(не)любимая

Глава 5 «Добрые дела»

Королев

Рабочий день закончился.

Выхожу из своего нового кабинета уставший, но довольный.

Немного освоился на новом месте.

Пока все нравится.

Только сейчас понял, как же я скучал по работе.

Запираю дверь своего нового кабинета и иду по коридору.

На встречу Самойлов.

— Ну, как? — спрашивает он. — Все нормально?

— Ага, норм.

Вместе выходим на улицу, курим, пока прогреваются тачки.

— Ты вообще как планируешь? Надолго к нам? — спрашивает Вадим.

— Надеюсь, навсегда.

— Хм… Я-то думал, ты так… Раны залижешь, а потом обратно в Москву.

Затягиваюсь, задумчиво чешу подбородок.

— А че мне там теперь делать?

— Ну, как же? — Жмет плечами Самойлов. — Сын, жена… Может, помиритесь еще.

— К кем? С Иркой, что ли? Да ну нафиг! — Кривлюсь я.

— Понятно, — задумчиво говорит Вадим и протягивает руку. — Давай до завтра тогда. Я погнал.

Прыгает в свою машину и уезжает.

Так-то оно и мне пора.

Выезжаю с территории завода и, задумчиво барабаня пальцами по рулю, решаю, куда мне поехать.

Направо в сторону трассы — там есть гостиница.

Или

После секундного колебания выбираю это «или»

Десять минут в дороге, и вот я уже почти в центре городка у строительного магазина. Еще десять минут, и я еду в сторону теткиного дома с лежащей на переднем сиденье упаковкой с новым смесителем.

Подъезжаю, паркуюсь у сгоревшего дома, не без сожаления глядя на него, и тут краем глаза замечаю какое-то движение.

Подозрительно прищуриваюсь в сторону соседской калитки.

Так и есть!

По Ольгиному участку какой-то мужик топчется!

Ее самой не видно, как и света в окошках.

А Буран лаем надрывается.

Выхожу из тачки, прикуриваю по дороге и не спеша иду в сторону соседского дома.

Интересно же…

Толкаю калитку — не заперто.

Странная беспечность.

Мужик, заглядывающий в окна, оборачивается и удивленно смотрит на меня.

— Здрасьте. — Не очень-то дружелюбно смотрю на него.

Тот в ответ кивает и сверлит изучающим взглядом. В глазах его нет испуга или краткой заминки — неловкости.

А это значит только то, что чувак этот чувствует себя в полном праве вот так вламываться на Олькину территорию.

Хахаль ее?

Не думаю…

Буран вон цепь сейчас порвет. Собаки вообще людей тонко чувствуют.

— Ты чего, мужик, по чужим участкам топчешься, пока хозяев нет дома?

— Жду ее — хозяйку, — отвечает тот. — А ты кто такой?

— Сосед я. Ну, так жди снаружи. Не видишь собака из-за тебя беспокоится.

Незнакомец с неодобрением косится на Бурана и пренебрежительно цокает языком.

— Тупая псина.

Хотелось сказать в ответ что-то едкое, а лучше вообще выпроводить этого товарища взашей. Но приходится сдерживать этот порыв. Ведь, по сути, не мое это дело. Быть может, Ольга заранее с этим дятлом договорилась о встрече, а я тут им всю малину испорчу.

Последняя мысль неприятно царапает изнутри грудную клетку.

Вот не верится мне, что это может быть Ольгин мужчина.

Да и вообще, не похож он на местного. Слишком уж ухоженный и прилизанный. Смазливый такой. Часы дорогие, пальтишко.

Вот только явно нетрезвый он.

И это тоже подозрительно.

— А Ольга-то знает, что ты тут ее дожидаешься? — спрашиваю я.

— Знает. — Бросает на меня злобный взгляд.

— Так может позвонишь ей, чтобы поторопилась? — Насмешливо смотрю на него.

— Слышь, мужик, отвали, а? По-хорошему.

— А если по-плохому? — Иронично дергаю бровями, теперь уже точно уверенный, что гость этот незваный и, более того, нежеланный. — То что?

Несколько мгновений на поддатой смазливой роже отображается затрудненный мыслительный процесс, после которого товарищ выдает:

— А ты точно сосед? Или Олька себе все же мужика нашла… Я-то думал, она все по мне сохнет.

И сказано это таким пренебрежительным тоном, что меня опять царапнуло.

Отчего-то стало обидно за девушку.

И как ее угораздило вляпаться в такого козла?

— Сохла да пересохла. — Понижаю голос до угрожающих ноток. — Шел бы ты отсюда, пока… Пока ветер без камней.

Судя по агрессивно перекошенной физиономии, чувак решился мне ответить.

Прикидываю, насколько он может быть опасным противником. Детина он, конечно, не мелкий, но поддатый, а это сильно снижает его уровень скорости и координации.

Я уже готовлюсь дать отпор, но тут у дятла в кармане начинает надрываться телефон.

— Твою мать… — матерится он и снимает трубку.

Едва это происходит, как из динамика начинает буквально рваться истеричный женский голос.

Слов не разобрать, но оно мне, собственно, и не интересно.

— Да, сейчас я буду. Сейчас, — говорит и, забыв о моем существовании, тащится на выход. — Прекрати орать, дура истеричная!

Спотыкается, чуть не падает, но все же выходит на улицу.

Мы на пару с Бураном смотрим ему в след.

— Придурок, — качая головой, бормочу я.

— Гав! Гав! — Подтверждает хаски и ласково трется об мою ладонь, а я в ответ, почти любя, треплю его по загривку.

— Хорошая ты псина. — Опускаюсь на корточки. — Правильно. Надо хозяйку любить и защищать. Особенно от козлов всяких.

Сама же хозяйка домой не торопится.

Время переваливает за восемь часов, когда раздается легкий скрип калитки, и Ольга, точно самая настоящая Снежная королева, окинув нас с Бураном ледяным взглядом, скупо интересуется:

— Здравствуй. Что ты здесь делаешь?

— Дела добрые делаю, — честно отвечаю ей и в ответ на немое изумление добавляю: — Отгоняю злых людей от твоего замечательного пса.

— Вы с Бураном подружились?

— А то! Он классный парень. Да, Буран?

А пес, чувствуя, что говорят о нем, и рад стараться.

— Гав! — Подпрыгивает и силится лизнуть меня в лицо. — Хороший он, но воспитывать нужно.

Ольга, что сначала смотрит на меня с подозрительной холодностью, чуть оттаивает. На бледных губах появляется легкая теплая улыбка, что сразу преображает ее лицо.

Невольно засматриваюсь.

Она сегодня в красивом нежно-голубом пуховике и белой шапке, из-под которой выглядывают блестящие светлые локоны.

Ей очень идет.

Вот такая с улыбкой на губах она будто бы теряет добрый десяток лет и кажется молодой и легкой.

— Так что ты там говорил о делах...?

— Добрых.

— Ну да… Добрых…

— Я тебе кран новый привез.

— Кран? — Смотрит на меня с невероятным изумлением, словно я не про кран рассказал, а про Марс или Юпитер.

— Да. Утром заметил, что у тебя в ванной смеситель подтекает. Хочу починить.

— Вот как… — Улыбка меркнет. — И сколько это будет стоить?

Вздыхаю с досадой.

Да что ж ты такая, блин, колючая!

И не подступишься!

— Ни сколько, Оля. Ты спасла мне жизнь…

Она молчит и пронзительно смотрит — раздумывает, стоит ли пускать меня на свою территорию.

— Но от твоего божественного кофе не отказался бы. — После паузы добавляю с кривой улыбкой: — Уж больно он у тебя вкусный.

— Хорошо. — По-королевски кивает колючка. — Пойдем. Будет тебе кофе.

Машинально напоследок треплю Бурана по башке и, улыбаясь, точно придурок, иду вслед за Олей.

Сейчас, когда шок и стресс прошел, я немного по-другому воспринимаю ее жилище. И первое впечатление — этот дом очень похож на свою хозяйку. Выцветший, немного унылый, но не потерявший своего былого очарования. Есть в его скромном, старомодном убранстве какая-то неясная прелесть.

Встречать нас выходит все та же пушистая кошка. С хищным прищуром хвостатая оглядывает меня и, видимо, признав потенциально не опасным объектом, призывно мявкает.

— Привет, Фифи. — Ласково гладит ее Ольга.

Кошка урчит в ответ и путается под ногами — проголодалась.

Мы раздеваемся.

Вешаю свою тонкую куртку рядом с ее светлым пуховиком и понимаю, что он выглядит точно мятый паучий плащ рядом с мягкой и снежной пелериной.

— Мне перекрыть воду? — спрашивает Ольга, застыв посреди гостиной.

Поворачиваю голову в ее сторону и зависаю на несколько мгновений, с интересом впитывая в себя ее образ.

Сейчас она выглядит иначе. Не так как утром.

Все такая же усталая, после трудного рабочего дня, но… Другая.

Вместо нафталиновых балахонистых тряпок на ней обтягивающие черные джинсы, что подчеркивают стройные и длинные ноги, и мягкий белый свитер. Светлые волосы до плеч в художественном беспорядке струятся по плечам.

Красивая она…

— Так что? — Вопросительно смотрит на меня.

— Да. — Моргаю, смахивая наваждение. — Перекрывай. Я пойду в ванную.

Поменять кран — плевое дело, особенно для человека, который своими руками забабахал ремонт в трешке, где не было даже элементарно проводки и штукатурки.

Старый кран демонтироваться поначалу никак не хотел. Будто прирос к месту. Так я его потихоньку-потихоньку, попыхтел, поматерился, но все же снял. Новый поставил быстро. Благо, додумался купить вместе с краном нормальный ключ.

— Готово, хозяйка! Принимай работу! — довольный результатом, зову я Ольгу.

Она буквально через минуту появляется в дверях в ванну и, чуть потеснив меня, подходит к раковине.

Открывает-закрывает воду.

— Здорово! — Сияет улыбкой. — Да у тебя золотые руки, Максим! Я столько с этим краном мучилась. А ты взял и за каких-то пятнадцать минут все поправил. Спасибо тебе большое.

— Всегда пожалуйста. — Довольно улыбаюсь я и хитро напоминаю: — Так мне положена чашечка кофе?

— И не только кофе. — Кивает Ольга и зовет: — Пойдем на кухню.

А там на столе уже тарелка с бутербродами и вазочка с печеньем.

— Прости, но больше мне угостить тебя нечем. Я живу одна и очень редко готовлю.

— Я не привередлив, — заверяю ее и сразу же тащу первый бутерброд.

Обед хоть и был сытным, но уже давно переварился, и желудок неприятно тянуло сосущей пустотой.

— Вкусно. — Жую приправленное запечённое мясо, что на хлебе вместо колбасы.

Оля чуть краснеет и отводит взгляд.

Видно, что ей приятна моя похвала.

Садится напротив и тоже берет бутерброд.

Вездесущая кошка тут же запрыгивает ей на колени и начинает тарахтеть, точно трактор в поле.

— Я смотрю, ты любишь животных, — прожевав, замечаю я.

— Не так чтобы очень. — Отмахивается девушка. — Это, скорее, они меня любят. А Буран и Фифи сами пришли, облюбовали дом и остались.

— Хаска? Сама пришла?! — Удивляюсь. — Их щенки продаются по двадцатке за одного. Обычно таких собачек холят и лелеют.

— Наверное. — Пожимает она плечами и гладит свою пушистую тарахтелку. — Но Буран беспризорником был. Однажды я утром собиралась на работу. Выхожу — сидит на пороге. Молодой, след от ошейника. Или сбежал, или выкинули. Так и остался у меня.

— Понятно. А ты где работаешь, если не секрет?

— В санатории. Я дефектолог — с детьми занимаюсь.

Что-то такое я и предполагал.

Мягкая она, деликатная. Вся такая точно воздушная.

Наверняка, дети ее обожают.

Наевшись до отвала, откидываюсь на спинку стула и чувствую, что глаза сами закрываются от сытости и усталости.

Суматошный все же был день.

Надо двигать и не смущать хозяйку.

— Спасибо за ужин. Поеду я. — Решительно, преодолевая дрему, встаю из-за стола.

Ольга суетится по кухне. Собирает мне в контейнер с собой остатки бутербродов. Затем провожает до двери.

— Максим? — С беспокойством заглядывает в глаза. — Прости, но… Тебе есть где ночевать? Просто… Твой дом…

Какая трогательная забота.

Она готова пустить в дом чужого мужика?

Приютить меня точно вот эту кошку или собаку?

И самое паршивое то, что я бы с радостью остался.

Уходить совершенно не хочется, но…

Не к чему это. Она сама стоит и мнется. И волнуется, и боится одновременно.

— Не переживай, Оля. — Забираю контейнер с бутерами из ее рук. — Я в гостинице перекантуюсь, а потом найду жилье.

Она коротко выдыхает, точно от облегчения, а я, поморщившись, коротко прощаюсь и выхожу на крыльцо, выдыхая свежий морозный воздух, который быстро выгоняет остатки ванильной дури из башки.

Постояв с полминуты, иду по плохо расчищенной дорожке.

Снег бы еще тут убрать, все завалило…

Буран выбирается из своей будки и радостно виляет хвостом.

Треплю его по башке напоследок.

— Повезло тебе, братец. Хорошая она у тебя. Присматривай за ней лучше. Ок?

Пес, словно все понимает, преданно заглядывает в глаза и, когда я ухожу, плюхается задницей на снег возле калитки — сторожит.