(не)любимая

Глава 3 «Огонь»

Медленно, стараясь унять тревожно бьющийся пульс, поднимаюсь со своего места и, поставив на низкий журнальный столик кружку с какао, иду к окну.

Улица, на которой я живу практически всю свою жизнь, сейчас довольно тихая.

Здесь не самый модный и шумный район. В округе живут одни старики.

Немного отодвинув шторку, гипнотизирую взглядом яркий свет от автомобильных фар, что бьет прожектором в мой хлипенький из простой сетки рабицы забор.

Автомобиль кажется очень большим, черным и от этого немного пугающим.

Довольно дорогая марка.

Внезапно авто, точно огромный неповоротливый монстр в ночи, сдает назад и, проехав буквально пару метров, паркуется рядом, напротив соседского гаража.

Фары гаснут, и водительская дверь открывается.

Затаив дыхание, слежу за внушительной мужской фигурой, которая под стать машине, будто черная тень, сначала заходит на периметр соседского участка, а затем исчезает за поворотом.

Нахмурившись, еще какое-то время смотрю в окошко, выискивая глазами мужчину, а после возвращаюсь обратно в свое кресло.

Укутываюсь назад пледом, беру какао… Отпиваю и морщусь — остыл.

Читать больше не хочется.

И вообще все настроение пропало.

Фифи, замяукав, зовет на кухню, и я поднимаюсь, чтобы пойти и налить молочка своей любимице.

Достав из холодильника пачку с молоком, замираю напротив кухонного окна, зацепившись взглядом за что-то необычное. Приглядевшись, осознаю, что необычное — это свет из окна в доме напротив.

Странно…

В соседском доме, куда не так давно зашел подозрительный тип, уже много лет никто не живет. Раньше там жила бабушка Рая, но потом она умерла, и с тех пор дом много лет стоял закрытым. Никто из наследников, если они и были, не объявился. А жаль… Дом хороший, добротный. Но без крепкой хозяйской руки и отопления, конечно, стал постепенно разрушаться.

Выходит, тот незнакомец приехал в этот дом.

Интересно, кто он?

Родственник баб Раи?

Почему не появлялся столько времени?

Напрягаю память и пытаюсь припомнить, были ли у старушки дети, но не могу. Она всегда была одна. А я ведь очень часто бегала к ней во двор на качелях качаться и просто так. Баб Рая была доброй и приветливой женщиной.

Тут в окне, на котором отсутствуют шторы и тюль, появляется крепкая мужская фигура с впечатляющим обнаженным торсом.

Замираю с бутылкой молока в руке, глядя на мужчину, и вздрагиваю, когда он, резко вскинув голову, смотрит на… Меня… Или в сторону моего дома… Не важно.

Важно то, что я, как нашкодившая школьница, резко отворачиваюсь, от чего бутылка молока из моих рук выскальзывает и с глухим звуком падает.

Молоко разливается по полу…

Ничуть не смущенная Фифи сразу начинает его лакать, а я, выругавшись себе под нос, принимаюсь убирать этот молочный потоп.

Минут через двадцать, убравшись, устало зеваю.

Надо идти спать.

Завтра новый день, работа, дети…

Ложась в свою холодную и одинокую постель, сначала думаю о Павле, но мысли эти постепенно ускользают и вспоминаются глаза той девочки — Дарины.

Одна мысль цепляется за другую, образуя огромный клубок, что давит и давит, путая сознание.

Сон отступает.

Под возмущенный мявк Фифи откидываю одеяло и, включив торшер, иду к письменному столу, на котором стоит ноутбук.

Включаю.

Начинаю поиск информации.

И нахожу довольно быстро.

Все признаки на лицо.

Ну, не может ребенок с задержкой психического развития в пять лет складывать слова на иностранном языке.

У нее феноменальная память… Увлеченность… Отсутствие поведенческой гибкости… Речь по необходимости.

Синдром Аспергера… Не лечится…

Захлопнув крышку ноутбука, злюсь на саму себя.

Ведь приняла же решение, что не буду с ней заниматься! Но нет… Мысли об этой странной девочке будто не отпускают. Ее глаза, слишком похожие на глаза Игоря, так и преследуют меня.

А вообще странная ситуация.

Когда Игорь со мной развелся, то его обожаемая Влада уже была беременна. Мысленно подсчитываю сроки и понимаю, что тот ребенок родился гораздо раньше. Выходит, Дарина их второй ребенок. Можно было бы предположить, что она не дочь Влады, но внешне девочка очень ее напоминает. Те же губы, овал лица, изгиб бровей. Как же так вышло, что ее отправили на воспитание к бабушке?

Видимо, не все спокойно в Датском королевстве…

Мысли постепенно становятся все медленнее и медленнее, и я не замечаю, как, наконец, проваливаюсь в сон.

Просыпаюсь словно от толчка. Будто кто-то невидимый дал мне кулаком в спину. Подскакиваю, потирая между лопатками, пытаюсь стереть это фантомное ощущение.

Взгляд на часы — четыре утра.

Сунув ноги в теплые носки, иду на кухню, смочить водичкой пересохшее горло.

Замерев перед мойкой, с необъяснимым беспокойством гляжу в окно.

А там из соседского дома валит черный дым.

Кажется, пожар!

Первая реакция — ступор, а после — паника.

Что делать?

Куда бежать?

Наверное, надо позвать кого-то на помощь?

Через дом дед-инвалид живет, а следом два дома и вовсе пустые. Какая уж тут помощь?

Надо пожарных вызывать.

Спешу обратно в спальню.

Залетаю и хватаю непослушными руками телефон. Он выскальзывает и с глухим звуком падает на пол.

— Вот овца бестолковая! — ругаю себя и чуть не вою от досады, когда понимаю, что у телефона при падении разбилась матрица.

А это значит, что позвонить я не могу.

Ведь был же раньше в этом доме стационарный телефон. Мама его проводила.

Но нет. Пару лет назад я решила, что мне он не нужен, и расторгла договор с компанией.

Ах, как бы он сейчас пригодился!

Понимая, что надо что-то срочно делать, спешу в прихожую, где, накинув на пижаму пуховик и сунув голые ноги в сапоги, решительно распахиваю дверь.

А на улице снова метель, и сугробы по колено.

Пробираюсь сквозь них, не чувствуя, что сапогами уже зачерпнула снег.

Вылетаю на улицу и спешу к дому, но тут же натыкаюсь на преграду в виде запертых ворот.

Закрылся он!

Правильно говорят, что в стрессовой ситуации мозг на волне адреналина способен находить нестандартные решения и выискивать на задворках памяти ту информацию, о существовании которой в обычной жизни и не подозреваешь.

Оказывается, я откуда-то знаю, что между нашими участками есть калитка.

Точно дверца в зазеркалье.

Такой она мне врезалась в память, когда я была еще совсем маленькой.

Несусь обратно на свой участок и ищу калитку. А она почти в самом конце забора. Неприметная такая, заваленная снегом, поросшая травой и мелким кустарником. Ее и с места не сдвинешь.

Тут на помощь мне приходит лопата.

Не чувствуя холода и боли, с какой-то отчаянной злостью раскидываю снег.

Кажется, еще никогда в жизни я так быстро не двигалась!

Толкаю калитку, и она поддается на самую малость, но я худенькая, и мне этого расстояния вполне хватает, чтобы пролезть.

Пока я ковырялась, уже не только дым, но и огонь показался в окошках.

Забегаю на крыльцо и со всей дури стучу в дверь.

— Откройте! Вы горите! Пожар!!!

Никто не отвечает.

Со злостью бью ногой дверь, и та неожиданно распахивается, выпуская тяжелое облако дыма.

На принятие решения у меня всего пару секунд.

Резко сдергиваю с головы платок и, повязав его таким образом, чтобы закрыть нос и рот, втянув голову в плечи, заскакиваю внутрь.

От дыма моментально начинают слезиться глаза.

Я практически ничего не вижу и двигаюсь на ощупь. Благо, я часто бывала в доме бабы Раи и до сих пор помню расположение комнат.

Очаг пожара явно на кухне.

Это с правой стороны.

Значит, надо двигаться в левую. Там, если мне не изменяет память, была хозяйская спальня.

Задыхаясь и заходясь надсадным кашлем, толкаю дверь в спальню и почти сразу замечаю раскинувшегося на кровати полуобнаженного мужчину.

Напротив распахнутое на одну створку окно.

Именно из-за открытого окна и закрытой двери, здесь мало дыма, а значит, есть шанс привести мужчину в чувство.

— Проснитесь! — не кричу, а скорее хриплю и: склонившись над ним, совсем неласково тормошу. — Просыпайтесь!

— Что-о-о, м-м-м… — Что-то невнятное мычит он, и меня обдает стойким перегаром.

Господи, да он еще и пьяный!

Алкаш чертов!

Теперь из-за него мы тут оба угорим!

— А ну, поднимайся, придурок! — Луплю по морде, и, кажется, это немного приводит его в чувство.

Подрывается, скидывая с себя, и рычит:

— Ты охренела! Твою м…

— Пожар! Скорее!

Надо отдать мужику должное: после моих слов он приходит в себя практически моментально. На морде сначала появляется осмысленное выражение, а после уже и понимание ситуации.

— Быстро! В окно!

Сам кидается прямо как есть, в одних джинсах, босиком, а я, растеряв последние силы, никак не могу собраться. Поднимаюсь и, будто путаясь в собственных ногах, падаю.

Все же наглоталась дыма…

Необъяснимая тяжесть сдавливает голову, дышать становится заметно тяжелее.

Шумно, точно старый паровоз, гоняю легкими воздух, но не могу отдышаться.

Кислорода катастрофически не хватает…

— Да, ё-ё-ё… — Рядом цветисто и довольно грубо матерится мужчина, а после хватает меня, точно мешок с картошкой, и посылает в недолгий и не очень зрелищный полет в… распахнутое окно! Прямо в сугроб снега.

Падаю лицом на мягкую ледяную перину, но это даже хорошо… Остужает…

Жевать снег мне долго не приходится. Буквально через пару мгновений, рядом оказывается этот бешеный алкаш и, сграбастав за шкирку, ставит на ноги.

— Очухалась?! — спрашивает он. — Идти можешь?

Сначала киваю, затем качаю головой, и мужик, решив, что со мной все плохо, просто берет на руки и куда-то несет.

Сначала к своей машине.

— Черт… Ключи… — Хлопает себя по задним карманам джинсов и расстроенно вздыхает. — И телефон там же… — Вскидывает на меня взгляд. — У тебя есть?

— Нет. — Качаю головой. — Разбила…

— Ладно.

Опускает меня на ноги возле машины, чуть прислоняет к ее гладкой полированной поверхности и внимательно смотрит:

— Так постоишь немного?

— Угу.

— Только не падай…

— Угу.

— …А то башку себе разобьешь.

О-о-очень информативно.

С этими словами он разворачивается и идет обратно к горящему дому.

Собрался лезть обратно?

Почти голый… Босиком… В снег и метель… Под крышу охваченного огнем дома.

Он бессмертный?

И нафига я тогда его спасала…

Трясусь всем телом и захожусь надсадным кашлем. Тушку мою мотыляет туда-сюда, и, чтобы не упасть, я держусь красными от холода пальцами за боковое зеркало машины. Но они все равно соскальзывают, и я вместе с ними.

А чего, собственно, я домой-то не иду?

Вон он. Рукой подать.

Свой гражданский долг исполнила — мужика спасла. Если не дурак совсем, то пожарку сам найдет как вызвать.

Пальцы все же соскальзывают, и я, пошатнувшись, собираюсь было направиться к себе домой, но внезапно снова оказываюсь подхвачена сильными руками.

— Куда собралась? — хрипит бессмертный.

Уже вернулся? Так быстро?

— Домой. — Неопределенно машу в сторону своей калитки. — Я замерзла-а-а. Пусти… те…

Но, вместо того чтобы отпустить, он снова подхватывает меня на руки и тащит теперь уже в дом.

Калитка моя распахнута настежь, и Буран, исполняя свой собачий долг, тут же кидается на пришельца.

Хочу одернуть пса, но очередной приступ кашля не дает и слова вымолвить.

Незнакомец и тут не теряется.

— Место! — громко рявкает он, и, удивительное дело, моего непослушного пса точно метелью сдувает.

Войдя в дом, мужчина быстро ориентируется и несет меня на диван.

— Пожарные? — шепчу, взволнованно наблюдая в окно, как все больше занимается огонь, перекидываясь на вторую половину дома.

— Уже вызвал. — Показывает свой телефон. — Чайник у тебя где?

— Т-там. — Одними глазами указываю в сторону кухни и снова захожусь кашлем.

— Да-а-а, — тянет мужик. — Надышалась ты. Тебе в больничку бы надо.

Какую больницу?! Нет! У меня же работа! Дети!

Мне никак нельзя в больницу.

Кашель и сам пройдет. Подумаешь — надышалась. Не так уж и страшно. Вон, уже и дышать легче становится. Я больше испугалась, чем надышалась.

Тем временем мужик бесцеремонно шарит по кухонным шкафчикам.

— Уголь у тебя есть?

— Какой уголь? Мы же с газом…

— Активированный.

— Вверху… Аптечка… Справа…

Минут через десять, наглотавшись абсорбентов, укрытая пледом, сижу на диване, держу в руках кружку теплого молока и вместе с незнакомцем смотрю в окно на то, как пожарные приехали.

— Жаль дом. — Кошусь на мужчину, который сидит рядом в кресле и, скрестив руки на мощной груди, так же смотрит на огонь.

Он никак не комментирует мои слова, просто смотрит, а после поворачивается и представляется:

— Максим.

— Ольга.

— Ты одна живешь, Ольга?

От неожиданности чуть не роняю кружку молока и, глянув на появившуюся из кухни Фифи, говорю:

— Не одна.

Он отслеживает мой взгляд и хмыкает.

— С кошкой.

Молча смотрю на него и понимаю страшную истину: у меня в доме совершенно чужой только-только протрезвевший огромный мужик.

Вот что у него на уме?

Кто он?

Вдруг он бандит или маньяк какой-то?

Я у него на спине татуировки видела. Не купола, конечно… Но все же…