Невидимый враг

Глава 12

— Я уже слышала от тебя эту историю когда-то — как ты встретился с дикими барсами Таарна… Но ты рассказывал кратко, пунктиром. И не вживую говорил, а писал в тетради. Теперь я хочу услышать всё по порядку, с самого начала, — прошу тихо. Хочу добавить — «и наконец-то твоим настоящим голосом», но стесняюсь.

— Насколько «с начала» ты хочешь? — сверкает глазами мой кот. Я не сразу отвечаю — меня завораживает танцующее серебро.

— С самого-пресамого! — отвечаю твёрдо. Кот иронично приподнимает бровь на мою жадность. И мне кажется сначала, что отшутится, как обычно. Но он отвечает почему-то абсолютно серьёзно.

— Мои магические способности проявились очень рано. В полтора года я заревел, и сломанная игрушка восстановилась. Как сейчас помню, это был деревянный солдатик, у него отвалилась голова.

Я замерла, не веря ушам. Настолько «с начала» он решил мне рассказать о себе? Ма-амочки, как дышать-то теперь, чтоб не спугнуть это чудо⁈

— Ты наверняка знаешь, что Безликие ищут одарённых детей, чтоб поставить их на службу Империи. Когда ваша страна постоянно ведёт войну то с одним, то с другим соседом, это жизненная необходимость.

— Тебя тоже забрали в «Куб»? — всё-таки перебиваю, не удержавшись. Про это страшное место рассказывала Мэй. Ей всю жизнь приходилось скрываться, потому что её родители не хотели отдавать единственного ребёнка Безликим. У меня по спине бегут холодные мурашки.

Кот равнодушно пожимает плечами.

— Меня выбрала в личные ученики Ашайя. Архимаг Империи. Завидная доля. Я совершенно не страдал по этому поводу. Матери уже не было в живых к тому времени, а отцу до меня никогда не было дела. Ашайя дала мне главное — всё свое время, внимание и бесконечные знания, до которых я всегда был так жаден. Так что я не жалею, что фактически меня воспитывала она. Тем более, мой дар был так велик, что я с самого начала был исключением из всех правил. Мне дозволялось больше, чем другим избранным. Меня даже не стали уводить из дома. Ашайя сама приходила ко мне, чтобы учить. Выяснилось, что в привычной обстановке магия льётся из меня щедрее, и она не хотела рисковать и снижать мощность потока. Её целью было максимально раскрыть мой уникальный потенциал.

Ох, он как всегда предельно самокритичен! Знает, что особенный, и не стесняется упоминать об этом мимоходом. Наверное, уже привык. А мне вот до сих пор не по себе, когда понимаю, кого на самом деле подобрала в тот день в горах в качестве «домашнего питомца».

— Ашайя дала мне всё, чем владела сама — все чары, все знания, научила даже языку друидов. Ты ещё удивлялась, как мне удаётся разбирать твои каракули, — он усмехнулся. — Но в конце концов наступил момент, когда ей больше нечему было меня научить, а моя жажда знаний становилась тем сильнее, чем больше я её кормил. И чем старше я становился, тем теснее мне становилось в рамках привычного уклада жизни. Один и тот же город, одни и те же люди, одни и те же стены — повсюду, повсюду… Я начал сбегать. Ашайя устала ловить. Пыталась наказывать — но уже в мои пятнадцать не решилась бы выйти со мной в противостояние сила против силы. И руку поднимать на себя я не давал. Она злилась, но ничего не могла поделать. Меня не могли удержать лучшие маги Безликих. Я скрывался от любой слежки. В конце концов, она смирилась.

Он рассказывал — так просто и невозмутимо, а у меня перед внутренним взором вставал, как живой, образ несносного вихрастого мальчишки с серебряными задорными глазами. Для которого всегда и целого мира было мало. Вольный ветер. Который невозможно сдержать в неволе.

— В день моего двадцатиоднолетия она позвала меня и сказала, что мне пришла пора отправиться в путешествие. Узнать новые земли, новые страны, новые народы. Выучить другие языки, познать тайны магии, скрытые ото всех. Научиться тому, чего она сама не знает и уже не узнает, потому что слабое пожилое тело, увы, проигрывает силе духа, и она не может пойти со мной. — Он улыбнулся задумчиво, немного грустной улыбкой. — Отец тогда впервые закатил скандал и напомнил о том, что я его сын. Не хотел никуда отпускать. Но я был непреклонен. Мы с Ашайей придумали легенду, как объяснить тем, кто меня знал, куда я делся. Никто не подозревал даже, что я — маг и наследник Ашайи, много лет моя природная осторожность позволяла надёжно хранить этот секрет и прятаться под маской.

— Дай догадаюсь! — пробурчала я. — Бездельника и ловеласа!

Кот нахально ухмыльнулся, даже не думая отрицать очевидное. Я надулась.

— Какая подозрительно правдоподобная получилась у тебя маска! Не думаю, что сильно напрягаться пришлось, чтоб её носить.

Короткий поцелуй мне в нос — и я сердито стираю влажный след.

— Я долго думал, куда бы направиться. В конце концов, решил, что нужна достойная цель. Что-нибудь почти невыполнимое. Что-нибудь на пределе возможностей — вызов. От Ашайи я много слышал о барсах, таких огромных, что способны нести на себе человека. Барсах, понимающих человеческую речь. Магических зверях, способных делиться с людьми своими силами, наделять их магией невидимости. Это завораживало.

— По легенде предку моего рода именно барс подарил тайну зелья невидимости… — проговорила я. И меня этот рассказ заворожил когда-то.

— Знаю, — кивнул Зортаг. — Поэтому мне во что бы то ни стало захотелось разгадать тайну этих чудесных созданий. Но нечего было и думать, чтобы просить суровых таарнцев делиться своими секретами. Тем более, Империя столько лет воевала с вами. Да и Ашайя предостерегала — говорила, если я сунусь в одиночестве в ваши земли, живым не выберусь, каким бы ловким и сильным я не был. Война была в самом разгаре. Правда, теперь я понимаю, она так сказала, потому что что у нее были личные причины для ненависти к вашему народу. Но тогда я слишком сильно доверял наставнице. И послушался ее совета — никогда и ни при каких условиях не лезть в Таарн.

Выдыхаю тихонько.

— Ты… не пожалел, что в конце концов «полез»?

— М-м-м… кто-то напрашивается на комплименты? — хитро прищурился кот.

А потом коснулся подушечкой большого пальца моей нижней губы. И медленно-медленно очертил контур. Я вздрогнула. Кот довольно улыбнулся.

— А ты, моя сладкая? Не жалеешь, что я всё-таки нарушил приказ моей наставницы?

Палец остановился там же, откуда начал путь, поглаживая… и я смутилась совершенно. Попыталась отвернуться, но отворачиваться-то особо было и некуда — везде был этот нахальный зверюга. Да ещё чужие руки внаглую воспользовались моими трепыханиями и перехватили поудобнее… В итоге обнаружила себя прижатой к нему ещё теснее. Уткнувшейся носом ему в шею. Замерла испуганно.

Всё-таки, я слишком отвыкла. Он так долго был невидимым. Я так долго разговаривала с пустотой. А вот теперь он рядом во плоти… Я могу трогать руками, слушать голос, видеть, как меняется выражение глаз. И теперь всего было слишком… много. Запаха, ощущения, дыхания, прикосновений. Это как замерзающего насмерть бросить сразу в кипяток, а не отогревать постепенно. Можно ведь и умереть от нервного шока.

Котик довольно вздохнул и продолжил.

— В общем, в Таарн я тогда не пошёл. И много лет обходил стороной. С одной стороны, теперь жалею. С другой — наверное, всему своё время. Мы все меняемся в течение жизни. И важно встретиться в тот момент, когда каждый к этому готов — так я думаю. — Я попыталась высунуться, чтоб уточнить, что он имеет в виду, но меня запихнули обратно, и для верности ещё и придавили макушку подбородком. Вот же… вредный кот! — Короче. Решил я искать других путей. Логика моя была проста. Я рассудил, что Таарн — не единственная страна в известном нам мироздании, где высятся горы до небес. Решил, что не могло быть, чтоб только у вас сохранились древние магические барсы.

— Ты нашел⁈.. — я не выдержала и снова высунулась. Меня встретил смеющийся серебряный взгляд. — А. Ну да. Ты же живое доказательство. Где⁈

— Рундагар, — коротко ответил Зортаг. Я напряглась, мучительно вспоминая карту. У Гордевида была. Но в отличие от Ашайи, судя по всему, мой учитель придерживался более хаотичных методик воспитания, и больше любил меня и баловал, чем гонял. Так что с географией у меня было не особо.

Кот закатил глаза.

— Южный край материка. В самом низу карты, короче.

Я устыдилась. Кот посмеивался, но вроде бы, не очень был во мне разочарован. В конце концов, у каждого свои таланты! Он вот зелье невидимости варить не умеет.

Ехидный внутренний голос намекнул, что это просто потому, что не знает рецепта. А если узнает… вряд ли ему понадобится столько косячных попыток, как мне, чтоб научиться. Я вздохнула. К счастью, ответа от меня Зортаг не ждал, а милосердно продолжил свой рассказ.

— С тех пор много воды утекло. Где я только не побывал… в конце концов мне пришлось рисовать собственную карту, потому что многое из того, что я нашёл, даже не было нанесено на официальную. Лучшие картографы Империи многое отдали, чтоб взглянуть на неё хоть одним глазком.

— Да прекрати уже хвастаться! — простонала я. — Дальше давай.

— А дальше ты знаешь, — улыбка Зортага угасла, на лицо легла тень. — В одно из моих очередных кратких возвращений домой я узнал, что женщина, заменившая мне мать, мертва. Война с Таарном окончена при весьма странных обстоятельствах, а убийцы Ашайи радуются жизни и даже не думали понести наказание за своё деяние.

Я закусила губу.

Зортаг приподнял моё лицо за подбородок и заставил посмотреть на себя. Тёмное серебро — две пропасти, в которых так хочется упасть с головой.

— Не бойся. Не стоит. Больше не нужно. Я отпустил — много чего случилось с тех пор, как я перешёл границу с Таарном, снедаемый жаждой мести. И узнал тоже много нового. Об Ашайе в том числе. Она сама сделала свой выбор, когда пыталась убить их. Я больше не виню Гордевида и Арна в её смерти. Все мы рано или поздно попадаем на перекресток дорог, каждая из которых уводит в разные стороны. И решаем, куда сделать шаг.

— Спасибо, — поблагодарила я просто. В носу щекотало, задача была не разреветься. Вот как у него получается каждый раз, а? — Мне кажется, ты выбрал правильную дорогу. Жажда мести никогда не приводит ни к чему хорошему.

— Ашайю она привела к плачевному концу, — горько согласился Зортаг.

Он прав. Он действительно оказался намного сильнее своего учителя.

К нашему всеобщему счастью.

— Как бы то ни было, я попал наконец-то в Таарн. Был поражён красотой этого края. Но, увы, он меня не принял.

— Дикие барсы? — вспомнила я.

— Дикие барсы, — согласился Зортаг. — Почувствовали чужака, долго загоняли меня стаей на край ущелья, почти задрали насмерть. Как и говорил тебе, я уязвим в зверином обличье и не могу себя лечить. А перекинуться обратно магических сил просто не хватало. Впервые так долго пробегал зверем и не знал, что нужно оставлять резерв для оборота. Чуть было не поплатился за самонадеянность. Я ведь издыхал там. Цеплялся за жизнь уже просто из упрямства… А потом меня нашла ты…

— Но хвалить мы меня, конечно же, не будем — нельзя же нарываться на комплименты! — слегка обиженно прерываю его я.

Кот замолкает и смотрит на меня ровно три секунды.

А потом впивается в губы. Забирает остатки дыхания. Сводит с ума. Заставляет забыть, кто я и где я. Во всяком случае, те странные звуки, что я издаю во время поцелуя — это точно кто-то другой!

Отрывается от моих губ с трудом. И ещё один короткий нежный поцелуй в самый краешек. И ещё один. И ещё…

— Сойдёт за комплимент?.. Или ты хочешь добавки?.. — мурлычет кот мне прямо в губы.

Взмах моих ресниц. Глаза в глаза. В его голосе улыбка, но в них… столько убийственной серьёзности, что мне становится страшно. Серебро плавится, обжигает… моим внутренним женским чутьём, которого, я думала, и нет у меня, но которое снова проснулось в руках моего мужчины — понимаю точно, он уже на грани. И сила воли его, хотя и даст фору любому, тоже на пределе. Лучше больше не нарываться… разве что мне самой хочется получить свою «добавку».

И видимо, на мою беду, что-то такое отразилось в моём взгляде. Или я слишком задержалась с ответом.

Потому что кот весь подобрался. Пальцы на моей спине, что до этого мягко касались, путешествуя по ней, напряглись и сжали платье.

— Ив…

— Рассказывай… дальше… — я струсила в который раз. И уткнулась ему лицом в грудь. Сердце билось, как сумасшедшее. Я почувствовала, что моё тело тоже напряжено, как натянутая тетива.

Пальцы на моей спине расслабились не сразу. И пока котик в свою очередь колебался, я чуть не умерла от ожидания. Но в который раз он выбрал послушаться меня. Интересно, сколько вот таких вот попыток играть на его нервах у меня в запасе, прежде чем у зверя окончательно сорвёт крышу? Кажется, после всего, что мы вместе пережили, после разлуки и новой встречи, он уже на грани. А я?..

— Хм. Что ж. Когда ты прогнала меня…

— Я не прогоняла! — возмутилась я.

— Когда ты прогнала меня, — снова с нажимом повторил Зортаг, суровым взглядом пресекая попытки спорить. — Я отправился обратно к границе гор. К перевалу, ставшему для меня в прошлый раз воротами в Таарн. Я знал, что на отдалении от меня следует с десяток барсов. Провожают. Следят, чтоб чужак точно убрался с их территории. Я вышел к перевалу, и стоял на гребне последних скал, глядя вниз, в долину. Туда, где в дымке терялась горная дорога, уводящая к землям Империи. Мне оставался лишь шаг. Обратно. Вниз. Мой… личный выбор.

Он замолчал.

Но я и так догадалась, что было дальше.

— А в этот самый момент мой брат снова поднял Завесу? И ты не успел?

Зортаг не ответил.

Я подняла взгляд. Попыталась прочитать по глазам — но они были непроницаемы. А он зачем-то протянул руку к моему лицу, и костяшками пальцев провёл по брови… виску… скуле… щеке…

Всё тело отозвалось на эту скупую ласку. Не дыша, я отвечала на взгляд — и не понимала его значения. Знала только, что он никогда ещё не смотрел на меня так. Даже когда был невидимкой.

Не помню, кто к кому потянулся первый. Кажется, наши губы встретились на середине пути.

Слишком много нежности. Слишком много — больше, чем могло выдержать моё истерзанное одиночеством сердце. Мне хотелось, чтобы этот поцелуй длился вечность. Но он прервал его первый. И в обращённом ко мне серебряном взгляде была странная суровость.

— А когда я вернулся в хижину, тебя там не было. Я чуть с ума не сошёл, думал, что-то случилось. Слишком много посторонних запахов в окрестных горах. Потом почуял запах твоего брата и успокоился. Пошёл по вашим следам. Правда, ваши ручные котята тоже не слишком дружелюбно меня встретили и принялись рвать. Пришлось преподать урок вежливости, — он осклабился. И я невольно вспомнила снова ту страшную картину — четверо гигантских барсов моего брата, рычание, от которого кровь стынет в жилах, и один-единственный окровавленный зверь в центре сжимающегося кольца. Страшно оскаленные клыки, все в алом… Бр-р-р-р… как хорошо, что я успела вовремя! В который раз.

Потом пришла в голову ещё одна мысль.

— Ты… никого не встретил в горах по пути сюда?

Зортаг покачал головой.

— К счастью, нет. Я не в том был настроении, чтоб миндальничать.

Я как-то сразу поверила ему. И успокоилась.

Значит, Колина убил точно не он. Я и до этого не верила, что такое возможно. Но сейчас вижу по его глазам, слышу по голосу — не врёт. Он никогда мне не врал. Даже если правда была смертельно опасной для него. Честно говорил, если не может ответить на какой-то вопрос. Если они ему не нравились, умело обходил и оставлял их без ответа. Кажется, мой котик — мастер умолчания.

Правда, невольно подумалось — а о чём ещё мне недоговариваем мой кот? Но спрашивать об этом прямо, конечно же, бесполезно. Он всегда говорит ровно то, и ровно столько, сколько считает нужным. Ни слова больше, ни слова меньше. Если есть ещё у него какие-то тайны, расскажет когда-нибудь. Если захочет.

— А теперь я спрошу. Ив, почему ты здесь? Решила заглянуть в гости к брату?

Серебряные глаза смотрят с прищуром, ждут ответа. Не так часто он сам принимается задавать вопросы. И если спрашивает — этот для него важен. А значит, честность на честность.

Отвожу взгляд.

— Тебе не понравится мой ответ. Я решила бросить свою хижину. Уйти из лесу. Насовсем. Я решила, что место друида — рядом со своим народом. Я буду жить среди своего племени, чтобы лучше знать проблемы, чтобы быть рядом в радости и в горе, помогать своим сородичам, чем могу…

Я осекаюсь.

Он молчит.

Не говорит ничего. О чём-то думает. О чём? Дорого бы я отдала, чтоб узнать.

— Что ж. Ясно. Понял.

А мне вдруг хочется плакать. Или, чтоб мой котик принялся меня переубеждать. Но он снова молчит. Это как будто северный ветер между нами — а мне так не хочется терять жизненно важное мне тепло… я слишком долго мёрзла, чтобы теперь снова…

Кот вздыхает.

— Слишком громко думаешь, малыш! Отставить. Иди-ка сюда! Я спать хочу, сил нет. Будешь моей личной грелкой, и до завтрашнего утра не отпущу, имей в виду!

— Но сейчас же ещё даже не вечер! — грустно улыбаюсь я.

— Вот именно… — бормочет кот, устраиваясь поудобнее. Ещё и ногой меня придавливает сверху. Кажется, ему не столько грелка нужна, сколько подушка.

— Ну Зо-о-ор!.. — стону я обречённо. Это я должна сколько часов не шевелиться и постепенно превращаться в лепёшку⁈ Десять, двенадцать⁈ Сколько он там отсыпаться удумал…

Он поудобнее укутывает нас со всех сторон одеялом и тычется носом мне в волосы.

— Ещё раз так скажи…

— Как? — удивляюсь я.

— Имя моё. Как ты меня сейчас назвала?

Я смущаюсь.

— Извини. Зортаг. Ты, наверное, не любишь, когда своевольничают и сокращают… Ай!

Пытаюсь закрыться плечом, потому что кот удумал кусаться в шею.

— Ещё раз повтори. Так, как назвала.

— Зор… — выдыхаю я послушно и прижимаюсь ближе. Как же сильно я скучала. Пускай всё закончится скоро, пусть он снова продолжит свой путь, как только восстановится… я буду благодарна судьбе за эти бесценные мгновения рядом. Как дар, которого я больше не ждала.

Он прижимает меня к себе ещё крепче, и становится трудно дышать. Но я не сопротивляюсь.

— Вот я дурак… надо было давно его сказать. Оказывается, многое потерял… Называй меня так! Ты единственная…

Кот засыпает, а я лежу тихо, как мышка, прислушиваюсь к медленному сонному дыханию, и теплая волна затапливает меня до кончиков пальцев на ногах.

И пусть он не это имел в виду. Пусть «ты единственная» было сказано вовсе не в том значении, в каком бы мне хотелось. Я буду вспоминать эти слова снова и снова. И каждый раз тихо умирать от счастья.

— Я обязательно найду способ, как поднять Завесу, чтоб ты смог вернуться домой! — обещаю тихо.

Кот ворчит что-то сквозь сон, но слов уже не разобрать.