Не развод, а война

Глава 2: Я буду драться за наш дом

Проснулась я с ощущением, что меня переехал грузовик. Голова раскалывается, веки опухли от слез, а во рту привкус горечи — словно всю ночь жевала полынь. Но самое страшное — это пустота рядом. Руслан не ночевал дома. Впервые за двенадцать лет брака.

Тянусь к телефону — семь утра. Савелий еще спит, и, слава богу. Хоть один из нас может позволить себе не думать о том дерьме, что творится в нашей семье.

Встаю, шатаясь, иду к окну. Машины Руслана во дворе нет. Значит, не приснилось. Значит, вчера действительно произошел этот кошмар с разбитыми осколками и заявлением о разводе на глазах у гостей.

— Сука, — шепчу я своему отражению в оконном стекле. — Думаешь, я сдамся без боя? Пусть этот ублюдок думает, что я — беззащитная овечка. А я — та самая сука, которая отгрызёт ему глотку, пока он не поймёт, с кем связался.

Мозг начинает работать. Медленно, но верно. Если мой дорогой муженёк решил устроить мне войну, то получит её по полной программе. Я не какая-нибудь тряпка, которую можно унизить и выбросить.

Первым делом — замки. Пусть теперь попробует войти в свой дом.

Нахожу в поисковике на телефоне номер слесарной службы. Руки дрожат, когда набираю.

— Алло, мне нужно срочно поменять замки в доме.

— Какие замки?

— Все. Входные, на калитке, в гараже. Все к чертовой матери.

— Это будет стоить...

— Плевать, сколько стоит. Приезжайте через час.

Бросаю трубку и иду готовить завтрак Савелию. Руки трясутся, когда разбиваю яйца на сковородку. Одно падает мимо — желток растекается по столу. Смотрю на эту желтую лужицу и вдруг понимаю: это я. Разбитая, растекшаяся, но еще живая.

— Мам, ты плачешь? — Савелий стоит в дверях кухни, растрепанный, в одной футболке.

Быстро вытираю глаза рукавом халата.

— Нет, солнышко. Просто лук резала.

— Какой лук? Ты яичницу делаешь.

Умный же сын, черт побери. В отца пошел.

— Иди умывайся. Завтрак готов.

— А где папа?

Вот и началось. Хочется заорать, что папа — мудак, который решил разрушить нашу семью. Но это ребенок. Мой ребенок.

— Папа рано уехал на работу.

— В воскресенье?

— У папы важные дела.

Савелий смотрит на меня недоверчиво, но идет умываться. А я стою у плиты и думаю: сколько еще таких разговоров мне предстоит? Сколько раз я буду врать собственному сыну?

В девять приезжает слесарь. Мужик лет пятидесяти, с умными глазами и мозолистыми руками.

— Значит, все замки менять будем? — уточняет он, оглядывая дом.

— Все. И чтобы старые ключи не подходили ни в коем случае.

— А если муж вернется?

— Муж пусть звонит в дверь, как все нормальные люди.

Слесарь пожимает плечами — ему все равно, лишь бы деньги платили.

Пока он работает, я прибираюсь в гостиной. Оставшиеся осколки на полу, остатки еды на столе, опрокинутые бокалы — вчерашний праздник превратился в руины. Как и мой брак.

Каждый осколок собираю руками, и мне кажется, что это кусочки моего сердца. Двенадцать лет. Двенадцать лет я была идеальной женой. Готовила, убирала, поддерживала его бизнес, рожала и воспитывала ребенка. А он что? Сказал "спасибо" и выставил на улицу?

— Мам, тебе помочь?

Савелий стоит с совком и веником. Хороший мальчик. Жаль, что его папа — козел.

— Спасибо, сынок. Осторожнее со стеклом.

Мы убираемся вместе. Савелий молчит, но я вижу: он понимает, что происходит что-то не то. Дети чувствуют, когда семья трещит по швам.

К полудню слесарь заканчивает работу. Новые замки блестят на солнце, как броня. Я плачу ему, получаю новые ключи и чувствую себя хозяйкой своей крепости.

— Мам, а почему замки поменяли? — спрашивает Савелий.

— Для безопасности, солнышко.

Ложь. Сплошная ложь. Но что я могу сказать одиннадцатилетнему ребенку? Что его отец — предатель, который решил начать новую жизнь без нас?

После обеда Савелий уходит к другу, а в два часа дня я слышу знакомый звук мотора во дворе. Сердце подскакивает к горлу. Руслан вернулся.

Выглядываю в окно. Он стоит возле своей машины с большой сумкой в руках. Наверное, еще не все вещи забрал, где же он ночевал? Идёт к двери уверенной походкой — хозяин, который возвращается в свой дом.

Сейчас будет интересно.

Он пытается вставить ключ в замок. Не получается. Пробует еще раз. Крутит, нажимает, дергает. Ничего.

— Какого хрена? — слышу я его голос через дверь.

Я улыбаюсь. Первый раунд за мной.

Руслан начинает колотить в дверь.

— Злата! Открывай! Что за детский сад?

Я не отвечаю. Наливаю себе кофе, беру чашку и медленно поднимаюсь на второй этаж. У нас есть терраса с видом на двор. Сейчас она мне пригодится.

— Злата! — орёт Руслан. — Я знаю, что ты дома! Открывай немедленно!

Выхожу на террасу. Он стоит внизу, красный от злости, с сумкой у ног. Красивый мужик, черт побери. Даже когда бесится — красивый.

— Привет, дорогой, — говорю я спокойно, отхлебывая кофе. — Как дела?

— Что за херня с замками?

— Милый, — говорю я, нежно улыбаясь, — здесь моя территория, мои законы, моя власть. Если тебе некомфортно — всегда можно уйти. Или попробовать переубедить меня... но это, знаешь ли, бесполезно.

— Это наш дом!

— Был наш. Пока ты вчера не объявил о разводе перед всеми гостями.

Руслан замолкает. Понимает, что попал в ловушку.

— Злата, не будь дурой. Открывай дверь.

— Не буду.

— Я тебе сказал — это не развод!

— А что тогда? Репетиция?

— Это... — Он мнется, подбирает слова. — Это перерыв в отношениях.

Я чуть не поперхнулась кофе.

— Перерыв? — фыркаю я с презрительной усмешкой. — Да ты что блин, сценарист мыльной оперы? "Давай, милая, возьмём паузу, пока я не натрахаюсь вдоволь с другими бабами?" Мечтай, ублюдок.

— Злата, мы устали друг от друга. Нам нужно время подумать.

— Мне думать не нужно. Я уже всё решила.

— И что же ты решила?

Ставлю чашку на перила и смотрю на него сверху вниз. Да, вот так мне нравится больше. Он внизу — я наверху.

— Хочешь развод? Получишь по полной программе. Но я не отдам тебе ни дома, ни студии, ни копейки без боя.

Лицо Руслана меняется. Он явно не ожидал такого сопротивления.

— Ты что, серьезно?

— А как ты думал? Что я буду рыдать в подушку и умолять тебя вернуться за то, что ты меня вчера перед всеми так унизил?

— Злата, будь разумной...

— Да я и есть сама разумность! — перебиваю его я. — Я знаю закон. Знаю, что имею право на половину всего нажитого имущества. Включая твою драгоценную строительную компанию.

— Ты ничего не понимаешь в бизнесе!

— Зато понимаю в деньгах. И в адвокатах.

— Ты не посмеешь подать на меня в суд!

— Посмею. Ещё как посмею.

Руслан нервно комкает в руках ручки сумки. Он привык, что я уступаю ему во всем. Поддерживаю, соглашаюсь, иду навстречу. А теперь перед ним стоит разъяренная женщина, готовая грызть глотку за каждый рубль.

— Где Савелий? — спрашивает он.

— У друга. И не смей использовать ребенка в наших разборках.

— Это мой сын!

— И мой тоже! И я не позволю тебе разрушить ему психику своими играми в "перерыв отношений".

К нашему дому начинают подтягиваться соседи. Миронова из дома напротив выглядывает из-за забора. Ларины притормозили около калитки, делая вид, что выгуливают собаку. Старушка Зинаида так вообще принесла стульчик и уселась на своём крыльце, как в театре.

Отлично. Пусть все видят, что из себя представляет Руслан Громов — образцовый семьянин и успешный бизнесмен.

— Да замолчи ты со своей дешёвой мелодрамой! — скривился Руслан, бросив на меня презрительный взгляд — Твои истерики уже всех достали, даже зрителей на улице, наверное, тошнит.

— А мне плевать! — язвлю я с ледяной улыбкой. — Пусть смотрят! Пусть весь город восхищается, какой ты образцовый семьянин — бросаешь жену, как старую перчатку, а сам играешь в порядочного! Давай, дорогой, получи свою порцию славы!

— Злата, ты меня бесишь!

— Взаимно, дорогой. Взаимно.

Он делает шаг к дому.

— Я войду через окно.

— Попробуй.

— Это мой дом!

— Докажи в суде.

Руслан рычит от злости. Понимает, что недооценил жену. Думал, она будет плакать и умолять. А получил настоящую войну.

— Я подам заявление в полицию. Скажу, что ты не пускаешь меня в мой собственный дом.

— Подавай. Только объясни им, зачем ты замки поменял.

— Я не менял никаких замков!

— А кто тогда? Домовой?

— Ты их поменяла!

— Докажи. — Делаю я ещё один глоток кофе. — У тебя есть документы, что ты менял замки? Чеки? Договоры? Нет? Тогда какие претензии?

Руслан понимает, что попал в ловушку. Я его переиграла. И это только начало.

— Хорошо, — говорит он медленно. — Хочешь играть? Будем играть.

— Я не играю, Руслан. Я воюю.

— Тогда знай: войну выигрывает тот, у кого больше ресурсов. А у меня их больше.

— Посмотрим.

Он поднимает сумки и направляется к машине.

— Куда это ты? — кричу я ему вслед.

— В гостиницу. Временно.

— Дорого будет жить в гостинице. Может, к своей любовнице поедешь?

Руслан резко останавливается.

— У меня нет никакой любовницы!

— Ну да, конечно. А зачем тогда развод?

— Я же объяснил! Мы устали друг от друга!

— Мужики не устают от жен, Руслан. Мужики находят новых баб.

— Ты больная на голову!

— А ты долбаный лжец!

Соседи уже собрались целой толпой. Зинаида даже чипсы себе принесла, кажется. Или семечки. В общем, наш семейный цирк идет полным ходом.

Руслан садится в машину и резко разворачивается. Гравий летит во все стороны. Он всегда так делает, когда злится — давит на газ посильнее.

А я остаюсь на террасе и допиваю остывший кофе. Первый раунд точно мой. Но это была только разминка. Настоящая война еще впереди.

Думаю, что он уехал в гостиницу, как и обещал. Иду в дом, мою чашку, привожу себя в порядок. Надо встретить Савелия от друга, накормить ужином, делать вид, что жизнь продолжается.

Но не тут-то было.

Через полчаса слышу странные звуки со стороны гостиной. Какое-то шуршание, потом глухой стук. Замираю посреди кухни, прислушиваюсь.

Еще один стук. Уже громче.

Черт побери. Он пытается лезть через окно.

Тихо иду в гостиную. Окно первого этажа действительно дрожит — кто-то пытается его открыть снаружи. Вижу знакомую фигуру за стеклом. Руслан в полный рост, упирается плечом в раму.

— Твою мать, — шепчу я себе под нос.

Он что, совсем охренел? Лезет в собственный дом, как какой-то вор. Хотя, если подумать, после того как замки поменяны, он технически и есть вор.

Окно поддается. Руслан просовывает руку, ищет защелку. Еще немного — и он будет внутри.

Ну, нет. Этого я не позволю.

Я хватаю с комода антикварную вазу. Бабушкина, еще советских времен, тяжелая, как гиря. Если ею хорошенько ударить, мало не покажется.

Руслан уже наполовину влез в окно. Ноги болтаются снаружи, голова и руки — внутри. Выглядит по-идиотски, если честно.

— Привет, дорогой, — говорю я сладким голосом.

Он поднимает голову и видит меня с вазой в руках. Глаза округляются.

— Злата, не дури.

— Кто тут дурит? Я сижу в своем доме, пью кофе. А ты лазишь по окнам, как домушник.

— Это мой дом тоже!

— Был твой. До вчерашнего дня.

Руслан пытается протиснуться дальше, но я поднимаю вазу выше.

— Еще шаг — и я вызываю полицию за попытку проникновения в жилище!

— Ты спятила!

— Нет, это ты спятил. Думал, я буду сидеть и плакать, пока ты разрушаешь нашу семью?

— Я не разрушаю...

— А что тогда делаешь? Укрепляешь семейные узы?

Руслан замирает в окне. Понимает, что его поймали с поличным. Соседи опять высыпали во двор — наверное, услышали шум. Зинаида даже бинокль принесла, старая карга.

— Злата, давай поговорим по-человечески.

— Ты начал разговор вчера. При гостях. Объявил о разводе, как приговор зачитал.

— Это был не развод...

— Да заткнись уже со своим "не разводом"! — взрываюсь я. — Что это было тогда? Розыгрыш? Социальный эксперимент? Или ты просто решил проверить, сколько унижений я выдержу, прежде чем мой мозг начнёт плавиться от твоей тупой, как кирпич, логики?

— Я хотел, чтобы ты поняла...

— Что поняла? Что ты меня больше не любишь? Поняла. Что устал от семейной жизни? Поняла. Что хочешь начать все заново без жены и ребенка? Тоже поняла.

— Не без ребенка!

— А, ну да. Ребенка ты оставишь себе, а жену выкинешь. Очень удобно.

Руслан медленно вылезает из окна обратно. Понимает, что штурм не удался.

— Я не хочу тебя выкидывать.

— Хочешь. Только красиво, чтобы я сама ушла. Чтобы потом рассказывать всем, какая я стерва, бросила семью.

— Ты несёшь чушь.

— Несу? А что тогда происходит? Объясни мне, дуре безмозглой.

Руслан стоит под окном, злой и растрёпанный. Дорогой костюм измят, на лице царапина от веток. Жалкое зрелище.

— Нам нужен перерыв, — говорит он устало. — Мы ссоримся каждый день. Ты постоянно недовольна. Я прихожу домой, а ты...

— А я что?

— Ты смотришь на меня, как на врага.

— Потому что ты и есть враг! По крайней мере, последние полгода.

— Я работаю, обеспечиваю семью...

— Работаешь до полуночи, чтобы не быть дома. Приходишь, когда мы уже спим. Утром убегаешь, не позавтракав. Это не работа, Руслан. Это бегство.

— Бегство от чего?

— От нас. От меня. От семьи, которая тебе наскучила.

Он молчит. Значит, я права. Попала в яблочко.

— Злата, я устал...

— А я не устала? Думаешь, мне легко одной тянуть дом, ребенка, студию? Думаешь, я не хочу иногда все бросить и убежать?

— Почему не убежишь?

Вопрос сбивает меня с толку.

— Что?

— Почему не убежишь? Что тебя держит?

Я смотрю на него и понимаю: он действительно не понимает. Не понимает, что такое ответственность. Что такое любовь. Что такое семья.

— Меня держит то, что ты уже забыл, — говорю я тихо. — Меня держит любовь.

— Какая любовь? Мы же ругаемся постоянно!

— Ругаемся, потому что ещё не всё равно друг на друга. Когда станет всё равно — тогда и конец.

Руслан нервно проводит рукой по волосам.

— Может, уже конец?

Эти слова бьют меня, как пощечина. Ваза чуть не выскальзывает из рук.

— Для тебя — может быть, — отвечаю я, стараясь, чтобы голос не дрожал. — Для меня — нет.

— Тогда что мы делаем?

— Ты — не знаю. А я дерусь за наш дом, за нашего сына, за наш брак.

— Но если я не хочу драться?

— Тогда получишь по полной программе в суде. Думаешь, я шучу? Завтра же иду к адвокату.

Лицо Руслана мгновенно меняется. Бизнесмен проснулся.

— Не надо адвокатов. Мы договоримся сами.

— Не договоримся. Ты уже показал, как умеешь договариваться. Публично объявил о разводе.

— Это была ошибка...

— Вот именно. Ошибка. И теперь ты за неё заплатишь.

Руслан делает шаг к окну, но я поднимаю вазу.

— Попробуй только тронь!

— Я хочу взять свои вещи!

— Заберёшь через адвокатов. Опись, свидетели, печати.

— Ты окончательно спятила!

— Спятил тот, кто начал эту войну. Я только отвечаю на твою агрессию. Гений оправданий, блин!

Слышу звук открывающейся калитки. Оборачиваюсь и вижу, Савелий возвращается от друга.

Черт. Ребенок не должен видеть этот цирк.

— Всё, спектакль окончен, — говорю я Руслану. — Сын приехал.

— Это мой сын тоже!

— Тогда веди себя соответственно. Не травмируй ребенка своими выкрутасами.

Руслан отходит от окна. Поправляет одежду, пытается привести себя в порядок.

Савелий входит в дом как раз в тот момент, когда я ставлю вазу обратно на комод.

— Мам, что тут происходит? — Он смотрит на открытое окно, на меня, потом выглядывает во двор. — Папа что, через окно лазал?

Умный мальчик. Слишком умный.

— Папа забыл ключи, — вру я. — Хотел попасть в дом.

— А почему он не позвонил в дверь?

— Он... Мы не услышали.

Савелий смотрит на меня долгим взглядом. Понимает, что вру. Но не настаивает.

— Можно я к Мише ещё съезжу? Мы не доиграли в новую игру.

— Конечно. Только ужинать дома.

— Окей.

Он целует меня в щёку и выбегает во двор. Через мгновенье слышу голоса.

Подхожу к окну. Руслан стоит возле своей машины. Увидел сына, говорит с ним. Савелий кивает, потом садится на велосипед и уезжает к другу.

Хорошо. Пусть пока не знает, что его семья разваливается на части.

Руслан открывает дверь машины. Смотрит на дом, на меня в окне. В его глазах читается что-то похожее на сожаление.

Поздно, думаю я. Поздно сожалеть.

Он садится в машину и уезжает. На этот раз спокойнее, без лишнего шума.

Я стою у окна, а в груди бушует странная смесь триумфа и пустоты. Замки поменяны, дом — моя крепость, а он — всего лишь гость, которому отказали в приёме.

Первый день войны закончен. Победила я.

Но почему тогда внутри всё сжимается от невыносимой боли? Почему я не могу отделаться от мысли, что только что закрыла дверь не перед врагом, а перед человеком, с которым когда-то мечтала состариться?

Почему я не чувствую себя победительницей, а чувствую себя солдатом на поле боя, где нет живых. Только убитые и раненые.

И самое страшное — это только начало.