Не развод, а война

Глава 5: У тебя есть любовница

Неделю я живу как в дурном сне. После провала переговоров с адвокатами голова стала как перегретый компьютер — мысли тормозят, а в черепе стоит густой туман из раздражения и непонимания. Руслан просто взял и заявил о разводе — вот так, ни с того ни с сего. Двенадцать лет брака, а он сидит и предлагает мне подачки, как побирушке возле церкви.

— Мам, ты опять не спала? — Савелий заглядывает в мою домашнюю мастерскую, где я сижу уже третий час подряд, тупо уставившись в недописанный пейзаж.

— Спала, родной, спала, — вру я, пытаясь изобразить бодрость. — Просто рано встала.

— Да ладно тебе, — фыркает он. — У тебя синяки под глазами, как у панды. И вообще, ты странная стала. То смеешься, то плачешь, то начинаешь что-то бормотать себе под нос.

Умный у меня мальчишка. Слишком умный для одиннадцати лет.

— Все нормально, Сава. Просто мама немножко устала.

— От папы устала?

Я резко поворачиваюсь к сыну. Его зеленые глаза — мои глаза — смотрят серьезно и внимательно. Черт, он же все понимает.

— Немножко, — признаюсь я честно.

— А он от тебя?

Вот тут я зависаю. Как объяснить ребенку, что его отец просто решил начать новую жизнь без нас? Что теперь мы для него — обуза, от которой он хочет избавиться подешевле?

— Сложно объяснить, солнышко. Взрослые иногда... не понимают друг друга.

— Вы разводитесь? — спрашивает он прямо в лоб.

Я молчу. Что тут скажешь?

— Мам, я не маленький. Я все вижу. Папа теперь живет в гостинице, вы ругаетесь каждый день, а ты плачешь, когда думаешь, что я не слышу.

Слезы подступают к горлу, но я сдерживаюсь. Нельзя при ребенке. Нельзя, Злата, держи себя в руках.

— Возможно, — шепчу я. — Но это не значит, что мы тебя меньше любим.

— А можно я с папой поговорю?

— О чем?

— Скажу, чтобы он не обижал тебя больше.

Господи, за что детям такое? За что они должны страдать из-за нашей взрослой глупости?

— Не надо, Сава. Это наши проблемы, детей они не касаются.

Он молча кивает и уходит. А я сижу и думаю: ведь Руслан не просто так решил развестись? Есть причина, которую он скрывает? Мужики ведь не просто так рушат семьи. Особенно такие, как мой муж — расчетливый, прагматичный. У него всегда есть план.

В очередной раз вспоминаю, как он после встречи с юристами возле машины отреагировал на мой вопрос, но так и не сказал кто она. Конечно! Как же он умело скрывал, что я раньше не догадалась? У него есть другая. Я должна была это почувствовать. Понять.

Руки начинают дрожать, а в голове крутится одна мысль: надо выяснить кто она. Любой ценой.

Первым делом лезу в его телефонные счета. Хорошо, что у нас общий тарифный план — я могу посмотреть все звонки через личный кабинет. Логин и пароль знаю наизусть.

— Так-так-так, — бормочу себе под нос, листая последние три месяца. — Что мы тут имеем?

В глаза бросается один номер, который повторяется с завидной регулярностью. Почти каждый день, иногда по несколько раз. И время звонков... Господи, да он ей звонит даже поздно вечером!

Записываю номер и начинаю расследование. В интернете полно сервисов, которые помогают пробить любой телефон. Платная услуга, но какие там деньги, когда речь идет о правде?

Через полчаса у меня уже есть имя: Виолетта Соколова. 28 лет. Архитектор.

— Виолетта... — произношу я вслух это имя, и меня начинает трясти. — Конечно, Виолетта. Красивое имя для красивой девочки.

Лезу в социальные сети. Страничка нашлась быстро — она не особо скрывается. И то, что я вижу, заставляет моё сердце бешено колотиться.

Длинноногая блондинка с модельной внешностью. Умные голубые глаза, ослепительная улыбка, фигура, от которой мужики сходят с ума. В профиле — фотографии с презентаций, корпоративных вечеринок, путешествий. И везде она выглядит как чёртова принцесса.

Листаю дальше, и кровь стынет в жилах. Вот фото с какого-то корпоратива. На заднем плане знакомый силуэт. Высокий, широкоплечий, в дорогом костюме. Руслан.

— Мать твою за ногу, — шиплю я, приближая фотографию.

Это точно он. Мой муж стоит рядом с этой красоткой и улыбается. А я в это время дома борщи варила и думала, что он на работе задерживается.

Ещё фото. Ресторан, видимо, после презентации какого-то проекта. Руслан сидит за столом, а она — рядом. Очень близко рядом. Слишком близко для просто коллеги.

— Сука, — выдыхаю я. — Стерва молодая.

Но самое интересное впереди. Открываю раздел с рабочими проектами. Оказывается, Соколова работает в архитектурном бюро "АртПроект", которое сотрудничает с компанией Руслана. Они вместе работали над проектом торгового центра. Как же, как же, работали...

Изучаю её профиль дальше. Образование — престижный архитектурный институт. Красный диплом, куча наград, стажировка в Европе. Умная, значит, тварь. Не просто смазливая мордашка.

В постах она пишет про архитектуру, искусство, путешествия. Интеллигентная такая, культурная. И молодая, чёрт побери. На восемь лет младше меня.

Я смотрю на себя в зеркало. Тридцать шесть лет, морщинки в уголках глаз, фигура уже не та, что была в двадцать. Рыжие волосы с проседью, которую приходится закрашивать все чаще. И рядом с этой красоткой я выгляжу просто... старой.

— Вот и всё, — шепчу я себе. — Вот почему он хочет развода. Нашёл себе молодую и красивую.

Но знаете что? Я не собираюсь просто так сдаваться. Если мой драгоценный супруг решил устроить грязный цирк, то пусть не удивляется, когда я превращу его в паршивого клоуна — с красным носом из его же собственных лопнувших амбиций.

Решаю нанять частного детектива. В интернете нахожу контакты агентства "Детектив-Сервис". Созваниваюсь, договариваюсь о встрече.

Детективом оказывается мужичок лет пятидесяти, с умным взглядом и располагающей улыбкой.

— Измена мужа? — уточняет он, записывая мои данные.

— Подозрение на измену. Хочу убедиться наверняка.

— Понятно. Полное досье на объект слежки будет готово через неделю. Фото, видео, места встреч, всё как полагается.

— А сколько это будет стоить?

Он называет сумму, от которой у меня слегка кружится голова. Но деньги у меня есть — продала несколько картин в прошлом месяце.

— Хорошо. Делайте.

Неделю я живу как на иголках. Каждый раз, когда Руслан приезжает к Савелию, я смотрю на него и думаю, что пока он не с нами, спокойно наслаждается с ней, мерзавец?

Он ведёт себя как обычно. Играет с сыном на приставке, помогает с домашними заданиями, иногда даже пытается со мной поговорить о делах по дому. Как будто ничего не изменилось. Как будто он не собирается бросить нас ради молоденькой блондиночки.

— Ты чего такая нервная? — спрашивает он однажды, когда я в очередной раз роняю чашку.

— А ты как думаешь? — огрызаюсь я. — Развод на носу, дом делить будем, сын страдает. Всё просто замечательно.

— Злата, я же говорил — мы всё решим цивилизованно. Никто никого не обижает.

— Ага, особенно ты никого не обижаешь, — хмыкаю я.

Он смотрит на меня с непониманием, но ничего не говорит. Надо же, какой актер. Хоть в театр не ходи.

Наконец звонок от детектива:

— Материалы готовы. Когда можете подъехать?

— Прямо сейчас.

Еду к нему с бешено колотящимся сердцем. В руках папка с фотографиями и отчетом. Открываю и чуть не падаю в обморок.

Вот они в ресторане. Он что-то говорит, она смеется. Вот они выходят из офиса его компании. Вместе. Вот они в кафе, сидят близко друг к другу, и он касается её руки.

— Мать твою, — шепчу я, листая снимки.

А вот самое интересное. Вчерашнее фото. Они стоят у её подъезда, и он... он целует её. В губы. Страстно, нежно, как целуют любимых женщин.

— Ублюдок, — процеживаю я сквозь зубы. — Чёртов ублюдок!

Читаю отчет детектива. Они встречаются уже три месяца. Регулярно. То в ресторанах, то у неё дома, то в гостинице. Той самой, где он сейчас живет.

"Объекты наблюдения проявляют признаки романтических отношений", — читаю я в заключении. — "Частота встреч и характер поведения указывают на серьезность намерений".

Серьезность намерений. Значит, это не просто интрижка. Он действительно собирается связать с ней жизнь.

Еду домой в полном оцепенении. В голове крутится одна мысль: "Двенадцать лет брака — а он ради какой-то дешёвой куклы с маникюром и ботоксом готов превратить нашу жизнь в руины. Видимо, его новая пассия не только моложе, но и тупее — раз не понимает, что покупает билет на развалины его же империи".

Но знаете, что меня больше всего бесит? Не то, что он изменяет. Не то, что он лжёт мне в глаза каждый день. А то, что он считает меня дурой. Думает, что я ничего не замечу, ничего не узнаю.

— Ну, посмотрим, — бормочу я, сжимая руль. — Посмотрим, кто из нас умнее.

На следующий день иду к его офису. Знаю, что он обычно выходит около шести. Встаю неподалеку и жду. Сердце колотится так, что, кажется, сейчас выпрыгнет из груди.

Вот он появляется в дверях. Высокий, красивый, в дорогом костюме. Мой муж. Отец моего ребенка. Человек, которому я отдала лучшие годы жизни.

Он идёт к машине, достает ключи. И тут я выхожу из-за угла.

— Руслан!

Он оборачивается, и на лице у него появляется удивление.

— Злата? Что ты здесь делаешь?

Я подхожу ближе, и в руках у меня папка с фотографиями. Руки дрожат, но голос звучит твердо:

— У тебя есть любовница!

Он бледнеет, хватает меня за руку и тащит в сторону от прохожих.

— Ты спятила? О чем ты говоришь?

— О Виолетте Соколовой! — кричу я, размахивая фотографиями. — О твоей молоденькой архитекторше! Ты из-за этой девчонки рушишь нашу семью!

Руслан замирает. Лицо становится белым как мел.

— Откуда ты...?

— Откуда я знаю? — истерически смеюсь я. — А ты как думал? Что я дура? Что ничего не замечу? Три месяца, Руслан! Три месяца ты меня обманываешь!

— Злата, успокойся...

— Не смей мне говорить, чтобы я успокоилась! — ору я не своим голосом. — Не смей! Двенадцать лет брака! У нас сын! А ты?! Ты нашел себе молодую игрушку и решил от нас избавиться!

Люди начинают оборачиваться, но мне плевать. Пусть смотрят. Пусть видят, какой он мерзавец.

— Злата, пошли в машину, поговорим нормально...

— Нет! — вырываюсь я из его рук. — Говори здесь! При всех! Скажи, что это неправда! Скажи, что ты не трахаешь эту стерву уже три месяца!

— Замолчи! — процеживает он сквозь зубы.

— А то что? Ударишь? При всех ударишь свою жену?

Он смотрит на меня с такой яростью, что мне становится страшно. Но отступать я не собираюсь.

— Хорошо, — говорит он, наконец. — Хочешь правду? Получай. Да, я с ней встречался. По работе. Мы работали над проектом вместе.

— По работе! — надрываюсь я. — А целуетесь вы тоже по работе? А в гостиницу ездите тоже по работе?

Он молчит, и по его лицу я понимаю — он знает, что я все знаю.

— И да, — продолжает он тихо, — она мне нравится как женщина. Но между нами ничего не было!

— Врёшь!

— Не вру. Мы просто... общались. Она умная, интересная. С ней можно поговорить о чем-то, кроме борщей и школьных оценок.

Эти слова бьют меня сильнее любой пощечины. Значит, я для него — скучная домохозяйка, которая только и знает, что борщи варить?

— Ах вот как, — шепчу я. — Значит, я скучная. Значит, с твоей Виолеттой интереснее.

— Злата...

— Не смей! — кричу я. — Не смей ничего объяснять! Все ясно! Ты нашел себе новую игрушку и решил от старой избавиться! Только честно об этом сказать у тебя кишка тонка!

— Это не так...

— Тогда как?! Объясни мне, как это? Ты с ней встречаешься, целуешься, проводишь время, а потом приходишь домой и делаешь вид, что ничего не происходит! Ты думаешь, это нормально?

Он молчит, и в этом молчании есть ответ на все мои вопросы.

— Хорошо, — говорит он, наконец, и его голос становится уставшим. — Хорошо, Злата. Да, она мне нравится. Да, я подумывал о том, чтобы быть с ней. Но клянусь тебе — ничего интимного между нами не было.

— Интимного! — прыскаю я слюной. — Ты её целовал! Я видела фотографии!

— Один раз, — признаётся он. — Вчера. И то это был скорее... прощальный поцелуй.

— Прощальный? — не понимаю я.

— Я сказал ей, что у меня семья. Что я не могу продолжать наши отношения. Поцелуй был... как точка в конце предложения.

Я стою и смотрю на него широко раскрытыми глазами. Что он несёт? О каких отношениях речь, если между ними ничего не было?

— Ты издеваешься надо мной?

— Нет, — качает он головой. — Я говорю правду. Мы встречались, общались, ходили в рестораны. Мне было с ней хорошо. Но в постель я её не тащил.

— А хотел?

Длинная пауза. Слишком длинная.

— Хотел, — наконец признается он.

И вот эти слова добивают меня окончательно. Хотел. Значит, дело не только в скуке семейной жизни. Он действительно влюбился в эту девчонку.

— Понятно, — шепчу я. — Всё понятно. Ты влюбился.

— Злата...

— Не надо, — поднимаю я руку. — Не надо ничего объяснять. Ты влюбился в молодую красивую умную девочку и понял, что старая тебе надоела. Всё логично.

— Это не так!

— А как тогда? — кричу я. — Как, Руслан? Объясни мне! Если ты её не любишь, зачем тогда развод? Зачем эти адвокаты, раздел имущества, травмы для сына?

Он молчит, сжимает и разжимает кулаки. Я вижу, что он мучается, но мне всё равно. Пусть мучается. Я тоже мучаюсь уже неделю.

— Потому что мы с тобой мертвы, — говорит он, наконец. — Наш брак мёртв. Мы живём как соседи по коммуналке. Когда я познакомился с Виолеттой, я вдруг понял, что такое настоящий интерес к женщине. Что такое желание просто поговорить, провести время вместе.

— А со мной тебе неинтересно?

— Злата, мы уже три года почти не разговариваем. Только о бытовых вещах. Савелий, дом, деньги. А о чём ещё?

— А ты пробовал? — взвизгиваю я. — Ты пробовал со мной разговаривать? Или сразу решил найти замену?

— Пробовал, — устало отвечает он. — Но ты всегда занята. То студия, то клиенты, то ещё что-то.

— Потому что мне тоже надо зарабатывать! Потому у меня тоже есть своё дело! А ты мне говоришь, что я скучная!

— Я не говорил, что ты скучная...

— Говорил! Только что говорил! Борщи, котлеты и школьные оценки — это твои слова!

Он замолкает, понимая, что попался.

— Хорошо, — продолжаю я, и голос у меня становится ледяным. — Раз уж мы говорим честно, то давай до конца. Ты хочешь быть с ней?

— Я... не знаю.

— Не ври! Хочешь?

— Возможно, — шепчет он.

— А она? Она хочет быть с женатым мужиком, у которого одиннадцатилетний сын?

— Мы об этом не говорили.

— Ах, не говорили! Значит, ты ещё не предложил ей себя? Только разводиться собираешься, а предложений не делал? Какой ты джентльмен, Руслан!

— Злата, хватит...

— Не хватит! — ору я. — Ты знаешь, что меня больше всего бесит? Не то, что ты изменяешь. Не то, что влюбился в другую. А то, что ты трус! Обычный трус!

— Что?

— Ты боишься сказать мне правду! Боишься признаться, что просто нашел молодую замену! Придумываешь какие-то оправдания про мёртвый брак и отсутствие общения! А на самом деле ты просто хочешь трахать двадцативосьмилетнюю блондинку!

Руслан делает шаг ко мне, и лицо у него становится жёстким.

— Заткнись, — шипит он.

— А то что? Ударишь? Давай, ударь! Пусть все видят, какой ты герой!

— Я сказал — заткнись!

— Не заткнусь! — надрываюсь я. — Двенадцать лет я молчала, когда ты приходил домой злой и усталый! Молчала, когда ты неделями не разговаривал со мной! Молчала, когда ты забывал наши годовщины! А теперь не буду молчать! Теперь ты меня услышишь!

Он стоит передо мной, тяжело дышит, и я вижу в его глазах что-то страшное. Не ярость. Не злость. Что-то другое.

— Ты хочешь знать правду? — говорит он тихо. — Хочешь настоящую правду?

— Хочу.

— Я устал от нас. Устал от этой жизни, где мы играем в счастливую семью, а на самом деле живём как чужие люди. Устал просыпаться рядом с женщиной, которая воспринимает меня только как банкомат и отца своего ребенка.

— Я не воспринимаю...

— Воспринимаешь! — перебивает он. — Когда ты последний раз смотрела на меня как на мужчину? Когда последний раз хотела меня просто как мужа, а не как решение своих проблем?

Я открываю рот, но ничего не могу сказать. Потому что он прав. Чёрт побери, он прав.

— Вот именно, — усмехается он горько. — А Виолетта смотрит на меня именно так. Как на мужчину. Ей интересно моё мнение, интересны мои планы, интересно то, о чём я думаю. А не только то, сколько денег я принёс домой.

— Я тоже так смотрела, — шепчу я. — Раньше.

— Раньше, — кивает он. — Лет пять назад. А что сейчас?

Сейчас... Господи, когда я последний раз действительно интересовалась его делами? Не для того, чтобы узнать о деньгах или планах, которые касаются семьи, а просто так? Когда последний раз я хотела его как мужчину, а не воспринимала интимность как супружескую обязанность?

— Злата, — говорит он мягче, — я не хочу тебя обижать. Но мы оба знаем — между нами давно ничего нет. Мы живём вместе по инерции.

— А сын? — всхлипываю я. — А Савелий?

— Савелий останется с тобой. Я буду встречаться с ним, помогать материально. Он ничего не потеряет.

— Кроме отца.

— У него будет отец. Просто отец, который живет отдельно.

Я стою и плачу. Тихо, безнадежно плачу. Потому что понимаю — он прав. Мы действительно живём как чужие люди. И я действительно перестала быть для него женщиной.

— Так что теперь? — спрашиваю я сквозь слезы. — Ты уйдешь к своей Виолетте?

— Я не знаю, — честно отвечает он. — Может быть. А может, буду жить один какое-то время.

— А если она не захочет связываться с разведенным мужиком?

— Не захочет, так не захочет, — пожимает он плечами. — Это её право.

— Значит, ты готов рискнуть семьёй только ради самой возможности?

— Злата, у нас нет семьи, — устало говорит он. — У нас есть юридическое оформление отношений и общий ребенок. Это не одно и то же.

Он прав. Опять прав. И мне от этого ещё больнее.

— Я понимаю, что ты злишься, — продолжает он. — Понимаю, что чувствуешь себя преданной. Но подумай честно — разве ты счастлива в нашем браке?

Я молчу. Потому что ответ на этот вопрос мне самой не нравится.

— Мы можем развестись цивилизованно, — говорит он. — Без скандалов, без попыток уничтожить друг друга. Ради Савелия.

— А можем и не цивилизованно, — отвечаю я, вытирая слезы. — Ради меня.

Он смотрит на меня внимательно.

— Что ты имеешь в виду?

— То, что если ты думаешь, будто я просто так отдам тебе половину всего, что мы нажили, то ты ошибаешься. Ты хочешь новую жизнь? Плати за неё.

— Злата...

— Я буду драться за каждый рубль, — говорю я твердо. — За дом, за машину, за твой бизнес. За всё. И если твоя Виолетточка думает, что получит богатого мужичка, то она просчиталась. Получит руины.

— Ты хочешь войны? — спрашивает он.

— Я не хочу, — отвечаю я. — Ты её уже начал. Когда решил изменять мне с молоденькой стервочкой. А теперь получай по полной программе.

Я разворачиваюсь и иду к своей машине. За спиной слышу его голос:

— Злата! Злата, подожди!

Я не оборачиваюсь. Стою у машины и думаю: всё, теперь я знаю правду. Мой муж, видите ли, влюбился — и теперь ради свежеотбеленной блондинки с интеллектом не тяжелее пузырька шампанского и моралью уличной кошки готов превратить двенадцать лет нашего брака в строительный мусор. Наверное, она обещала ему не только молодость, но и скидку на пластику его увядающего эго.

А в голове крутится мысль о том, что он готов ради неё разрушить всё. Даже сына, гад, не жалеет. Но почему-то в этот момент внутри меня растекается не только боль, но и странная холодная невозмутимость. Я не плачу. Не кричу. Просто стою и думаю: "Хорошо. Теперь я знаю, что делаю. И я сделаю это так, что он запомнит на всю жизнь".

Ну что ж, договорились. Война, так война. Только вот победителей в этой войне не будет. Мы все проиграем. И он, и я, и Савелий. И даже его драгоценная Виолетта.

Потому что любовь, построенная на чужих слезах, долго не живёт. А я позабочусь о том, чтобы слез было много.

В этот момент за спиной раздается звук шагов. Я оборачиваюсь — и вижу, как от офисного здания удаляется арендодатель моей студии. На лице у него такое выражение, которое я не могу расшифровать. "Он что-то знает. Или что-то скрывает". И где-то у меня внутри возникает необъяснимое беспокойство.