(Не) верю. В любовь (СИ)

11

Алиса

Адам стремительным шагом покидает кухню, я смотрю ему вслед. Хотя до этого я есть особенно не хотела, вместе с его уходом, аппетит пропадает окончательно. Я ковыряю пюре, смотрю в тарелку, но в рот больше не могу отправить ни единой ложки. Куда он ушёл? Почему так быстро?

— Алиса, если тебе нужны вещи, обращайся, мы всё купим, — говорит отец Ксюши, вырывая меня из невесёлых мыслей. — Завтра придёт горничная, приведёт гостевые комнаты в порядок, вы с братом сможете переехать.

— Я боюсь, что мы будем вам мешать, — я сжимаю в пальцах ложку. — Правда, очень неловко вас стеснять. У вас свои устои, а мы совершенно чужие люди.

— Брось это, Алиса, — мама Ксюши улыбается и качает головой. — У нас дома достаточно места, чтобы не мешать друг другу. Мы всегда хотели большую семью. Мешать с Димой вы нам точно не будете. К тому же, скоро одной семьёй все станем.

— Мама! — Ксюша краснеет и прикрывает ладонями лицо. — Ну, зачем ты?

Я улыбаюсь уголком губ, смотря на рдеющуюся любимую девушку Димы. Она искренне любит брата и это греет мне душу.

— Поэтому, Алиса, по любым вопросам обращайся к нам, — женщина нежно улыбается. — Если что-то нужно купить — одежду, технику или канцелярию, всё купим, нет никаких проблем.

— Спасибо большое, — я смущённо улыбаюсь и прижимаю руку к груди. — Спасибо, мне ничего не нужно.

— Стесняешься, это понятно, — отец Ксюши кивает понимающе. — Ольга Захаровна сама купить тебе то, что считает необходимым.

— Не стоит, — я округляю глаза. — Мне действительно ничего не нужно.

Мама Ксюши загадочно переглядывается с мужчиной и улыбается. Больше мне ничего не предлагают. Ужин проходит за уютной беседой, после которой Ксюша зовёт меня наверх. В комнате я замираю у зеркала, смотрю на свои пушащиеся волосы, которые уже полностью высохли и сейчас торчат в разные стороны. Я провожу по ним ладонью, пытаюсь пригладить, но они слишком непослушные. Только ещё сильнее пушатся.

— Ксюша, а ты можешь мне волосы подстричь, пожалуйста? — я оборачиваюсь к девушке, которая стелет постель.

— Ты с ума сошла? — Ксюша округляет глаза. — Такую красоту обрезать? Да ни за что на свете!

— Просто они у меня непослушные и пушатся вечно. Я ничего с ними не могу сделать, — я развожу руки в стороны и пожимаю плечами. — Да и устала я их постоянно в косу заплетать.

— Так ходи с распущенными, тебе так хорошо. Твоя хрупкость подчёркивается.

Я хочу сказать, что мне это непозволительно, но слова застревают в горле.

— Но я совсем не умею их укладывать.

— Так, — хлопает в ладоши и в предвкушении потирает их, — давай, садись на стул, я кое-что сделаю, — улыбается уголком губ.

Я задыхаюсь на мгновение, потому что они безумно сильно похожи сейчас с Адамом. Тот же изгиб губ и взгляд исподлобья.

Я закусываю губу, опускаю глаза в пол. Мыслями я снова возвращаюсь к парню. Размышляю о том, куда он уехал. С кем сейчас проводит время.

Ксюша что-то начинает делать с моими волосами, а я пытаюсь запомнить, чтобы в будущем проделывать то же самое. Девушка берёт длинный шарф, закалывает крабиком у чёлки, делит волосы напополам. Быстро работает пальцами, накручивает волосы на платок с двух сторон в жгутики-косы и закрепляет резинками кончики.

— Вот, теперь готово. Поспишь так ночью, а утром снимешь. Посмотришь, какие восхитительные у тебя волосы. Просто они у тебя пористые и волнистые, им нужно придавать форму.

— Спасибо, — я смущённо улыбаюсь и кидаю взгляд на своё отражение.

То, что Ксюша соорудила на моей голове больше походит на причёску.

— А давай я тебе ресницы покрашу! — Ксюша встаёт сбоку и смотрит на меня.

— Накрасишь? Сейчас? — спрашиваю с недоумением. — А мы куда-то собираемся?

— Нет. Не накрашу, а покрашу, Алиса. Краской покрашу тебе реснички. Они у тебя такие длинные, до бровей достают, но из-за того, что светлые, их почти не видно. А краска их выделит, подчеркнёт цвет твоих глаз.

— А это не больно? — спрашиваю наивно.

Ксюша тихо смеётся и отрицательно мотает головой.

— Нет, милая. Только нужно иметь терпение и всё. Садись и запрокидывай голову назад, — девушка подкладывает под мою голову подушку.

Пока она колдует надо мной, я проваливаюсь в сон. Просыпаюсь из-за того, что Ксюша легко тормошит меня за плечо. Я открываю глаза, хочу потянуть руку, чтобы потереть веки, но девушка перехватывает мою ладонь.

— Нет, нет, нельзя. Нужно смыть. Пойдём в ванную, — Ксюша под локоток ведёт меня в ванную комнату.

Я умываю глаза, промакиваю полотенцем и смотрю на своё отражение. Не верю собственным глазам. Мои ресницы стали чёрными и длинными, как у куклы. Голубые глаза стали глубокими и тёмными. Кукольными.

— Ксюша, что ты сделала с моими ресницами? Боже мой. Они такие длинные, — я с неверием прикасаюсь кончиком указательного пальца к пушистым ресницам.

— Я просто изменила их цвет, вот и всё, — улыбается Ксюша. — Я могу и брови немного тебе подкрасить и поменять форму.

В первое мгновение я хочу отказаться, но вспомнив ледяные серые глаза передумываю. Вдруг их выражение поменяется? Как и мнение о том, что я его не влеку.

Я согласно киваю. Ещё несколько часов Ксюша колдует надо мной — выщипывает и красит брови, накладывает разные масочки, даже массаж делает. Я не смотрю на себя в зеркало, полностью доверяюсь её рукам.

Раздаётся стук в дверь, в комнату заглядывает Дима.

— Не спите ещё? Можно зайти?

— Проходи, — Ксюша отходит от меня, переступает с ноги на ногу, смущённо косясь на меня, после чего кидается в его объятия. — Я соскучилась, — слышу её сбивчивый шёпот.

— Я тоже, малышка, — голос брата срывается от чувств.

Я поднимаюсь со стула и отхожу подальше к окну, чтобы ненароком не слушать разговоры влюблённых. Отворачиваюсь от них, чтобы не мешать их уединению.

Я счастливо улыбаюсь. Счастье Димы согревает душу. Я выглядываю в окно во внутренний двор и обхватываю себя рукой за плечо, когда вижу, что во двор заезжает знакомая машина. Адам выходит из неё, обходит её и открывает переднюю дверь, протягивая кому-то руку. Я вижу девушку, которая вылезает из машины. Она в коротком платье, открывающем длинные стройные ноги и белой короткой шубке. Даже отсюда я вижу, что она красива. Идеальна. Под стать Адаму.

В грудной клетке неожиданно всё болезненно сжимается, сердце колет, будто кто-то всадил острую иглу. Мне бы отвернуться, перестать смотреть на то, как Адам притягивает девушку к себе за поясницу и склоняется. Отсюда я не вижу, что он делает — целует или что-то шепчет на ухо. Это в равной степени заставляет зло сжимать кулак, впиваясь острыми ногтями впиваться в кожу и протыкать её.

Будто чувствуя мой взгляд, Адам резко вскидывает голову и смотрит на окна комнаты Ксюши. Я дёргаюсь. Делаю несколько шагов назад и прячусь за занавеской. Оборачиваюсь к Диме и Ксюше. Девушка стоит ко мне лицом, а брат стоит позади, обхватив её руками и уложив подбородок ей на макушку. Дима так бережно держит её в объятиях, будто она хрустальная статуэтка.

— Какая ты красивая, мелкая, — с восторгом говорит Дима.

Меня будто кипятком окатывают, я смущаюсь, опускаю глаза и переступаю с ноги на ногу. Щёки, уши и шея горят.

— Спасибо. Это всё Ксюша, — говорю смущённо.

— Я ничего особого не сделала. Просто подчеркнула природную красоту нашей красавицы, — в голосе девушки такая нежность, что я теряюсь.

— Спасибо. Спасибо большое.

— Я тебе вещи привёз, Алиса, — Дима нехотя отрывается от Ксюши и подходит к стене, где оставил пакет. — Тут всё, что ты просила. Я ещё альбомы забрал и мобильный телефон.

— Спасибо, Дима.

Я слышу в коридоре голоса. Что-то толкает меня в спину. Я дёргаюсь вперёд, проскальзываю мимо Димы и Ксюши, выскакиваю в коридор. Я иду в ванную комнату. Слышу за спиной низкий голос Адама, с игривыми нотками. Низкий. Хриплый.

Странной тяжестью оседающий внизу живота.

Я иду медленно и зачем-то виляю бёдрами. Мне кажется, что я чувствую на своих ягодицах обжигающий взгляд, но не оборачиваюсь. Включаю свет в ванной комнате, захожу внутрь и закрываю дверь, чтобы в то же мгновение сползти по ней без сил. Ноги трясутся, будто я пробежала несколько километров. Утыкаюсь лбом в колени и всхлипываю едва слышно.

Боже мой. Ну, зачем я пошла? Кто меня дёрнул? Я же выглядела до невозможного глупо и предсказуемо. Я ведь снова буду слышать его насмешки в свой адрес. Это он опытный, а я… Глупая. Дура!

Я слышу смех за дверью, прикрываю глаза и думаю о том, что сейчас он будет делать с девушкой то, что от меня утром требовал. Только меня он совсем не желает. Ведь я его не привлекаю. Не в его вкусе.

Смех отдаляется, хлопает дверь в комнату Адама. Я вся напрягаюсь, как струна. Я не могу сказать, почему в груди так больно. Почему печёт, будто чем-то горячим плеснули и оставили ожог.

Я закусываю губу до боли, медленно поднимаюсь с пола, кидаю на себя взгляд в зеркало. Лицо значительно преобразилось. Ксюша изменила форму бровей и сделала их темнее, из-за чего взгляд стал более выразительным. Под глазами синяки уже не такие выраженные. Но я всё равно бледная, прозрачная, слишком худая. Несмотря на все старания девушки, моё лицо имеет землянистый оттенок. И я не выгляжу счастливой. Глаза красные, кончик носа тоже.

Я умываюсь холодной водой, пытаюсь смыть все негативные эмоции.

Покидаю ванную и замираю, глядя на дверь в комнату Адама. Мне хочется подойти к ней, приложить ухо, прислушаться, но здравый смысл не даёт мне совершить глупость.

Я возвращаюсь в комнату Ксюши, захожу на носочках, вижу, что девушка уже спит, а Дима лежит поверх одеяла рядом, держа её руку.

Я застываю, рассматривая их. Чувствую мерзкое чувство, которое называется завистью. Я хочу так же.

— Ложись, — брат шепчет, взглядом указываю на кресло-кровать, которую в моё отсутствие успели разложить.

— Ты матери сказал, что меня не будет дома?

Дима бросает взгляд на Ксюшу и прикладывает палец к губам.

— Завтра всё скажу. Ложись спать, тебе необходимо выспаться. Здесь ты в полной безопасности.

Я ложусь на кровать и тут же растекаюсь на ней, чувствуя невероятный комфорт и уют. Я накрываюсь одеялом, невесомым и мягким, тут же согревающим и будто обнимающим меня.

Я не ожидаю того, что засну так быстро. И снится мне Адам.

Он скользит руками по моим плечам, гладит огромными руками шею и затылок, перебирает пряди волос.

— Какая ты красивая, маленькая. Невероятно красивая. Голову теряю.

— А та девушка… Ты привёл её в дом, в свою комнату, — я отворачиваю голову, уходя от поцелуя.

Губы Адама скользят по щеке, прикасаются к скуле, замирают у уха. Молодой человек целует мочку моего уха, прикусывает и шепчет с невероятной нежностью:

— Глупенькая моя, я же никого кроме тебя не вижу. Не хочу. Не желаю. Я хочу, чтобы ты была моей, слышишь?

Шепчет и шепчет, не прекращая. О том, какая я красивая и желанная, руками оглаживает каждую клеточку тела.

— Ты моя, — шепчет Адам.

Его голос звучит глухо, но твёрдо. С обещанием, что сбежать я уже не смогу.

Его пальцы медленно скользят по моей спине, оставляя за собой теплый след, будто он рисует невидимые узоры, которые видит только он.

Я чувствую, как дрожь пробегает по всему телу, но вовсе не от страха, а от волнения. От близости Адама.

Его горячее и частое дыхание смешивается с моим, и я понимаю, что уже не могу дышать самостоятельно, будто он забирает весь мой воздух, всю мою свободу. А я не сопротивляюсь, просто не хочу. Я хочу, чтобы он был моим воздухом!

— Ты моя, — повторяет он, а его губы находят мои, захватывают их в жадные плен.

Этот поцелуй нежный, нетерпеливый, отнимающий дыхание. В нём есть что-то дикое, что-то, что заставляет меня забыть обо всём на свете. Его руки крепче сжимают мою талию, будто он боится, что я ускользну и убегу. Я чувствую, как громко колотится моё сердце, набатом отдаёт в ушах.

— Я никому тебя не отдам, — говорит он, и в его голосе звучит не только нежность, но и что-то тёмное, что-то, что заставляет меня вздрогнуть.

Его пальцы впиваются в кожу, оставляя следы, которые останутся, как напоминание о моей принадлежности молодому человеку. Адам смотрит на меня своими невозможными серыми глазами так, будто я единственное, что имеет значение в этом мире. Так, как я и мечтать не смела. И я чувствую, как что-то внутри меня откликается, что-то, что я никак не могу контролировать.

— Ты моя, — он говорит это снова, и я понимаю, что это уже не просто слова.

Это обещание, клятва, которую он произносит, и я знаю, что не смогу убежать, даже если захочу. Его руки, его губы, его дыхание — всё это становится частью меня, и я чувствую, как границы между нами стираются, будто мы становимся одним целым. И в этот момент я понимаю, что он прав. Я его. И сопротивляться я совершенно не хочу.

— Твоя, — шепчу послушно, подставляя губы для очередного жадного поцелуя.

Я обвиваю руками его шею, льну к крепкому телу, сама жадно целую его в ответ. Я хочу стать с ним одним целым.

Пусть во сне, но я счастлива…