Обраслечена поневоле, или Чешуйчатая подстава - 2 (СИ)

Ариана

— Не хочу, — повернулась на бок, не чувствуя сил подняться. Даже открыть веки было тяжело.

— Боюсь, если ты продолжишь себя изводить и морить голодом, нам придется принять меры. Уже сейчас мы ставим тебе питательные капельницы…

Посмотрела на руки, исколотые иглами, и хмыкнула. Плевать. На все плевать.

— Я не хочу этого. Пожалуйста, Ариана. Порадуй маму…

Запрещенный прием, против которого у меня нет аргументов. Она пятнадцать лет думала, что я мертва. Что было бы, вернись Рейнхарт через пятнадцать лет в мою жизнь? Я бы сделала что угодно ради его улыбки.

С другой стороны, мама ли она мне? Я уже ничего не понимаю. Только пытаюсь рассуждать, как голову сводит обжигающей болью.

— Хорошо. Но я не буду есть.

— Хотя бы посиди рядом, этого будет достаточно.

Не помню, как меня мыли, причесывали и переодевали. Жизнь превратилась в череду манипуляций: все время кто-то приходил, что-то со мной делал, а я не противилась ничему. Смысл? Мир давно забыл обо мне. Всем, кроме, наверное, матери, на меня наплевать. Хотя, откровенно говоря, я даже ей не верю. Со смертью Рейнхарта умерла не часть, умерло все мое сердце. Жаль, я слишком поздно поняла, как много места он занимал в нем со всеми своими недостатками. Я же тоже не подарок.

Из зеркала смотрела незнакомка: огромные глаза с синяками вокруг, осунувшееся лицо, резкие скулы, бледные губы. В коже вообще ни кровинки, словно лицо покрыто белоснежной сухой калькой. На этом фоне ярко-изумрудное платье казалось диким пятном. Как будто в куче речного щебня вдруг обнаружился дорогой изумруд редкой огранки. На меня нацепили украшения и куда-то повели. Перебирала ногами, то спотыкаясь на ровном месте, то вовсе останавливаясь, не чувствуя ни возможности, ни желания что-то делать. Мама мягко, но уверенно тянула меня вперед, помогла сесть на стул.

Не сразу поняла, что мы уже в столовой, расположились за длинным овальным столом, в центре которого сидит владыка изумрудных и читает газету.

— Доченька, съешь хотя бы кусочек. Доставили из Астории. В пекарне господина Лориса пекут великолепный персиковый пирог!

— Оставь девочку в покое, Салида, — отстраненно посоветовал дракон, делая глоток чая. А мое внимание привлекла газетная заметка с обратной стороны.

— Дайте газету.

Мать и владыка драконов переглянулись. Вайцек сообразил первым и, перевернув газету, прочитал заголовок: "Сапфировые отказываются избирать нового владыку".

— Не думаю, юная леди, что вы готовы читать прессу, — дракон свернул газету и бросил на край стола.

— Не думаю, что позволяла вам думать за себя. Дайте мне газету!

Салида кашлянула и, подавшись вперед, произнесла:

— Дорогая, разве можно разговаривать с владыкой драконов в таком тоне?

— Не вижу здесь владыки драконов. Вижу только чешуйчатого мудака, которого ненавижу до такой степени, что тошно дышать одним воздухом…

Мама громко кашлянула и получила от меня разгневанный взгляд.

— Если думаете, леди, что я стану лизать задницу вашему… — едва не обронила бранное слово, но вовремя спохватилась: — соседу по койке, только потому что он исправно ныряет в панталоны моей матери, вы сильно ошибаетесь. Да и мать ли вы мне? Если да, я разочарована. Газету!

Звякнули приборы. Вайцек озверел. Его лицо частично обернулось, вытянулись когти, а изумрудный дракон яростно расправил призрачные крылья.

Понимая, что ничего этим не добьюсь, вышла из-за стола, и взяла новый экземпляр газеты с приставного столика у стены. В статье сообщалось, что гнездо сапфировых драконов сильно пострадало от налета гром-птиц. Владыка получил ранения, защищая юного бойца, и улетел в горы. Очевидцы видели, как он рухнул на скалы, но многочисленные поисковые операции так и не смогли обнаружить его тело. А дракон — не муравей, в горах не спрячешь. Что стало с Рейнхартом — неизвестно до сих пор, но эксперты полагают, что если даже владыке и удалось каким-то чудом выжить, его человеческая ипостась либо серьезно повреждена, либо вовсе уничтожена, а это значит, что Норию в скором времени может потрясти нашествие безумного дракона.

На этом фоне политическое заявление Повелителя драконов о необходимости выбрать нового владыку сапфировых, кажется последним предательством. Правая рука Рейнхарта — Бридж, выражая единое мнение Совета сапфировых и всей стаи, наотрез отказывается назначать дату поединка. Все они надеются на чудо.

Еще один родитель года. Как Повелитель может так быстро похоронить сына?!

— Чудес не бывает, — отчеканил Вайцек, заметив, что я прочла заметку до конца и смотрю в стену перед собой.

— Но сапфировые верят…

— Сапфировые разбиты, — отрезал он, справляясь со звериной ипостасью. — Им нужно верить во что-то, чтобы не сойти с ума. Это сущность драконов, тебе не понять. Он не вернется. И, чем раньше ты это поймешь, тем проще будет всем нам.

За стеной раздался грохот. Кто-то завизжал, чей-то рык спугнул охрану — и та кинулась из столовой в коридор. Вайцек вскочил и кивнул матери на второй выход из столовой. Привыкшая послушно выполнять приказы, она протянула мне руку:

— Поторопись, Ари.

— Зачем? — безжизненно усмехнулась и бросила газету обратно. — Если его пришли убивать, я с интересом посмотрю, даже поучаствую.

— А, если убивать пришли тебя? — выругалась она, дергая меня к выходу.

— Мне. Все. Равно, — процедила, глядя в глаза матери.

Может, я и последняя сволочь, но я чувствовала отторжение к этой женщине. Как бы она ни пыталась теплом и лаской проложить путь к моему сердцу, нельзя достучаться до того, чего больше нет.

— Салида, немедленно уходите!

— А то что? — раздался от дверей знакомый голос.

Я обернулась и заметила красивую женщину в обтягивающем черном платье. Слишком вызывающий дизайн, таких не носят ни в Астории, ни у драконов. Разве что эльфы позволяют ткани огибать силуэт, но перед нами точно не эльфийка. Черноволосая красавица, судя по узкому зрачку и длинным окровавленным когтям — драконица.

— Салида!

Отчаявшись увести меня, мать махнула рукой, и выбежала из столовой. Незваная гостья проследила за ней взглядом и усмехнулась.

— Помнится, Вайцек, я давала тебе сутки. Ровно сутки. Прошло больше недели и что я вижу?

— Ах, ты об этом, — лениво процедил дракон, поднимаясь из-за стола. — Я же не изверг, отправлять женщину и ребенка в эпицентр военных действий. Да и сейчас, по слухам, от гнезда мало что осталось.

— А ты все веришь слухам? — она плотоядно улыбнулась, обнажив острые клыки.

Стук ее каблуков в гробовой тишине напугал настолько, что на руках волосики поднялись дыбом. Я вжалась спиной в стену, понимая, что переборщила со смелостью.

— Не трясись, слабоумная, — она остановилась и посмотрела на меня. — Я, вообще-то, тебя спасаю.

— С-с-спасаете?

— С-с-спасатете? — передразнила она. — Не надо?

— На-надо…

Не хотела заикаться, но женщина выглядела настолько жутко, что та часть меня, которая отвечает за инстинкт самосохранения, вообще приказывала заткнуться и слиться с обоями.

— Не будем рубить сгоряча, — сглотнув, произнес дракон, стреляя глазами за спину незнакомке.

— Если ты ждешь свою охрану, — она картинно подняла руку и посмотрела на окровавленные когти, — напрасно, Вайцек. Но рубить сгоряча мы и правда не будем. Убить тебя я не могу, ты об этом позаботился, знаю, — она приперла владыку изумрудных к стенке, а со следующим шагом коснулась когтем его горла. — Но… припугну с удовольствием! Чтобы помнил, каково это — злить Черную Звезду!

Я взвизгнула и зажмурилась, когда женщина резким движением всадила руку в живот дракона и провернула. Он глухо зарычал, и ноги понесли из столовой. Я бросилась в коридор, но и там не лучше: десятки изумрудных драконов лежали в разных позах, не очень совместимых с жизнью. Некоторые части тел валялись отдельно друг от друга, и я завизжала снова, а потом мне заткнули рот и прижали лицом к стене.

Снова что-то грохотало, скрежетало, опять кто-то орал. А меня все держали с закрытым ртом в крепких объятиях, не позволяя повернуться.

— Мне жаль, что ты это увидела, — раздался над ухом самый родной в мире голос.

Сердце остановилось, тело обожгло огнем, ноги ослабли, но я знала, что не упаду. Сбросила со рта его руку и развернулась.

— Ты… — из-за слез я плохо видела, кто передо мной, но видеть и не обязательно. Сердце снова чувствовало! Оно обливалось огнем, и лихорадочно билось, выпрыгивая из груди.

— Мы уходим, — прошептал Рейнхарт, убирая с моего лица волосы.

Я так и не поняла, сон это или явь.

— Но там моя мама, я должна ее…

— Уходим! — повторил он жестко. — Ты мне доверяешь?

— Нет.

Я себе-то не доверяю! За эту неделю я столько раз разговаривала с Рейнхартом, что сейчас он с легкостью может оказаться моей галлюцинацией. Хуже всего, что на третий день он стал отвечать…

— Уверена? — обиженно переспросил он.

— Не доверяю я тебе! — нахмурилась, выискивая в Рейнхарте признаки иллюзии, и беззастенчиво трогая пальцами его лицо.

— Жаль.

На мою голову легла теплая ладонь, и я поняла: он настоящий!

Только не заклинание глубок…