Обраслечена поневоле, или Чешуйчатая подстава - 2 (СИ)

Ариана

Белоснежное сияние заполнило карету и ее тряхнуло так, что мы едва не перевернулись. Все стихло так же неожиданно, как и появилось. Мы с владыкой поднимались с пола под зловещий голос малышки:

— У тебя сутки на покаяние, Вайцек. И передай всем — Черная Звезда вернулась!

Подмигнув мне на прощанье, она поднялась с дивана и исчезла в пустоте. Как будто шагнула в другое измерение. Она что же, ходит сумеречным миром?! Да кто она такая?!

"Призрачный дракон, идиотка ты этакая!" — раздался в голове знакомый голос.

— Шаамни?! — воскликнула я.

— Это я и без тебя заметил, — кисло произнес дракон, чьи планы поживиться рушились на глазах. Он полагал, я обращаюсь к нему.

"Шаамни, что это значит для меня?!"

"Изумрудные, без риска для жизни, не посмеют коснуться тебя и пальцем. А, если коснутся, останутся без пальцев — это я гарантирую".

Ну, хоть какая-то защита. К тому же, как только Рейнхарт освободится, он обязательно меня заберет! Ведь заберет же!

Владыка изумрудных смотрел в небо и гадко улыбался. Из разбитого окна в карету врывался прохладный ночной воздух, а еще великолепно просматривалась округа.

— Чему вы так погано улыбаетесь?

Он указал пальцем на какие-то точки вдалеке.

— Если ты надеешься, что Рейнхарт побежит тебя спасать, спешу разочаровать. В ближайшее время он будет сильно занят.

Я подвинулась к окну и разглядела в бархате неба золотистые бусинки птиц. Их было много, и это золотистое облако прошивали яростные молнии.

— Гром-птицы! Очередное нападение на кладки? Чему вы радуетесь, ваши дети тоже пострадают!

— Кладки? — усмехнулся ард Д'Остраф. — Счастье мое. Принцессу убили, подозревают сапфировых, — он загибал пальцы, лениво рассуждая вслух. — Зная Рейнхарта, могу предположить, что он давно сбежал. А теперь спроси себя: куда летят гром-птицы?

— Мстить, — прошептала, чувствуя, как холодеют пальцы. — Вы, что же, ничего не сделаете?! Будете наблюдать? Не остановите их?

— Я один, а здесь — целая стая, не меньше тридцати взрослых особей. Я не самоубийца, моя шайри. А Рейнхарт — не маленький мальчик. Разберется. Возможно, даже выживет.

Мысль о том, что Рейнхарт может погибнуть, оглушила.

"Шаамни, скажи, что он выживет!"

Но браслет, как и положено подлым гадинам, молчал.

— Теперь ты понимаешь, в какой ситуации оказалась? — голос владыки изумрудных звучал спокойно и уверенно. В тревожной тишине он был тем островком спокойствия, за который хотелось ухватиться. Спрятаться за ним от бед этого мира, но я понимала, что это очередные драконьи манипуляции человеческим сознанием. — Думаю, тебе пора пересмотреть свои позиции. Поговорим, как взрослые. Со смертью Рейнхарта Шаамни больше не защитит тебя. Она и сама погибнет, скорее всего, возможно, если не снять браслет, ты тоже пострадаешь. К несчастью, мы потеряем сильнейший артефакт за всю драконью историю. Но, раз уж вернулась Черна Звезда — как-нибудь переживем.

— Просто для понимания — меня охраняет личная гвардия Рейнхарта!

— Просто для понимания, — передразнил дракон, — гвардейцы не вмешиваются, пока жизни охраняемого не угрожает опасность. А я, моя милая шайри, последний, кто желает причинить тебе вред.

Ха!

— Еще скажите, что моя мать живет у вас по доброй воле.

— Ты сама все увидишь, — его спокойствие било по моему разъяренному сознанию, разбивая гнев вдребезги.

Я втемяшила себе в голову, что драконы — враги. Но Рейнхарт доказал, что не все чешуйчатые — гады. Теперь отец вбил в мою голову, что мать страдает, и она в опасности. А что, если нет? Он двадцать лет искал ее и не мог найти? Не верю. Я бы ради любимого человека землю перевернула! Я ради нее даже в гнездо еду по собственной воле, лишь бы своими глазами все увидеть и понять! А он ни разу не попытался это сделать! Что, если маму не нашли, потому что она сама этого не хотела?

— Ариана, славная моя, — ласково пропел ард Д'Остраф. — Заключим перемирие?

Я поджала губы и скрестила руки на груди. С одной стороны — логично, с другой — внутри что-то не позволяло довериться этой наглой драконьей роже.

— Будем считать, что ты — моя почетная гостья. Я сделаю все, чтобы тебе хорошо жилось у нас. Твоя жизнь обретет смысл!

Словно сейчас его нет.

— Вы! — перебила его излияния и прошила гневным взглядом. — Потрудитесь обращаться к миледи Дарлейхасской согласно статусу.

Владыка рассмеялся.

— Вся в мать: гордая и упрямая, только еще молодая и красивая.

Последние слова он протянул, лаская меня недвусмысленным взглядом.

— Как думаете, — он подчеркнул вежливое обращение, — почему ваш отец столько лет не мог отыскать Салиду?

Я задавала себе этот вопрос вот только что! Кто ищет — тот найдет. За двадцать с лишним лет он мог бы и преуспеть!

— Она не хочет уходить от нас. В стае она счастлива, — запросто произнес он. — Но, полагаю, никакие мои слова не помогут убедить тебя. То есть, конечно же, вас. Пока еще — вас, — цинично произнес он, поглядывая на стаю гром-птиц, стремительно скрывающуюся из вида.

Мысль, что они летят убивать Рейнхарта, разрывала мне сердце. А я — здесь! И ничем не могу ему помочь… Осознание собственной ничтожности убивало.

Дорога до гнезда изумрудных тянулась, казалось, бесконечно, хотя их земли гораздо ближе к Астории, чем земли сапфировых. Я больше не проронила ни слова, понимая, что мои суждения не объективны. Меня терзают противоречия и волнения, и вряд ли я способна мыслить трезво.

Замок Рейнхарта — высоко в горах, а изумрудные гнездятся среди высоких кипарисов и кедров. Темнота ночного леса давила. Несмотря на широко распахнутые глаза, я не видела даже очертаний арда Д'Острафа. Только редкое мельканье звезд между плотными кронами хвойных деревьев. Я остро чувствовала их запах — насыщенный, терпкий, освежающий.

Вскоре разбитая дорога сменилась брусчаткой, и вдали показались огни. Чем ближе мы подъезжали к замку, тем становилось светлее.

Нас встречала целая делегация и владыка заранее предупредил, что мне следует благосклонно принять внимание слуг и больше улыбаться, особенно Жозефине, которая будет счастлива меня видеть. Любое непослушание тут же скажется на моей матери.

— Вы — сволочь!

— Мне это часто говорят, — улыбнулся дракон, толкая дверь кареты и протягивая мне руку. — Но, милая шайри, это необходимая предосторожность, пока ты не поймешь, что здесь нет врагов.

— Угрозы и шантаж — отличное начало дружбы! — фыркнула и проигнорировала его ладонь. Насилу улыбнувшись, я выбралась из кареты самостоятельно, подобрав подол платья.

Сапфирового!

И от встречающих не ускользнул этот факт. Искрящиеся лица прислуги и, судя по нарядам, придворных, несколько скисли. Похоже, о моем приезде им сообщили нечто такое, что не согласуется с цветом моего наряда.

— Ариана!!! — раздался радостный вопль подруги и, расталкивая дракониц, она выбежала мне навстречу. — Папа, когда ты сказал, что Ариана согласилась у нас погостить — я тебе не поверила. Спасибо, спасибо, спасибо!!!

Она, искрясь, привстала на цыпочки и чмокнула монстра в щеку. Интересно, она знает, что ее папочка тянет кровь из моей матери?

— Мы можем пойти ко мне?

Подруга светилась от счастья. Ее рыжие кудри уже разобраны — Жози готовилась ко сну, на ней нарядный шелковый халат с рюшами и воланами. Наверняка, подруга выскочила из постели, узнав о моем прибытии.

— Боюсь, Жозефина, у нас с Арианой есть кое-какие дела. Но ты можешь присоединиться к нам за поздним ужином.

— Скорее уж завтраком, — гоготнула она, — через час рассветет!

— Твоя подруга устала от долгой дороги, — отчеканил дракон и поволок меня в замок. — Отложим ваши женские посиделки до завтра, дела прежде всего.

— Ну ладно, — расстроенно протянула она, обнимая меня за руку. — Но завтра я к тебе приду, и мы поболтаем обо всем обо всем!!!

— Обязательно, — прошептала, сдерживая слезы.

Жози искренне верит, что в лице Вайцека обрела любящего отца. Не хочется быть той, кто лишит ее только что обретенной семьи. К тому же, мне тоже предстоит разобраться в ситуации и сделать правильные выводы.

По гнезду шла как в тумане. Мало того, что безумно хотелось есть и спать, тело ломило от долгой езды, так еще и волнение скручивало внутренности тугим узлом. Всюду мелькали лица: живые и на картинах. Мы шли то темными, то ярко освещенными коридорами, то поднимались по ступеням, то куда-то опускались, и я позволяла себя вести только по одной причине: я должна найти маму!

— Ты хорошая девочка, Ариана, — устало произнес ард Д'Остраф.

— А вам придется отдать мою маму и вернуть нас сапфировым драконам, иначе познаете гнев Черной Звезды.

Вайцек усмехнулся и погладил меня по голове.

— Сладкая моя конфеточка. Черная звезда может сколько угодно угрожать мне на нейтральной территории. Но она вряд ли отважится сунуться сюда. Ее силы велики, но в одиночку против изумрудных не продержится даже она.

Перед нами, наконец, распахнулись двери, и мы вошли в уютную столовую, отделанную золотом и малахитом. Окна были зашторены, на столе горели свечи, в стене трещал камин, а из-за стола поднялась женщина, и мое сердце взволновано дрогнуло.

— Ты скоро поймешь, дорогая, что всю жизнь бежала от собственного счастья, — прошептал дракон, касаясь губами моего уха. — Позволь мне сделать тебя счастливой…

Я застыла на пороге столовой и жадно разглядывала женщину, похожую на меня. Невысокая, худощавая, в аккуратном платье из зеленого бархата, она смотрела с грустью и улыбкой, не решаясь заговорить первой. Ее глаза загадочно сверкали, отражая мягкий свет свечей, а ладони едва заметно подрагивали.

— Мама? — прошептала, сглотнув комок. Губы едва слушались, но она услышала и вздрогнула.

По щеке сбежала слеза, и я поспешила проморгаться. Еще не хватало разводить сырость на радость изумрудному гаду!

Женщина нерешительно обошла стол. Ард Д'Остраф обнял ее, поцеловал в висок и что-то прошептал на ухо. А я не могла понять: как она жила с ним все эти годы? Что он с ней сделал? Как заставил? Неужели, она и правда его любит?!

— Мама, — повторила, шагая навстречу. Ноги едва слушались.

Я пыталась запомнить каждую ее черту, запечатлеть в памяти, запечатать в сердце. Худые губы, острый нос, резко очерченные скулы, русые волосы, убранные в скромную прическу. Я примерно так ее и представляла, когда отец рассказывал о цветочнице, в которую влюбился. Сейчас я сожалела, что не захватила цветов… Хотя бы ромашку, подаренную Венерой.

Кивнув дракону, мама отошла от него и двинулась ко мне навстречу, протягивая руки:

— Ариана, девочка моя! Поверить не могу, что это ты! — она тепло улыбнулась и взяла мои ладони в свои. — Какая ты взрослая, красивая…

Она обняла меня, погладила по волосам, но сердце трепетало как-то не так. Неправильно. Мне казалось, наша встреча будет несколько другой…

— Что они с тобой сделали? — прошептала, понимая, что дракон все равно услышит, но я должна хотя бы попытаться! Мама может подать знак: глазами, проговорить губами, жестами, в конце-концов! Хоть как-то, она найдет способ…

— Любили, заботились, холили и лелеяли! — проговорил дракон, без зазрения совести налегая на жаркое. — Но ты и сама можешь в этом убедиться. Я сделал то, что не смог твой отец: дал ей смысл жизни и счастье.

— Отобрав у нее ребенка?

Он промолчал. Если моя мать была так счастлива у изумрудных, то почему не попыталась найти меня и забрать? Я ведь тоже шайри! И тоже могла принести им исцеление. Раз мама этого не сделала, раз не выдала мое местонахождение, раз до последнего защищала, то они держат ее силой! Возможно, дракон угрожает ей тем же, чем и мне! Угрожает причинить вред ее дочери…

— Не бойся за меня, — прошептала одними губами, но мама улыбнулась и мотнула головой, разгоняя мои сомнения.

— Я счастлива, Ариана. И это правда.

Желудок заурчал и мама, ласково тронув мою ладонь, повела меня к столу.

— Вайцек прав. Драконы очень хорошо ко мне относились, и я рада, что теперь мы будем вместе.

Ее руки скрывали длинные рукава с гроздьями рюш на запястьях. Шея стиснута воротником-стойкой, даже косвенно не увидеть следы драконьей жестокости. Думаю, они бы не успели так быстро ее загримировать к моему появлению! Неужели отец меня обманывал, и драконы ее не обижали? Почему тогда я чувствую, что с ней что-то не так?

— Почему же ты меня не искала? Почему не пыталась забрать?

— Твой отец не позволял, — она бросила взволнованный взгляд на владыку и поджала губы, что-то скрывая, а потом вдруг встрепенулась и ласково произнесла: — Сядь, покушай. В гнезде великолепно готовят жаркое! Тебе обязательно понравится.

Рассеянно улыбнулась, и села рядом с матерью. Ее спокойствие, улыбка и ласковые прикосновения несколько успокоили. Мы во всем разберемся — на ясную голову.

В столовой приятно потрескивал камин, стучали серебряные ложки о фарфор, трепетало пламя свечей, разгоняя полумрак. Мама улыбалась, Вайцек гладил ее по ладони и смотрел с теплотой. Создавалось впечатление семейной идиллии и это странным образом успокаивало.

Подвинула к себе тарелку, решив разобраться во всем позже. Во всяком случае, моя мама жива и улыбается! Она не в клетке, и это уже хорошо!

Жаркое выглядело невероятно аппетитно! От картофеля и мяса шел умопомрачительный аромат, и я уже поднесла ложку ко рту, как раздался голос Шаамни:

"Брось бяку!"

Замерла с открытым ртом.

"Что?"

"Не ешь!"

Рассеянно улыбнулась, заметив напряженное внимание матери и владыки. Положила ложку в тарелку и, прокашлявшись, пригубила вино:

— Что-то в горло попало.

Сделала еще несколько глотков и поняла, что голову закружило. Не лучший вариант пить на голодный желудок.

"Пить тоже не стоило!" — раздосадованно протянула Шайри, но дело уже было сделано.

— Что это? Вкус… странный… Какие-то пряные травы.

— Розмарин и ромашка. Очень успокаивают, — проворковала мама, делая глоток из своего бокала.

Комната подернулась черной пеленой, предметы меняли форму и цвет, становились то больше, то меньше, сознание все сложнее поддавалось контролю. Руки и ноги стали ватными, веки — тяжелыми. Я слышала собственное дыхание и грохот в ушах. Улыбки дракона и мамы превратились в злобные оскалы. Дрожащие пальцы зацепили длинную ножку хрустального бокала и по белоснежной скатерти растеклось вино, напоминая кровь… Вскоре мой лоб ударился о стол и все погрузилось в темноту.