(не)любимая

Глава 9 «Потеряшка»

Ольга

Не помню, когда я в последний раз чувствовала себя счастливой.

Очень давно. Кажется, что это было в другой жизни.

Сегодня все изменилось.

Словно часть меня, затерянная на задворках сознания воспряла, отряхнулась и выбралась оттуда, куда себя добровольно загнала на долгие годы. Она удивилась, улыбнулась и потопала радоваться жизни.

Оказывается, как же я соскучилась по веселью, по музыке, по танцам, по слегка пьяным и ничего не обещающим разговорам.

Раньше ведь, лет десять назад, я не была такой скучной и замкнутой.

Я любила отдыхать, веселиться и подруги у меня были.

Да-да!

И молодость была, и энтузиазм, и желание любить быть любимой.

Я тогда красивая была.

Много парней на меня заглядывалось, но сердце мое было отдано лишь одному — Игорю Данилову. Мы с ним с одиннадцатого класса встречались.

Я, он и Влада все мы гуляли в одной компании. Игорь — сын известного предпринимателя, владельца местного дилерского центра по спецтехнике, Влада — дочь главы администрации и я — дочь главрача нашего санатория Николая Ивановича Север.

Закончили школу, пошли учиться кто куда. Влада, пожалуй, самая амбициозная из нас, тогда уехала покорять Москву, а мы с Игорем здесь остались в родном городе и вскоре поженились.

Красивая была свадьба, громкая. Гостей на пятьсот не меньше.

Я в роскошном белом платье, счастливая, любимая, еще не подозревающая что уже чуть меньше, чем через два года жизнь моя начнет рушиться, как карточный домик и люди, твердившие о любви, предадут в самый сложный период моей жизни.

Все началось с болезни мамы.

Это произошло как-то внезапно.

Инсульт.

Маму почти полностью парализовало и это стало ударом для нашей семьи.

После выписки из больницы, когда стало понятно, что сама себя обслуживать мама не сможет мы с отцом по совету моей свекрови наняли сиделку. По началу все было хорошо, до тех пор, пока сиделка эта попросту не исчезла, прихватив с собой все мамины драгоценности и наличные деньги, что хранились у отца в небольшом сейфе. Заявление в полицию было написано, но аферистка словно канула в Лету, а мама осталась одна без присмотра.

Тяжелое было тогда время. Я разрывалась между учебой, нашей с Игорем квартирой и родным домом. Пыталась везде успеть: и сессию закрыть, и Игоря накормить и за мамой присмотреть. И все вроде бы вошло в колею, но Антонина Михайловна всегда была недовольна. Рубашка на Игоре недостаточно свежа, еда недосолена, пыль на подоконнике уже пятый день, а сама я — неряха неряхой. Придирки эти больно кололись, но тут же забывались, потому что я любила Игоря и была готова терпеть вздорный характер свекрови ради него.

Через какое-то время у Антонины Михайловны появилась новая блажь, что сыну нужно во что бы то ни стало закончить университет в столице. Быстро подсуетилась, договорилась, проплатила и вот уже же мне, как прилежной супруге Игоря Данилова надлежит ехать с ним в Москву. И тут передо мной встал нелегкий выбор: поехать с любимым и бросить маму, либо пытаться как-то разорваться между двумя городами и при этом еще не забыть про собственное образование, ведь учебу в столице оплатили только для Игоря, но не для меня.

Я выбрала второе.

И это стало началом конца нашей недолгой семейной жизни.

Потому что я осталась здесь дома, а Игорь уехал в Москву, где жила Влада, которая очень быстро тогда подсуетилась.

Анализируя прошлое, я думаю о том, что жизнь сама сделала за меня выбор.

Любовь либо есть, либо ее нет.

Со стороны Игоря ее никогда не было. Потому что любимых не предают и не бросают один на один с тяготами жизненных обстоятельств. Он выбрал не меня, а себя и свое будущее, а я…

Я не могла поступить иначе.

Вскоре после нашего расставания с Игорем я узнала, что беременна. Разумеется, никто этому факту не обрадовался. Особенно семья Даниловых. Я и мой ребенок был для них теперь неприятной обузой, что тенью упадет на будущее Игоря.

Но мне было, четно говоря, плевать.

Я ухаживала за мамой, подрабатывала в санатории под крылом папы, ждала свою малышку и просто жила.

Беременность была сложной. Я ходила под постоянной угрозой. Берегла себя, как могла, но… не уберегла все же.

У отца тоже начались проблемы. Сначала на работе, а потом и со здоровьем. Областная комиссия обвинила его в нецелевом расходовании средств на нужны санатория и вскоре папу сняли с должности, поставив нового главврача. В последний рабочий день у отца случился сердечный приступ, увы, смертельный…

Тяжелое было время и казалось бы, что хуже уже и быть не могло, но мне тогда так только казалось…

Новый главврач, немолодой, уважаемый и глубоко женатый мужчина, очень помог нам с мамой с организацией похорон, выписал мне премию, но впоследствии оказалось, что помощь его была не бескорыстной. За нее он хотел получить особую благодарность.

В тот роковой вечер он вызвал меня к себе и начал как бы издалека. Утешал, уговаривал и гладил….гладил… Сначала по голове, как дочь, а после по губам, рукам, спине…

От шока, или морального и физического истощения я слабо сопротивлялась, а после он сам отскочил от меня, как черт от ладана, когда увидел кровь.

Много крови.

Сам вызвал скорую и пока ехали до больницы держал меня за руку, шепча:

— Ну, что же ты глупая не сказала… Я же не хотел… не хотел…

В больнице ко мне никто не приходил.

Отец в могиле.

Мама дома под присмотром соседки.

А Игорь в Москве был занят тем, что строил свою новую счастливую жизнь…

От него пришло лишь скупое сообщение: «Мне очень жаль, что так получилось. Я чем-то могу помочь? Мама привезет документы»

В ответ я просто заблокировала его номер.

Навсегда.

Меня выписали, и Антонина Михайловна действительно привезла документы и… деньги.

Моральную компенсацию.

По сей день жалею, что тогда приняла ее.

Нужно было поехать в Москву и швырнуть эти деньги Игорю в лицо, но… история не терпит сослагательного наклонения.

Что было, то прошло.

И лишь иногда воспоминания о былом портят мне настроение и отдаются тупой болью где-то глубоко внутри.

Вздыхаю глубоко свежий, морозный воздух и вместе с той болью выдыхаю.

— Что случилось пока меня не было три минуты? — на плечи ложатся уже знакомые и почти родные ладони.

Сердце начинает биться чаще, быстрее гоняя кровь и боль отступает.

Ей нет места в моей голове, когда рядом появляется Максим.

Этот большой и очень уверенный в себе мужчина обладает удивительной способностью — рядом с ним я чувствую себя в безопасности.

И это очень дорогого стоит.

— Все хорошо, — ластясь к нему точно кошка, отзываюсь в ответ.

Мне приятны его прикосновения.

Даже те простые, что не имеют под собой никакого особенного посыла.

Вероятно, это какая-то штука на чисто физико-химическом уровне.

Ведь как мы женщины определяем, что перед нами и есть тот самый особенный мужчина?

— Домой? — спрашивает он, — Натанцевалась?

— Вполне, — киваю я, чувствуя, как с непривычки гудят ноги на тонких каблуках.

В машине Макса снова тепло. Вероятно, опять прогревал заранее, чтобы я села уже на теплое местечко. Эта маленькая забота приводит меня в невероятный восторг.

Никто обо мне так не заботился…

Только родители.

Что это? Комплекс такой?

Я же не маленькая девочка.

А если ли смысл в этом самокопании, поиске причинно-следственных связей, если наши желания с конкретно этим мужчиной совпадают? Ему приятно греть для меня машину, а мне принимать от это эти маленькие знаки внимания.

По дороге до дома мои глаза откровенно начинают слипаться. Слишком много было впечатлений на сегодня.

— Так! Не спать! — глядя как я клюю носом, весело командует Макс.

— Это еще почему? — бормочу с сонной улыбкой.

— А как же целоваться?!

— М-м-м-м.

— Под луной?!

— Угу-м-м-м.

— Что? Совсем не хочется?

— Хочется…

И мы на самом деле целуемся.

Правда не под луной, а в теплой машине.

И это так будоражит кровь, что я подумываю о том, чтобы пригласить Максима остаться.

Пьяные от возбуждения, взбудораженные и какие-то даже отчаянные мы выбирается из машины и в обнимку спешим к дому.

— Ты закрывала калитку? — внезапно спрашивает Максим, тормозя.

— Да, — моргаю, не понимая почему он спрашивает.

Поворачиваю голову и вижу, что калитка открыта нараспашку.

Бурана не видно.

Не встречает.

Сердце падает куда-то вниз, а живот инстинктивно поджимается в страхе.

— Стой тут, — говорит Максим.

— Нет! Я с тобой!

Он бросает на меня недовольный взгляд, но не спорит.

Вместе заходим за забор и замираем у Буранова вольера, не веря своим глазам.

— Елки палки! Это что? — опешив хрипло шепчет Максим.

Я с тревогой смотрю на сладкую парочку, что разлеглась прямо на снегу возле вольера. Буран всей своей пушистостью внизу, а поверх него девочка в знакомом до боли желтом комбинезоне.

— Это…, - голос подводит меня, — Дарина…

— Та девочка? С пони?

— Да, — киваю я и присаживаюсь на корточки возле спящего ребенка, проверяя руки-ноги-пульс, — Надо перенести в дом. Поможешь?

Ручки у нее тепленькие. Буран, молодец, грел маленькую принцессу.

— Конечно.

Мужчина легко и осторожно подхватывает Дарину на руки, словно делал это тысячу раз до этого и идет к крыльцу.

Буран тихо скулит, провожая взглядом свою спящую подружку и я, машинально, потрепав его по голове, иду открывать двери.

— Куда ее? На диван? — спрашивает Максим.

— Нет. Давай ко мне с спальню, — быстро скидываю сапоги и спешу дальше, открываю следующую дверь, — Сюда.

Максим аккуратно кладет девочку на покрывало и отойдя в сторону, чтобы дать мне больше пространства, как-то растерянно бормочет:

— Пойду чайник что ли поставлю.

— Иди-иди, — киваю я, — Я ее раздену и приду к тебе.

Максим уходит, а я выдыхаю и, скинув свой собственный пуховик, тянусь к молнии на модном комбинезоне Дарины.

Осторожно тяну за бегунок.

Вдруг проснется?

Но девочка крепко спит, лишь слегка ворочается, чувствуя мои прикосновения. Видимо на свежем воздухе ее сморило. Оно и неудивительно.

Как она вообще тут оказалась?

Сбежала?

Других вариантов нет.

Там сейчас родители, наверное, себе места не находят.

Сняв верхнюю одежду, трогать нарядные трикотажный костюмчик не решаюсь.

Пусть спит, а я пойду, пока свяжусь с ее родственниками.

Они, наверное, уже всех в городе на уши подняли.

Бросив последний взгляд на мирно посапывающую Пинки Пай, ухожу, аккуратно прикрыв за собой дверь.

Максим ждет на кухне.

Чайник дано вскипел.

Он бесцельно вертит в руках кружки, словно не зая что заварить: чай или… чай.

Невольно замираю, глядя на его широкую, сильную спину, облаченную в будничную темную рубашку. Его рука тянется к моей кружке.

Грудь затапливает теплом благодарности к этому далекому, но уже такому нужному мужчине.

— Тебе помочь? — медленно подхожу к нему.

— Да уж с чаем я как-то сам справлюсь, — бросает он и в голосе его мне слышится раздражение.

Злится.

Наверняка он рассчитывал на более приятные вечер, а может и ночь в моей компании.

А тут… Даринка случилась.

— Нисколько в тебе не сомневалась, — усмехаюсь я и иду за своим телефоном.

Достав его из сумки, присаживаюсь за стол и, сначала долго гипнотизирую экран.

— Что зависла? — спрашивает Макс, ставя передо мной кружку с чаем.

— Спасибо, — киваю на автомате, — Да вот думаю кому лучше набрать…

Нахожу в контактах номер бывшей свекрови и решительно жму на зеленую кнопку.

Молниеносно прокручиваю в голове нужные фразы, но, увы, на звонок никто не отвечает. Вместо Антонины Михайловны механическая женщина сообщает, что абонент не доступен.

Странно…

Связь плохо ловит?

— Может в полицию? — подсказывает, сидящий рядом Максим.

Молчу.

Мысль о полиции кажется здравой, но я как представлю размер скандала, который сто процентов учинит бывшая свекровь за вынос сора из избы, то отметаю эту мысль.

— Нет. Сейчас родителям наберу.

Номер Влады у меня давно отсутствует в памяти телефона, а вот контакт Игоря сохранился. Даже не знаю почему я его не стерла тогда.

Палец зависает над иконкой, едва заметно подрагивая.

Все нутро противится этому действию, но мне придется все же пересилить себя.

— Похоже они ее даже не хватились, — глядя на мою нерешительность замечает Максим.

Поднимаю на него глаза.

— Ты думаешь?

— У меня у самого сын. Если бы я попал в такую ситуацию, то первым делом обзванивал тех людей с кем ребенок хорошо знаком. Они должны уже были тебе весь телефон оборвать.

— У тебя есть сын? — удивляюсь я.

— Я в разводе, Оль, — спокойно поясняет он, — Сын с бывшей женой живет.

Эта информация несколько обескураживает.

Странно думать, что у Максима до нашей встречи была другая жизнь… другая женщина.

Интересно какая она? Его бывшая…

Мысли об этом немного приводят меня в чувство.

В конце концов, что я как трусиха последняя. Не съест же меня Игорь.

— Хочешь я наберу? — вздруг иронично подмигивает Максим, — Мне не сложно.

— Я…, - улыбаюсь в ответ, — Сама.

Гудки идут долго.

Десять секунд, пятнадцать, двадцать…

И когда я уже решаю сбросить звонок, а том конце раздается отрывистое и до боли знакомое:

— Да! Слушаю!

— Игорь? — выдыхаю тихо, но поймав укоризненный взгляд Макса, уже более твердо продолжаю, — Игорь, добрый вечер, это Ольга… Север.

— Оля? — голос бывшего мужа крайне изумленный.

— Да. Прости что беспокою так поздно, но у меня твоя дочь.

— В смысле?

— В прямом. Я пришла домой, а она у порога спит.

— Как?! — довольно агрессивно выплёвывает он, — Как такое могло случится?

По спине пробегает холодок страха.

Максим встает со своего места и обойдя стол по кругу, встает за моей спиной, кладет руки на плечи, даря тепло и молчаливую поддержку.

— Это не у меня надо спрашивать, — холодно чеканю в ответ, — Так ты приедешь за Дариной?

— Приеду, конечно. Как она?

— Все хорошо. Спит.

Тут в рубке фоном слышится какой-то неясный шум, много голосов и связь прерывается, будто мужчина бросил трубку.

Отрываю телефон от уха и недоуменно на него смотрю.

— Странное семейство, конечно, — произносит Максим, — Он не сказал во сколько он приедет?

— Нет, — кладу телефон на стол.

— Мне остаться?

Поворачиваю голову, снизу вверх глядя на мужчину.

— Если тебе не сложно…

Его губы трогает легкая усмешка.

— До пятницы я совершенно свободен.

Склоняется надо мной, почти по-отечески целуя макушку.

Руки на моих плечах приходя в движение — гладят и чуть сжимают.

— Я постелю тебе на диване, — смущенно бормочу я и встаю, — Разложишь его?

Максим кивает и идет следом за мной в гостиную, где на том самом диване развалилась Фифи.

— Придется тебя, подружка, немного потревожить, — глажу теплый клубок шерсти.

Перекладываю кошку в кресло. Та, недовольно приоткрыв один глаз, сладко тянется, переворачивается на другой бок и продолжает спать как ни в чем не бывало. В этом они с Дариной чем-то похожи.

Пока Максим разбирается с диваном, я иду в свою комнату за постельным бельем и одновременно смотрю как там Дарина.

Пинки Пай сладко раскинулась на покрывале, в ореоле сказочных светлых волос. Луна, что неясным светом пробивается сквозь тонкие шторы, словно окутала их магическим сиянием. Под щечкой сложенные вместе ладошки. Пушистые светлые реснички на нежной светлой коже.

Красивая девочка.

Такую как она невозможно не любить.

Непонятно, почему к ней так жестоко относятся родители?

На этот вопрос невозможно найти ответ, ибо любовь слишком сложное чувство, и, к сожалению, не всегда родительская безусловна. Я давно работаю с детьми и видела разное и всякое.

В комнату заглядывает Максим:

— Спит? — об бросает взгляд на Дарину.

— Ага.

Подходит к кровати и склонив голову на бок разглядывает.

— На тебя похожа.

Смотрю вместе с ним, пытаясь найти сходство.

— Мы с ее матерью одного типажа. Она тоже блондинка.

Максим больше ничего не спрашивает, просто забирает у меня из рук постель и выходит из комнаты. Я иду следом.

— Давай помогу, — берусь за простынь.

— Да, брось, — отмахивается он, — Я сам. Лучше дай мне во что переодеться. Помнится у тебя был целый шкаф с мужскими вещами.

— От отца осталось.

Максим не брезгует старыми вещами.

Совершенно не стесняясь меня и своего тела он скидывает рубашку, джинсы и натягивает старые тренировочные брюки отца. После забирается на диван и глядя на меня с хитрой улыбкой хлопает рядом по постели.

— Иди ко мне под бочок.

— М-м-м, зачем?

— За ушком почешу…

Замираю не зная, как реагировать на такое откровенное приглашение.

И пока я думаю, Фифи меня опережает. Услышав, что кто-то хлопает по постели она воспринимает это как команду и быстро запрыгивает к Максу, щекотнув его по носу своим пушистых хвостом.

Вот уж кто точно за ушком чесаться любит.

— Фу, блохастая! — не злобно рычит Макс отодвигая кошку.

Но от Фифи не так-то легко отделаться.

Боднув головой Макса в плечо и выдав завлекательное «М-р-мяу» она устраивается точно под его боком.

— Мечты, блин, сбываются, — растерянно бормочет он, и мы на пару взрываемся смехом, пугая примостившуюся кошку.

Настроение поднимается, и я, не чувствуя сна ни в одном глазу, неожиданно для самой себя, ложусь рядом с Максимом.

Его крепкие руки мгновенно приходят в движение и тянут меня ближе к горячему крепкому телу. Притискивает к себе, обвивает руками талию и хрипло шепчет:

— Ну, что ты как не родная…

— А я и не родная, — нервно посмеиваюсь я, пытаясь скрыть охватившую меня неловкость, — Мы с тобой знакомы всего ничего.

— Иногда можно всю жизнь прожить с человеком и не знать его совершенно и в точности, наоборот, — глубокомысленно изрекает он и ласково проводит ладонью по моей спине.

Тут с ним невозможно не согласится.

Похоже Максим точно знает о чем говорит. Вероятно, пережил нечто подобное со своей бывшей женой.

Утроив голову на его плече, я отстраненно думаю о всяком…

Интересно какая она — жена Максима и почему он от нее ушел?

— Ты любил свою жену? — неожиданно вырывается у меня.

— Ирку-то? Любил, наверное.

— А она?

— И она любила.

— А почему вы…?

— А хрен его знает, Оль, — вздыхает, — Жизнь… бытовуха… работа… одиночество. Тут можно перечислять до бесконечности. Любовь проходит и очень хорошо, если не перерастает в ненависть.

— Ты первый мужчина на моей памяти, который не стремиться полить бывшую жену грязью, — замечаю я.

Максим молчит, продолжая меня поглаживать, а после достав телефон из-под подушки за парочку кликов находит какой-то онлайн кинотеатр.

— Что посмотрим?

Бросаю взгляд на часы.

— В час ночи смотреть фильм? Серьезно?

— А почему бы и нет? Кто нам запретит? Или ты хочешь спать?

— Не-а.

На удивление чувствую себя очень бодрой.

И несмотря на все переживания — счастливой.

— Нам все равно ждать отца твоей Даринки. Выбирай!

На выборе фильма я зависаю. Долго листаю, читаю описание и опять возвращаюсь, а верх страницы.

— Вот! — наконец тыкаю на старый советствий фильм.

— Значит ты по классике, — хмыкает мужчина и жмет на стрелочку воспроизведения видео.

— Наверное, — смущенно отвечаю я, чувствуя, как его руки позволяя себе чуточку больше, чем может ситуация и, скользнув под одежду, гладят мой живот.

— Ты дрожишь, — хитро жмурится он, точно довольный кот.

— Ты меня смущаешь… Вдруг Дарина проснется.

Максим с явной неохотой убирает руки, признавая, что сейчас не время, и удобнее устроившись на подушках, целомудренно чмокнув меня в нос, принимается смотреть фильм.

Я следую его примеру, но уже где-то в самом начале фильма, вопреки собственным словам, начинаю зевать, а после соскользнув в дрему, проваливаюсь в сон.