(Не) верю. В любовь (СИ)

18

Алиса

На следующее утро я просыпаюсь с больной и гудящей головой.

Не могу запихнуть в себя завтрак. Я снова сижу на кухне одна. Смотрю в тарелку, держусь за голову, которая просто разрывается на части.

— Доброе утро, — раздаётся хриплый голос за спиной.

Я вздрагиваю, резко оборачиваюсь и в то мгновение морщусь от боли. На краткое мгновение кажется, что голова сейчас расколется на части.

— Доброе утро, — шепчу потрясённо, не понимая, с чего молодой человек решил со мной поздороваться.

Он медленно приближается, ставит руки на стол по обе стороны от меня, замыкает в капкан. Смотрю в лицо парня с потрясением, боюсь даже моргать. А он меня добивает тем, что прижимается губами к скуле, покрывает быстрыми поцелуями школу, оставляет влажный след.

— Адам, — шепчу сбивчиво, пальцами левой руки сжимая край стола.

— Голова болит? — спрашивает хрипло, вжимаясь носом в мою скулу.

— Д-да, — я начинаю заикаться.

— Сейчас таблетку принесу, — говорит сипло, снова целуя меня в скулу и отстраняясь.

Адам уходит, а я смотрю в широкую спину и пытаюсь понять, что с ним произошло. Что так резко могло измениться всего за одну ночь? Я подскакиваю, переступаю с ноги на ногу, хлопаю глазами. Хватаюсь за спинку стула, медленно опускаюсь обратно. Смотрю в проём, не моргая, пока молодой человек не возвращается.

Парень торопливо подходит ко мне, протягивает блистер с таблетками. Я в таком шоке нахожусь, что даже не могу его принять. Смотрю в красивое лицо, шарю по нему взглядом, ищу тень издёвки. Но не нахожу. Только странную нежную улыбку вижу.

— Адам, ты заболел? — спрашиваю сипло, часто моргая.

Молодой человек не отвечает. Дёргает уголком губ в улыбке, подходит к раковине, набирает в стакан фильтрованную воду, всучает мне в руку. После чего сам выдавливает таблетку на ладонь, приставляет пальцы к моим губам.

— Пей, — велит, смотря на меня странным взглядом.

В обожаемых серых глазах я вижу тепло, от которого голова ещё больше болеть начинает. А точнее говоря от мыслей, настойчиво жужжащих в голове.

Я приоткрываю рот, забираю таблетку. Запиваю водой. Перестаю дышать, когда молодой человек большим пальцем смахивает воду с нижней губы. Подносит к своему рту, кончиком языка собирает капельку. И всё это он проделывает неотрывно глядя мне в глаза.

Я охаю. Свожу ноги вместе, чувствуя, как знакомая истома, которая возникает лишь тогда, когда парень оказывается рядом, охватывает меня. Я краснею, отвожу взгляд и не нахожу слов, чтобы что-то сказать или спросить.

Адам забирает у меня стакан, поднимается, насыпает себе кашу. Садится не напротив меня, на своё место, а рядом, чтобы его сильное бедро прикасалось к моей ноге. Приступает к завтраку, а я сижу и смотрю на него, как влюблённая идиотка. Я не помню, чтобы он был настолько близко в расслабленном состоянии. Чтобы мы с ним не ругались. Чтобы он не кидался колкими словами. Молодой человек жуёт, а я… плыву. Я смотрю на него и таю от любви и восторга. Он красив. Жуёт неторопливо, тщательно пережёвывая еду. А у меня просто сил нет от того, насколько сильно я хочу его обнять, поцеловать, укусить.

— Почему не ешь? — поворачивает ко мне голову, смотрит из-под чёлки, упавшей на лоб.

Я не ведаю, что творю, когда протягиваю руку и убираю прядь со лба. Когда опоминаюсь, одёргиваю руку и больно бьюсь локтем о спинку стула. Жмурюсь и шиплю сквозь зубы. Адам меня просто убивает, когда поднимает мою руку и целует в покрасневший локоток.

— Осторожнее, — улыбается, сверкая глазами.

— Мгм… — вырывается невнятный звук.

— Так почему ты не ешь? — повторяет вопрос, смещая руку на моё запястье, большим пальцев поглаживая пульс.

— Меня тошнит от головной боли, — я сипло выдыхаю. — У меня хроническая мигрень, частое явление.

— Понял, — молодой человек сводит брови вместе. — Даже банан не съешь?

— Нет. Не влезет.

Снова кивает. Продолжает торопливо завтракать, при этом не выпуская моего запястья из хватки горячих пальцев. Я дышу через раз. Хочу даже себя ущипнуть, чтобы убедиться, что это не сон. Но единственная рабочая рука занята.

Адам поднимается из-за стола, когда доедает. Забирает свою и мою тарелки, направляется к раковине.

— Я сама, — пытаюсь воспротивиться.

— Сиди, — бросает через плечо, одарив меня пригвоздающим взглядом.

Я молча наблюдаю за тем, как он перекладывает мою кашу в контейнер, ополаскивает тарелки и ставит в посудомоечную машину. Проверяет температуру чайника. Через полминуты передо мной на стол ставится моя чашка с чаем.

— Пей.

— Я не хочу, — я морщусь, но обхватываю руками чашку.

С ума сойти! Адам налил мне чай.

— Крепкий сладкий чёрный чай должен помочь. Мама всегда мне делала, — обезоруживающе улыбается.

Я сглатываю, смотрю на его губы, воспоминания подкидывают картинки того, как они вчера скользили по моей коже. Утром я долго рассматривала засос на своей шее. Смотрела, трогала прохладными пальцами и почему-то млела. От одного только воспоминания об этом я ёрзаю на стуле, чувствую, как увлажняется нижнее бельё.

— Спасибо, — я торопливо подношу чашку к губам и смачиваю пересохшее горло.

Боже. Этот чай мне кажется самым вкусным на свете. Я пью его мелкими глоточками, жмуря глаза. Адам сделал его для меня.

— Ангелок, пора выходит, — подаёт голос молодой человек.

Я открываю глаза, ловлю его тёмный взгляд на своём лице. Торопливо допиваю чай, встаю, чтобы помыть чашку, но Адам меня опережает.

— Я помою, — забирает кружку, прикасается пальцами к моим пальчикам.

Быстро моет посуду, а я стою на месте и смотрю на его затылок. Мне бы подняться наверх, забрать в комнате рюкзак, но я не хочу отходить от Адама ни на секунду. Что если он снова станет колючим? Что если всё снова вернётся на круги своя? Мне кажется, что я этого просто не переживу.

— Иди в машину, я сам возьму твой рюкзак, — оборачивается ко мне, окидывает нечитаемым взглядом с ног до головы.

— А разве я не сама поеду? — вырывается глупый вопрос. Я тут же поджимаю губы. Дура. Он же сейчас передумает везти меня в школу.

— Теперь будешь ездить со мной, — ведёт плечом и смотрит крайне серьёзно.

Я киваю. Адам подходит ко мне, берёт мою руку в ладонь и подносит пальцы к губам. Целует костяшки, разворачивает к себе спиной и мягко подталкивает вперёд.

— Иди в машину, — горячим дыханием опаляет щёку и висок. — Я сейчас приду.

Иду на улицу как сомнамбула. Сажусь на переднее сиденье, пристёгиваюсь и жду. Адам приходит через три минуты. Садится на переднее сиденье, поворачивается ко мне и протягивает ко мне руку, в которой зажата его рубашка.

Я дёргаюсь. Вжимаюсь в сиденье и не знаю, куда себя деть от смущения и кроющего с головой страха.

— А я всё гадал, приснилось или нет, — говорит хриплым голосом, подавшись вперёд и коснувшись кончиком носа моей щеки. — Не приснилось.

— У тебя раны были, — шепчу срывающимся голосом, — нужно было обработать. Я не стала тебя будить, чтобы… — замолкаю, когда Адам прижимается губами к уголку моих губ.

Боже мой. Я теряю голову. Теряю связь с реальностью. Обмякаю. Широко распахиваю глаза и смотрю на молодого человека с неверием. Он сейчас так близко. Смотрит с лаской во взгляде, улыбается немного лукаво и снова целует, но уже в другой уголок губ.

Я приоткрываю рот и жадно хватаю воздух. Всё же щипаю себя за бедро. Больно. Значит, мне это не снится. Значит, он действительно так близко и так нежно, невесомо целует меня.

— Адам… Я… — пытаюсь что-то сказать, но у меня даже мысли не вяжутся.

Гулкая и сладкая пустота. А в груди тепло. Молодой человек отодвигает край моего свитера с высоким горлом, прижимается влажными губами к засосу. Слышу, как он втягивает воздух в лёгкие, после чего ведёт кончиком носа вверх. Дышит шумно и часто.

— Как ты пахнешь, — шепчет он, а его голос чуть дрожит, словно он боится, что я исчезну.

Молодой человек поднимает руки, его пальцы начинают скользить по моей шее, слегка подрагивая. Я чувствую, как его дыхание становится всё чаще. Он снова прижимается губами к моей шее, скользит приоткрытым ртом по покрытой мурашками коже. Делает это медленно, будто боится, что я могу остановить его в любой момент. Оттолкнуть. Но я не хочу и не могу. Всё внутри меня плавится, и я сама не понимаю, где заканчиваюсь я и начинается он.

Его рука опускается ниже, скользит по моему боку, и я вздрагиваю от прикосновения. Адам улыбается счастливо, будто выиграл джекпот.

— Ты дрожишь.

Я хочу что-то сказать, но слова застревают где-то в горле. Вместо этого я просто смотрю на него. На его губы, в его глубокие глаза, которые кажутся тёмными, глубокими, что тонуть в них. Он улыбается, и это не та кривая улыбка, которую он дарил мне раньше.

— Адам, — наконец выдыхаю я, и его имя на губах звучит как молитва.

Он прижимается ко мне ещё сильнее, и я чувствую, как его сердце бьётся в унисон с моим.

Адам не говорит больше ни слова. Отстраняется. Заводит машину, уверенно ведёт её. Только иногда протягивает руку, кладёт мне на колено, сжимает. Я сегодня в чёрных костюмных шортах, поэтому капрон совсем не спасает от огненных прикосновений.

Я смотрю на крупные красивые пальцы на своей ноге и просто наслаждаюсь. Я не думаю ни о чём. Не хочу. Не сейчас. Я просто наслаждаюсь моментом.

До школы мы доезжаем слишком быстро на мой взгляд. Адам паркует машину, помогает мне выйти. Закидывает мой рюкзак себе на плечо, берёт за левую руку, сжимает мою влажную ладошку в своей — большой, сухой и горячей.

В школу и класс мы заходим так же — держась за руки. Парень подводит меня к парте, ставит рюкзак на стул, проводит ладонью по спине и идёт к своему месту. Я провожаю его взглядом, поворачиваюсь к месту Миши и выдыхаю с облегчением, когда не вижу парня.

Почему-то я не хотела бы, чтобы молодой человек увидел меня и Адама.

Миша приходит со звонком на урок. Занимает место рядом, целует меня в щёку.

— Привет, принцесса, — шепчет с улыбкой в голосе. — Как спалось?

— Привет, — я не решаюсь повернуться к другу и посмотреть в глаза. — Нормально.

— Ты не в настроении? — склоняется ниже, обжигая дыханием лицо.

— Просто голова болит, — отвечаю тихо.

Больше вопросов от молодого человека не следует. До конца урока он со мной не разговаривает. На перемене Миша куда-то уходит, ничего мне не сказав, а я, забравшись на подоконник, повторяю стихотворение.

Я сначала чувствую запах Адама, потом замечаю его. Парень стоит рядом, улыбается уголками тонких губ и рассматривает меня.

— Что-то случилось? — спрашиваю, чтобы скрасить неловкость.

— Держи, — протягивает мне бумажный пакет из пекарни, которая находится возле школы.

— Что это? — спрашиваю с опаской, не спеша тянуть руку.

— Ты не завтракала. Голова прошла уже?

— Да.

— Нужно поесть, Алиса. Это хачапури. Ты ведь любишь, — говорит отрывисто.

Я смотрю в лицо Адама, мне мерещится, что на щеках парня появляются красные пятна смущения.

— Спасибо большое, — шепчу, протягивая руку и принимая пакет.

— Давай, помогу, — цепляя мои пальцы своими, осторожно раскрывает бумагу, чтобы мне было удобно кусать. — И вот ещё. Витамины.

Ставит рядом на подоконник стаканчик с клубникой.

— Адам… — вырывается тихий изумлённый выдох. — Спасибо. Это так неожиданно.

— На здоровье, — улыбается искренне.

Садится на подоконник рядом, наблюдает за тем, как я ем. Поправляет волосы, когда они лезут в лицо, убирает бумагу, чтобы я её не прожевала вместе с выпечкой.

А я бы и прожевала. Потому что мне неважно, что есть. Важно то, что Адам мне принёс. То, что он сидит рядом и смотрит на меня таким взглядом, что я готова воспарить.

Клубника оказывается сладкой. Я беру одну ягоду и протягиваю Адаму:

— Попробуй, какая она вкусная.

Вместо того, чтобы забрать клубнику у меня из руки, Адам поднимает мою руку за запястье, забирает клубнику из пальцев, коснувшись губами подушечек.

— Вкусная.

Я вспыхиваю. И отворачиваюсь. Смущаюсь так, что жаром накрывает. Адам тихо хмыкает, продолжает наблюдать за тем, как я ем.

— Привет, — Дима подходит к нам с таким выражением лица, будто собирается драться.

— Привет, — шепчу чуть испугано, помня слова брата о том, что он не хочет, чтобы у меня были отношения с Адамом.

— Клубнику едите? — складывает руки на груди, смотрит на Адама таким взглядом, будто готов его сжечь прямо на месте.

— Да. Как видишь, — спокойно отвечает молодой человек. — Не персики.

Дима тихо кашляет, ерошит волосы на затылке, отводит взгляд.

— Будешь клубничку? — я широко улыбаюсь и протягиваю брату ягоду, желая разрядить обстановку.

— Буду, — Дима берёт клубнику, отправляет в рот.

Подходит ближе, садится с другой стороны от меня. Дёргает за прядь волос, начинает накручивать на палец. Я кошусь на него, понимаю, что Дима не желает, чтобы мы оставались с Адамом наедине.

Знал бы он, что вчера произошло, вряд ли был бы таким спокойным. Я снова краснею. Опускаю голову, ем клубнику, забыв совершенно о том, что нужно повторять стихотворение. Сидим в напряжённой и неловкой тишине. Когда раздаётся звонок на урок, я испытываю облегчение.

Я спрыгиваю с подоконника и первая спешу в кабинет, прижимая к груди учебник по литературе и стаканчик с одной единственной клубничкой. Миша встречает меня странным взглядом.

— Выучил стихотворение? — чувствуя непонятную вину перед парнем, спрашиваю шёпотом.

Мне важно услышать, с какой интонацией он мне ответит.

— Да, Алиса.

— Что-то случилось? — спрашиваю с болью в голосе, пытаясь заглянуть в родные голубые глаза.

Парень ведёт плечом. Не отвечает, воспользовавшись тем, что в кабинет вошла учительница. До конца урока я не нахожу себе места. Кошусь на Мишу, хочу понять, что так испортило ему настроение.

Но и после урока Миша молча встаёт и уходит. Я хватаю рюкзак и бегу за ним, но в толпе школьников теряю друга. На физкультуру иду в плохом настроении. Сегодня магнитные бури? Адам и Миша будто поменялись местами.

Переодеваюсь, собираю волосы в пучок и иду в спортзал. Сажусь на лавочку у стенки, раскрываю книгу. Хоть я и освобождена от физкультуры, но переодеваться меня всё равно принудили.

— Значит, мне не показалось, — раздаётся над головой голос Миши.

Злой, пропитанный ядом и ненавистью. Так он со мной не разговаривал никогда в жизни. И от этого мне становится не по себе.

— Что? — вскидываю голову, гляжу в злые голубые глаза, в которых расширен зрачок.

Друг уже переоделся. Стоит надо мной в широких шортах и футболке. Высокий. Устрашающий. Сжимает и разжимает кулаки.

— Ты уже спала с ним? — парень кивает на мою шею.

Я охаю. Божечки. Я совсем забыла про засос! Я торопливо перекидываю волосы вперёд, прижимаю ладонь к шее и сжимаюсь.

— Миша, это не то, что ты подумал, — лепечу жалко.

— Я скачу вокруг тебя, не знаю, как вести себя с тобой. Я с детского сада возле тебя, Алиса. Всю чёртову жизнь. Я не трогал тебя, пока ты жила со своей сумасшедшей мамашкой. Ждал момента, когда смогу тебя забрать! Начать за тобой ухаживать. Дождался. Я весь месяц вокруг тебя кручусь, на свидание вчера водил.

— Разве это было свидание? — шепчу. — Миш, мы ведь всегда были только друзьями.

— Свидание. Да, это было свидание, Алиса! И я не пытался залезть к тебе в трусы, как он. А ты… С этим! — хватает меня за плечи, склоняется и смотрит с ранящим душу презрением.

— Да, со мной. Руки от неё убрал, пока я тебе не переломал пальцы. Если я увижу на её коже хоть один синяк, размажу, — в голосе Адама просто арктический холод.

Я кидаю взгляд за плечо Миши и вижу Адама и Диму.

— Пошёл К чёрту отсюда, — блестя глазами, Миша выпрямляется и разворачивается к Адаму.

— Так, оба рты заткнули, — Дима встаёт между ними, обоих хватает за грудки. — Свои разборки будете устраивать не на глазах у класса. Не нужно позорить мою сестру. Если у обоих письки чешутся и померяться ими хочется, валите отсюда. Свои петушиные бои устраивайте в другом месте.

Миша резко дёргается, вырывает футболку из пальцев Димы и уходит, вновь кинув на меня испепеляющий взгляд.

Я хлопаю глазами, к горлу подступают слёзы. Я вскакиваю, понимаю, что вот-вот расплачусь. Зажимаю рот ладонью.

Я покидаю спортзал, бегу в сторону туалета. Заскакиваю в кабинку, но закрыть её не успеваю. Следом за мной протискивается Адам.

— Что ты здесь делаешь? — слёзы градом начинают катиться из глаз, а вместе с тем на меня накатывает ярость. — Зачем ты за мной пошёл? Опять твои игры? Что ты затеял? Решил растоптать меня окончательно? — мой голос противно режет слух. — Оставь меня в покое. Две недели ходил, будто меня не существует. Так пусть так будет и дальше. Оставь меня. Уйди, уйди, уйди, — кулачком колочу по его грудной клетке, только пальцы себе отбиваю. — Зачем ты вчера оставил засос? Зачем сейчас сказал…

— Тшшш… — молодой человек кладёт мне руку на затылок, вжимает лицом в свою футболку. — Молчи, моя холера.

— Какая я тебе холера? — бурчу возмущённо. — Вечно обзываешься. Унижаешь! Не ты ли говорил, что я не могу вызвать у тебя интерес?

Адам молчит. Только давит на мой затылок сильнее, не даёт мне шевельнуться. Дышит с надрывом.

— Алиса, послушай меня.

— Пусти. Я не хочу тебя видеть! — мне удаётся вырваться из его рук. — Иди, ищи ту, что будет привлекать тебя! А я ведь холера!

Адам поджимает губы, дышит так, что ноздри трепещут. Я сжимаю кулак и снова бью его в плечо.

— Ненавижу!

Я вываливаюсь из кабинки и, чеканя шаг, иду прочь. Мне нужно найти Мишу. Поговорить с ним. Объясниться. Я не хочу его терять. Н

о друг не приходит на физкультуру, как и на оставшиеся три урока. Я пишу ему сообщения, но он не отвечает. Звонки сбрасывает.

— Мелкая, я же говорил тебе, — говорит с сочувствием брат, когда я в очередной раз всхлипываю, глядя на экран.

— Дима, ну за что он так со мной? Я же ничего… я никаких намёков не давала! Никогда. Я всегда говорила, что мы друзья. И вчера тоже.

— И ты даже не подозревала, что вчера он повёл тебя на свидание? Цветы, шоколад? Тебя не смутили?

— Я думала, что он по-дружески мне подарил, Дима. Нет, я вспоминала твои слова, но я, хоть убей, не видела ничего. Как я могу понять, если у меня отношений ни разу в жизни не было.

Я лбом утыкаюсь в плечо Димы, горестно всхлипываю. Сейчас я понимаю, что все комплименты и прикосновения значили куда больше, чем дружеская забота.

— Что мне делать, Дима? Я в полной растерянности.

— Тебе стоит поговорить с ним. Дать понять, что любишь другого, — парень проводит рукой по голове.

— Никого я не люблю, — я вскидываюсь.

— Мне незачем врать. Сама говорила обратное.

— Я заблуждалась, — я поджимаю губы.

— Глупо, Алиса. Очень глупо. Получила желаемое и сразу в кусты? — молодой человек оттягивает ворот свитера и указывает на засос.

— Я ничего не получила! — я свожу брови вместе. — Кроме оскорблений ничего не получала. А тут Миша цветы мне подарил, и он вдруг решил поменять своё поведение. Пусть катится куда дальше. Я не тряпка, чтобы об меня ноги вытирать. Вон, Миша любит меня. Вот я и отвечу ему взаимностью. Он всегда обо мне заботился.

— Мелкая, ты такая дура, — фыркает Дима. — Мишу хоть сюда не приплетай, парень и так страдает. Ты потом наиграешься вдоволь в обиженку, будешь счастлива с Адамом, а Миша будет собирать своё сердце по частям.

Я хочу возразить, но понимаю, что мне нечего сказать. Я не смотрю на Мишу, как на парня. Да я вообще ни на кого не смотрю кроме Адама. И даже сейчас, злясь на него, я ищу его взглядом.

— Ты прав. Как мне с ним помириться?

— Вечером вечеринка. Васильевой восемнадцать, она всех позвала. Миша туда идёт.

— А ты?

— Мы с Ксю в кинотеатр идём. Другие планы.

— Ты мне скажешь адрес? — я тут же оживляюсь.

— Да. Только будь осторожна.

Если бы я только знала, что мне следует прислушаться к словам брата…

После уроков я иду на остановку, но меня на полпути ловит Адам.

— Отпусти, — говорю упрямо, хотя у самой на душе кошки скребутся.

Я жалею о каждом слове, которое сказала. Но забрать их назад не позволяет гордость. Потому что я выпалила всё, что кололо душу.

— Алиса, я отвезу тебя домой, — говорит мягко, притягивая меня к себе.

— Я сама добиралась раньше, — шепчу тихо, чувствуя, как в носу щекочет.

— Маленькая, — вдруг ласково-ласково шепчет Адам, целует меня в макушку, — пожалуйста.

И я теряюсь. Я не умею ему противостоять. Поднимаю голову и натыкаюсь на горящий нежностью взгляд. Сглатываю. Снова на меня накатывает стыд за все те слова, что наговорила.

— Прости, я зря всё то сказала.

— Ты сказала правду. Я вёл себя, как урод.

Я тихо выдыхаю, подаюсь вперёд и утыкаюсь лбом в грудь парня.

— Мне нужно попасть на вечеринку, — говорю тихо, боясь реакции Адама.

— Зачем? — кончиками пальцев проводит по задней поверхности шеи.

— Мне необходимо помириться с Мишей.

Молчит. Но продолжает поглаживать шею.

— Я тебя отвезу. Одну не отпущу.

— Не доверяешь? — я запрокидываю голову назад, снова заглядываю в красивое лицо.

— Другим не доверяю. Я знаю, что творится на вечеринках. Я буду приглядывать за тобой.

Я чувствую некую долю разочарования. Я хотела услышать другой ответ. Хотела, чтобы Адам сказал, что мы пойдём на вечеринку, как парень и девушка. Я тут же одёргиваю себя, когда понимаю, как это глупо.

— Хорошо. Спасибо. И ещё раз прости. Мне стыдно за то, что я наговорила. Я не должна была…

— Ты прости. За всё, — склоняется и целует в кончик носа и уголок рта.

Парень увлекает меня к машине. Мы заезжаем домой, едим, переодеваемся и едем на вечеринку. Я оделась в джинсы и просторный свитер, не желая привлекать лишнего внимания. По довольному взгляду Адама поняла, что он одобряет мой выбор. Да и он сам облачился в пуловер и джинсы.

Всю дорогу молодой человек сжимает руль, прерывисто дышит. Я пальцами накрываю его руку, говорю твёрдо:

— Он друг моего детства. Я с ним дружу с детского сада. Когда рядом не было никого, он не давал мне свалиться в пропасть отчаяния. Когда Димка не общался со мной, только Миша была рядом. Всегда готовый протянуть руку помощи.

— Я всё понимаю, — переворачивает ладонь, переплетает наши пальцы.

И, кажется, успокаивается. Адам поднимает наши руки, целует мои пальцы по очереди.

— Смущаешь меня, — шепчу с дрожью в голосе.

— Пытаюсь наверстать то, что упустил, — говорит тихо.

У меня в груди всё сжимается. Молодой человек улыбается, снова целует мои пальчики, трётся щекой о пальцы, чуть покалывая их короткой щетиной.

— Скажи, что завтра, когда я проснусь, всё не будет так как вчера, — говорю тихо.

— Нет, маленькая, — отрицательно качает головой.

Я счастливо улыбаюсь. И молюсь, чтобы так всё и было. Адам заезжает во дворе огромного дома, глушит машину и поворачивается ко мне.

— Адам, я пойду сама, хорошо? — прошу тихо. — Я очень сильно боюсь, что если Миша увидит нас вместе, снова разозлится.

— Если он снова будет тебя оскорблять? — складывает руки на груди.

— Только тебе можно? — вырывается. — Прости…

— Мне тоже нельзя. Иди, я зайду через полчаса после тебя. Только не бери ни у кого ни еду, ни напитки.

— Хорошо, — я хочу податься вперёд, поцеловать Адама в щёку, но не решаюсь.

Смущение слишком одолевает меня. Я покидаю машину и иду в дом. Ищу взглядом Мишу. Светловолосую макушку нахожу не сразу. Друг сидит на диване, держит в руке стакан. Растрёпанный и грустный.

— Привет, — я нерешительно подхожу к молодому человеку, сажусь рядом на диван.

Миша поворачивает ко мне голову, смотрит на меня мутным взглядом.

— Ты что здесь делаешь? — сводит брови вместе и смотрит зло.

— Пришла, чтобы помириться с тобой.

— Жалеть меня пришла? Моя святая и правильная девочка? — говорит ласково, без прежней злости.

— Нет, Мишенька. Не жалеть. Я хочу с тобой поговорить, — отвечаю торопливо. — Объясниться.

— Мелкая, не нужно, — взмахивает рукой. — Жалеть меня не нужно.

— Миш, послушай, прошу тебя, — я тяну руку. — Я клянусь, что я не подозревала о твоих чувствах. Мишенька, милый, ты… — я забираю один из стаканов, который он держит в руках, залпом выпиваю виноградный сок. — Ты очень хороший человек! Добрый, честный, порядочный. Всегда весёлый. Я люблю тебя, честно люблю. Но как брата, как друга, как хорошего человека.

— Я знаю, мелкая, — Миша грустно улыбается. — Я это и так прекрасно знаю.

— Миша, мне так стыдно! И так больно из-за того, что всё сложилось так. Но я не та, кого стоит любить. Я не заслуживаю твоей любви. Тебе стоит, ох, — в голове вдруг начинает звенеть. — Тебе стоит найти кого-то получше. Ту, которая ответить на твои чувства взаимностью. А я уже люблю… Так сильно люблю, — меня почему-то кидает в жар, а мысли начинают плыть.

— Я знаю, мелкая. Ты любишь Адама, а я люблю тебя. Любовный треугольник, — Миша говорит так, будто он пил спиртное. — Полюбить другую… Как? Если я кроме тебя никого не вижу? Моя нежная девочка. Мой ангел… — парень подаётся вперёд, гладит ладонями лицо.

— Миша, мне так жарко. Я не могу, — я начинаю обмахиваться рукой.

Моя грудь начинает ныть, низ живота наливается тяжестью. Чувство в разы сильнее, чем подле Адама, когда он ко мне прикасается. Миша проводит рукой по моему лбу, а с моих губ срывается стон.

— Пойдём наверх, малышка, — вдруг шепчет Миша, поднимается с дивана, подхватывает меня на руки и несёт куда-то.

— Мне так жарко Миша. Так жарко. И всё тянет, — шепчу.

Молодой человек шумно дышит мне в висок, ускоряет шаг и поднимается по лестнице. Заходит в какую-то комнату, захлопывает дверь. Усаживает меня на кровать и нависает сверху.

Я вижу, что явственное возбуждение в районе его паха. В голове мелькает мысль о том, что это всё неправильно. Но она тут же вылетает, стоит новое волне жара охватить меня.

— Жарко, — я шепчу и пытаюсь стащить с себя свитер.

— Я помогу, малышка. Я тебе сейчас помогу, — Миша шагает ко мне.