(не) Моя доярушка

Глава 13

Я услышала шум и не успела открыть глаза, как в комнату вошёл дедушка.

— Маша, вставай, к тебе Марко пришёл, — сказал он, почесав лоб. — Хороший парень, — задумчиво вздыхая, поправил усы пальцами. — Кстати, надо мандарины найти, хочу новый самогон забацать.

Мандарины? В голове промелькнуло что-то знакомое, какое-то дежавю. И что, Марко пришёл так рано? Я посмотрела на часы и в ужасе вскочила. Я проспала. Правда, всего на час, но, видимо, вчера слишком эмоционально устала. Вскочила с кровати, принялась приводить себя хоть в какой-то порядок.

Ещё эта лазанья, как её готовить? У меня же нет продуктов. Вот блин! Точно, блины. Я сейчас приготовлю блины, мы сложим их слоями, добавим сыр, колбасу, сметану — и вот вам деревенская лазанья готова.

Настроение поднялось. Полезла в шкаф, быстро напялила более-менее приличные брюки, которые на удивление с легкостью застегнулись на мне. Это что ж получается, я пару-то килограмичков скинула, или отёки от баньки ушли. Настроение еще больше стало задорным. Надела светлую хлопковую кофту на пуговицах, застегнула её до самого верха — хорошо, что она широкая и скрывает всё лишнее.

Взяла расчёску. Волосы у меня длинные, а вчера я забыла их расчесать, и они подзапутались. Пришлось сильно вычёсывать, когда закончила сверху, наклонилась вниз и провела расчёской по волосам. В дверь постучали.

— Да? — спросила я, стоя к двери спиной.

— Ма-а-ша, — заторможенно произнёс хриплый голосок.

Я подпрыгнула, отчего мои наэлектризованные расчёсанные волосы вместе с моим лицом превратили меня в одичалого льва, которого загнали в угол. Марко стоял с противнем в руках и смотрел на меня, пока я пыталась пригладить растрёпанные волосы.

— Я тут лазанью принёс, — показывал он, поднимая противень.

— Так вместе делать собирались, — мну ногами, пытаясь найти более удобную позу, чтобы выглядеть получше. Опускаю руку на бок и другой рукой начинаю успокаивающе гладить себя по брюкам. Чего я вообще так разволновалась? Ну зашёл и зашёл. В нашей деревне могут в любой момент зайти в дом, никто обычно не спрашивает разрешения. Просто не злоупотребляют доверием.

— Хотел тебя угостить фирменной итальянской лазаньей по особому рецепту, — говорит Марко.

— Мне только корову подоить надо, — заплетаю косу себе.

— Я с тобой, — пристально смотрит на меня парень.

Сзади Марко подходит дед и начинает принюхиваться, вглядываясь в закрытый фольгой противень.

— Чем это так вкусно пахнет? — спрашивает он и тянет свои руки.

— Лазанья, — отвечает Марко, отодвигая от него противень, и я невольно улыбаюсь, потому что у деда поднимаются усы, как у кота, который за рыбой охотится.

— О, я буду, — довольно сообщает дед, поглаживая свой живот.

— Машка, ты смотри, и посуду моет, еду готовит, давай себе что ли оставим парня.

— Ну ты тоже скажешь, дед, — смеюсь я, закрепляя косу резинкой.

— Я не против, — смущается Марко, отворачиваясь от деда и снова смотря на меня.

— Ещё бы ты был против, — хлопает его дед по плечу. — Пойдём, поможешь мне дрова перенести, — забирает лазанью из рук Марко и уходит.

— Да, я когда предлагал вдвоём побыть, забыл, что у нас ещё дед есть, — смеётся парень. — Я быстро, подождёшь меня?

Киваю ему, а в голове гулким эхом стоят его слова: «У нас», будто бы он мне и деду прописку в своем сердечке дал. Вглядываюсь в зеркало, а я хороша. Щечки поменьше стали, скулы чуток появились, а ямочки мои мне всегда нравились. Расстёгиваю пуговички и любуюсь своей шеей. Не лебединая, конечно, но, в общем, нормальная. Добротная, как скажет дед. Собираюсь уже пойти во двор, но возвращаюсь к зеркалу и расстёгиваю ещё две пуговички на кофте, отчего становится видна ложбинка на груди. В конце концов, на улице жарковато, чего мне стесняться?

Кидаю курам корм и краем глаза наблюдаю за Марко, который несёт дрова и складывает их в поленницу. Дед ходит за ним радостный, что помощник в доме есть. Оживленно что-то рассказывает парню, видно, проникся кудряшкой. Марко поворачивает голову и всматривается в меня таким милым и добрым взглядом, словно солнышко. Растекаюсь. Скорей бы эти дрова закончились, ворчу я про себя. Мы никак не можем побыть вдвоём, а мне ну очень хочется включить кокетку и проверить, правду ли говорила вчера Изабелла.

Дрова всё не заканчиваются, в отличие от моего терпения, и я иду доить корову. Расстроилась. Весь запал пропал, даже пуговички решаюсь застегнуть обратно.

Подхожу к хлеву, открываю его и слышу позади себя запыхавшийся голос:

— Не дождалась меня? А я всё. Дед пошел лазанью есть, а потом к Митяю.

Вспотевший, раскрасневшийся Марко подходит ко мне, забирает ведро и ласково приветствует корову. Его футболка прилипла к телу, пот стекает по лбу, а кудри, кажется, ещё больше завились. Я видела, сколько там было дров, неужели он совсем не отдыхал, чтобы побыстрее справиться? Всё это ради того, чтобы корову подоить? Это у него к молоку такая любовь?

— Буреночка, привет. Скучала? Я вот очень. Маша, давай сегодня ты доишь её, а то у меня руки дрожат, боюсь сделать ей больно, — ласково говорит он.

Точно помешанный, только, кажется, на моей корове и её молоке. Некоторое время мы неловко молчим, а затем я решаюсь начать разговор:

— Куда пойдём?

— А куда ты хочешь? — спрашивает Марко.

— Не знаю.

— Тогда предлагаю прогуляться до речки, возьмем лазанью, молоко и плед. Устроим пикник. Если хочешь, можем еще и поплавать, погода сегодня вроде хорошая, — наклоняется ко мне и смотрит в лицо.

— А как твоя нога? Просто если тебе тяжело будет идти, то тогда можем остаться дома. У вас на заднем участке тоже хорошо, будем на лес смотреть.

— Нога хорошо, на мне как на собаке заживает, — выдаю я и отворачиваюсь.

Ну вот опять моя грубость вылезает, да уж, он, наверно, привык к девочкам, которые пукают цветами, и тут я, «как на собаке». Но, кажется, заботит это только меня, потому что парень продолжает разговор дальше.

— А ты пойдешь сегодня на костёр?

— Да.

— Это хорошо, а то без тебя там делать нечего.

— Там нормальные ребята, не переживайте. Бориса вы знаете, он, если что, со всеми познакомит. Девчонок много, всё время про вас спрашивают, — запинаюсь я и ругаю себя, ляпнула про девочек, а у самой кошки скребут. Они-то городские — лакомый кусочек для них, те так и ждут, что смогут с квартиркой парня найти. Не все, конечно, но и таких хватает. Взять новую подружку Игорька, всё про них выспрашивает, но больше всего про Сережу. Знала бы, что у него сердечко-то занято, хотя тогда бы на другого посматривала, к примеру, на того, кто в Италию увезет на солнце попу греть. Эх, жду, что Марко скажет, что ему другие-то и не нужны, но кудряшка молчит...

Молоко разлили по банкам, а корову повели на пастбище за домом. Мы снова идем молча. Я не знаю, что сказать или спросить. С Толиком и Сережей общаться легко, а тут какие-то глупые вопросы в голову лезут. Марко тоже не начинает разговор, только молча помогает мне, да корове улыбается. Оставляем корову, идем обратно.

— Давай наперегонки до дома! Ты — вода! — предлагает кудряшка с мальчишеским задором.

И вот он уже срывается с места, а я бегу за ним.

— Вот чёрт! — подскальзывается и падает Марко.

Подбегаю и вижу, что он упал на коровью лепешку. Наклоняюсь помочь ему встать, и он нечаянно касается моих волос. Отдергивает руку, но я уже испачкана.

Парень смотрит на меня с обреченным выражением, словно ожидая, что я начну кричать. Но мне почему-то не обидно, скорее смешно.

— Добегался? — говорю я и салю его в ответ. — Теперь ты вода. Я догнала, — Марко издает протяжный выдох, словно до этого и не дышал.

— Пойдем в баню, там еще теплая вода осталась, — успокаиваю я.

Мы доходим до бани. Прохожу вперед, а он остается в предбаннике и мнется.

— Раздевайся давай. Постираю вещи, на солнце быстро высохнет. У деда шорты поищу. Ему покупала на лето, а он все равно в брюках своих дырявых ходит. Говорит, продувается хорошо.

Марко кивает головой, снимает шорты, футболку и держит в руках.

— Давай мне, — говорю я.

— Я сам, покажи, ведро какое взять.

Мы стоим рядом, как две натянутые струны. Провожу взглядом по его груди, рукам, прессу, опускаясь к чёрным плавкам и крепким ногам. Задерживаю взгляд. Бессовестная, отвернись. О чём только думаешь?

— Мне не сложно, давай сюда, а ты пока иди в баню отмывайся, — уверяю я.

— Тебе тоже волосы бы помыть, — смеется парень.

— Конечно, извазюкал меня. Давай сюда тряпки, — пытаюсь ухватить вещи, но Марко убирает их назад, и я, вместо того чтобы быть подальше, прижимаюсь ближе. И вместо коровьей лепешки чувствую яркий аромат цитрусов.

— Я сам в говняцкую историю влип и сам из неё выберусь, — говорит он и берет ведро, на которое я ему показываю.

Пока Марко стирает вещи, я иду набирать воды в таз.

— Я всё постирал.

— Хорошо, давай мойся, и пойдём повесим тряпки на улице.

— А ты могла бы помочь? — спрашивает он. — Я просто до спины вряд ли дотянусь.

— А трусы?

— Что трусы? — спрашивает парень, потом, кажется, догоняет и закрывает рукой глаза, выдыхает.

— Да, Маша, я всё мог продумать или придумать, но точно не то, что окажусь в такой неловкой ситуации. Мне снять трусы? — смеётся он.

— Нет, я не знаю, а как мыться?

— На улице высохнут, будем считать, что это купальник.

Я натираю мылом спину парня, нахожу маленький белый шрамик около лопатки, провожу аккуратно по нему пальцем. И Марко дёргается.

— Больно? Там просто шрамик.

— Нет, в детстве упал неудачно, — сухо говорит он, и всё его тело становится резко твердым. Он вытягивается, как струна, и я понимаю, что у него очень пропорциональная, ровная фигура. Провожу мылом по его широким плечам. Если честно, Марко повезло, вся грязь пришлась на одежду. Поливаю ему спину, аккуратно смываю пальцами мыло.

Итальянец забирает у меня мыло и начинает намыливать себя, а я смотрю на него, не в силах отвести взгляд. Я любуюсь тем, как он дышит: как его грудь расширяется, как поднимаются рёбра и как напрягаются его плечи. Вообще у Марко очень изящная, можно сказать, модельная внешность, словно создана для подиума и софитов. Именно там ходят такие мальчики, уверенно преподнося самые обычные вещи. А я вот в колхозе могу пройтись, и то показывая новые инструменты для огорода.

— Волосы будешь мыть? — отвлекает он меня от моего наглого рассматривания.

— Да, точно, — иду к корыту с водой, беру ковш и чуть не поливаю на косу.

— Стой ты, — говорит Марко, забирая ковш.

И аккуратно, снимая резинку, распутывает мои волосы. Делает это очень бережно.

— Сними кофту. Полотенцем сверху укройся, я смотреть не буду, а то намокнет всё, — говорит он, смотря мне в глаза.

Не отрывая взгляда, принимаюсь расстёгивать пуговку за пуговкой.

— Будем считать, что я в купальнике, — сообщаю Марко.

Он помогает мне снять кофту, касаясь пальцами моих плеч, и откладывает кофту на скамейку, а я, пользуясь моментом, снова смотрю на его чёрные трусы и открываю рот. Йошки-матрешки! И что делать теперь? Надо срочно сделать вид, что я ничего не видела. Вот же, это не я, честно, а мои глаза рассыпные.

— Всё хорошо? Наклоняйся давай, буду на волосы воду лить.

Чёрные трусы — всё, о чём я могу думать. Я наклоняю голову, и слегка тёплая вода заливает меня. Кажется, остудило мой пыл. Мне не показалось, в его трусах заметно что-то выпирает. И я даже знаю что... Это он на меня так реагирует? Маша, перестань... Прошу тебя, не смотри, — умоляю я себя, но взгляд невольно возвращается вниз.

Марко стоит передо мной с шампунем в руке. Вздыхает, а другой рукой разворачивает меня от себя. Намыливает волосы, а я стараюсь не думать о том, как он близко. Тело предательски тянет наклониться и прижаться к нему. Контролирую себя, но так слабо. Кудряшка активно массирует мне голову, втирая шампунь и создавая много пены.

— Закрой глаза, чтобы не попало, — командует он.

Его сильные пальцы сжимают мою голову, промывают волосы и поглаживают их. Я начинаю мычать, прямо как моя корова Буренка перед случкой со своим бычком. Марко нажимает на какую-то точку в голове, и меня расслабляет так сильно, что непроизвольно наклоняюсь назад и своей задницей задеваю его твёрдость. Вот развезло-то меня... Стыд охватывает меня, но я ничего не могу с собой поделать. Мозг отключён, остаётся только желание наслаждаться ситуацией и скрывать это под видом заботы о моих волосах. Как же это приятно... Не останавливайся, прошу я мысленно, но меня резко разворачивает к себе и сквозь зубы говорит:

— Всё, смываем. Наклоняй голову.

От столь резкого тона волшебное чувство уходит. Выгляжу как кошка, у которой давно не было кота. Что он обо мне подумал? Может, я слишком была навязчива, а он совсем меня не хочет? Может, у мужчин просто иногда сам по себе встает.

Пока Марко ополаскивает мои волосы, я предаюсь размышлениям. Он подаёт мне полотенце, и я начинаю вытирать волосы.

— Что ты так смотришь? — грубо говорю я, успев накрутить себя по полной.

Марко подталкивает меня к себе и принимается вдыхать аромат моих волос.

— Что ты делаешь? — бунтует моя обиженная персона, но тело поддаётся его наглому притяжению, и я снова тянусь к его горячему телу.

— Хочу понюхать, не пахнет ли чем-то неприятным.

— И как?

— Не пахнет. Только сладкой клубничной булочкой.

Я уже ничего не понимаю, это он флиртует со мной? Или правда переживает, что я по его вине могу пахнуть коровой?

Стоим рядом. Тепло. Наши дыхания сливаются в единый ритм. Капли стекают по моей груди. Я вижу, как Марко жадно смотрит на меня и опасно сглатывает. Мне так нравится отражаться в его зрачках, и что весь этот блеск направлен на меня одну. Гормоны захватывают. Я начинаю играть в соблазнительницу. Провожу пальцами по груди, стирая капли воды. Его тело становится тверже, словно металл, а мое тело покрывается мурашками.

Я ему доверяю, знаю, что не тронет меня, и знаю, что нельзя так дразнить мальчиков, если не хочешь продолжения, но не могу остановиться. На меня ещё никто так не смотрел, не пожирал, не запускал энергию разрушения и созидания одновременно.

Прихожу в себя. Прошу его повернуться и прижимаюсь носом к его спине. Мои мокрые волосы оставляют капли на разгорячённом теле.

— Что ты делаешь? — хрипит итальяшка.

— Давай тоже посмотрю, всё ли мы отмыли.

Касаюсь пальцами его спины, чувствую, как меня бьёт будто бы током, и Марко дёргается.

— Всё нормально, — выходит из бани, а я чувствую пустоту и досаду.

Разошлась девка, совсем с ума сошла. Натягиваю на себя кофту и выхожу следом. Марко задумчиво смотрит вдаль, а потом говорит безразличным тоном:

— Я, наверное, пойду домой переоденусь. Вечером у огня встретимся. Лазанью попробуй.

И сбегает. Ну вот, тебе и сходили вдвоём погуляли. Видимо, соблазнительница из меня так себе, что только ноги от меня уносит. Не зря Игорек сказал, что тяжёлый я человек. Слезинка сама слетает с глаз, оттираю её с лица и гордо иду домой, чтобы пожарить блины. Пусть дед ест эту лазанью.