне позаботилась.

— Меня Пал Петрович с вами на скорой отправил, — мягко говорю я.

— А? Он тоже мужик толковый. Жаль, что мы с ним не так начали. Все могло бы по-другому сложится, — она горестно качает головой каким-то своим мыслям и продолжает, — Дура я старая.

— Зачем вы так о себе, Ирина Станиславовна.

— Да, правда это… правда. А хочешь знать, за что меня Петрович уволил?

Молчу.

Опасная скользкая тема.

Думается мне что просто так Паша не стал бы увольнять ее. Была серьезная причина.

— Гордиться тут нечем, — вздыхает женщина, — Проворовалась я. И ведь деньги-то там смешные, ей Богу. И разбогатеть не разбогатела, и уважение потеряла. Вот так-то… А после и наказание меня само нашло.

— Ирин….

— Нашло-нашло. Это, Олечка, закон сохранения энергии. Что легко достается, с той же легкостью уходит и с собой еще прихватывает. А все от глупости и жадности.

Мне от этих откровений становится крайне неловко.

Не зная, что ответить, проверяю уровень капельницы, поправляю одеяло и выхожу в коридор, а там уже на всех парах точно локомотив мчит нагруженная сумками Нина Сергеевна.

Вот кто не бросит свою боевую подругу так это она.

Они хоть и не особо общались, но столько лет работали вместе.

А это дорогого стоит.

Оставив Ирину Станиславовну на попечение нашей сердобольной технички, я решаю, что миссия моя на сегодня выполнена.

Выхожу на улицу и, поплотнее запахнув пальто, жмурюсь на прохладное мартовское солнце.

Красота какая! Неописуемая.

В кармане вибрирует телефон.

Губы невольно трогает улыбка, потому что это Максим.

— Привет, Оля. Что делаешь?

— Привет. Воздухом дышу.

— Очень хорошо. Есть предложение поужинать и выпить в приятной компании. Ты как?

— Я не против. А что за компания?

— Самойловы зовут нас в гости.

Я помню импозантного начальника Максима и его интеллигентную жену.

Хорошие, приятные в общении люди.

Почему бы и нет?

Тем более, что Максим просит.

— Хорошо. Во сколько ты приедешь.

— Часикам к семи.

До семи не так уж много времени, как может показаться. Особенно, когда ты много работаешь и дома появляешься лишь набегами.

На работу я приезжаю лишь только в обед. На маршрутке это не так быстро. Кое-как перекусив бутербродом из запасов Марго, вливаюсь в работу с детьми и заканчиваю только лишь к пяти вечера.

— Рит, доделаешь за меня? — прошу девушку я, кивая на монитор компьютера.

— Конечно, — легко соглашается та, — Ты сегодня ночевать-то придешь?

— Не уверена.

— Фифи скоро тебя проклянет.

— Она не умеет, она просто пушистая кошка.

Рита слабо улыбается и сообщает:

— Оль, я в эти выходные поеду смотреть квартиру.

— Тебя никто не гонит, — напоминаю я.

— Не гонит, — соглашается она, — Но мне хочется уже свое личное жилье. У тебя хорошо, но все равно в гостях. Понимаешь?

Понимаю.

Я бы на ее месте поступила так же.

— Хорошо, но ты только дай ФИО хозяина. Мы пробьем через Нину Сергеевну, чтобы человек порядочный был.

— А она может пробить? По базе? — недоверчиво косится девушка, — Родственники в полиции?

— Да нет же! — посмеиваюсь я, — Сергеевна сама точно база. Она каждую собаку в нашем городе знает и предков ее до седьмого колена. Вот такая память у человека. Ну, все я побежала.

Опрометью несусь домой. Быстро принимаю контрастный душ и вытягиваю феном волосы, ибо на что-то более симпатичное у меня банально нет времени.

Легкий макияж в нюдовых тонах, и я замираю перед распахнутым шкафом, полным старого и бесполезного тряпья.

У меня на самом деле не так уж много одежды, в которой можно выйти в люди. Я на себе не экономлю, просто оно мне до недавнего времени было без надобности.

Скучная Ольга Николаевна, никогда раньше так часто не выходила «в люди»

У меня и есть лишь то короткое платье и джинсы с новым мягким свитером.

И поскольку мы идем не на вечеринку, а просто в гости, то я со вздохом выбираю джинсы. Надеюсь, у Самойловых дома не очень жарко. Свитер довольно плотный.

Одеваюсь и придирчиво разглядываю себя в зеркале.

Простовато, конечно, но зато освежающе.

В такой одежде я выгляжу моложе своих лет и мне это нравится.

Что, Ольга Николаевна, рано вы еще себя в старухи записали?

Через девять минут к воротам подъезжает Максим.

Выбегаю на крыльцо и машу ему, чтобы зашел — я еще не до конца собралась.

Тут же ко мне кидается Буран.

— Фу! Фу! Джинсы мне все испачкаешь!

Ругаю его, а сама понимаю, что он просто соскучился бедный.

Максим заходит во двор и глядя на это безобразие, грозно командует:

— Сидеть, Буран!

И, удивительно дело, но мой пес его мгновенно слушается.

Вот ведь пушистый предатель!

— То-то же, — удовлетворенно хмыкает мой мужчина и в два шага оказавшись рядом со мной, с жадностью целует в губы — Капец, я по тебе соскучился.

— Так утром же только расстались, — смущенно трусь носом о его челюсть.

— А я все равно скучаю. Как мальчишка…

На мгновение забыв обо всем, мы стоим так, целуясь как сумасшедшие, будто не виделись несколько часов назад, а целую вечность.

И неизвестно сколько бы мы так стояли, совершенно поглощенные друг другом, если бы у меня банально не заурчал от голода живот.

— Ты вообще сегодня обедала? — хмурится Макс.

— Угу, — ласкаюсь к нему, точно Фифи, — Бутербродом.

— Так нельзя, Оля. Надо полноценно питаться. А ты на одном кофе и бутербродах. Давай скорее собирайся. Самойлов шашлыки обещал.