Образцовый доктор

Глава 5

Все еще почти пять лет назад

Мы расположились в баре гостиницы рядом с аэропортом. В помещении царил полумрак и пахло кофе и чем-то крепким.

Алексей заказал мне апероль, а себе – виски. Я одобрила его выбор. Кто же не любит апероль? Хотя, зная как быстро хмелею, пить его было рискованно.

Мы сели за барную стойку в пол оборота друг к другу. Мне почему-то показалось это очень интимным и явно намекающим на что-то большее.

– Ну, что, молочная Аленка, рассказывайте, что привело вас в этот богом забытый аэропорт в такую погоду? – спросил он с улыбкой.

Удивительно, но меня никогда не называли шоколадкой. Я всегда считала это пошлым, когда родители втыкают лицо малыша в шаблон обертки от шоколада. А теперь вот, гляньте на меня – я растаяла, как самая настоящая шоколадка.

– Гостила у мамы, она попала в больницу.

– Надеюсь, все в порядке? – мне показалось, он как-то по особенному отреагировал на мои слова. Может, у него тоже кто-то в больнице?

– Да… Или нет… У нее был микроинсульт, а она позвонила мне только на третий день, не хотела беспокоить, ну что за упрямство?

– Да, родители ведут себя, порой, как дети, – согласился Алексей, кажется зная это не по наслышке.

– А знаете что бесит, она ведь никуда не пойдет. Я уехала, она останется дома, смотреть свои сериалы.

– Раньше они запрещали нам смотреть сериалы и смеялись, когда мы сидели перед экраном, а теперь сами залипают, – с улыбкой сказал он. – А какой ваш любимый сериал?

– «Анатомия страсти», – не думая сразу сказала я. – Марк Слоун мой краш еще с детства.

Его улыбка стала еще шире, клянусь в нем проснулось что-то от змея-искусителя.

– Неравнодушны к докторам?

– Что-то вроде того, – призналась я, не заостряя внимание на его выражении лица и на том, как он меня рассматривал. – А ваш какой любимый сериал?

– «Декстер» и, пожалуй, «Во все тяжкие».

– Крутой выбор: маньяк убийца и криминальный гений, – заметила я, – мне стоит вас опасаться?

– Это мне вас стоит опасаться, – усмехнулся Алексей, – человек, который смотрит сериал из… сколько там десятков сезонов? Это же настоящие маньяки!

Я улыбнулась.

– Ну вот, вы улыбаетесь, миссия выполнена, – он ударил краем бокала о мой и сделал глоток. – Не сердитесь на маму. Она три дня не звонила, потому что не хотела, чтобы вы переживали. Это не инфантильность.

Я понимала, о чем он говорил. Мама знала, что у меня на работе сейчас нелегко. Я только начала достойно зарабатывать. Эти выходные я взяла в счет отпуска, и мне было трудно отпроситься у начальства. Но это же моя мама. Она – единственный человек в моей жизни.

– Какую реабилитацию она сейчас проходит? – с серьезностью в голосе спросил Алексей. – Двигательная активность в норме?

– Да, немного пострадала речь, я записала ее к логопеду и физиотерапевту, но, блин, переживаю, что она просто никуда не пойдет и мне придется названивать ей и проверять. Почему иногда с родителями так трудно?

– Мне это знакомо, я сам только что после оглашения завещания деда.

– Оу… – я только сейчас заметила, что он вроде бы и шутил, но делал это со слегка мрачноватой усмешкой. – Соболезную.

– Спасибо. Честно говоря, мы были не особенно-то и близки, так что… – Он вздохнул и провел рукой по волосам. Я проследила за его движением и странно отреагировала. Перед глазами пронеслись образы: я запускаю руки в его каштановые, шелковистые волосы и перебираю их пальцами. – … поэтому и удивился, когда он, оказывается, отписал все только мне.

– Ого, наверное, родственники были не меньше шокированы?

– Сестра поугарала, а отец… вот он в бешенстве.

Мы чокнулись бокалами без слов. Я наконец сделала глоток и одобрительно кивнула. Старалась не увлекаться ни коктейлем, ни мужчиной.

– А почему сестра так странно отреагировала? Почему смеялась?

– Она у меня с юмором, – с улыбкой ответил Алексей, – тем более, когда услышала условия, при которых я могу воспользоваться наследством. Мы можем на ты?

– Да, конечно, – я чувствовала, как лицо покрывается жаром от смущения. – И что же за условия?

– Да так, ерунда, – отмахнулся он. – Я должен буду год кое-где отработать на добровольных началах.

Я перебирала в голове разные варианты, но ничего конкретного не могла предположить.

– А это наследство того стоит? – ну мало ли, мне дед с бабушкой перьевую перину подарили и пару пуховых платков. Я бы и без этого «богатства» выполнила любой их каприз, потому что очень любила и уважала. Он сказал, что не был близок с дедом. А потом я подумала, что он может не так понять мой вопрос, решит, что я еще меркантильная какая-то, и быстро затараторила: – Ой, я не то хотела узнать, я не о сумме спрашиваю, а…

– Всё нормально, – он почему-то смутился, – дед в девяностые был ещё тем малым. Отжал одно фармацевтическое предприятие и сам подался в бизнесмены. Разросся до серьезных масштабов. Отец много лет был его правой рукой, поэтому он так и разозлился, когда узнал о решении отдать все мне. В последние годы дед часто говорил, что ему стыдно за то, как компания вела дела, и просил отца сменить курс, сосредоточиться на чём-то другом, что не будет вредить людям, а особенно детям. Я понимаю, почему он решил передать мне семейное наследие только после того, как я сам взгляну на ситуацию с другой стороны.

– Что ж, год – это, по сути, не так уж и много, – заключила я, не стала выяснять подробности. Что-то мне подсказывало, что если я буду узнавать этого мужчину ближе, то это меня опьянит куда похлеще алкоголя.

«Господи, еще пара глотков, и я на него точно наброшусь!» – подумала я, пряча лицо за ниспадающими прядями волос, но тут по лицу Алексея начала расплываться лукавая ухмылка, глаза просияли. Ой, нехороший знак!

– Ты же в курсе, что сказала это вслух? – спросил он, подавляя смех.

Я закрыла лицо руками, не в силах справиться со смущением. Да, я порой говорю всё, что думаю, и это моя проблема. Возможно, это какое-то расстройство, тут, конечно, никто не сможет мне подсказать, вокруг нет ни одного врача.

– Ох, какой кошмар! – проговорила я, глядя на него сквозь пальцы.

– Да, ладно не парься, это взаимно, – он глядел на меня с такой соблазнительно-манящей улыбкой, излучал магнетизм, против которого я не могла бороться. А теперь это еще и озвучила.

Я убрала руки с лица и взяла бокал, который уже успел запотеть. Все еще в шоке от произошедшего, я пыталась осмыслить его слова: «Это взаимно». Я оказалась в ловушке. Ни логика, ни здравый смысл не помогали мне понять, почему с первого взгляда меня к нему так влекло. Он это видел. А теперь сказал, что чувствует то же самое.

Прикусила губу, чтобы не дать предательской улыбке расползтись по лицу. Алексей наклонился, чтобы оказаться ближе ко мне и сказал почти мне на ухо:

– Я уже полчаса пялюсь на твои губы, если ты не заметила, и задаюсь вопросом: они такие же сладкие, как молочный шоколад?