Осколки

Глава 12

Часом ранее

Солнце скрылось за горизонтом, и накрывшие город сумерки вспучились, потянулись к городу тяжелым одеялом облаков. Начал накрапывать дождь — еще мелкий, но Ирвин уже предчувствовал готовую разразиться бурю, которая вспенит лужи и каналы. Заклинатель не решался тратить силы на отведение потоков дождя — чистая кровь действовала не так долго, как зелье Доминика. У него было меньше дня, прежде, чем вернутся голод и разложение, а до тех пор нужно было сохранять человеческий облик и, по возможности, вести Элль.

Но все пошло не по плану. Он забылся, опять решил найти своих убийц, вместо того, чтобы помогать тем, кто спас его и от кого теперь зависела его жизнь. Ирвин сцепил зубы от бессильного гнева. Он не просил вытаскивать его с того света.

Точно ли?

Он уже не мог вспомнить наверняка, но вот сейчас, если бы ему предложили вернуться в прошлое и принять решение о том — умереть спокойно или продолжать существовать в виде кровожадной развалины, он бы не раздумывал.

Впереди показался храм Рошанны. На его ступенях собрались люди, искавшие спасения от дождя, но еще не готовые приносить дары мятежной богине. Ирвин собрал ладони лодочкой и плеснул себе водой в лицо. В свете фонаря попытался разглядеть свое отражение в луже — крови вроде бы нигде не было. Он зачесал назад волосы, поправил мокрую куртку, и под цепкими взглядами других заклинателей прошел в храм.

Его тут же окружили запахи благовоний, а служительницы в длинных мантиях предложили горячий чай и сухое покрывало. Жарко горели огни в лампадах, выгоняя уличную сырость, и во всем устланном коврами помещении было так тепло и уютно после холодного ветра и ледяных струй дождя, хлеставших по лицу, что Ирвин был готов разлечься на ближайших подушках, как сытый кот.

Когда очередная девушка в пепельно-розовой мантии подошла к нему, протягивая пиалу с чаем, Ирвин наклонился к ней и спросил, где он может найти Элоизу Фиуме. Послушница удивленно подняла голову и взглянула на него поверх капюшона. Ирвин показал ей жетон детектива. Девушка понятливо кивнула и опасливо попросила подождать. Вскоре она вернулась в сопровождении старомодно одетого мужчины с тростью.

— Детектив Ирвин Виеро, — целитель протянул руку.

— Господин, — кивнул Ирв.

— Можете обращаться ко мне по имени, я Эллиот. Присматриваю за нашими послушницами. Слышал, вы искали одну конкретную.

— Да, это по поручению госпожи Верс, — ответил детектив.

— Госпожа Верс поручила вам найти Элли? — не на шутку удивился Эллиот.

Ирвин тяжело вздохнул, чувствуя, как начинает закипать кровь. Этот человек умудрился парой слов перекрутить всю нить разговора.

— Нет, — процедил Ирв, сжимая кулаки. Он и так за сегодня уже дважды отчитывался о своей работе, не хватало еще этого целителя. — Мы с госпожой Фиуме должны были встретиться в городе, чтобы заняться поручением. Но встреча не состоялась и я надеялся найти ее здесь.

— Хм-м-м, — Эллиот поджал губы и окинул взглядом безликих девушек, прислуживавших в зале. — Здесь ее тоже нет. Сегодня вообще ужасный день, у меня катастрофическая нехватка людей, хоть самому все делать.

— Где я тогда могу найти госпожу Элоизу? — не сдавался Ирвин.

— Я за ней не слежу так пристально, как следовало бы, — отмахнулся целитель. — Госпожа Верс вызвала ее к себе, но они уже должны были закончить. Попробуйте поискать ее в этой блеводерне, где она обычно сидит. Я бы посоветовал переждать дождь, но он будет идти до утра, судя по болям в суставах у некоторых прихожан.

— Постараюсь пережить это, — кивнул Ирвин.

Только он развернулся, чтобы направиться к выходу из храма, навстречу ему торопливо засеменила все та же послушница, что дала ему покрывало и чай. Теперь за ней следовал констебль из участка Ирвина. Молодой парень, чьего имени заклинатель так и не запомнил, но на всякий случай кивнул.

— У нас инцидент с вашей… послушницей, — пробормотал констебль, не в силах попросить старшего по званию отойти и не слушать.

Ирвин и Эллиот переглянулись и одновременно спросили:

— Элоиза Фиуме, да?

***

Они с Эллиотом вошли в участок, чуть не столкнувшись в дверях, хотя ни заклинатель воды, ни целитель на первый взгляд не спешили. Только слегка поджатые губы выдавали, что они выбрались не на ночной променад.

— Вы на своей территории, — хмыкнул целитель, пропуская Ирвина вперед.

Констебль провел их через полупустой участок к камерам, где обычно содержали хулиганов или пьяниц, которые превращали подворотню в ринг или — не дай боги — нарушали закон о неприменении магии.

— А что именно произошло? — попытался выяснить Ирвин. Он уже не раз задавал этот вопрос по дороге, но констебль только отмахивался. Теперь же, когда он привел их к одной из камер, разговор как будто обрел смысл.

— Вот, — только и сказал доблестный служитель закона.

Посреди камеры стояла, покачиваясь, Элоиза. Куда-то исчезла мантия, а платье было растрепано и порвано в нескольких местах, как будто девушку волокли по улице вслед за автокэбом. Перчаток не было, вместо них руки девушки туго перебинтовали, так что она едва могла пошевелить пальцами. Волосы ниспадали на плечи непослушными волнами, по лицу текли слезы, а губы безмолвно шевелились. Глаза были распахнуты широко, но Элль как будто не видела ничего вокруг, запертая внутри собственного тела, как в клетке.

— Что с ней случилось? — тут же потребовал ответа Эллиот.

— В таком виде ее обнаружили на парапете моста.

— А перед этим?

— Бродила по городу, пугала людей, — раздался ленивый голос из угла. К собравшейся возле камеры компании присоединился детектив Авер.

Будто решив, что зрителей достаточно, Элль пошатнулась и рухнула на пол.

— Открывайте, — приказал Ирвин.

Элль начала приходить в себя. Рухнула на пол и затряслась в судорогах, закричала, вырываясь из липких объятий кошмара. Закричала так страшно, что захотелось закрыть уши. Казалось, даже стекла задребезжали от звона ее обычно низкого тихого голоса.

Поднялась суета. Ирвин первым влетел в камеру и прижал Элль к себе, не давая ей завалиться. Следом зашел Эллиот и принялся водить руками. Что именно он делал, Ирвин не понял, но Элль успокоилась. Констебля как ветром сдуло, а вот Шон Авер оставался невозмутим и принялся задавать вопросы, будто за ночь решил выполнить план не только по раскрываемости, но и по задержаниям.

— Так откуда у нашей молодой госпожи это? — он снова потряс мешочком. Драже колко заклацали внутри. Ирвин напрягся. Элль с трудом подняла голову и сжала его рукав, силясь подняться. Неожиданно голос подал Эллиот.

— А что это, по-вашему, господин Авер?

— Вы мне ответьте, — блефовал детектив. — Вы же в курсе оборота всех алхимических субстанций, верно? — он указал на саламандру на набалдашнике трости целителя. — Вряд ли молодую госпожу приспичило ночью поесть сладкого. К тому же, в такой час его нигде не купишь.

— Зовите штатного алхимика, проведем экспертизу, — не сдавался Эллиот. Он смотрел на Авера с почти нескрываемой ненавистью. В голове Эллиота попросту не укладывалось, как мог этот сопляк позволить себе грубить человеку почти в два раза старше. Не говоря уже о разнице в силах — целители всегда держались особняком и имели особую ценность для общества, а вот заклинателей пламени чуть что легко было сделать крайними. Особенно, если целитель умел воспроизводить следы ожогов.

— Придется прождать до утра, — развел руками Шон.

— Оставьте меня здесь, — всхлипнула Элль.

— А вашему специалисту явно нужна помощь, — пожал плечами заклинатель пламени.

— Шон, она работает с нами, это недоразумение, — произнес Ирвин. У него в голове не укладывалось, как мог человек, мирно куривший с ним в обед, превратиться в такую занозу в заднице. Но в этом был весь Шон — общение отдельно, а работа — это святое.

— Я понимаю, но тебе ли не знать — в городе произошла череда несчастных случаев из-за незарегистрированного зелья, — театрально покачал головой заклинатель пламени. — Разве я могу упустить алхимика, очень подозрительного и перемещающегося в неадекватном состоянии? А если дело в этих… штуках.

Ирвин скрежетнул зубами. Элль в его руках застонала от боли. Она попробовала ослабить бинты. Ирвин потянул за краешек ткани, но Шон тут же щелкнул пальцами,высекая предупредительные искры.

— Эй, нарушение инструкций по безопасности.

— Ради всего святого, она может остаться без рук! — повысил голос Ирвин.

Эллиот отодвинулся на шаг назад и внимательно наблюдал за ними. Ирвин вообще не понимал, собирался ли прислужник Летиции делать что-то. Он то и дело бросал на Эллиота вопросительные взгляды, а тот лишь пожимал плечами, будто был слишком увлечен тем, как развивались события, и не хотел вмешиваться.

— Ирвин, ты действуешь непрофессионально, — предупредил Шон. — Дождемся штатного алхимика и целителя, проверим эти… ампулы.

Ирвин поднялся вместе с Элль и передал девушку в руки Эллиоту, как рулон ткани на базаре. Подошел к Шону и выхватил у него из рук мешочек.

— Сейчас проверим, — с этими словами он вывалил на ладонь горсть драже и проглотил, не жуя.

Язык и щеки защипало от кислого лимонного вкуса, закололо от магии, но она вспыхивала и потухала. Все-таки, алхимические чары были нацелены на абсолютно живых. Ирвин поморщился и пошел к кофейнику. Обернулся на Элль и подмигнул ей. Эллиот с силой сжимал плечо девушки, так что она, даже если и хотела, не могла ни пошевелиться, ни заговорить.

— Со вкусом суварнского лимона, — отметил Ирвин. Налил себе полный стакан кофе и залпом выпил его. — Надо было тебе оставить.

— У меня аллергия, — проскрежетал Шон и посмотрел на часы. — Подождем.

— Как угодно, — улыбнулся Ирвин. Авер побелел от клокотавшей внутри ярости, пусть и пытался сохранить внешнее спокойствие.

Повисло молчание, только мерный стук трости разносился по залу.

Удар.

Удар.

И еще один в такт мерным шагам стрелок часов.

Ирвин сидел за столом и листал оставленную Стенли вечернюю газету. Элоизу усадили в свободное кресло, там она и дремала. И только Шон нервно дергался от каждого стука.

На пятый раз он подорвался:

— Может, хватит?!

— И правда, — щелкнул пальцами Эллиот.

Шон закатил глаза и повалился на пол. С грохотом завалились спать и остальные сотрудники участка, кроме ночных гостей. Ирвин встрепенулся и вопросительно посмотрел на целителя. Тот невозмутимо подошел к валявшемуся на полу Аверу и принялся считать его пульс.

— Он спит?

— Я же не совсем идиот, чтобы убить или покалечить детектива в участке, пусть и лояльном к нам, — хмыкнул Эллиот, поддевая Шона кончиком трости.

Он сделал несколько пассов руками, и Авер, не открывая глаз, поднялся, уселся за свой стол и продолжил спать лицом на недописанном отчете. Ирвин присвистнул, ни капли не смутившись под испепеляющим взглядом Эллиота.

— Что ж, думаю, инцидент исчерпан, — потер ладони Ирвин и направился к Элль. — Можем убираться отсюда.

— И куда вы собираетесь? — лениво поинтересовался Эллиот, протягивая руку, как если бы собирался схватить заклинателя за шиворот.

— Думаю, госпоже Фиуме не повредит немного отоспаться на двуспальной кровати.

— Я не сплю, — пробубнила Элль, не открывая глаз.

Целитель смерил ее долгим взглядом, что-то прикидывая в голове.

— По-тихому привести ее в храм не получится, — вынужденно признал он.

На том и порешили. Эллиот быстро проверил состояние Элоизы и сказал, что угрозы жизни нет. Ирвин оставил ему адрес, чтобы целитель мог проведать девушку на следующий день.

— Я буду обязан известить госпожу Верс. Мы решим вопрос с этим, — Эллиот кивнул в сторону начавшего похрапывать Авера. — Но я прошу вас не затягивать с расследованием. Это очень важно для госпожи Верс и города.

— Несомненно, — кивнул Ирвин и подхватил Элль на руки. — До встречи, господин целитель.

— До встречи, господин детектив, — хмыкнул Эллиот. — При следующей встрече расскажите, как вы умудрились так гениально уничтожить улики и не пострадать.

— Я же заклинатель воды, — лишь ухмыльнулся тот, и все трое покинули участок.

***

Дурман отступал, оставляя после себя нестерпимую усталость. Позвоночник будто расплавился, и Элль стоило огромных усилий не горбиться, не опускать голову — от этого усиливалась все еще мучившая ее тошнота. За окном уже успели пролиться ночные дожди, и теперь их синее полотно постепенно выцветало, а Элль так и сидела на диване в гостиной Ирвина и смотрела на город, гоняя в голове обрывки мыслей, растрепанные, как облака в ветреный день.

Детектив сидел на кухне, уперевшись локтями в столешницу. «Сидел» — это сильно сказано, каждые несколько минут он подрывался с места и то проверял полки с едой, то заваривал чай. Вопросительно поглядывал на Элль, но ничего не говорил. Элль тоже молчала. Пока Ирвин вел ее к дому, она на каждом шагу извинялась за все подряд: за свою нетвердую походку, за то, что пришлось ее спасать. Кажется, она даже настаивала на том, чтобы ее оставили на ночь в участке, и Ирвину пришлось уговаривать ее отправиться к нему домой. И все это под насмешливым взглядом Эллиота.

Образы последнего дня вились в памяти калейдоскопом, и Элль хмурилась, пытаясь сложить их в цельную картину, но стоило ей только приблизиться к какому-то умозаключению, на тело наваливалась слабость. Она потратила слишком много сил. Она пережила слишком много для одного дня.

Ирвин в очередной раз засуетился на своем насесте — высоком стуле, как в баре. Элль повернула голову в его сторону и всмотрелась в его сгорбленную спину.

Какого хрена он вообще вступился за нее? Потащил к себе домой. На что он рассчитывал? Неужели ему действительно так важно выслужиться перед капитаном Ганом и Летицией? Для его карьеры куда лучше было бы просто сдать ее, рассказать, что она подручная госпожи Верс. А там был бы обыск, вскрылось бы сотрудничество полиции и «Саламандр», а Ирвин стал бы героем дня. Может, даже поднялся бы по карьерной лестнице. Как вообще в здравом уме можно было отдать козырь, который сама судьба великодушно подложила тебе в рукав? И не додумается ли кто-нибудь — например, тот рыжий, — воспользоваться отброшенным в сторону преимуществом?

А главное, как он смог проглотить искрившие алхимическими чарами леденцы и выжить? Такое количество завалило бы даже слона.

У нее было столько вопросов вперемежку со словами благодарности, — в конце концов, Ирвин все-таки не бросил ее посреди участка, — но Элль спросила лишь:

— Ты как?

Ее голос осип и звучал совсем грубо и недовольно. Ирвин удивленно обернулся. Запоздало выдал очередную свою улыбочку, мягкую и теплую, будто ничего не произошло.

— Все хорошо, госпожа Фиуме. Спасение прекрасных дам — самая приятная часть моей работы. Хочешь чего-нибудь? Чая, кофе, воды?

— Мило с твоей стороны, — фыркнула Элль. Тело заныло, требуя тут же оказаться в объятиях простыней и одеяла, но в груди тут же вспыхнула тревога. Что, если дурман еще не выветрился, и она снова провалится в лабиринт воспоминаний? Элль не хотелось вновь пройти этот путь.

Ирвин еще раз улыбнулся, а потом выбрался из-за стола, подхватил уже успевший остыть чайник и пару чашек, бумажный пакет с обломками печенья, и отправился в сторону Элль. Девушка напряглась. В ней даже нашлись силы, чтобы придать лицу суровый вид, хотя что-то ей подсказывало, что сейчас она в лучшем случае напоминала бодрящийся и не очень свежий труп. Блюдца звякнули об столик. За ними последовали чашки. Неохотно нашел путь наружу сквозь залежи заварки чай, а Элль все продолжала смотреть на невозмутимое и миролюбивое лицо Ирвина, занимавшегося нехитрой церемонией.

— К сожалению, у меня почти нет еды. Но как только откроется булочная, я что-нибудь принесу, — виновато улыбнулся он. Элль кивнула, принимая это условие. Запустила руку в бумажный пакет и достала кусок бесповоротно засохшего печенья, направила его в рот под голодные вопли желудка, будто спрашивавшего: «И это все?»

Точно. Она даже толком не поела за весь день. Возможно, от этого дурман Доминика подействовал так сильно. И когда он только успел…? Она отогнала эти мысли. Надо же было так глупо попасться.

— Я знаю, что ситуация сложилась неприятная, но если ты захочешь рассказать, что произошло… — Ирвин придвинул к ней чашку с остывшим чаем. Напиток заварился слишком крепким, Элль чувствовала это даже по запаху и невольно ощущала горечь на языке. Тут же вспомнилось пиво, которым их угощал Фатих.

— Я встретила нашего отравителя, — коротко ответила Элль и постаралась всем своим видом показать, что дальнейший разговор Ирвин будет вести на свой страх и риск. Если у него достаточно мозгов, то он запросто сменит тему.

Заклинатель воды удивленно заморгал.

— Ты уверена?

Элль кивнула.

— А как ты поняла, что это он?

Она смерила его долгим изучающим взглядом, прикидывая, какую часть правды стоит рассказать. Решила ограничиться историей про невесту, которая искала алхимика, чтобы помочь своей подруге.

— …Знаю, что нужно было проследить за ними или что-то такое. Но я не ожидала, что он сам окажется не промах. И я узнала кое-что еще.

— Да?

— Ему помогают, — вздохнула Элль. К горлу подкатил комок, и она сама толком не могла сказать, от чего именно ей стало так паршиво. От усталости, общей слабости или заполнившего мысли страха. Но слишком уж хорошо складывались кусочки мозаики. — Наш отравитель действует не один. У него есть система распространения “Поцелуя смерти”.

— Через гадалок?

— Скорее, через кофейни при салонах. Очень удобно, никто не обращает внимания на работающих там…

— А они слышат все, о чем говорят в зале, — кивнул Ирвин и улыбнулся. — Тебе надо было становиться детективом.

Элль скривилась и сделала еще глоток чая.

— Значит, надо будет направить людей в штатском в салоны и понаблюдать, — продолжил мысль Ирвин, но Элль махнула рукой.

— Надо проверить Пенни Лауб.

— А при чем тут она?

— Я… видела уже ее леденцы. Такие же, как ты сегодня съел. Как ты вообще умудрился…?

Она подняла руку, точно пытаясь нащупать нити, но руку пронзила боль — пальцы все еще плохо слушались даже несмотря на то, что их освободили от бинтов. Ирвин перехватил ее руку и прижал к своей щеке.

— Я думаю, тебе нужно отдохнуть, Элли, — улыбнулся он, оставляя поцелуй на ее ладони. Девушка нахмурилась.

— Не называй меня так.

— Почему?

— Не люблю это имя, вот и все, — пожала плечами она. Наверное, звучало по-детски и капризно, но Ирвин не стал расспрашивать. Элль перевела тему. — И что ты мне предлагаешь, просто лечь спать? Когда что-то едва начало проясняться?

— А ты хочешь сейчас бежать в участок и требовать ордер на обыск в доме у Пенни? — ухмыльнулся Ирвин. — Я займусь этим утром. А сейчас тебе нужно восстановить силы. Могу предложить тебе воспользоваться ванной.

Элль бы с радостью просто рухнула на кровать, но это было бы злоупотреблением гостеприимством, поэтому пришлось согласиться.

Как и ожидалось, ванная в доме квартала Рек была, как и все остальное, шикарна. В нее при желании можно было влезть втроем и смотреть в окно на суетящийся город. Окно в ванной в целом было сомнительным решением, но даже от него веяло чем-то роскошным. Элль залезла в заботливо подогретую воду и с головой опустилась в ее теплые объятия. Пролежала так, пока легкие не начало жечь от нехватки воздуха, и только когда поняла, что больше не может, вынырнула. По шее тут же побежали мурашки от прикосновений прохладного воздуха. На бортике ванны обнаружилась чашка с недопитым чаем. Элль фыркнула и взяла ее. Предусмотрительно принюхалась, провела над ней пальцами, но не почувствовала присутствия магии.

«Вот и новая паранойя», — поздравила она себя и откинулась на бортик.

В голове пульсировал вопрос: «Что делать дальше?» и если заглядывать за пределы ближайших нескольких часов, Элль не могла найти ответа. Скорее всего, придется отправиться на ковер к Летиции и объясняться, как она умудрилась упустить ее ненаглядного сыночка и оказаться среди задержанных в участке. А дальше все будет зависеть от Летиции. Возможно, Элль повезет, и она смилостивится, если девушка предоставит ей для вымещения гнева Пенни Лауб. Скорее всего, милая старушка никак не ожидала, что ее алхимические леденцы попадут не в те руки. Обычно люди, покупающие такое, не спешат рассказывать о «производителе».

«У Милли был такой же леденец», — вспомнила Элль и шлепнула ладонью по воде. Новое звено в этой цепочке. И Элль была почти уверена, что пару лет назад такими же лакомствами баловался Доминик. Обложили со всех сторон.

— Я даже отсюда слышу, что ты опять думаешь о деле, — раздался голос Ирвина из-за двери.

— Хочу и думаю, — отозвалась Элль. Раздражение быстро вскипело в венах и заставило девушку потянуться к куску мыла на полочке. Она принялась яростно мылить волосы, чтобы хоть куда-то направить появившуюся энергию. Не самую благодатную, но все же.

— Тебе нужно отвлечься.

— С какой стати? — получилось чуть грубее, чем ей бы хотелось. Элль решила, что все спишет на плеск воды.

— А то мозг вскипит и додумаешься до чего-нибудь, что в здравом уме и не вообразить. Ну, например, что всему виной фаза Феррис, — шутливо отметил он.

Элль не ответила. Просто опустила голову в ванну, смывая пену.

— … А он и отвечает: «Для этого дела руки не нужны!», — продолжал говорить Ирвин.

— Что?

— Вообще-то я рассказывал анекдот, — деланно обиделся заклинатель воды. Элль фыркнула.

— Лучше расскажи какую-нибудь историю.

Она вылезла из ванны, завернулась в полотенце и вышла. Кожа тут же покрылась мурашками от прохлады. Ирвин все еще был на кухне, колдовал над свежим чаем. Он подкидывал чайные листья и ловил их пузырьками воды, носившимися над полом. На долю секунды он отвлекся, чтобы подмигнуть Элль. Убедившись, что ему удалось завладеть ее вниманием, он вернулся к своим фокусам.

— В детстве я хотел выступать на сцене, показывать такие шоу с водой, но мне сказали, что так каждый дурак сможет.

— Не видела подобного, — честно ответила Элоиза.

— А я о чем! Не представляешь, как обидно было вырасти и узнать, что ни один дурак не смог додуматься до моей идеи. Но время уже упущено, я взрослый человек с кучей обязательств, — он вскинул руки, и маленькие пузырьки с заключенными в них чаинками объединились в одну сферу, постепенно менявшую цвет. — Мне сказали, что заваренный в прохладной воде чай не горчит.

Элль неопределенно пожала плечами.

— А ты? — вдогонку спросил он.

— Меня лучше вообще не заваривать, вкус будет отвратительный.

— Не-е-ет, — даже водный шар пошел рябью в такст смешкам. — Кем ты хотела стать в детстве?

— Это уже не важно.

— Это как-то повлияет на ход дела? — Ирвин вытянул руки, и чай тугим жгутом полился в графин. Только после этого он повернулся к Элль. — Ладно тебе, я просто хочу, чтобы ты расслабилась. Я мог бы предложить тебе последние глотки виски, но, поверь моему опыту, лучше от этого не станет.

Элль скрестила руки поверх полотенца. Ирвин виновато опустил глаза и прошел в соседнюю комнату, а через минуту вернулся с просторной рубашкой в руках. Набросил ее Элль на плечи и достал чистые чашки.

— Не то, чтобы мне предыдущий вид не нравился, но вижу, тебе некомфортно. Хотя, казалось бы, после всего…

Он ведь не заткнется, если ему что-то не сказать, — поняла Элль.

— В детстве я хотела стать заклинательницей, — выпалила она в надежде, что хоть это приостановит словесный фонтан Ирвина.

Детектив удивленно вскинул брови, раскрыл рот, явно собираясь что-то сказать, но предусмотрительно захлопнул его обратно. Явно взял себе время на подумать.

— Из-за твоей семьи, да? — только и спросил он. Элль кивнула.

— Из-за этого дара одни беды. У всех, но в первую очередь у самих алхимиков.

— А если бы не было этого всего? Ни заклинателей, ни алхимиков, ни целителей. Чем бы ты хотела заниматься?

— Да какая разница? — вскипела Элль. Как будто непонятно, что это точно не была бы работа в подпольной лаборатории, но кому какая разница?! Есть здесь и сейчас, и в этой картине реальности она занимается тем, что создает зелья, которые не попадают под список запрещенных составов, и хранит секреты хозяйки подполья. Мечтала ли она об этом? Конечно же нет! Так зачем спрашивать?

Кажется, последнее она произнесла вслух, потому что Ирвин невозмутимо протянул ей чашку холодного чая.

— Можешь не рассказывать. Но даже если ты скажешь, что хотела стать человеком, который пересчитывает перья у всех городских голубей, я не буду смеяться, — произнес он так спокойно, что Элль захотела во что бы то ни стало вывести его из себя, чтобы не ей одной нервы трепало. — И с советами лезть не буду. Просто выслушаю. Если не хочешь про профессию, можем поговорить о чем-то попроще. Например, какие у тебя любимые книги? Ты любишь детективы? Вот я люблю.

Элль невольно опешила от смены вектора. Она привыкла к разговорам с Летицией, когда женщина каждым следующим вопросом дожимала ее, пока не получит ожидаемый ответ. Конечно, Ирвин не Летиция, но Элль уже не была уверена ни в чем. Она отставила чашку на стол, просунула руки в рукава рубашки и влезла на стул.

— Давай без этого, — сказала девушка, сгибаясь под весом усталости. Она слишком вымоталась, слишком много переживала. Ирвин приблизился, сжимая в руках свою чашку. Осторожно встал рядом с Элль, наклонил голову, чтобы заглянуть ей в лицо. Элоиза подумала, что можно же было просто закончить разговор, закрыться в спальне и проворочаться до тех пор, пока солнце не зальет улицы своими лучами, а потом уставшей и злой окунуться в новый день. Но что-то не давало ей этого сделать. Она ждала, но сама не могла с уверенностью сказать, чего именно. Просто хотела услышать, скажет ли Ирвин что-то, что заставит ее поверить ему. Ей хотелось, чтобы это произошло, и в то же время она боялась. Никому еще толком не было дела до того, что она любит или хочет.

Был, конечно, Доминик, но что из этого вышло?

— Тебе разбили сердце, — сказал Ирв тоном целителя, которому удалось обнаружить болезнь. Элль хмыкнула.

— Удивительная прозорливость.

— Было нетрудно догадаться, — улыбнулся заклинатель и накрыл ладонь девушки своей. — Мне жаль, что это случилось с тобой. И прежде, чем ты скажешь: «А толку-то?» или что-то в этом духе, дай мне сказать. Мне не плевать. Вот и все. Не знаю, как это объяснить и надо ли объяснять вообще. Я просто считаю тебя прекрасной девушкой, и я уже говорил, но я повторюсь: в первую очередь ты для меня очаровательная незнакомка из бара, и я хочу узнать тебя. Понять тебя. Быть рядом с тобой. Хочу знать, что ты любишь, что тебя радует, чего ты хочешь. Хочу видеть, как ты радуешься, и делать для этого все возможное. Просто помоги мне немного, если хочешь того же.

Элль хотела выдернуть руку. Хотела остановить этот поток слов, который лился прямиком в пустоту на месте сердца, давал надежду, заставлял поверить, что она вновь почувствует что-то, как раньше. Но в груди больно звенела тишина и обида. Теперь Элль злилась на саму себя. На свою закостенелую суть, которая не могла хоть немного подыграть Ирвину, его сбившемуся дыханию и искрящимся правдивостью глазам.

От его ладоней исходило тепло, такое знакомое и родное, как мамина шаль, как заваренный папой чай, как запахи родительского дома, которые никогда не исчезают из памяти, даже если от образов остаются крупицы. Элль подалась ближе в надежде впитать его жар, согреться, оттаять. Ирвин с готовностью распахнул объятия, не задавая вопросов, и Элоиза прильнула к нему, предлагая то немногое, что могла дать в обмен на его искренность.

Ей было настолько же хорошо, насколько и омерзительно от себя.

***

— Ты уверен? — хмыкнула Летиция. Даже в предрассветный час, когда весь город нежился в объятиях сладкой дремоты, она была собрана и напряжена, как сжатая пружина. Эллиоту крайне не хотелось быть тем, на кого придется удар, если она потеряет контроль, но врать или скрывать что-то от своей госпожи он не собирался.

— Абсолютно. Я попытался провести несколько магических манипуляций, но… на него ничего не действует. Все в участке уснули — кроме него. Я даже попытался раздробить ему кости, но просто… не почувствовал их. От него все отлетает. И эти леденцы.

— Это любопытно, — хмыкнула госпожа Верс. — Узнай об этом Ирвине побольше. Кто он такой, откуда взялся, почему Ган назначил именно его. Пока рядом с ним Элли, он не должен далеко уйти, не та порода. И проверь-ка самого Джеймса. Кажется, он повадился врать старым друзьям.

***

Ирвин убедился, что Элль уснула. Укрыл ее одеялом и вернулся в гостиную, пеняя себе на то, что силы нужно было использовать бережливее. В конце концов, он не мог быть уверен, что вот-вот на пороге появится Доминик с его лекарством. А если этого не случится, то Ирвину придется запереться в квартире и ждать, бороться с голодом и смирять себя. Повезет, если к этому моменту Элль уйдет.

Он бросил взгляд в сторону двери в спальню. Его тянуло туда. То по-настоящему живое, человеческое, требовало опуститься на кровать, обнять Элль, зарыться носом в ее волосы, прижать к себе крепко, чтобы чувствовать тепло кожи. Чтобы смотреть в ее глаза и не видеть в них отвращения, как у тех, кто знал, что он такое на самом деле.

Раздались три коротких стука, щелкнул замок, и на пороге показался Доминик. Он вопросительно дернул головой. Ирвин кивнул, указывая на спальню.

— Наши в ужасе. Бедняжка Милли бросилась в реку, — тихо хмыкнул Доминик и по-хозяйски прошел вглубь квартиры, прямо к кухонному шкафчику. Достал оттуда виски и налил себе полный стакан. — Слышал, и у тебя выдалась бурная ночка.

— Зачем ты поступил так с Элль? — только и спросил Ирвин.

Вместо ответа Доминик сделал один большой глоток виски, за ним другой, третий. Только когда стакан опустел, он весело взглянул на Ирвина и спросил:

— Нужно было как-то ее отвлечь. Заодно напомнить, как славно нам было вместе. А тебе-то что? Жалко ее?

— Представь себе, — огрызнулся Ирвин.

Доминика это только еще больше рассмешило.

— Думаешь, она пожалеет тебя, когда увидит, как ты разлагаешься? — весело поинтересовался он. — Если и пожалеет, то, наверное, добьет. Хотя навряд ли, это же Элли.

— Перестань.

Доминик резко поднялся и вмиг оказался возле Ирвина. От него разило спиртным, двигался алхимик размашисто и постоянно шатался. Сегодня даже сильнее, чем обычно.

— Тогда и ты перестань тратить силы зря. Ты — инструмент. И ты должен делать то, что я тебе скажу. Не шарахаться по городу в поисках своего убийцы, не задаваться вопросами о бытии, не мучаться угрызениями совести. Просто. Выполнять. Приказы. Понял? Кивни, если понял.

Ирвин кивнул. Доминик все равно недовольно скривился и поставил перед ним склянку с бурой жидкостью.

— Ты обещал двойную порцию.

— Передумал. А будешь хамить — урежу и эту.